Рецензии. Большое варево
На исходе популярности итальянского «giallo» на экранах появился этот фильм, который мог бы стать отличным образцом этого жанра, но стал нечто большим. «Большое варево» - фильм, инспирированный реальным случаем, произошедшем в Италии в конце 30-х годов, но не это интересовало режиссера Мауро Болоньини. Взяв за основу известный сюжет, он создал необычное кино, на первый взгляд полное абсурда и нелепостей. Нелогичность выражена уже в самом сюжете – итальянская мать, олицетворяющая бездонную любовь и ласку к своему единственному сыну, берётся за топор и с маниакальной жестокостью убивает своих немолодых и невротичных соседок, чтобы сделать из них мыло, и печенье к чаю. Ни причин, ни какого-либо мотива для этого у «кровавой мамаши» нет, и не было, что окончательно заводит зрителя в тупик. Довершает абсурдность происходящего то, что всех ее жертв – престарелых женщин играют мужчины, более похожие на плохо подготовленных трансвеститов, нежели вызывающих жалость красавиц. Казалось бы – очередная кинематографическая блажь знаменитого режиссера, запутавшегося в своих амбициозных планах. Но не все так просто. Ближе к концу понимаешь, что у Мауро Болоньини получилась великолепная (иного слова не найду) метафора Италии конца 30-х годов, стоявшей на пороге самого апокалипсичного события века – Второй мировой войны, приближению которой способствовало все итальянское общество, легко предавшееся всеобщему безумию. R финалу становится понятна предваряющая надпись в фильме, гласящая, что «таинственное безумие не индивидуально, а коллективно». Пока одни убивают, другие мило напевают песенки и пьют чай с печеньем, изготовленное на крови тех самых убитых. И кто из них страшнее – еще большой вопрос. И еще вопрос – если умиротворять Смерть чужими жертвами, можно ли отсрочить свою собственную? Италия попробовала. И итог очевидный. «Натворила я не мало. Но это ничто по сравнению с тем, что сделаете Вы» - бросает «кровавая мамаша» представителям власти в финале ленты и эта ее правота будет доказана уже через несколько лет. Сегодня мы это уже знаем точно. И ее мизерное количество жертв уже не воспринимается так ужасающе, как то количество жертв, принесенное на алтарь государственного превосходства. «Чудовище!» - кричат ей из толпы. «Кто я, да Вы с ума сошли!!!» - саркастически замечает на это «кровавая мамаша», ставя безжалостный приговор всему итальянскому обществу тех лет, всеобщее фашистское безумие которого гораздо более чудовищно, чем одиночные действия самой мамаши. «Большое варево» - недооцененный шедевр Мауро Болоньини, умело балансирующий на грани китча и высокой итальянской киношколы. Фильм, смело смешивающий в себе ингредиенты античной драмы, антивоенного памфлета, фильма-ужасов и кровавых «слэшеров». Как будто «Невинный» Висконти встречается с «Мизери» Райнера. Эффект ошеломляющий. Конечно, успех фильма был бы не полным, если бы не актерский состав, на первый взгляд – причудливый и спонтанный. Зачем режиссеру понадобилась на главную роль американская звезда Шелли Уинтерс – я понимаю. Ее роль, как бы продолжение ее давнего кинохита «Кровавая мама» (1970), где она исполнила роль многодетной матери, организовавшей со своими сыновьями кровавую гангстерскую банду времен Великой депрессии. В этом фильме – ее мамаша явная отсылка к тому образу, но на этот раз, пережив смерть своего потомства, защищающая последнего из своих выживших детей. Выбор остальных актеров кажется нелогичным – смешная Милена Вукотич, жена Фантоцци из бесконечной комедийной серии фильмов. Секс-дива Лаура Антонелли, на этот раз не демонстрировавшая свои прелести зрителю. Интеллектуал Макс фон Сюдов, сбривший свои усы и перевоплотившийся в женский образ. Политически ангажированная Адриана Асти, выступающая в абсолютно аполитичной роли дурковатой соседки. Английская звезда реалистических фильмов «поколения