Рецензии. Солнце
Третий фильм «тетралогии власти» получился в ней самым необычным, ибо в «Солнце» нет ни развенчания тирана, ни его очеловечивания, главный герой этой картины – вообще не тиран. Японский император Хирохито, каким его показали Арабов и Сокуров, - скорее «лишний человек» в системе его обожествления, хрупкий цветок интеллигентности в мире зверства и насилия. Иссэй Огата делает все возможное, чтобы показать Хирохито психически неполноценным, но при этом не буйным, а тихим безумцем, от которого никому нет вреда. Как и Ленин в «Тельце», он все хорошо понимает про тот мир, который его окружает, и тоже не может ничего с ним поделать: характер Хирохито, как он представлен в «Солнце», очень напоминает последнего русского царя – слабовольного интеллектуала, оказавшегося у власти и уничтоженного ею. Вновь, как и в «Тельце», выступая не только режиссером, но и оператором фильма, Сокуров добивается того, что его детище выглядит наиболее зрительским и простым по восприятию в сравнении с остальными его картинами. Начав уже в «Молохе» укорачивать планы, более активно используя монтаж и движения камеры, Сокуров делает свои последующие после «Молоха» картины более динамичными и легче усваиваемыми рядовым зрителем. Постоянная для режиссера танатологическая тема присутствует и в «Солнце», но подспудно, заявляя о себе открыто лишь в финальном диалоге. Сокуров в данной ленте довольно смело препарирует японские традиции, не критикуя их, но обнажая их тяжкое бремя, как для рядовых японцев, так и для императора. Япония – сама по себе культура смерти, возведшая в традицию ритуальный суицид, она кажется дикой, варварской страной для европейца, американца и русского (не даром весь ужас западного человека перед этим танатоцентризмом показывают и «Письма с Иводзимы» Иствуда, вышедшие почти синхронно с «Солнцем»). Трагедия изображаемых Сокуровым процессов – в столкновении варварских феодальных традиций, ставших причиной милитаризма, крови и войны, и американского консюмеризма, стирающего любые традиции, в том числе и благие. Беседы Хирохито с генералом Маккартуром – конечно, кульминация картины, в них видна вся трагическая несоизмеримость двух мировоззрений, двух картин мира, одной из которых предстоит исчезнуть. Как и во всех фильмах тетралогии, Сокуров никого не идеализирует и не демонизирует: Хирохито не повезло, он, как и Николай Второй, оказался не на своем месте, мир надругался над ним и выплюнул его как использованный материал. Божественный статус императора не позволял ему заниматься тем, что ему нравилось – гидробиологией и изучением языков, власть оказалась для него бременем непосильным и чуждым. Арабов и Сокуров трагически отвечают на главный вопрос о власти: «Что будет, если нами будут управлять интеллигентные люди, несущие добро?» Их ответ: «Ничего хорошего, история их перемелет и уничтожит». Вся «тетралогия власти» показывает, что управление миром всегда оборачивается для человека обожествлением его персоны: если он – ницшеанец, то утопит мир в крови, стремясь доказать свою силу и божественность, но время все равно вернет его к изначальной сущностной слабости; если он – добр и божественный статус его тяготит, то исторический процесс просто перемелет его. Обладать властью, по Сокурову, для человека – всегда трагедия, это своего рода экзистенциальный пат, из которого нет выхода.
