Рецензии. Холодная война

Картина Павла Павликоского переносит нас в социалистическую Польшу 50-х и Европу 60-х. Напряжённая политическая ситуация в мире, противоборство идеологий – всё это одновременно окружает фильм, но как бы обходит стороной и уходит на второй план. Здесь место другой холодной войне. Акцент делается на взаимоотношение персонажей и передачи духа той эпохи, и признаться честно, это получилось на ура. В фильме настолько всё аутентично, что волей-неволей хочется оказаться внутри действия, лицезреть на всё то, что видят главные герои. А посмотреть им есть на что. С технической точки зрения фильм выполнен отлично. Чётко выверенные кадры сменяют друг друга, перенося нас из одной прекрасной сцены в другую. Режиссёрские и операторские решения поражают находчивостью и необычным видением. Черно-белая картинка идеально ложится на весь нарратив, помогая лучше проникнуться происходящим. Благодаря музыке, коей фильм преисполнен, всецело ощущается настроение и неуловимый дух того времени. Заглавная тема резко врезается в память и не надоедает, хоть и звучит оп меньшей мере 10 раз за весь свой небольшой хронометраж. Изумительный во всех смыслах фильм. 10 из 10

Невероятно красивая картина от польского режиссера Павла Павликовского, которая, играя вашим бессознательным, заставляет сопереживать героям картины. Фильм действительно с первых минут создает какую-то связь со зрителем, и, может быть, это какое-то ощущение 'своего' в кадре или же та самая красивая картинка в мгновение сплетает тонкие нити, за которые на протяжении фильма постоянно дергает, заставляя нас восхищаться, грустить, ностальгировать и даже иногда радоваться. Фильм имеет мало схожего с тем привычным набором фильмов, с которыми мы привыкли иметь дело. Отсутствует практически все то, чему привыкли обучаться сценаристы в разных киношколах. Трех-актная структура и поворотные пункты лишь мнимо представлены в картине, ведь предпочтение отдали не типичному повествованию или шаблону, а режиссерской и операторской работам, игре актеров и тому самому бессознательному сопереживанию. Павел Павликовский создал картину, в которой построение мизансцен, ракурс и сама съемка являются помесью режиссерских почерков таких культовых деятелей кино, как Тарковский и Кубрик. Именно построение мизансцен, ракурс и, в принципе, эстетичность изображения режиссер взял у Тарковского (сцена в разрушенной церкви 'Ностальгии' Андрея Тарковского). Центричность, которая очень ярко проявляется в начале и разрушается в конце, взята у Стэнли Кубрика (сцена в окопе из 'Троп славы' Стэнли Кубрика). И нет, я не говорю, что Павликовский просто скопировал стили двух культовых режиссеров. Это совершенно не так, ибо режиссер впитал в себя эмперически полученный опыт и уже через призму своего восприятия воспроизвел это. Нам остается только смотреть и наслаждаться. Фильм очень хорошо проработан детально, художник-постановщик постарался создать ту атмосферу советского союза 50-х, которую не смогли создать практически никакие работы эпохи Сталина. Это можно заметить и в типичной советской кружке, многочисленным портретам и бюстам, и, конечно же, песням ('Катюша' и 'Сердце' из фильма 'Веселые ребята' особенно порадовали). Выше я упомянул про разрушение центричности сцены в конце фильма. Я рискну и предположу, что такой способ выбран потому, что герои к концу фильма абстрагируются от государства, коллектива, общества и прочих каких-либо проявлений политической работы. Они есть друг у друга, у природы, ветра которой нежно колышут поля, и у бога, под пристальным вниманием которого они венчались. Итак, режиссерскую и операторскую работу, которые и дарят этот эстетический оргазм, можно хвалить вечно, но как дела со смыслом картины? Изначально можно подумать, что это обычная клюква (стереотипы о России и СССР, воплотившиеся в культуре). И казалось бы, все к этому идет. Название фильма очень четко говорит о конфронтации двух политических лагерей, главный герой собирается бежать на Запад, и наступает момент, который характеризует весь фильм, показывая, что на самом деле, было важно. Павликовский просто не выставляет на экране эпизоды с перемещениями героев с одной стороны на другую, делая акцент на их личном взаимодействии. И здесь встает важный вопрос: почему же тогда фильм называется 'Холодная война'? Ответ можно найти в двух наиболее подходящих интерпретациях. Первая - Холодная война - это эпоха, на фоне которой разворачиваются события фильма, никак не связанные с политикой. Другая интерпретация, более близкая мне лично, заключается в простом переносе глобального конфликта в конфликт межличностный, проходящий между двумя людьми. И дело не в банальном - один коммунист, другой капиталист, нет. Дело в мироощущении и миропонимании, которые отличаются у двух любящих друг друга людей. Героиня фильма не может жить среди людей, для которых, по сути, позор - это нечто впечатляюще, а главный герой не принимает власти советов, в чем его невозможно обвинить. Они не перестают любить друг друга из-за этого, просто сложилась такая ситуация, где двум любящим друг друга людям просто негде жить, и истинный покой, умиротворение и долгожданную женитьбу они находят в месте, где все начиналось. Герои прошли трудные и долгий путь, чтобы вернуться в полуразрушенную и всеми забытую церковь, венчаться, а потом просто перейти на другую сторону сельской дороги, потому что там вид получше.

Именно эту цитату из знаменитой 'Путевки в жизнь' хочется поставить эпиграфом к фильму Павла Павликовского 'Холодная война' - да, в принципе, и ко всей его карьере 'сценариста и режиссера'. Почему (и почему 'сценарист и режиссер' в кавычках) - сейчас увидите. В СССР жил и работал (он, кстати, жив до сих пор) театральный драматург Леонид Зорин. В 1967 году он написал пьесу 'Варшавская мелодия'. По этой пьесе поставили знаменитый спектакль МДТ, через два года вышел фильм. 'Варшавская мелодия' - о мужчине и женщине, живущих в разных странах Восточной Европы, чья любовь разрушается в результате перипетий 'холодной войны'! Они после первой встречи встречаются несколько раз, и каждый раз встречи происходят через много лет одна за другой! Мужчину зовут Виктор!!! Ну как вам, нравится? И конечно же, ни 'Варшавская мелодия', ни Зорин, ни советский фильм Павлом Павликовским нигде не упомянуты. Так что оценка здесь может быть только одна - 1 из 10. Я бы поставил 0 из 10, если бы система это позволяла! И такую же оценку - всем отечественным критикам, опозорившимся с положительными рецензиями на 'Холодную войну'.

