Рецензии. Удивительная миссис Мэй
Я не пробовала раньше писать рецензии к фильмам. И, возможно, больше к этому не вернусь. Но отклики на этот фильм меня огорчили. Поэтому все же попытаюсь. 'Закон о детях' - фильм не о том, как нужно защитить ребенка в паутине правосудия. Вовсе нет. И даже не о том, как Верховный судья выносит приговор. И уж точно не об отношениях в семье, когда женщина делает блестящую карьеру. Этот фильм куда больше. Он о том, что стало камнем преткновения на Туманном Альбионе. О том, что столетиями взращивалось и пестовалось как лучшее проявление нации. Не показывать свои чувства. Холодная вежливость. Это так въелось в кровь, что женщина, которая сама по себе эмоциональна, вынуждена прятать все это годами. 'Поджатая верхняя губа' не просто стала привычкой в отношении посторонних людей. Она стала стилем жизни. Судья не имеет права разглашать информацию. Но право неразглашения невольно распространилось на сферу личной жизни, когда родной тебе человек стал тем, кому ничего нельзя говорить. Так ли это? Фиона Мэй в исполнении Эммы Томпсон восприняла такое правило буквально и... формально. Её муж, блестяще сыгранный Стэнли Туччи, не просит об откровенности, не просит стенограмм событий её жизни. Он просит всего лишь внимания женщины, жены. Но работа поглотила все её существо. Она не способна отделить то, что может говорить, от того, что сказать нельзя. И в этот момент на её горизонте появляется мальчик, который смертельно болен и состоит в Свидетелях Иеговы. Она принимает единственно правильное решение с точки зрения закона, но нарушает моральный принцип невмешательства. Она входит в его жизнь, меняет её, запутывает, смущает... Парень перестает ориентироваться в пространстве и тянется к единственному маяку, который нашел. Но этот маяк реагирует стандартно, как принято, вежливо и очень-очень холодно... Он наивен, потерян, но безумно любопытен. Он гипертрофированно любопытен, потому что понимает, что его жизнь очень коротка. Он пытается взять все, что может, но натыкается на холодную стену. На 'поджатую верхнюю губу'. На неспособность высказать элементарные человеческие эмоции, сделать шаг навстречу. Это очень сильный фильм, на самом деле, если хотя бы раз в жизни вы видели, как англичане реагируют на открытые эмоции. Он силен тем, что они сами понимают эту слабость. Понимают, насколько она сильна и как трудно с нею бороться. Это очень хороший и мудрый фильм. 9 из 10
Известно, что любую юридическую казуистику можно оправдать детьми. В любом случае абсолютно любой людоедский закон можно протолкнуть, прикрывшись детьми и воззвав к эмоциям. Как это часто бывает, если рассматривать уже права самих детей всерьёз, то можно натолкнуться на неприятные подводные камни, лежащие, скорее, в зоне личностных восприятий, а не на территории сухой буквы закона. Об этом и повествует «Закон о детях» - слегка неравномерная драма о судье, чья мораль противоречит в какой-то момент её собственным убеждениям. Сюжет повествует о Фионе Мэй – судье семейного суда, специализирующейся на делах, связанных с детьми. Женщина практически круглосуточно работает и вынуждена сталкиваться с морально непростыми решениями. В её последнем крупном деле участвуют семейная пара Свидетелей Иеговы, запретивших переливать кровь их сыну, который борется с лейкемией. Фиона сталкивается с непростым решением, учитывая ещё и семейные проблемы: из-за того, что она часто пропадает на работе, муж начинает от неё отдаляться. В «Законе о детях» присутствуют интересные и умные идеи, касающиеся любви, верности, духовности, чувства вины и ответственности, однако каждая из них либо неуверенно себя чувствует в рамках общего сюжета, либо просто рассеивается. В конце концов «Закон о детях» начинает концентрироваться на Фионе, неудовлетворенной своим браком, хотя, кажется, именно её супруг поднимает эту тему. В любом случае фильм начинает обманывать ожидания: судебная драма и вопросы моральной гибкости уступают сложностям поддержания семейных отношений без детей. И это очень обидно, поскольку лично для меня личностная драма героини Томпсон ощущалась какой-то невероятно побочной частью ленты по сравнению с главной сюжетной линией. Процедурное повествование, в котором судья принимает нетрадиционные решения и слушает доводы, удалось куда лучше. Тот же подросток, ожидающий переливания крови, не представлен роботом. Как бы это глупо ни звучало, Адам искренне верит, что душа, данная Богом, принадлежит конкретно его крови и перелить чужую кровь означает отвергнуть дар жизни. В эти моменты «Закон о детях» невероятно искренний и способен построить эмоциональную связь со зрителем. В целом лента представляет собой хороший пример британского кинопроизводства. Диалоги действительно неплохие, а также следует оценить возможность заглянуть за кулисы британских залов правосудия, где судьи по-прежнему носят мантии и парики. И, например, взаимодействие Фионы с другими юристами и её многострадальным помощником является важной эмоциональной средой, что особенно проявляется в третьем акте. Эта драма предлагает Эмме Томпсон просто потрясающую роль, чего нельзя сказать об остальных элементах. Актриса просто затмевает ленту целиком, из-за чего некоторые интересные моменты, вроде растущего напряжения между свободой вероисповедания и обязанностями государства, тонут в истории о браке в кризисе. К сожалению, никакая из этих тем, включая бунт молодого ума, не рискует глубоко зайти: те же семейные разногласия, в которых утонули персонажи, блестяще сыгранные Томпсон и Туччи, в конечном итоге становятся более резонансными, чем обрамляющий их сюжет. Этот фактор, наряду с однообразным повествованием, является фатальным недостатком, поскольку драматический успех фильма зависит во многом от развития эмоционального погружения, которого не всегда хватает, из-за чего эта в сущности неплохая лента сразу же забывается после просмотра. 6 из 10