Третья часть тогда еще трилогии прояснила для меня общий замысел мастера. Если 'Молох' - это развенчание или обратное вочеловечивание того, кого мы - советские дети - привыкли считать дьяволом во плоти; 'Телец' - это 'Бог (наш общий советский бог) умирает', т.е. тоже вочеловечивание Сверхсущества в бренную, умирающую плоть; то 'Солнце' - это рассказ о том, как Император Хирохито, почитаемый богом (хоть сам и сомневающийся в этом), приходит к фактическому и формальному (т. е. официальному) отказу от божественного статуса. Великолепна игра Иссэя Огата, на протяжении картины проходящего путь от отрешенного властителя Японии, взирающего на всё с горних - божественных - высот, до живого человека, облеченного огромной ответственностью за свой народ, но и имеющего свои, человеческие чувства: простую, совершенно обычную любовь к жене и детям или чувство сопричастности к директору института, который на аудиенции не находит себе места перед потомком божества, но не может покривить душой и солгать, что северное сияние бывает на широте Токио, а сам сегодня вообще не ел (и много дней до этого вряд ли питался досыта, ведь в разоренной войной Японии с продуктами туго), и институт его разбомбили американцы. Слава Юрию Арабову (многолетнему соратнику Александра Сокурова) за этот сценарий! В отличие от первых двух частей трилогии (теперь уже тетралогии), где в определенной степени присутствовал эффект 'подглядывания' за героями, здесь мы видим чрезвычайно талантливо задуманную и исполненную картину внутреннего преображения героя - преображения, показанного нам через детали его быта: через костюмы как визуальное обозначение периодов бытия, через различные привычные каждодневные действия. Обратите внимание, как император Хирохито не может сам открыть дверь при первом визите к генералу Дугласу МакАртуру. Если в начале все двери в бункере перед ним открывают слуги, что вполне естественно, то столкновение с другим миром показывает, насколько в некоторых моментах император далек от реальности. Но он быстро к ней возвращается, вписываясь в изменившийся мир (но не теряя при этом себя) и символично распахивая при возвращении от МакАртура двери в своей резиденции раньше своего мажордома. Есть что-то в игре Иссэя Огата от Дастина Хофмана в известной роли - погруженность в себя. Безмолвное повторение губами слов собеседника, постоянная сосредоточенность на своем внутреннем, визуально довольно бесстрастно реагирующая на события внешнего мира. Но в конце визит жены раскрывает нам императора-Солнце как нормального, живого человека - любящего мужа и отца. От одевающегося с помощью старенького слуги в начале картины до 'нормального' мужчины, помогающего жене снять шляпку - такова 'костюмная визуализация' внутреннего преображения императора. Не знаю, как отнеслись японцы к такому изображению их истории, но мне картина показалась очень достоверной. В чем-то она интереснее первых двух частей, но, думаю, чтобы ее по достоинству оценить, нужно смотреть трилогию (тетралогию) подряд, как ее задумал и воплотил сам Сокуров.
Как все-таки поразительно точно Сокуров назвал этот свой очередной исследовательский фильм о причинах поклонения современных народов смертным вождям. Он ведь наверняка смотрел сильнейшее в эмоциональном плане произведение, которое режиссер Тун Фей Моу назвал 'Люди за Солнцем', картину о том, как целая нация может стать зверями, поклоняясь своему Солнцу, и для которой остальные люди, другой веры или национальности - просто бревна, материал для опытов и крематориев. Ведь если человеки под защитой Солнца вместо Бога, то можно все... Эти два фильма нужно смотреть обязательно вместе, чтобы попытаться понять природу этого явления. Всем рабам - слепым поклонникам сильных личностей, готовым вместо 'здравствуйте' выкрикнуть 'хайль' в чей-то персональный адрес, посвящается... И не надо думать, что японцы как-то сильно изменились после этих событий вокруг Хирохито. Фукусима - прямое этому доказательство. Тихий океан каждый день продолжает заражаться. А может быть этот 'божий одуванчик' Хирохито действительно был не в курсе того, что творили его верноподданные, не представлял о существовании целых конвейеров Смерти типа того, как №731, а, скажем, о массовом вырезании китайцев в Нанкине и представить себе не мог в силу своей утонченной натуры? Ну а вдруг это для него была всего лишь статистика, как для другого Отца народов...
