Рецензии. Дылда
“Дылда” Балагова успела создать вокруг себя кучу обсуждений, главным образом, благодаря успеху фильма в каннах. Картина в принципе изначально задумывалась, как фестивальное кино, “артхаус” поэтому не могла избежать критики. Очевидно, что фильм был заточен не под нашего рядового зрителя, а для каннского кинофестиваля. Дабы взять заветный приз, уже существует проверенный способ: взять социально-актуальную для запада тему и завернуть её в обёртку тягучести и загадочности. Тут тему нетрадиционных отношений поместили в контекст послевоенного периода, который, к слову, показан не лучшим образом. Взять стереотипных богачей в фильме которые каким-то образом в 45-ом буквально живут в замке. Да и вообще люди тех времён не вели себя так, как показано в фильме: если перенести историю в другой сетинг, не меняя сценарий, то по факту ничего не измениться. Декорации в целом между прочем подобраны неплохо, однако режиссёр как будто не знает, что с ними делать. Молодой режиссёр взял актуальную тему и история вроде как должна эмоционально цеплять зрителя, однако последний будет обречён завязнуть в гуще бессмысленно затянутых сцен, приправленных чрезмерно эпичными и мёртвыми диалогами. Мало того что по ходу разговора герои делают настолько громоздкие паузы между словами, что порой их сложно воспринимать целиком, так ещё и сама речь порой невнятна. А всё это в совокупности создаёт дикий дискомфорт для зрителя. Тут даже можно понять зарубежных критиков, они то фильм смотрели с субтитрами и не могли выявить проблемы с речью. То что мне в фильме точно понравилось, так это визуал. Конечно новаторством тут не пахнет, однако красные и зелёные цвета, соответствующие характером двух героинь, смотрятся интересно, а главное уместно. Понравились мне также и хорошо поставленные статичные и плавные кадры. Красиво ведь, если не перебарщивать. Жаль, что за красивой обёрткой “дылда” не несёт за собой ничего значимого. Фильм пытается быть похожим на фестивальное кино, но те метафоры и аллегории, с которыми мы знакомимся в фильме, как будто ни к чему не ведут и не складываются в единый рисунок. Зато западному зрителю всё понравилось, ведь даже в грустном СССР была настоящая любовь, что может быть лучше? 5 из 10
Желтый - цвет осени Во время конференции, на одном из показов фильма 'Дылда' режиссер Кантемир Балагов намекнул на неслучайный выбор доминирующего желтого и зеленого цветов в иллюстрации истории. Не знаю, вкладывал ли автор в это более глубокий смысл, чем просто изобразить послевоенную жизнь в цвете, ведь фильм изначально планировался в черно-белых тонах, но получилось достаточно символично. Желтый цвет в картине не обладает привычным согревающим эффектом, а скорее наоборот, холодит и создает ощущение дискомфорта. Я бы назвал такой цвет тусклым и недостаточным. По сути, он иллюстрирует ту самую страшную осень в разбитом Ленинграде, только поставленную на длительную паузу. И никто не знает, когда эта осень закончится. Но небольшая надежда начать новую жизнь у героев есть. Символ такой надежды в фильме - зеленый - цвет новой жизни, который ближе к финалу начинает преобладать и способствует более яркому раскрытию внутренних переживаний персонажей. Фронтовые подруги Не смотря на то, что Кантемиру удалось достаточно коротко, но выразительно раскрыть ряд второстепенных персонажей, главным героем все таки является Ия (Дылда), которую восхитительно сыграла актриса Виктория Мирошниченко. Именно вокруг нее происходит ряд событий, которые одной непрерывной линией сплетаются с ее судьбой, наиболее выразительно подчеркивают внутреннюю боль и страдания. Драма именно этих событий и является вспомогательным инструментом в раскрытии главной героини, молчаливой и порой закрытой от зрителя. Фронтовая подруга Дылды Маша - персонаж Василисы Перелыгиной, является той самой недостающей деталью, без которой понять Ию было бы невозможно. Но я бы не рассматривал историю фильма только как дуэт двух подруг и тем более в контексте многочисленных рассуждений об ЛГБТ тематике. Автор пытается передать драму двух близких, но все-таки отдельных женщин, прошедших войну, приемами, которые могут показаться немного утрированными. Поступки героинь, хоть и вызывают сперва внутреннее несогласие и непонимание, чаще объясняются их внутренней отчаянностью при внешней безнадежности вокруг. Ведь они, как и покалеченные войной мужчины в госпитале, на самом деле никому не нужны. И это, на мой взгляд, основная тема, которую пытался донести автор. Элементы сумасшествия и приступы, которые порой демонтируют Ия и Маша, не очевидно, но все же намекают на более