Они познакомились в послевоенной Польше: Виктор – дирижер и пианист, который колесит по местным деревням в поисках талантливых исполнителей народных песен, Зула – простая девушка, которая пришла на прослушивание и покорила его своим проникновенным голосом и индивидуальностью. Между ними вспыхивает любовь, но на пути Виктора и Зулы будет множество препятствий, среди которых разные взгляды, политический строй, гастроли и жизнь в чужих странах, трудности творческой самореализации, тоска по Родине и осознание невозможности возвращения. Но самое тяжкое испытание, которое только может выпасть на долю влюбленных людей – невозможность быть вместе. После того, как холодная и отстраненная «Ида» Павла Павликовского взяла «Оскар» за лучший иноязычный фильм, постановщик решил рассказать зрителям еще одну личную для него историю, в данном случае, основав драму Виктора и Зулы на непростых отношениях собственных родителей, которым и посвящена «Холодная война». Здесь он наконец развернул свои режиссерские способности на полную мощь, явив фактически эталонное владение искусством минимализма, когда для эпического масштаба достаточно лишь пары судеб, а для драматического портрета, раскрыть который многим требуется чуть ли не полфильма, ему хватает лишь точечных эпизодов. Разумеется, тема «любви на фоне исторических и политических потрясений» это каркас для формирования куда более глубокого и объемного произведения, где есть место и этническим мотивам, и беспомощности отдельно взятых людей перед жерновами Системы, и трагедии потери национальной идентичности, когда в холодно-надменном Париже так трудно забыть Родину-мать, которая порой кажется своим детям скорее мачехой, но к ней тянет так, что душа болит. Все это Павликовский рассказывает проникновенно, нежно и сдержанно, хотя порой кажется, что, судя по первой половине картины, мощь в ней будет только нарастать, но, чем ближе кино двигается к финалу (для многих, может и спорному), тем сильнее будет проявляться обманчивое чувство, будто начало звучало куда ярче, чем конец, а у самого автора кончились мысли и герои теперь на перепутье. На самом деле такой подход тоже может работать на идеи, звучавшие у Милана Кундеры в «Невыносимой легкости бытия» или Майкла Каннингема в «Часах», когда обретение абсолютного счастья, тем более в покое, невозможно. Для этих страстных творческих натур постоянное преодоление горестей и проблем словно было какой-то движущей силой, питающей их роман, и тот момент, когда, кажется, теперь можно «выдохнуть» и жить спокойно, превратился в мертвую опустошенность, отягощенную грузом прошлого, и теперь для долгожданного союза героев возможен лишь один-единственный исход. Конечно, говоря о бесспорных достоинствах «Холодной войны» нельзя не рассказать о гениальной операторской работе Лукаша Зала, который довел буквально каждый кадр до какого-то немыслимого совершенства. Помимо искусных ракурсов, безупречных композиций и визуализации атмосферы он совершенно фантастически снимает лица, помогая актерам всего лишь взглядом сказать вещи, озвучить которые многим не хватит и тысячи слов. Отдельное спасибо исполнителям главных ролей Томашу Коту и, особенно, завораживающе прекрасной певице и актрисе Иоанне Кулиг, которая здесь просто чудо как хороша. А самое приятное в «Холодной войне» то, что она, являясь фестивальным хитом (картина уже удостоилась премии Каннского МКФ за лучшую режиссуру и почти наверняка блеснет на грядущем «Оскаре»), производит впечатление той самой современной классики, которая сделана с душой, чувством и сердцем, а не будет забыта по окончанию наградного сезона. 10 из 10

Если это ваша жизнь, то лучше я уйду. Можно ли выжить в чёрно-белом мире – мире, поделённом на своих и чужих, правильных и неправильных, союзников и врагов? «Холодная война» сродни книгам Ремарка о потерянном поколении. Кто победил и кто проиграл в войне, неважно. На одной стороне опустевшие церкви, звучащий где-то в воспоминаниях колокольный звон, протяжные девичьи песни в сельском клубе под пристальным взглядом политинструктора, увешанные новыми лозунгами фасады выживших под обстрелами зданий. На другой – сияющие неоновой рекламой уличные вывески, модные пластинки, играющие в пропитанных сигаретным дымом барах, алкогольный угар и девицы легкого поведения, вечные дельцы с пачками денежных купюр в карманах – непременным суррогатом человеческого счастья. Любовь в такой среде – не тонкое и возвышенное чувство, но глоток воздуха, необходимого, чтобы сохранить свой внутренний мир. Не раствориться в окружающих тебя пошлости, безысходности и лицемерии. Ты можешь попробовать приспособиться, как остальные. Или убежать на ту сторону, которая обманчиво манит призраками лучшей жизни. Но ни здесь, ни там не оказывается ничего ценного, кроме любви. Единственной, что позволяет тебе дышать полной грудью. Твоя женщина взбалмошна и непостоянна. Она тоже, как и ты, не знает как лучше. Вы мучаете друг друга, издеваетесь и наносите незаживающие раны. Оставляете один другого и снова находите, чтобы страдать вместе. И весь окружающий мир, и ваши отношения – одна постоянная, непрекращающаяся война. Людям вокруг только кажется, что она закончилась. Но вы-то знаете, что ничего не будет кончено до тех пор, пока воздух поступает в лёгкие. Выхода нет? Действительность в «Холодной войне» кажется абсолютно депрессивной и безвыходной. Что делать таким людям, как Виктор и Зула? Найти опору друг в друге – слишком мало. Приспособиться – невозможно. Попытаться изменить мир – для этого нужно быть намного сильнее. Если в начале фильма ещё теплится надежда, то чем дольше смотришь, тем больше ощущение горечи и пустоты. Павликовский не случайно выбрал для фильма именно таких героев. Порой их поступки кажутся безрассудными, а связывающее Виктору и Зулу чувство словно небесная кара свыше. Но может так и есть. Окружающий мир, созданный людьми, настолько душный и притворный, что те, кто хочет дышать в нём полной грудью, тут же испытывают острую боль. Любовь для них становится заболеванием, жизнь мучением, а комфортно себя чувствовать здесь могут только политинструкторы и дельцы. А что же сейчас? Ты включаешь новости, заходишь в Интернет и видишь то же самое. Неприятие чужого образа мысли, враждебность, лицемерие, карьеризм. Польша, Россия – нет разницы. Окунувшись в чёрно-белый депрессивный мир «Холодной войны», очень трудно из него выйти. Когда пишешь, тяжело дышать, и цвет рецензии, кажется, будет серым. Прошло уже двенадцать часов, а последние кадры фильма до сих пор стоят перед глазами. Ну и зачем, скажите, после этого цветные телевизоры? 8 из 10

В новом году я решил ознакомиться с лучшими, по мнению многочисленных критиков и зрителей, картинами прошедшего года. Одним из таких оказался фильм польского режиссера Павла Павликовского «Холодная война». История любви, авторитарная и мрачная Польша, Париж, который так и не дает желаемой свободы. Казалось бы, что могло пойти не так при реализации рецепта на оскароносную картину? И в первые 30 минут действительно кажется, что перед вами нечто среднее между фильмами «Жизнь других» и «Летят журавли», поэтому при написании рецензии я неизбежно сравнивал эти фильмы, что, возможно, и не очень корректно. От первого здесь – атмосфера авторитаризма с возникающим нелегким выбором между своей совестью и чувством самосохранения. От второго – практически непреодолимая преграда между влюбленными. И если у Михаила Колотозова эта преграда заключается в войне горячей, то у Павликовского война – холодная, без единого выстрела. Что мы видим в первые полчаса? Красивые пейзажи (да и в целом визуальный ряд за который стоит отдельно поблагодарить оператора Лукаша зала), отличную постановка художественных сцен, и главное – намечающуюся драму. Однако плавное и размеренное повествование на каком-то моменте абсолютно разрушается. Герои пересекают границы так, будто бы это не мир, разделенный на враждующие лагеря, которые в любой момент готовы начать войну, а сказочная вселенная Гарри Поттера. Соответственно все преграды, к которым подходило развитие сюжета, оказываются бумажными. Сама любовная линия (а кроме нее ничего в фильме и нет), которая зародилась довольно нелепо, также нелепо и продолжается. Слабое раскрытия персонажей, их прошлого и внутреннего состояния (мы только примерно знаем о их классовой принадлежности – и на этом все) препятствует эмоциональному вовлечению в показанные на экране отношения. Также совершенно непонятны и неочевидны поступки героев, некоторые из них совершенно не поддаются никакой логике. Чего хочет главный герой? Чего хочет главная героиня? Почему они поступают именно так? Да и нет ответа на главный вопрос – почему они вообще любят друга друга на протяжении такого срока? Да и любят ли? Персонажи, кажется, занимаются сексом чаще, чем проявляют какие-то иные чувства. И это не преувеличение. Все это простроено лишь на изначальном признании в «вечной любви». В соответствии с этим игру актеров тоже очень сложно положительно оценить – они отыгрывают свою роль механически, в соответствии с непроработанным сценарием. Внутренняя политическая составляющая оказалась такой же бумажной, как и созданные между режимами границы. Причем бумагой очень прозрачной, практически не влияющей на сюжет и выставленной на третий план. Единственный чиновник Лех Качмарек выставлен достаточно карикатурным персонажем. При наличии явного интереса к главной героине, располагая достаточными ресурсами, он действует совершенно пассивно. Выпустить свободно гулять своего художественного руководителя на границу западного и восточного Берлина? Почему бы и нет. Что может произойти плохого? Выпустить свою главную звезду гулять без сопровождения по улицам «вражеского» капиталистического Парижа? Почему бы и нет… Пустые персонажи и отсутствие какого-либо напряжения приводят к тому, что неплохая по задумке концовка решительно не вызывает никаких эмоций. А пустота эта появляется по одной простой причине – в фильме нет конфликта. Герои не разрываются между противоположными стремлениями, герои не входят в конфликт с системой, им не мешают физические границы. Можно было бы предположить, что Виктор хочет добиться славы и денег в свободном Париже, а Зула не видит подлинной возможности быть собой вдалеке от родины – но нет, это домыслы. Все это описано настолько скупо, что заметить чрезвычайно сложно, а игра актеров не передает нужные чувства, которые могли бы заменить прямое описание конфликта. В итоге могу сказать - мне очень жаль, что такая прекрасная работа оператора и звукорежиссера была «смазана» столь невзрачным сценарием. 6 из 10