Фильмы Александра Сокурова давно отнесли к категории «авторского кино», которая то ли похвальная, то ли ругательная. Это означает, что кинопроизведение некассовое и не для всех. В «Солнце» нет батальных сцен, ярких спецэффектов, острой японской экзотики и виражей сюжета. В нем есть человек. Исторические события, знакомые по любому учебнику истории, в фильме прямо не показаны. Потому что для режиссера важнее взгляд не с высоты, снаружи, а из внутреннего мира главного героя. А для него мир внешний, наполненный генеральскими и адмиральским отчетами, императорским церемониалом и прочими атрибутами той даже не должности, а жизни, в которой он находится – мир чужой. Очень медленно, шаг за шагом, и герой и зритель открывают для себя совершенно другого Хирохито, живую личность, которой интересна красота мира природы, поэзия, шоколадки «Херши» и близость с родными. И по мере того, как Япония приближается к политической катастрофе, ее властитель двигается к освобождению от взявшего его в плен против воли потомка богини Аматэрасу и сакрального стержня поклонников восходящего солнца. Это перед ним плачут военные и едва не падают ниц гражданские, его рубашки застегивают на теле главного героя, из-за него готовы погибнуть. Божественный император Сёва умрет и с ним его фанатичные подданные, а Хирохито и его сограждане будут жить. Картина Сокурова о конфликте человека и социальной роли, из которого человек выходит победителем, вовсе не призывает оправдать трагические события прошлого. Скорее, она показывает путь к тому, чтобы таких событий было меньше. И в истории стран, и в жизни отдельных людей.
Этот фильм завораживает своей грацией. Это звучит довольно парадоксально: фильм о войне и грация - вещи несовместимые, но для меня это именно так. Плавные движения, сосредоточенное действие, продуманные фразы и долгое копание в себе. Это японское спокойствие и рассудительность. Созерцание на все со стороны и поиск равновесия. Это японская приверженность своему императору и вера в свою империю. Непоколебимая стойкость до последнего. По сути, последнее обращение императора к народу можно трактовать по - разному. Там нет четкого определения, что он отказался от своего божественного происхождения. Но сам факт того, что он пошел на это, говорит об огромных душевных терзаниях и переживании о своем народе. Этот фильм, о том, как человек совершил ошибку и пытается ее исправить. Но чтобы сломать самого себя - понадобиться очень много времени. Тем более императоры не ошибаются. Долгое мучительное копание в себе и осознание неизбежного. Не каждый способен найти выход и признать свои ошибки. 9 из 10
Не буду скрывать: меня интересует творчество Сокурова. И несмотря на немногочисленные его удачи, должна признать, что это тот режиссер, без знакомства с которым полноценным киноманом быть невозможно. Сокуров - это такой русский Тарантино, режиссер божественного дарования и демонического невежества. Его трилогия о вождях сделана вдохновенно, талантливо, с поистине мессианским пренебрежением к зрителю, и чисто тарантиновской пустоголовостью. С необыкновенным упорством Сокуров раз за разом исследует природу власти, и всякий раз психология мелкого лавочника берет верх над дарованием художника. Чтобы понять того или иного вождя - Ленина, Гитлера или Хирохито - Сокурову неизменно приходится его опустить (во всех смыслах), без этого опускания, обывательского опрощения понимания не складывается. Ленин и Гитлер из предыдущих частей трилогии - люди, захватившие власть без всякого на то права. И лишь у Хирохито в 'Солнце' есть основания для претензий на власть - его божественное происхождение, и симпатия режиссера к этому герою ощущается (в отличие от двух прерыдущих). Это основание, дремучая вера в сакральную природу власти, безусловно принимается Сокуровым. Основная тема 'Солнца' - неизбежность и сложность для императора отказа от своей божественности. Но императоры Японии никогда не провозглашали себя богами, хотя и не отрекались от божественной природы. которую им приписывали. Глупая фраза в конце 'Я больше не бог', так тяжело давшаяся