рассерженных» Рита Ташингем, в почти нереальном образе святоши. Странный подбор, но чем больше смотришь кино, тем более утверждаешься в правильном выборе режиссера. Каждый из них прекрасно обрамляет актерский бенефис Шелли Уинтерс, привнося в ленту свои нюансы и нужные акценты – покорность, секс, толерантность, политические аллюзии, веру… Очень жаль, что этот невероятно интересный фильм мне попался только что, когда все его находки уже «растащены» по другим фильмам. Думаю, что именно этот фильм натолкнул французов на мысль переодеть Мишеля Серро в женщину («Клетка для психопаток»), а Суини Тодда взяться за свои кровавые пирожки. Хотя, я могу и ошибаться. «Большое варево» - интересный эксперимент с уклоном в черную комедию. Не всем это может понравиться, но настоящему ценителю необычного кино – зрелище обязательное для просмотра. 9 из 10
Итальянский кинематограф традиционно стремится к наполнению любой истории глубинным смыслом. Неореализм тут будет не просто квази-документальным жанром, а кинематографическим осознанием проигранной войны. Даже кажущиеся глупыми итальянские комедии оказывались пронизанными идеями Вильгельма Райха. Детективы нередко переходили в яростные и обличительные социальные филиппики. В этом сонме идеологических комбинаций было удивительно мало лишенного критического нарратива художественного продукта. Этакого, 'снобского пижонства', как охарактеризовал обсуждаемый фильм Xavierus. Фильм Мауро Болоньини удивительным образом заполнил нишу. Он снял идеальную 'вещь в себе', где стеб и ирония шли рука об руку с изысканным художественным стилем. Трагическая оболочка высмеивалась фактическим положением вещей и доведением каждого элемента происходящего до абсурда. А наличие в избытке проработанных деталей совсем не позволяло проводить параллели с реальными событиями внося социальный привкус. И если абстрагироваться от всех подспудных толкований, то забавно лицезреть Шелли Уинтерс в образе доброй мамы и кровавой ведьмы, потрошащей всех направо и налево. Не менее забавно посмотреть на сухого Макса фон Сюдоффа в роли другой пожилой ведьмы (кстати, он тут еще и сыграет детектива). Прямо, итальянская версия 'Красной харчевни' или 'Суинни Тодда'. Без обилия крови и мистических атрибутов, но приправленное жесткой иронией. Только представьте печальную Шелли Уинтерс с мощнм тесаком рядом с красивой Лаурой Антонелли. Разговор идет о смерти, замужестве, материнской любви и беременности. И грустно, и смешно одновременно. Мауро Болоньини снял хорошее стильное кино, которое я оценил бы намного выше, если бы ранее не видел фильма Алекса де ла Иглесиа про 'Ведьм из Сугаррамурди'. Баскский режиссер развил и предельно обострил все то, на что изысканно намекал Болоньини. Конечно, это не в коем случае не должно умалять достоинств фильма. Gran bollito и сейчас смотрится, как странный артефакт, таинственная 'вещь в себе'. Не то, наполненная иронией, не то художественным обаянием, не то скрытым ужасом. Истинно 'снобское пижонство'. 7 из 10
Писать о «Большом вареве» Болоньини – все равно что прикуривать от вулкана, есть в этом снобское пижонство; и не потому, что в фильме можно полюбоваться на Макса фон Зюдова, уже немолодого, в платьице, играющего старую деву, искушаемую диаволом. Сам фильм не вулканообразен. Его предыстория, его «интертекст» - термоядерный коктейль. История скромного доходяги Эда Гэйна оказалась леденящей кровь, возможно – потому что прежде дела о преступлениях некрофилов не получали огласки. Сейчас, памятуя о том, что тихий шизофреник Гэйн с его двумя жертвами – просто милый увалень рядом с Банди, довольно трудно поверить, что именно Гэйн – прототип и Кожаной морды из «Техасской резни», и даже Баффоло Билла из «Молчания ягнят», по крайней мере – из книги. Но первым откликом кинематографа был иной. В 1960 году Хичкок снял «Психо» с Энтони Перкинсом в роли Нормана