Трейлер фильма вышедшего ещё в прошлом, но дошедшего к нам лишь в этом году обещал нам жёсткую историю о противостоянии за жизнь несовершеннолетнего ребёнка готового отдать жизнь Богу. Но в итоге перед зрителем предстаёт картина со средним сюжетом, которую в лучшем случае можно показать в послеобеденное время по региональному каналу. Создатели фильма упустили огромный потенциал картины сгубив всё в непонятном для меня доселе жанре, ведь это было всё что угодно - только не драма. Завышенные ожидания от фильма в первую очередь вызвали актёры: восхитительная Эмма Томпсон, обожаемый мною Стэнли Туччи и дебютировавший в нашумевшем 'Дюнкерке' Финн Уайтхед. И ты никак не можешь сказать, что их игра была плохой, нет. Скорее те сюжетные рамки в которых действовали их герои не позволили им донести смысл картины (который так и остался несколько противоречивым). Судебные дела в перемешку с личными неурядицами главной героини в итоге вызвали полную дисгармонию в фильме как таковом. Зритель просто теряется в том, что должно быть на первом месте: измена или человеческая жизнь? Моментами кажется, что в картине доминирует философская мысль, идёт проверка на человечность, испытание веры. Но те неуклюжие попытки связать героев хоть какой-то нитью обрывают всякий метафорический смысл фильма. Единственное что безукоризненно прекрасно здесь - это музыка. В целом же, 'Закон о детях' - достаточно туманная драма которая не будоражит сердце и не вызывает сопереживание к героям. Это уже многое говорит о фильме, который на следующий день представляется серым пятном в человеческой памяти. Наверное, что бы понять его до конца стоит обратиться к первоисточнику.
'Судьи замещали монарха и на протяжении веков были опекунами детей. Теперь эта обязанность перешла к социальным работникам…' (Иэн Макьюэн 'Закон о детях') Споры вокруг запрета на переливание крови у 'Свидетелей Иеговы' занимают в картине лишь несколько минут судебного заседания и наиболее ёмко представлены в жарком диалоге между юристом Марком Бернером и отцом без двух месяцев совершеннолетнего Адама Генри, больного лейкемией, которому в больнице 'грозит' переливание крови, чего родители и сам Адам боятся как обречения юноши на погибель после конца света. Самым любопытным моментом в споре кажется предъявление обвинения Марку, государственному служащему, в том, что ему неведома идея подчинения высшей инстанции... А между тем счёт времени полноценной жизни Адама идёт уже на дни. Опытный судья Фиона Мэй должна принять решение, которое медики обязаны выполнить. Утром – суд, вечером – репетиции за пианино, где Фиона аккомпанирует Марку в их подготовке к ежегодному исполнению классики в кругу коллег. Прекрасная квартира и муж-преподаватель, чья интрижка с молодой блондинкой – не более чем средней силы землетрясение, едва ли способное разрушить этот консервативный и довольный своей мерой разума и таланта мир тех, кто вершит чужие судьбы. Марк жалуется на классовое неравенство, наказывающее молодых работающих отцов из низов годами тюрьмы за уличную драку. Фиона в духе неумолимой логики Фомы Аквинского разрешает проблему сиамских близнецов, позволяя попытаться спасти одного из них ценой смерти другого, невзирая на эмоции родителей-католиков и мнение архиепископа, для которых соотношение между логикой, моралью и Божьим замыслом, видимо, несколько другое. Утреннее служение разуму и вечерняя грусть о себе и загулявшем муже. А где-то на границе миров оказывается она, встреча с Адамом в его палате. Судьи общались так близко с детьми когда-то, очень давно, когда строчки Уильяма Йейтса об утраченной любви ещё не звучали настолько сентиментально. 'Но был я молодым и глупым…' – первый сложный аккорд Адама на гитаре неожиданно дополняет пение Фионы, взрывающее мир благородных страданий ребёнка миром первых свиданий под сенью плакучих ив, доселе неведомым и оттого безгранично привлекательным. Религия должна быть социально приемлемой, а благополучие ребёнка должно включать в себя игру на гитаре – палящее солнце логики ставит печать. Всё вернётся в прежнее русло, и утро с вечером вновь разойдутся. Пока как-то под ночь поэзия Йейтса не вызовет в памяти сердца те минуты, когда ты, возможно, единожды в жизни был полноценным человеком в полноте разума, воли и чувств… Благо лишь, что мастер рассказа о непоправимых ошибках, в отличие от 'Искупления' и 'На берегу', превращает здесь вину героини в ценный от своей горечи материал для работы над её собственным браком – после 11 месяцев без любви не один муж захочет уйти налево. 8 из 10