герою. - выдумка авторов фильма. Как и способ, с помощью которого герою удается избежать суда - имитация психической неадекватности, которую, зритель, однако, вправе принять за реальную дефективность благодаря полуоткрытому рту комедийного актера Иссэй Огата, играющего императора. Несложная версия Сокурова заключается в том, что Хирохито ценой собственного унижения, отказа от статуса спасает жизни японцев. Видимо, если бы не отказался - разбомбили бы американцы Японию и следа бы не осталось. А это историческая неправда. И неправда начинается даже раньше - на моменте пролета по экрану радиационных рыбоптиц - безусловно, сильное зрелище, призванное оправдать решение императора о прекращении войны. Однако свое решение император принял не из-за бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, а из-за вступления в войну СССР. Об этом он сказал в радиовыступлении перед народом 15 августа. Об атомных бомбардировках там не было ни слова. Именно молниеносный разгром квантунской армии советскими войсками показал императору бесполезность дальнейшего сопротивления. Наконец, само отречение. 'Связь между Нами и Нашим народом всегда основывалась на взаимном доверии и привязанности... Она не происходит из ложной концепции, что император - божество, а японцы превосходят все другие народы и должны править миром.' - было сказано в реальности. Это отречение датируется 1 января 1946 года, то есть от капитуляции его отделяет почти полгода. В это время проходит Токийский трибунал, на который так и не попадает Хирохито. 'Если бы мы должны были предать императора суду, мы немедленно столкнулись бы с семьюдесятью миллионами враждебно настроенных, а не сотрудничающих японцев' - это утверждение британского правительства и показывает истинную причину неприкосновенности Хирохито. Союзники, видевшие японцев в основном с воздуха, не без оснований их боялись и понимали, что в случае партизанской войны им придется пожертвовать тысячами американских солдат - предотвратить это может только один человек, пользующийся абсолютным доверием нации - император. 'Отречение' - это результат политической сделки, во многом формальный акт, так как император остался верховным жрецом синто и по-прежнему считается потомком богини Аматерасу. По новой (американской) Конституции он стал 'символом государства и единства народа'. Поскольку исторической достоверностью режиссер 'Солнца' упорно пренебрегает, считать его творение серьезной заявкой на осмысление темы не представляется возможным. Взгляд наивного человека, каким и положено быть большому художнику. Только вот японцев обидел, которые до сих пор не нарушили свое табу и ни разу не показали императора на экране, не говоря уж о таком глумливом, как в фильме 'Солнце'. 3 из 10
Для меня Сокуров - прежде всего поэт, который мыслит не фабульной схемой, а внутренними движениями, подводными течениями, тайниками и полуподвалами психики героев. Ни четкого стрежня фабулы, ни ее динамики, ни ее однозначной прямоты в его фильмах я не нахожу. Сокуров сложный, травмирующий, остро переживаемый, обжигающий правдой, но он свой… Достоевскому же мы разрешаем – по живому… Простите, за столь смелое сравнение. Вырвалось, т. к. фильм посмотрела только что и все еще под впечатлением. У Александра Сокурова есть целая трилогия о вождях, которых, в большей или меньшей степени, можно назвать преступниками перед теми, кого они вели, и в то же время - их богами – тельцами, молохами, померкшими солнцами, ведь во всех трех фильмах налицо процесс затухания личности. Это «Молох» - о Гитлере, «Телец» - о Ленине, «Солнце» - о Хирохито. Когда снимают фильмы о власти, превосходстве, доминировании и подчинении чужих воль, редко идейным центром картины делают слабость. А зря, ведь это так правильно! Сокуров увидел в повелителе японской Империи, чья божественная природа (в отличие от ленинской и гитлеровской) была узаконена Конституцией, правом наследования и, конечно же, вековечным мифом о Стране Восходящего Солнца, – не просто слабость – хилость, душевную немочь и болезненное распадение. Линий распада, возможно, и больше, чем я назову, но мне пока открылись эти: Хирохито – Бог (потомок Солнечной богини). Хирохито - Зверь (азиатский Гитлер). Хирохито – маленький нескладный полубезумный человечек (комик-Чаплин). Хирохито – ученый, часами просиживающий в собственной лаборатории, изучающий морскую биологию – крабика (о, он великолепен), рыб (о, какие у них плавники), моллюсков (о, какие у них усики)… Ну и Дарвина, конечно. Хирохито – поэт, создающий, как и полагается истинному японцу, жизнеутверждающе-депрессивные строки о прелести и смерти красоты: «Снег зимою похож на сакуру в марте.