Послевоенная Польша, талантливый музыкант Виктор, полный грёз о творческих изысках, следует поручению партии и участвует в наборе народного ансамбля, просматривая сельскую природу и таланты. Удовольствия от этого нет никакого, мокрый и скользкий образ полуразрушенного и упадочного государства ему претит, кислород перекрыт и восторгаться, сохраняя в себе желание действительно играть музыку, нет никакого. Меняется всё очень близко - с первой и окончательной влюблённостью в молодую сельчанку Зулу, весьма непосредственного характера, с прекрасным голосом и открытым сердцем. Молчать не в духе героев, поэтому промежуток от первых взглядов до первой страсти у Павликовского выходит весьма коротким… Павел Павликовский - режиссёр, открывший себя миру “Идой” и её сопутствующим Оскаром, как и в фильме, влюблённость, только уже в кино, демонстрирует весьма короткую и легковесную. Как и в предыдущей картине, здесь всё минималистично - ни активных действий, ни красок, ни разящих фактур, ни самого хронометража, чтобы зритель успел задержать дыхание и сдержать желание выдохнуть. В “Холодной войне” зрителю вообще некуда отвлекаться - места действия и время той самой исторической эпохи сменяются стремительно быстро. Только и успеваешь, что побывать то в Югославии, то во Франции, где и холодная война своя, и чувства, тем более, географически особенные. Лента вообще обладает хорошим тоном - в какой-то мере она автобиографична, и поскольку Павликовский в своё время на месте не сидел, да и потому что посвящается она родителям, что, к слову, скрашивает демонстрируемый колорит. Однако до конца всё-таки прочувствовать фильм не удаётся. Страсть самих героев куда холоднее войны, поэтому удивительно даже признавать, что два человека могут сидеть в обнимку, когда души их, может бы и единые, находятся чуть ли не на разных континентах. От сего ощущения и хронометраж уже далеко не в помощь, площадки так стремительны, что любовь не растянуть даже временем. Встречи, встречи, встречи... Любовь была, она присутствовала, она приходила на экран. Но вот дальше экрана никуда не делась. И ни чёрно-белая картинка, ни посвящение родителям, ни шедевральный музыкальный ряд, который в свою очередь действительно готов к глубоким чувствам, не вызывают единоначалия ощущений. Всё трогательно, но далеко не факт, что затронуто. Грустная история, как не стремящаяся в джаз, всё равно сваливающаяся в народный сельский фольклор. Государств там только нет, как не складывайте иллюзии из названия. Противоборства формальны, и “чебэ” делает этот фильм только холодным, но никак не высказывающимся. Герои ходят по обычной, грязной, где-то показавшейся, где-то притопленной земле, переезжают из страны в страну, и именно по этому общему антуражу можно разобраться, в каком состоянии находится Европа. Воюет ли кто-то с кем-то? Без слов. Возможно, без каких-либо слов можно почувствовать и любовь. Пока же у Павликовского получился некий семейный календарь - года, места пребывания и любви памятные моменты. 7.12.2018

Шестидесятилетний польский космополит продолжает, как и в «Иде», исследование истории родной страны через призму драматических изломов человеческих судеб. Фразеологизм, вынесенный в название, у Павликовски несет скорее метафорический, экзистенциальный нежели политологический смысл (хотя эта составляющая менее явно выражена, но также присутствует, отражаясь в категориях «политизации эстетики» и «эстетизации политики»). Его холодная война – некое состояние разобщенности, отчуждения, невозможности полного и окончательного воссоединения двух любящих людей, разъединенности их судеб. Действительно, между Виктором и Зулой, словно железный занавес, постоянно находится некая третья сила, субстанция, отделяющая их друг от друга: страх, другой человек, режим, обстоятельства, в более обобщенном смысле – судьба, сама история. На их преодоление могут уйти годы, а может вся жизнь. Незаурядное мастерство оператора Лукаша Зала, зачастую пренебрегающего и по своему интерпретирующего классическое правило «золотого сечения» кадра, придает историческую достоверность рассказываемой истории – выверенная, аскетичная черно-белая картинка подчеркивает строгую документальность киноряда. Однако, эстетская, рафинированная (даже справление нужды у Зала превращается в маленький шедевр операторского мастерства), но бесстрастная, скупая красота визуальной пластики, потрафив вкусам самых взыскательных киногурманов, передается настроению и атмосфере всего фильма, словно постепенно подменяя и замещая их. Холодная отстраненность и рассудочность нарратива, режиссерской манеры, помноженная на безошибочно точную операторскую графику (то, что так шло сдержанной манере религиозно-нравственного дискурса «Иды»), работает лишь наполовину,- мы можем почти тактильно ощутить алиенацию, изолированность судеб главных героев, но когда приходит время выразить чувства, накал кипящих эмоций, надрыв невозможности воссоединения, олимпийское спокойствие и выдержка Павликовски и Зала мешают иммерсивности, заметно обедняя чувственное восприятие. Создается впечатление, что холодное чб и успешно апробированное узкое, тесное форматное соотношение 1,37:1 будто не дают развернуться переживаниям, «расцветить» экран «любовным настроением» и страстью, сжимая их до минимума и переводя (возможно, сознательно) регистр восприятия из области переживания в область рассуждения: вместо ощущения радости «короткой встречи» и хрупкого момента любви (например, во время водной прогулки), отмечаешь насколько композиционно и изобразительно искусно решена сцена. Синдром Стендаля, подменивший подлинность чувств. Невольно возникает вопрос: а любовь ли это? Женщина ли всей жизни Зула для Виктора, и наоборот? Похоже ли это очередное «ты сказал: «я люблю тебя», я ответила: «подожди», я сказала «возьми меня», ты ответил: «уйди», знакомое по киноклассике, на истинное чувство? На этот счет возникают обоснованные сомнения. Возможно, по этой причине финальная сцена – символичная в своем трагизме, и требующая эмпатии – смотрится как некий красивый, но декоративный жест, должный означать отказ примирения с судьбой, но на деле, снова, только вызывающий в памяти неизбежную аллюзию (в разрушенном храме не хватает только перевернутой статуи Иисуса) на фильмы поколения великих предшественников, которые могли совмещать при анализе истории родной страны отрезвляющую рассудочность и эмоциональное сопереживание одновременно. 6 из 10

