Рецензии. Рождественская песнь
Посеешь мысль - пожнёшь поступок, посеешь поступок - пожнёшь привычку, посеешь привычку - пожнёшь характер, посеешь характер - пожнёшь судьбу Как глупо, однако, пронеслась жизнь, как скоротечна, пуста она была. Такие сентенции, зачастую запоздалые в раскаяние, доводится слышать нередко. Либо книжные, либо киношные персонажи чертыхаются осознанием себя вчерашних, либо приближающиеся к могильной яме рвут и рвут упрёками бессонными ночами старчество. Повиниться? Покаяться? Осмыслить? Себе приговор вынести и хоть мал-мала облегчить душевную поклажу. То снять с плеч, то бросить в омут печали, а уж с этим, ничего не поделать, придётся на суд к престолу Отца явиться. Прости меня! Прости! Грешен... Бессмертная классика, жемчужина в короне мировой литературы визуализирована сегодня для размышления. Таких вещиц бы побольше в году дней демонстрацией, глядишь и общество, и мир, помягчеют. Ума набираться, во всяком случае, благодаря самого Чарльза Диккенса за урок, вовсе не стыдно. При жизни он стал самым популярным писателем английского социума и с годами мысль его не выветрилась, не иссякла, не истлела. Новые люди осанну поют восторженно. И есть за что. 'Рождественская песнь' ныне это размышление о суетности человека возведшего деньги в культ. Ставшего им слугой, рабом. Словно 'Скупой рыцарь' у А. С. Пушкина оживает перед нами скаредный 'мещанин'. Дряхлый, седой, сгорбленный. Никто и ничто не волнует его. Радостей он лишён. Наполнять мошну его призвание. Обрёк себя на муку. Муку - для окружающих. И смерть то уже где-то рядом, и сил то уже в теле, совсем чуть, а всё по проторенной дорожке скрипит и ползёт - ещё, ещё, ещё. Ни пенни, ни полкроны, ни шиллинга в расточительстве... Куда копит? На что копит? В гроб себе? И как кровосос, как клоп - из людей тянет. Из кого-то - последнее. Ну чем не Гобсек у Оноре де Бальзака? Скряга ничтожности... В отличии от русского Сквалыги, в отличии от Сквалыги французского, английский - с ночными Привидениями сталкивается. Дух Прошлого, Дух Настоящего и Дух Будущего посещают его. А дальше мы словно в бессмертное творение Данте Алигьери 'Божественная комедия' окунаемся. Себя со стороны 'обозревает' наш герой. Себя от юношества к взрослению в весёлости, радости, жизнелюбии. Себя, однажды приторочившего к кандальной колодке узника злата... ...посеешь мысль - пожнёшь поступок, посеешь поступок - пожнёшь привычку, посеешь привычку - пожнёшь характер, посеешь характер - пожнёшь судьбу... Балетная пластика в сюртуках и камзолах у Жака Морриса - танцем для глаз. Мультипликация рисованных фигурок из под ножен ножниц - дополнением в раскраске сюжета. Диво дивное. То ли сказка перед нами, то ли притча в проявленном откровении из иного мира, вдруг проступившая в причудливости контуров. Удивляет, тревожит, потрясает. 7 из 10