// Равнодушное время стирает и то, и другое». Хирохито – Пилат, вперяющий глаза в лунный (а вовсе не в солнечный) диск, и носящий белые перчатки как знак того, что раз и навсегда «умыл руки перед народом», что они априори не могут быть грязными. Но Сокуров точно знает – на этих руках кровь (т. е. и на них тоже). Видение, которым режиссер «награждает» своего персонажа – жутко. Бомбы - черные птицы, летящие высоко над горящей землей (адово пекло) и звук приближающегося конца, пронзительный и омерзительный, как зов небытия. Но вот только что это за горящая какофония? Хиросима? Перл-Харбор? Нагасаки? Да и важно ли это? Интересна приватная беседа Хирохито с Макартуром: Х.: После бомбы, сброшенной на Хиросиму, мы ожидали, что к нам придут звери. М.: Я не отдавал такого приказа... А разве не звери напали на Перл-Харбор? Х.: Это без меня. Я не приказывал… М.: Значит и то, и другое случилось само собой. О! Никто не виноват. Не в чем каяться. Не о чем жалеть. Может, в этом секрет долгожительства? (Даты жизни японского императора Хирохито впечатляют – 1901-1989 гг.) Однако бедное Солнце не только осуждается Александром Сокуровым. Иначе бы не появилась столь убедительно сыгранная Агата реминисценция – совсем из другой оперы – из кино – Чаплин! Хирохито - актер (вывернутая наизнанку любовь к ритуалу). Он смешон. Он нелепо-абсурден. Он нюхает розы в дворцовом саду, неумело позируя для американских фотокамер. И Макартур уверен, что это удачный пиар-ход, который позволит рядовым американцам испытать сочувствие к поверженному богу и увидеть в нем человеческое. А мы в этот момент видим слишком человеческое. Его маленькое смешное тельце, его сломленная воля и его божественная власть никак не могут найти точек соприкосновения. И император в обескураживающем исполнении Иссей Агата (который нарушил табу, все еще действующее в Японии, сыграв венценосца) просто разрушается на глазах, теряя опоры, выпадая из традиции, реальности, яви, снося то слезы, то насмешки, то скорбное молчание окружающих, обманывая их да и себя тоже. О, как же велика в Японии сила традиции! Порой кажется, что для стопроцентных японцев она - синоним и этики, и эстетики, и Бога, и единственное оправдание бытия. Главный заложник ее силы и правоты, конечно, император. Так что генерал Дуглас Макартур был прав, когда не захотел наказывать «японского Гитлера» военным судом. Он придумал куда более тонко убивающий способ осудить и наказать. Поставить на место! Военному преступнику, человеку, которого тогда многие считали чуть ли ни одним из главных виновников войны, кровавее и абсурднее которой не ведал мир, гуманный американец предложил добровольно отречься (не от престола – нет!) – от миссии, статуса, роли Бога на земле. Он по сути дела попросил перестать быть Солнцем. Что должно сделать Солнце в ситуации позора и скорби? Неужели просто убирать бюстик Наполеона с письменного стола? Приходит на ум одно – ритуальное самоубийство. Красивая и чистая (своей честностью и правотой) смерть – как раз в японском стиле. И оно совершено в финале. Только не богом, а человеком – простым юношей, который записывал обращение Хирохито к народу. Сильный финал (Арабов, что тут скажешь). Именно простой смертный, а не великий правитель и повелитель Страны Восходящего Солнца доказал правоту слов Хемингуэя: человека можно уничтожить, но нельзя победить. А вот сверхчеловека – можно. Так сила ли – власть, та, что наделяет Наполеона, Ленина, Гитлера, Сталина, Хирохито… возможностями Бога. Или слабость? И кому сияет ее холодное солнце?