Фильм давно забытыми размерами кадра - черно-белым ретро «квадратом» и стилизованным под документальные съемки рассказом о том, как в городах и весях социалистической Польши 1949-ого прослушивались и записывались на бобинный магнитофон энтузиастами от культуры исполнители фольклора, с самого начала фокусирует зрителя на не так давно ушедшей эпохе, которая встала великой стеной между его героем и героиней. Он – интеллигентный профессиональный молчаливый дирижер, ценитель джаза, был среди тех, кто искал таланты, она – необразованная эмоциональная экспрессивная дерзкая селянка, больше всего любящая песню «Сердце» из советских «Веселых ребят», находилась в толпе тех, кто отчаянно желал попасть в ансамбль. Их глаза встретились, заключив союз, которому суждено было преодолеть неоднократное предательство и прощение, вынужденное стукачество органам, бегство из страны и возвращение туда, измены, встречи и расставания в разных городах Европы, успех и признание, лагерь, наконец; преодолеть, что бы спустя 15 лет скрепить свою связь без будущего навечно там, где отсутствует все, что было нанесено сменяющими друг друга политическими режимами и собственной глупостью, в старом разрушенном храме – месте, где их дороги впервые пересеклись. От многих историй об отношениях, которые ломались социальными тяготами и политическими безумствами правителей и рьяных их прислужников, снятую Павлом Павликовским отличает чувство меры и личный ее характер, понятный и даже и без итогового посвящений родителям. Он не сосредотачивается на смакование очевидного негатива коммунистического периода, оставляя ему лишь рамочную функцию, только обозначая его штрихами-признаками. Все внимание режиссера отдано самой паре, тому, как двигаются мужчина и женщина сквозь время и пространство навстречу друг другу даже тогда, когда фактически отдаляются, как прорываются сквозь преграды не только те, что выстроила перед ними эпоха, но и те бастионы, которые воздвигли самостоятельно – собственные характеры. Как раз за разом выбираются «покореженными», но неизменно стремящимися друг к другу, как однажды просто не смогут больше идти, но уйдут вместе. Импозантный Томаш Кот, которого знаю по «Следу зверя» и постоянная актриса Павликовского – яркая Ионна Кулиг полностью «срослись» с персонажами. Сакральная глубина отношений без малейшего переигрывания, дешевого мелодраматизма, лаконично и фатально снята и сыграна. Особой болезненной нитью сквозь фильм проходит тема вынужденной эмиграции и вынужденного же возврата человека обратно. Павликовский знает о чем говорит, ведь он сын эмигрантов, и сам долго находился в поиске того места на земле, где сможет реализоваться. Начав снимать за границей, он оставался мало известным неплохим режиссером, и лишь вернувшись из Англии в Польшу уже в зрелом возрасте он достиг грандиозного международного успеха – оскароносная эстетически безупречная “Ида” и вот теперь одновременно чувственная и сдержанная “Холодная война” – триумфатор Канн. Личный опыт позволяет Павликовскому знать о том, что там, в другой стране, куда стремишься, определенно лучше, спокойнее и сытнее, но приходится принять все ее ценности, даже более того, “подогнать свою правду” под ту, которую от тебя ждут, там придется забыть о своем протестном духе, там нет корней, дающих силу. Но с другой стороны, память шепчет и о том, что иногда бывает так, что там где родился, человек тоже не свой и не может таковым стать ни при каких условиях, имея желание быть и оставаться собой. А еще о том, как больно бьет подобная ситуация по чувству собственного достоинства, как вытягивает жизненные силы. Именно этот подтекст наполняет фильм индивидуальностью, а любовную историю настоящей болью. Определенно, новый успех польского кино.

Что врезалось в память? Грязь первых кадров. Фальшивая нота задавшая повествовательный тон всему фильму. Не поверив изначально, дальше лишь упрочился в своём мнении. Стоило ли режиссёру прибегать к столь сомнительному пассажу? Наверное да, ведь всё содержание наполнено одним и тем же - 'Холодной войной' и здесь как говорится или пан, или пропал. Сразу, с места в карьер. Пусть ни у кого не останется сомнений какое именно кушанье приготовлено. Два грузовика въезжают на территорию усадьбы. Помещик ликвидирован как класс. Имущество и собственность национализированы, экспроприированы. Теперь 'трудовое братство' под этой крышей. Выгрузка из кузовов прямо в земляную жижу перемешанную с водой. Доски брошенные в виде настила не спасают. Да и сами приехавшие сыпятся горохом в эту серую кашу не разбирая где твердь, где мокрота. И ведь это не безмозглые дети, это юноши и девушки, которым по 20 и более. Какое то стадо изобразил автор и хочет убедить нас в искренности? Не верю. Вы сами то из кузова когда либо соскакивали? Неужели не смотрели на что будете ступать? Понятное дело, что тут марается сама личина будущих событий, режиссёрская абстракция блещет гением, но это на потребу лощёным и сытым господам, заранее прогибаясь под кошелёчный звон монеты и похлопывание по плечу - молодец-молодец, угодил, всё правильно показал в этом социалистическом питомнике. Стыдно, братцы. Стыдно за столь дешёвую мазню. А ведь говорят, что в Каннах после просмотра 18 минут не смолкали овации. ГОСПОДА РУКОПЛЕСКАЛИ СЕБЕ САМИМ. Никак не меньше. Нет, я не предлагаю разворачивать полемику о преимуществах того или иного строя, жизнь сама всё расставила по местам. Но нельзя же лепить такую откровенную халтуру выдавая её за высоко художественное искусство. Возможно оно и было бы таковым, но создатель перегнул палку. Знакомство, сближение, сцены любви вполне реалистичны, хотя излишняя холодность, граничащая с отстранённостью главного персонажа позволяет усомниться в его намерениях. Первый посыл - сначала лишь увидеться с любимой - для этого вояж из Парижа в Белград, а в конце фильма и вообще презрев возможные последствия отчаяться на нелегальный переход границы. В конце концов он не дитя - должен был понимать возможные последствия такого шага. И что же его 'бросило' на Родину? Любовь к женщине, которая променяла Италию на Польшу? И только? Больше ничего? Ну, тогда это действительно была большая любовь и большая страсть. Но где она в фильме? Где она? Я хочу видеть эти сумасшедшие глаза, хочу видеть его эмоцию, его тоску, звериную страсть, корриду любви, чувства подайте сюда. Пусть персонаж выдаст их мне. Это же кино. Или ОН ЛЮБОВНИК-МОЛЧУН? СКРЯГА СГОРБИВШИЙСЯ НАД СВОИМ СЧАСТЬЕМ? А может быть не только женщина заставила его променять СВОБОДНЫЙ ПАРИЖ на ТИРАНИЧЕСКУЮ ВАРШАВУ? Может он слабак не сумевший оценить ни вольный дух Монмартра, ни красоту Елисейских полей? А Запад с его свободой дышать разве не пьянил? Вам, не кажется, уважаемый господин режиссёр, что Вы меня просто морочите. Не договариваете всего, что знаете сами, фильм то, по родословной пращуров. Может быть поизносился, поистрепался Виктор на французских хлебах, а то и вовсе перестал как шпион приносить пользу, вот и вернулся не солоно хлебавши? Нет, ни так? Тогда следовало прорисовать отчётливее сюжет, иначе как в американских блокбастерах - валят в одну кучу всё без разбора, а правду ретушируют, вымарывая, забывая о ней. Не знаю кому как, но меня фильм разочаровал. Да, чёрно белый монохром хорош, но этого мало. Да, стукачество с доносительством практиковалось методично, но здесь лишь человек-волдырь пытается докучать, а роль его сведена до минимума. Он есть и его нет. Жаль, хотелось бы иметь более обширную информацию. Пение прекрасно. Это отдушина фильма. Но опять же не кажется Вам странным, что время показывают (пытаются показать) людоедское, а пение - голоса души, завораживают? Нонсенс. Да, нонсенс. Как и весь фильм. 5 из 10