Бэйтса, перевоплощающегося в свою покойную матушку. Поначалу эта игра в переодеванье была одним из хичкоковских ужасов. Однако в 1976 году Полански во Франции снял гениального, изумительно-жуткого «Жильца», сам сыграв сумасшедшего, одержимого влечением к смерти: Полански предстал миру свихнувшимся серым человечком в чулках и платье. Одну из ролей в этом фильме исполнила Шелли Уинтерс, особа уже пожилая. Потом, спровоцированный, видимо, сиквелом «Психо», Кен Рассел пригласил Энтони Перкинса на роль маньяка-священника, преследующего проститутку и отождествляющего себя с нею. Но это было уже в 1984. А в 1977, после «Психо», «Большой жратвы» и «Жильца», Болоньини снял «Большое варево» с Шелли Уинтерс, которой была отдана партия центрального персонажа – мамаши, вступившей ради безопасности единственного лелеемого сына в сговор со смертью и приносящей взамен на алтарь Плутона жизни своих трех подружек, сыгранных переодетыми мужчинами. Переосмысление «Психо» было радикальным, а фон Зюдов и другие актеры охотно последовали примеру «трансвестита»-Полански. Короче, все они повеселились. В общем-то, Мауро Болоньини, режиссер неплохой, но не первого ряда, снял фильм о том, чем пышнотелая итальянская мамаша от арабского террориста отличается – с арабским террористом, как известно, все-таки можно договориться. А чтобы было нестрашно и вместо черной комедии не вышло джалло вроде «Кроваво-красного» Ардженто (1975), все на ту же тему, он убедил приличных и вполне зрелых актеров-мужчин сыграть роли трех незадачливых дам. Конечно, надо куда-то девать трупы, и вот мамаша готовит пирожки и приторговывает мылом. И если бы не американская актриса Шелли Уинтерс, только-только напомнившая о себе в нашумевшем «Жильце», возможно – но никто не знает, что было бы возможно, если бы интертекст не вступил в свои права, а он разрешения не спрашивает ни у автора, ни у зрителя. Для умопостигаемого неискушенного реципиента, впрочем, «Большое варево» - только макабрический фарс, смешной или не очень. Но это никак не препятствует тому, что для зрителя, ориентированного на считку отсылок, пускай бы плетение цитат и граничило опасно с пастишем, это – звено в одном из величайших интертекстов кинематографа, начавшегося с «Психо» и после Болоньини продолжившаяся, в наши дни – скажем, «Пикоком» с Киллианом Мерфи. Труднее понять, что связывает, кроме гастрономической темы, «Большую жратву», снятую в 1973 году Марко Феррери про повара, судью, его жену и ее любовников, с явно цитирующим ее название фильмом «Большое варево». Скорее всего, тут расширился интертекстуальный ряд за счет контекста, в котором фильмы Феррери и Болоньини разделяет во времени и связывает тематически «Сало, или 120 дней Содома» Пазолини (также 1975): четверка гедонистов у Феррери запирается, чтобы уморить себя обжорством и сексом, четверо инфернальных персонажей Пазолини постепенно расправляются со своими сексуальными рабами и рабынями. У Болоньини мамаша Уинтерс пускает на пирожки и мыло одну за другой одиноких увядших приятельниц, подобно тому, как рубенсовская Андреа у Феррери становится эротическим орудием, хладнокровно добивающим четверку объевшихся гедонистов, от плейбоя Марчелло – понятно, Мастрояни – до судьи Филиппа – Нуаре. И, разумеется, сама гнусная реальная история захолустного разорителя кладбищ Эда Гэйна вплелась в несколько иной контекст, нежели обозначенный – очень грубо, как прямая двумя точками – названьями двух фильмов Хичкока и Полански. Это более широкие, но и более примитивные рамки фильмов о маньяках – слэшеров, джалло, психологических триллеров. Впрочем, можно помедитировать над взаимоотношениями американского и итальянского кино и над тем, сказалась ли на подвигах итальянской мамаши, сыгранной Шелли Уинтерс, «Техасская резня бензопилой» 1975 года, где каннибализм все же играл некоторую, хотя и второстепенную роль. 8 из 10