Наша жизнь - росинка. Пусть лишь капелька росы Наша жизнь - и всё же... Кобаяси Исса Блуждание в закоулках чужой души – дело неблагодарное и, по большому счёту, бессмысленное. Несмотря на то, что все и всегда этим промышляют, как бы не замечая, что и своя-то душа порой запрятана в таких дебрях, что не ровен час – заплутаешь. Вскапывание и окучивание чужой национальной ментальности и вытягивание из почвы иноземной культуры зёрен смысла вовсе кажется занятием достойным лишь Донкихота или Незнайки на Луне. Тем не менее желающие буровить носом заморские культурные просторы отчего-то появляются и случается, что после пары-тройки погружений в иную духовную среду рождают на белый свет небезынтересные измышления. «Солнце» Александра Сокурова – сочинение во всех отношениях занятное, экзотичное до крайности в силу полного и абсолютного отсутствия аналогичных работ в отечественном и, пожалуй, мировом кинематографическом арсенале и увлекающее стремлением хоть самую малость познать и попытаться понять народ, населяющий страну восходящей звезды. В авторском фокусе - рубежное для японцев событие – поражение в великой азиатской войне и гибель живого Божества. Точнее не гибель, а скорее самоубийство. Пусть и во многом вынужденное. Жребий брошен. Рубикон пройден. Бомбы скинуты. Японская нация на грани коллективного харакири. Против неё – весь мир. Китайцы, корейцы, американцы, англичане, русские. Министры, белые, как полотна чистой бумаги, рыдают на заседаниях правительства. У верных камергеров дрожат руки. Он – один. Он – отпрыск Аматэрасу, солнечной богини. В него свято верят миллионы солдат и крестьян, мужчин и женщин, самураев и плебеев. Одно его слово и народ в мучительном единении будет драться насмерть и неотвратимо погибнет. Один его жест – и нация предаст огню всю территорию крохотного архипелага, чтобы не досталась противнику. Одно его решение и время оборвёт своё течение для обитателей страны белоголового Фудзи и цветущих вишен. Он решает иначе. Капитуляция принята. Живое божество отказывается быть таковым и нисходит к смертным. Вкушает вино и курит сигары с Макартуром, главой американских оккупационных войск; участвует в фотосессии для иностранных таблоидов, терпит выкрикивания фотографов: «Эй, Чарли! Посмотри сюда, Чаплин!». Маленькая Япония, затаившись и задержав дыхание, обреченно наблюдает уход в небытие своего Бога, а вместе с ним обрубание связей времён, исчезновение небесного тела, освещавшего путь к славе и величию островного народа. Что и зачем совершил японский император? Акт гуманизма ради сохранения жизней подданных или шаг, продиктованный страхом за собственное существование, жизнь родных и близких? Волевой поступок героя или трепетное деяние слабого перепуганного человека? Наконец, во благо ли?.. Вопросы открыты и вряд ли получат достойный ответ. Кодекс Бусидо гласит: «Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти». Человек-император принимает решение – жить и вместе с тем убить в себе Бога-императора. Взрывается звезда. По Японии прокатывается массовая волна суицидов, унося с собой честь предков, мечты о могуществе державы и тысячелетние традиции. Сакура шелестит на ветру. Безвозвратно угасает цивилизация. Рождается новая.