'Смотришь на собеседника - он распадается на некрасиво движущиеся губы, поры кожи, ненужную жестикуляцию. Слова проваливаются будто в колодец. Ты можешь поддакивать и даже вставлять реплики в разговор, но тебя здесь нет...' (с) GalinaSielence Возвращаясь из кинотеатра после фильма Павла Павликовского 'Холодная Война', почти в полночь, домой, по тёмным ноябрьским скользким улицам, полным дёргающегося фонарного света, наблюдая за облаками, которые раньше могли бы показаться или романтичными и странно обещающими какое-то, пусть и жёсткое, но реальное будущее, будоражащее кровь адреналином, а сегодня оказавшиеся просто декорациями в непостижимом страшном сне, проходя мимо католического костёла, где тайно зарыта мною вместе с Мишкой маленькая собачка, завёрнутая с дендистким тщеславным самолюбованием в майку Stussy, которая умерла от чумки, и которую не давали нам хоронить костеловские старухи, - я увидела после фильма «Холодная Война» всю тщету этого, всю тщету миллионов месс всего этого мира, бессмысленность мечтаний, «разводку» старинных, будто обещающих что-то, камней, и удушье от шарфа, - хоть рви его с себя, хоть нет, он тебя не оставит своей безнадёгой, которой «и имени даже нет», а только лейбл пафосного ТЦ. Казалось бы, Ремарк «отменил» войну, он полностью вскрыл и её суть и её мерзкую рожу, а Нюрнбергский процесс убил и сверг в презрение фашизм, а мы чисты и свободны, но о чём же кричали мне все эти монументы с Лениным или Дворцы культуры, или сталинские нависшие страшные постройки, и о чём же мне хотелось не знать? Но оказалось, смерть не преодолена, и ничего не закончилось, потому то ничего никогда не кончается, и пока в этом мире невозможна Любовь, пока она обречена в нём на блуждание между взглядом Богородицы в обрушившемся храме и отвратительными руинами всех пропитанных кровью «Ольги Гепнаровой» или «Одиночеств в Сети» и «Когда я буду мёртвым и белым» ватерклозетов, восторжествовавших над Красотой, потому что помнят её агонию, – даже холодный и ожигающий глоток виски на ураганном ветру и миллион примирений с миром и ушедшими святыми (а все погибшие святы) в Хэллоуин, - никогда эту трагедию не отменит, потому что этот мир, как и вся наша жизнь, рушится, он декорация, и он обнажает под собой Ничто – как последние кадры этого фильма. Когда было так, чтобы кинематограф вдруг заговорил с нами на языке нашей собственной правды, на нашем языке, не придумывая кучу смущённых ужимок? Павликовский использует очень редкий приём: как будто мир кончается, а мы подошли к самой его границе, как в книге «13 этаж», и не знаем, что там дальше? Но так это или нет, - посетив кинотеатр впервые за многие годы, потому что прекрасно всё смотрела до того в Сети, - я поняла, что мой мир, наверное, рухнул. 'Everything is Broken up and Dances'. 'И они никогда не станут старше'. «Холодная Война», действительно, потрясает. В ней нет ничего лишнего и ненужной рефлексии, как в «Молодом Годаре» или «Довлатове», - если вы хотите понять эту тройку лидеров жанра, то смотрите именно её, а о них забудьте. И в ней нет ничего монументального и впечатляющего, как в фильме «Восток-Запад» почти на эту же тему, - нет, она пост-постмодернистски отодвинула их всех. В книге (не фильме) 'Одиночество в Сети' была описана такая же история любви священника и монахини, помню, как это навеки врезалось в память, о том, как их убили польские обыватели, католические ханжи, за их запретную церковью любовь, и это тоже было в 1950-х. В фильме есть 3 момента, когда комок по-настоящему подкатывает к горлу: это волынщик в самом начале и народная песня 'Два сердушка, чтери очи', которую исполняет Зула в парижском кафе, и на фоне этой святой простоты, которую украла, как дьявол ангельский дар, партийная пропаганда и превратила в совсем что-то чудовищное и помпезное, - сама любовь главных героев кажется ожившей фотографией из самого дорогого семейного альбома черно-белых лет, которого уже нет, и даже могила, куда ушли эти лица, истёрлась, но и такого покоя в духе бытового вульгарного ёрничанья «первого канала» мы не заслужили, и фильм низвергает нас в ад как в бездонную пропасть своей финальной сценой. Чёрно-белый фон, музыка, тени, - всё это кажется не романтикой Ремарка или нуарных визионерских прозрений, - а всё это является, наверное, тарантеллой, - и таков фильм, - с самого начала, с волынщика, и до конца, когда тарантелла превратится в вашу личную сарабанду ноябрьского бесвкусного ветра, или смущение и сожаление здания католической церкви, которая не спасает, или цветов, которые потеряли аромат и стали страшнее искусственных, или бессмысленных декораций у вас дома, потому что холодная война всё ещё холоднее льда, и она не окончена, она продолжается в душе каждого из нас. '... Этот поцелуй был как инициация. Они устраивали свидания почти по всей Польше. Чем дальше от Люблина и Кракова, тем лучше. За руки они держались, только когда оказывались одни. На людях они прикасались друг к другу лишь украдкой и на мгновение... ... Настоятельница монастыря кармелиток в Люблине узнала о романе сестры Анастазии из анонимки, посланной офицером Службы безопасности, который давно уже пас брата Анджея. Поездки в Рим, визиты экуменических групп из США, контакты с прицерковной молодежью... ... Однажды сестра Анастазия исчезла. В тот день кто-то вывел из монастырского гаража машину. Сестра Анастазия поехала на ней в Ченстохову. На обратном пути на прямом сухом отрезке шоссе она выехала на встречную полосу. Прямо под огромный датский рефрижератор. Следов торможения не было. Анастазия умерла на месте...' ('Одиночество в Сети') Этот фильм смотрят люди, родившееся во время окончания политической Холодной Войны, родившиеся под Пинк Флойд на руинах всех берлинских 'стен' мира, и они будут смотреть его в тех же кинотеатрах, где их родители проходили своё нравственное становление, или убивая раба внутри себя, или освобождая свои бесовские торгашеские и сексуальные инстинкты, уничтожали жаждой наживы всё то, что оставалось от СССР лучшего. И дети и тех, и других сегодня вынуждены заново проходить своё нравственное становление, и им не на что опираться. Учителей нет, но есть вечный ноябрь, вечная зима, вечное одиночество в сети на обледенелых улицах городов, где с лихвой все мы вкусили свою сиротскую долю. Мне попался и ещё один фильм, - он о том, как ирландские обыватели убивают во время Второй мировой английского лётчика на глазах его невесты, а её кладут за эту любовь в психиатрическую больницу. 'Скрижали судьбы' с Руни Мара. 10 из 10

Ностальгия - чувство удивительное. Ведь даже при разговоре про годы сложные и тяжелые, все невзгоды отступают на второй план, пропуская вперёд светлую тоску и приятные воспоминания. Видимо, таковы свойства памяти человека. И прекрасным отражением этой закономерности оказался новый фильм Павла Павликовского. Польский режиссёр с интересной судьбой успел снять несколько документальных фильмов (среди них даже фильм про Жириновского), поработать в разных странах, но в итоге вернулся к своим истокам и обрёл популярность. В 2013 году Павликовский выпустил «Иду», которая собрала приличный список номинаций и даже получила Оскар за «Лучший фильм на иностранном языке». Новый его фильм (несмотря на свою внешнюю интернациональность) ещё более польский. Перед нами предстаёт история любви Виктора и Зулы на фоне послевоенного периода холодной войны. Она - участница народного ансамбля, он - музыкант и его художественный руководитель. Их чувства переживут разлуку, политику, эмиграцию, музыку и саму жизнь. Временной отрезок автором был выбран неслучайно. Конечно, все политические и общественные события - это лишь фон, но важна символичность. Отношения двух героев тоже проходят через холодную войну: когда друг без друга никак, но и вместе невозможно. Сложные хитросплетения чувств - это не самое интересное в фильме. Поражает его эстетическая выдержанность. Режиссёр не зря снял его в ч/б. Помимо очевидного погружения в эпоху, он добился эффекта отстранённости и зрительного совершенства. Каждый кадр в фильме как картина, главная героиня из версии молодой Прокловой превращается в Монику Витти, а потом и Клаудию Кардинале. По своей эстетической принадлежности фильм абсолютно не современен. Он откуда-то из времен итальянского неореализма и визуального совершенства. Поэтому, наверное, некоторые критики решили обвинить Павликовского в этом. Нельзя снимать такое возвышенное кино, когда реальность требует правдивости и жёсткости. Но история двух героев может существовать только в этих исторических и кинематографических обстоятельствах. «Холодная война» - редкий фильм, которому удаётся полностью выполнить главное предназначение киноискусства, - погрузить зрителя в удивительный и волшебный мир, который может существовать только на киноплёнке. И хоть автор и достигает этого эффекта самыми простыми приемами, но изредка такие путешествия необходимы. 8 из 10

Данный фильм был крайне тепло был принят в Каннах, а также его создатель Павел Павликовский был удостоен награды 'лучший режиссёр' там же. Что же так порадовало зрителей? Фильм до безумия красив. Оператор Лукаш Зал представляет нам много всего и побольше. Сначала атмосферные кадры социалистической Польши, грязной, но самобытной и строгой. Потом Париж и Италия, где кипит светская (и не только) жизнь. Также немного даже Югославии. И каждый кадр - совершенен. Начиная хоровыми пениями в маленьком польском ДК, продолжая парижскими клубами, заканчивая прогулкой по Сене. Герои даже просто сидеть в отеле умудряются красива. Настолько прекрасна постановка кадра и локации. А чёрно-белая съёмка придаёт ощущение приятной винтажности. Красива здесь не только съёмка. Польский фолк - это очень здорово. Уж не знаю, насколько это сложно, но создать хор с оркестром, который поёт польские народные песни, со всеми аранжировками и прочими атрибутами успешных коллективов дорогого стоит. Композиции можны, чувственны, просто прекрасны. Как и другие, западные песни, знакомые широкому зрителю, присутствующие в фильме. Бонусом идёт исполнение полячкой песни 'Сердце' из советского фильма 'Весёлые ребята'. Что можно сказать об истории? Она красива, она разбивает сердце, она же его и лечит. 'Химические реакции' между героями не поддаются сомнениям, несмотря на то, что, согласно сюжету, своих чувств выражать они не имеют права. В представленной паре соединяется как нечто польское, 'народное', открытое, так и парижское, холодное, расчётливое. Каждое очередное расставание героев или жертва воспринимается зрителем очень болезненно. В отношениях героев создатели превосходно передают трагедию той эпохи. Когда человеческие чувства опускались до уровня 'мелочей жизни'. Актёры. Томаш Кот отлично вжился в образ мужчины, имеющего чувства к женщине, но не имеющий права их показывать, особенно на глазах у 'важных людей'. Иоанна Кулиг также сыграла на самом высоком уровне. Польский характер её героини, попытки хоть как-то контактировать с любимым человеком, зная, что 'так не положено', всё отыграно блестяще. В 'Холодной войне' Павликовский делится с нами чем-то личным. И делает это максимально красиво, чувственно и проницательно. 10 из 10 P.S. Некоторые рецензенты и критики видят в картине клюкву. Я же не заметил её проявлений вообще.

История вечной любви на фоне времён. Звучит, несомненно, красиво. Два человека, что не могут друг без друга, но которых вместе жизнь никак не может оставить. Из-за обстоятельств внешних или природы человеческой внутренней - это не сильно важно. Поскольку любой зритель у экрана, погрузившись в чёрно-белый мир, будет жить надеждой единения двух влюблённых. Именно эту надежду должен возродить автор в сердцах смотрящих, а как поступить с этой надеждой дальше - уже его дело. Для Павликовского, осознающего истину звучания и демонстрации возвышенных эмоций со всей неподдельностью, важнее всего вечная природа самого чувства любви на фоне остального, от того можно легко упустить происходящие где-то между смены одного времени и мышления на совсем другие. Начинаясь от попыток восстановить народный единый дух, продолжая культом личности с его пропагандой, а после ознаменованием его завершения, существующее вокруг в итоге заканчивается проникновением уже совсем чуждых, новых настроений мира без железного занавеса. И преподносит эти изменения Павликовский, наверно, самым захватывающим образом из возможных - с помощью музыки. Один народный мотив в исполнении главной героини Зули сменяется другим, а под конец захватывает зажигательным и танцевальным третьим. Великолепная девушка удивительной красоты по имени Иоанна Кулиг, равнодушным к которой остаться будет на протяжении просмотра трудно не только Виктору, но и зрителю пред экраном, с заворажительным голосом будет менять образы на сцене, но всегда оставаться собой, той мечтательной, боязливой и любящей девушкой. Как и тем же будет оставаться её возлюбленный. Ведь среди череды перемен лишь мотив сердца, которому не хочется покоя, будет постоянен. Будут меняться мелодии вокруг, как и мир с окружающими людьми, будут меняться жизни и города, но сердце, которому хочется любить, останется прежним. Оно, несмотря на все преграды, будет притягивать тех, кто почему-то отдалился, но кому суждено быть вместе. Именно то самое сердце, наполненное вечным и светлым чувством, будет поддерживать жизнь и вновь дарить волшебное ощущение счастья, когда два любящих воссоединяться вновь. Искренний в сердечном порыве Павликовский проводит своих героев через то самое пятнадцатилетие перемен, убеждая зрителя в существовании персонажей лишь только друг для друга. Героев, которым, кажется, быть вместе мешает вовсе не этот трансформирующийся мир, а они сами со своими страхами, непониманием и всеми существующими эмоциями. От первого взгляда до первого расставания, от воссоединения до очередной ссоры, от новой жизни к старым чувствам. Как бы герои не старались, но уйти от своих чувств никак не получается. Из-за них они обречены возвращаться друг к другу, чтобы вновь попытаться остаться вместе. Эпизод за эпизодом лаконичный Павликовский будет демонстрировать всю сложность чувств Зули и Виктора, готовых на самые решительные и громкие поступки ради друг друга. Пускай и воспринимаются они также тихо и плавно, как и вся лента. Немногословность Павликовского как рассказчика проявляется, пожалуй, не только в способе ведения повествования, но и существует даже в картинке, лишённой привычных широких рамок. И Павел не отступает от выбранного стиля, как делал, например, в 'Мамочке' Долан, используя выбранное разрешение как способ для демонстрации перемены внутреннего состояния. У Павликовского это не к чему. Его история вполне классического духа времён прошлого кинематографа, что эстетично существует в своих чёрно-белых ограничениях, с одной стороны, а с другой - история, напоминающая большой классический ремарковский роман о любви, движимой через года. Словно перелистывая страницы книги, зритель движется вперёд через отдельные эпизоды жизни, не представляя или же боясь представлять возможный исход. Визуальная эстетика каждого кадра захватывает, а совмещаясь с народной музыкой под спектром эмоций не оставляет в стороне. Павликовский приятно сдержан в своей манере и не переходит на крик или даже на обычный тон. Его история - приятный шёпот, плавный и чувственный, удивляющий своей простотой. Всё будет меняться, но в итоге сойдётся там, где и началось. Сердце объединит людей, приписанных друг к другу судьбой. Осталось лишь выбрать сторону, где ощущение единства двух сердец будет навсегда. И вот, когда по ощущениям, кажется, настал момент чего-то большего, Павликовский заканчивает рассказываемую короткую историю, ставя точку в своей истинной трагедии любви. Но, как и во многих историях подобного духа, кажется, что подобное было неминуемо. Его история, тихая и красивая, хоть и лишена лишних слов, но по первой думе вызывает ощущения недосказанности слов нужных. Возможно, рассказ был излишне лаконичен, а от того не дал прочувствовать каждое событие по-настоящему. Ему не хватает какого-то нерва, чтобы мощный эмоциональный удар смог поразить всю аудиторию, откликнувшись и в их головах. Однако, вспоминая после, уже кажется, что всё необходимое Павликовский сказал. Всё необходимое для своих героев он уже создал. Просто, наверно, аудитория совсем не готова к уготовленному им. Когда нескончаемая красота на экране в своём мирном течении вдруг внезапно заканчивается подобной нотой, не хочется признавать, что это конец. Не потому что он плох, вовсе нет. Потому что он слишком подходит всему роману, великолепно завершая сложную и объёмную историю одного большого и великого чувства двух созданных друг для друга людей. Обида здесь лишь в том, что Павликовский сделал всё, как надо, не щадя зрителя у экрана, когда хотелось бы ещё побольше и немного иначе. Но, к сожалению, у 'Холодной войны' всё именно так, как и должно быть. От этого и печаль на душе сильнее. Но, несмотря на грусть, конечно, радостно, что главную мысль ленте закрепить с лёгкостью удалось. На фоне городов и войн сквозь ослепительно яркую чёрно-белую гамму важнее всего видится то самое сердце и чувство, тянущееся и держащее рядом всегда. С печалью и скупой слезой остаётся лишь сказать полной красоты и искренности правду, забывать о которой явно не стоит ни тогда, ни сейчас: Сердце, как хорошо, что ты такое. Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить.