Это пронзительно точный фильм. Понятно, что тема психологическая, и без этого тут нельзя. Но этот нож всяко острее среди других ножей. Этот фильм пронзительно точно рассказывает о последнем императоре Японии. При нем Япония перестала быть империей, оккупированная США в 1945-46 году. В этой истории очень важна тема превращения императора в обычного человека. Как такового превращения самого императора нет. Изменяются люди вокруг, обстановка - задерживаясь изо всех сил, но быстрее, чем он сам. Наблюдая этот процесс - понимаешь, что же такое был император прежде. Эмоции самого человека и людей вокруг дают представление о том, что же уходит. Фактически, только император мог выдерживать такую ответственность. Быть настолько непоколебимым и незахваченным обстоятельствами. Император - это вторая личность, вернее первая из двух в одном человеке. Вторая лишь служит ей, как и все вокруг - чтобы император мог заниматься своими делами. Чтобы он мог думать о том и так, о чем и как думали императоры дистастии. Чтобы он мог формировать представление о будущем нации. Чтобы он смотрел не на сегодняшний день, а на время в целом. Император - нужен нации быть адекватным в этих вопросах. Поддержание требуемого состояния императора непрозаично. Во время бомбежек человек занимается микробиологией и записывает хокку. Все слуги безупречно продолжают соблюдать все ритуалы. Всем им нужен император, это обязательная часть их жизни. Вся организация их жизни предполагала наличие императора. В фильме можно точно указать эпизоды, прямо иллюстрирующие каждый упомянутый момент. Наверное, всё это было хорошо задокументировано. В кадре за императором всегда записывают, скорее всего все записи сохранились. В итоге фильм, похоже, удалось снять на такой базе очень точно. Ведь императора не убивают... он рассеивается, расплывается.. .. Исчезает извечное. Исчезает не кроваво, истекает не кровью, а духом, своей сутью. Просачивается сквозь пальцы человека слезами и ставящимися ненужными императорскими вещами. Затухает речь императора. Нет, слова не становятся тише. Но темы - теряют извечное. Потому что американцев интересует только насущные вопросы. Двери перед императором открывали не из-за почтения. А для того, чтобы он занимался исключительно своими делами, не нарушая размышлений. Точнее - не размышлений, а кое-чего другого. В том числе - непрерывного осознавания случившегося и случающегося. Очень дорого будет императору самому открывать двери. Самодостаточность здесь принесена в жертву эффективности. Уф, я так не доберусь до цели изложения, так что возвращаюсь на шаг назад. Фильм - о процессе утрачивания своего императора людьми. Лучше всех этот процесс чувствует человек-носитель - что великолепно сыграно. Ранее наполненные смыслами действия становятся клоунадой. Американец видит в нем невменяемого! в императоре! В том, функцией которого было сохранять адекватность всей нации в целом!. Уходит тот, кто считал эпохами, городами, народами, морями. Кто помнил детали процессов и явлений, происходивших в разные времена. Чьи рассуждения велись на уровнях, неведомых обычным смертным... Ни в одной книге и ни в одном фильме не показана такая же утрата исчезающих вечных эльфов. А соответствие здесь один в один по построению, не учитывая насыщенность. Японцы заживо хоронят своего императора. В своей строгой и старательной манере участвует в его развоплощении. Без мумукания каких-то там печальных песен под грустную лютню. Тут фэнтези тихо курит в сторонке, оцепенев от случающегося в действительности. Фильм без изъянов, просто правильное изложение редкого и невозможного процесса. Трагизм ситуации тут общественен, он не личен. История о том, как целая цивилизация не смогла себя сохранить. Погибла сама и утратила результаты жизни всех предыдущих поколений. Скорбить о самом себе - без сомнения, очень непростое дело. Техническое: прочие впечатления и оценки. Саундтрек лучше воя бомб, гнетущей тишины и душных пауз - нужен ли здесь? Образы из фильма - многие четко стоят сейчас перед глазами. Мыслей в голове - ворох. 10 из 10