О фильме «Холодная война» я впервые услышала еще весной, в контексте Каннского кинофестиваля, где его автор Павел Павликовский, как известно, был награжден призом Лучшему режиссеру. Однако привлекло моё внимание даже не это, а буквально завороживший трейлер, которым был проиллюстрирован рассказ об этом событии. Стильная монохромная черно-белая картинка и удивительной красоты песня, звучавшая в кадре, вкупе с обещаниями «истории невозможной любви в невозможное время», заставили меня, изрядную любительницу подобных сюжетов, тотчас внести этот фильм в персональный лист ожидания. И вот, наконец, «Холодная война» в российском прокате. И вот я его посмотрела. Честно признаюсь, сделала это не сразу, а в два или три захода, потому что помимо той самой восхитительной работы оператора и прочно запавшей в душу после первого же прослушивания песни «Dwa Serduszka Cztery Oczy» в филигранной джазовой аранжировке, не увидела на экране ничего из того, что мне обещали. История невозможной любви? Но что же в ней такого невозможного? Что, в сущности, мешает этим людям быть вместе, что постоянно разводит их по жизни и приводит в конце к такому финалу? Увы, многие мотивы так и остались для меня совершенно непонятными. Вообще, сам сюжет «Холодной войны» в чем-то перекликается для меня с известной и много раз поставленной на разных сценах в нашей стране пьесой «Варшавская мелодия». Так вот там этот мотив безысходной, но вечной любви двух непохожих людей, на мой взгляд, показан куда более точно и искренне. Здесь же я вижу на экране героев, между которыми полностью отсутствует жизненно важная в таких сюжетах «химия». Даже тогда, когда они держат друг друга в объятиях или клянутся в своих чувствах. Не знаю. Возможно, дело в том, что я не понимаю каких-то глубинных, истинно польских коннотаций происходящего на экране. Но с другой стороны, если история любви рассказана по-настоящему талантливо, то, наверное, становится уже неважно, на каком именно языке происходит рассказ? Единственное, за что хочется сказать спасибо режиссеру, так это за то, что он не стал особенно педалировать «политическую» составляющую сюжета, а ведь более развернутое описание «ужасов тоталитаризма» вполне могло бы добавить «Холодной войне» баллов в той же гонке за европейскими и мировыми кинонаградами. Но нет, события жизни послевоенной советской Польши здесь как бы размытый, акварельный фон. Лишь по отдельным штрихам и намекам мы догадываемся о постепенно усиливающемся давлении государства на личность. Однако время, показанное на экране, все равно не выглядит «невозможным» для жизни. Ну какой же это бесчеловечный режим, если Зула может свободно выйти замуж за итальянца и перемещаться затем по Европе, записывать там пластинки, а потом, когда вдруг ей ударит в голову такое желание, совершенно свободно вернуться на Родину? Или когда Виктор, решившись на возвращение в Польшу после долгих лет жизни в Париже, да, получает-таки пятнадцать лет лагерей, но потом вдруг как-то легко оказывается на свободе, потому что… за него удалось договориться. Представляете себе подобное в нашей стране, скажем, в те же шестидесятые годы? Например, если бы тот же Рудольф Нуреев, после побега за границу, пожив там какое-то время, надумал вдруг вернуться в СССР? Может быть, еще и поэтому – из-за «кукольности», «понарошистости» всех этих «невозможностей», поступки героев выглядят для меня не как драма, а скорее как проявление эгоизма или даже психической неуравновешенности. И в вечную любовь между ними я не верю. А финал истории и вовсе повергает в недоумение: а зачем они это, собственно? Теперь, когда все уже пройдено и можно быть просто вместе – неважно, где, неважно как. Если это действительно главное, ради чего и были пережиты все страдания? А если нет, то о чем же тогда был весь этот фильм? 5 из 10 (4 балла за операторскую работу и песню)

Небольшая группа музыкантов отыскивает таланты, разъезжая в 1939 году по территории полуразрушенной Польши. Как раз на этапе отбора участников происходит судьбоносная встреча двух главных героев. Почему судьбоносная? Да потому что с этого, на первый взгляд, мимолётного знакомства и возникает всепоглощающее чувство любви. Танцуя, Женщина его жизни, сменяет города и партнёров. А он, в попытке нагнать её, в этой круговерти не поспевает за ней. Потому что ведёт в этих странных отношениях только она. Героиня актрисы Иоанны Кулиг необычайно притягательна. В её взгляде клокочет необузданная страсть, которая так легко сокрушает всех мужчин на её пути. Волнующе пропевая нежные строки народного фольклора она манит. Но вдруг стремительно ускользает. Это женщина-иллюзия в свете софитов. За которую хочется отдать всё что угодно и простить всё что угодно. Герой актёра Томаша Кота с первых минут повествования симпатизирует вам. Удивительный пианист, который показывая свой талант в разных ипостасях очаровывает своей музыкой и спокойствием духа покоряет Вас. Персонажи такие разные, но они так эмоционально, каждый по-своему, проживают каждую минуту своего времени, что приковывают всё Ваше внимание за развитием хода событий. Отдельного упоминания стоит операторская и режиссёрская работа. Все кадры выдержаны в духе лучших бесцветных картин, но прослеживается определенный стиль. Камера нацелена в основном на главных героев, но и не упускает некоторую характерную архитектуру для разных городов. Уникальные ракурсы, игра со светом создаёт нужную атмосферу. Ну и конечно же музыка, здесь ей отведена своя роль. Подобранная безупречно, она пронизывает весь кинофильм. И по мере течения времени её звучание и жанр тоже меняется. Но не утрачивает своего влияния на восприятие зрителя. Необходимо для просмотра зрителям, истосковавшихся по искусству. 8 из 10

История любви музыканта Виктора и певицы Зулы, прошедшая через десятилетия послевоенной истории Польши. Притом что Павел Павликовский не был совсем уж неизвестен и долго ходил в надеждах европейского кино, однако ж прорыв случился лишь после Иды. Да и то многие списали ее успех на одну из главных тем европейского культурного контекста - Холокост. Это не совсем справедливо, но всё же - несмотря на какие-то специфические для Польши сюжеты, Ида была больше европейским фильмом, говорившим на универсальном языке континента, хоть и с ощутимым польским акцентом. Помимо Холокоста, темы европейской войны и тоталитарного прошлого, здесь ещё и музыкальная тема - джаз. И даже странно, что он воспринимается именно как европейский, а не заокеанский феномен. Впрочем, Америка проявилась тоже - в самом жанре роуд-муви, менее характерном для этой стороны Атлантики, слегка мучимой клаустрофобией. Парадокс Павликовского (прежнего и нового) заключается в том, что Ида полностью происходит на польской территории, а оказалась европейкой, а Холодная война идёт по всей Европе, а оказывается полячкой. В первую очередь, потому, что стала его собственной историей, вернее, историей его родителей. Хотя и его тоже - родившийся в Польше, он ещё в 14 лет эмигрировал в Англию, а жил... короче, везде. После Иды (тема войны) и Холодной войны (два послевоенных десятилетия) даже хочется представить себе следующий фильм режиссёра - он должен быть о чём-то вроде 'Солидарности', вернувшей поляков в европейскую семью... То, без чего трудно представить историю польскую историю 50-60-х Павликовский сжал в эту историю - русское 'Сердце', польскую народную тоску, мечту о западном рае. Тем приятнее, что Холодная война отказывается, вернее, пересматривает расхожие клише об этой истории. То же 'Сердце', теряющее, по словам героини, своё обаяние в переводе - вряд ли сильно порадует польского обывателя... Польский фольклор, звучащий неожиданно чувственно (сам Павликовский, по словам свидетелей, был поражен чистотой и мощью народных песен, исполненных тогда). Париж, полный не только обаяния, но и обмана... Стукачество как способ не предать любовь и куда как более честный, чем та же французская свобода... Джаз как незаконнорожденный ребёнок, потому что рожден не на родине. Лагерь как плата за право жить на этой самой родине... И даже разрушенный храм, остающийся последним и истинным пристанищем любви... Потому что ей нет места в этом мире ибо она - это и есть свобода. Пожалуй, это чуть ли не первый фильм, который (в отличие от незаслуженно обласканной Жизни других, например) почти отказывается от политической трактовки тоталитаризма и, не уходя от его осуждения, умудряется не противопоставить западной самореализации, отводя всему этому место где-то в конце списка, возглавленного любовью и музыкой... Поэтому, как и положено большому художнику, всё это парадоксальное великолепие режиссёр вмещает в двух главных героев. Два его героя - это аристократическая холодность и горячая народность, просчитанная рациональность, разбивающаяся о чувственную непредсказуемость, музыка двух начал - польского и европейского, мужского и женского, профессионального и естественного. Таких женских персонажей вообще давно не было: страсть и любовь, предательство и преданность, гордость и самопожертвование... Впрочем к Виктору, который становится единственным рабом, способным ее терпеть, это относится едва ли меньше, хоть он и стремится к освобождению. Занятный поворот, что не терпя ложь в Польше, он приспосабливается к ней во Франции... Поэтому родные пенаты и влекут их обоих - точнее, не отпускают. Если же отвлечься от слегка хаотичного потока эмоций, то обращает на себя внимание какой-то новый для условно артхаусного кино ритм - передышка зрителю не светит, равно как и чистое, лишённое переживания, умное созерцание. При этом Павликовский не идёт на компромиссы с коммерческим кино, делая свой чёрно-белый мир (такая гамма только и может подходить разделенному не только географически и политически, но и между мужчиной и женщиной мирозданию) насколько уникальным, настолько и близким зрителю. В этом смысле Холодная война - оксюморон. Холод не чувствуется в принципе...

Если фильм вызвал целую бурю эмоций, значит ли это, что ты посмотрел что-то действительно стоящее? А если после просмотра хочется неистово махать руками и нецензурно выражаться? Я редко настолько негативно настроен после киносеанса, а еще реже позволяю себе ставить такие вот оценки, но последний раз подобное состояние охватило меня, когда произошло знакомство с 'Необратимостью' Гаспара Ноэ. Нет, эти две картины не имеют между собой ничего общего, скорее вызывает отторжение тот факт, что режиссер, имея реальную возможность говорить с огромной аудиторией, словно забывает текст. А действительно, о чем же, собственно, 'Холодная война' Павла Павликовского? В послевоенной Польше, волей случая, встречаются молодая девушка, желающая попасть в ансамбль, и один из его руководителей. Между ними, как бы это выразить, происходит любовь, что ли, которая, по замыслу режиссера, прорвется через любые преграды. Да ладно! Эти двое даже не в силах изобразить страсть, держа друг друга в объятьях. Как автор хотел заставить зрителя сопереживать героям, когда им друг на друга наплевать! А, наверное фразы Зулы 'Я люблю тебя больше всего на свете', сказанные невпопад и без всякой эмоциональной окраски, должны развеять все сомнения в искренности ее чувств. Ну, хотя бы Виктор не притворяется, что ее слова хоть как-то его трогают, он весь фильм ходит с каменным выражением лица. Все это более чем странно, ведь очевидно, что и Иоанна Кулиг и Томаш Кот довольно сильные актеры. Получается, что такова была задумка Павликовского. Финал картины по замыслу трагичен, но не вызывает никакой грусти или печали. Меня лишь посетила мысль, что режиссер, перед тем, как снять концовку, посмотрел 'Достучаться до небес'. Единственное, что очень понравилось, так это работа оператора. Картинка получилась просто загляденье. Если бы только было на что смотреть. Впрочем, не нужно воспринимать мою рецензию, как истину в последней инстанции. Что я понимаю в лауреатах престижных европейских кинофестивалей, ведь даже в 'Витьке Чесноке' не смог разглядеть глубокий смысл. P.s. Я планировал отправиться в кинотеатр на 'Холодную войну' со своей дамой, считая, что это будет прекрасное начало вечера, но затем передумал и посмотрел фильм дома. Это оказалось верным решением, иначе мы бы точно поругались, вот сколько негатива вызвала во мне картина Павла Павликовского. 1 из 10

Война со зрителем Все эмоции, которые у меня вызвал фильм, я могу выразить знаменитой и уже разбитой фразой: 'Не верю!' В трейлере заявлено, что нам покажут 'невозможную любовь'. Что ж, возможно, это очень честно, если понимать буквально. Каждый новый виток в отношениях главных героев предвосхищается трагическим выражением лица героини. Слёзы, глубокомысленное молчание, каменные лица - всё должно говорить о том, как героям тяжело. Ну и вносить подтекст трагической судьбы. На самом деле, с самого начала не понятно, о чём они плачут и тоскуют. Особенно неприятно стало от сцены, где Виктор плачет за роялем - это уж совсем плоско и фальшиво. Кто-то уже писал о фальшивой интонации этого фильма, и я с этим полностью согласна. Ну не вижу я никакой нереальной любви, начавшейся с интима в туалете. Да и вообще, ощущение, что их любовь и нужна только для любовных сцен, которые в контексте фильма кажутся нелепыми. Буквально: только встретились, затем фраза вроде 'я так ждал тебя' - и сразу после этого постельная сцена. Дальше по сюжету возникнет новое препятствие к тому, чтобы быть вместе (правда, зачем им это, не понятно). Ни малейшей заботы друг о друге, или я путаю, и это не является признаком любви? О причинах перемещений героев и невозможности быть вместе зритель должен догадываться, из-за чего плохо понимаешь, что вообще происходит. В конце фильма героиня и вовсе бросает своего ребенка ради этой своей вечной любви, чтобы благоговейно сидеть на скамеечке в пустыре с любимым. Что мне понравилось, так это музыка, танцы и работа оператора. Фильм же для меня ни о чём. Я не могу найти в нём никакого смысла. 3 из 10

Фильм один из примеров того, как много времени мы просто наблюдаем за тем, как одна пара пытается понять что им нужно друг от друга, но при этом, нам не становится скучно из-за этого. Безграничная любовь которая граничит с одержимостью. Виктор персонаж строгого характера, вечно серьезный и грустный, Зула наоборот беззаботная женщина с тяжелой судьбой, но на протяжении фильма, мы как раз можем наблюдать как персонажи время от времени меняются своими характерами, то Виктор начинают улыбаться во все зубы, то Зула осознает всю бренность их отношений. Отличный фильм для одинокого вечера с раздумьем обо всех неправильных поступках что ты совершил в своих отношениях, может быть глупо воспринимать этот фильм как собственную рефлексию, но это действительно хорошая подпитка для ума, а если у вас нет такого опыта, то хотя бы насладитесь эстетической красотой кадров черно-белой Европы, все ещё разбитой после Второй Мировой, но так пытающейся собраться. 9 из 10