широкие границы госпиталя. Отсюда и еще одно объяснение преобладающему зеленому цвету в картине, который как стены госпиталя преследует героинь повсюду. Партийная аристократия Одной из ключевых сцен в фильме является эпизод с раскрытием персонажа Ксении Кутеповой - матери Саши, который ухаживал за Машей. Семья живет в большом особняке, и на контрасте с действительностью остальных героев наглядно демонстрирует классовую пропасть между ними. Если в начале картины Любовь Петровна навещает раненных в госпитале, раздает подарки и благодарит за службу, пожимая руку каждому, то ближе к финалу четко обозначает границы для обычных людей. Обед Маши с семьей Саши - важная сцена, которая закрепляет за героями статус списанных, никому не нужных людей. Подобное отношение и сегодня в современной России до сих пор относится к разряду очевидной показухи, которая смотрится очень убого. 'Мы пытались не осуждать семью Саши. Мать Саши, героиня Ксении Кутеповой, говорит Маше: мы с тобой похожи, ты не знаешь, через что мы прошли. Без меня найдутся люди, которые их будут осуждать.' (Кантемир Балагов в интервью РС «Голос Америки») Образы Трагический образ женщины, которая прошла войну и пытается остаться женщиной и любящей матерью. В этом пожелтевшем мире среди руин есть только один человек, способный понять и разделить ее боль, - это вторая женщина, также дезориентированная в обществе, в котором необходимо научиться жить заново. Покалеченный солдат, которому легче умереть, чем вернуться к жене и детям в своей новой роли. Ребенок, которому не пришлось расти в новом мире, где взрослые только учатся жить. Приступы Ии, во время которых она просто замирает, как осень, которая неизвестно, когда закончится. Зеленое платье, как флешбэк к чему-то прекрасному и далекому, к которому мечтаешь просто прикоснуться. Многочисленные образы и символы в фильме 'Дылда' способствуют более глубокому погружению в историю и максимальному раскрытию персонажей, без необходимости построения сложных диалогов и динамичного сюжета. Ярлыки Печально, что не все зрители правильно поняли картину, называя ее 'суповым набором' и чисто 'фестивальным проектом'. Фильм абсолютно не про феминизм, я правда не знаю, как можно настолько поверхностно смотреть кино, чтобы посчитать его настолько 'модным'. К разочарованию тех же, кто читает через абзац, никакой ЛГБТ линии в 'Дылде' нет. Также как и нет темы суррогатного материнства. Такие умозаключения вообще не стоят того, чтобы их комментировать. Иногда проще принять буквально, чем попытаться понять. Это про тех, кто смотрит для галочки. Минусы Желая придать наибольшего реализма и наименьшей искусственности диалогам, авторы немного не подумали о зрителе. В фильме, в котором важна каждая деталь и каждое сказанное персонажем слово, важно не потерять мысль. Такое возможно при просмотре 'Дылды', так как речь слишком тихая и неразборчивая. Поэтому комфортнее всего, вероятно, смотреть этот фильм с субтитрами. В сценах встречи Маши с матерью Саши и последующего 'обеда' в особняке чувствуется небольшой перебор с приданием главам семейства негативного образа. Мы об этих людях ничего не знаем, но нам по умолчанию показывают откровенных монстров. И даже во фразу Любовь Петровны о том, что они с Машей не такие уж и разные, уже не веришь. Думаю, это больше художественным прием, который просто должен поднять уровень эмоций к финалу фильма настолько высоко, насколько возможно. 9 из 10 'Дылда' - второй фильм молодого режиссера и уже, наверное, любимчика Канн, Кантемира Балагова. Каким будет третий его фильм - посмотрим, а пока есть убежденность в том, что российское кино живет и растет.
Если вы кинорежиссер, ну или кинопродюсер, и у вас нет под рукой банковского кредита размером в бюджет 'Вратаря Галактики', вам рано или поздно захочется снять фильм, который был бы представлен в Канне. 'Дылда' - хороший учебный пример. В первую очередь, забудьте про драматургию, Станиславского, конфликты, катарсисы и прочую ВГИКовскую режиссерскую сверхзадачу. Главное на фестивале - социально-политический дискурс. А чтобы это не выглядело чересчур нагло, надо добавить в кадр расхожей символики из западной массовой культуры и бытовых ситуаций. Берите только из западной, а то вас отборщики не поймут! В итоге создается набор кадров-маркеров и сцен-маркеров. Они должны в фильме быть обязательно. И задача режиссера - всего лишь свести эти сцены-маркеры воедино. Например, ясно, что Александра Роднянского впечатлила 'Жизнь Адель', где Адель Экзаркопулос от начала до конца была с открытым ртом, и тем не менее получила приз в Канне за лучшую женскую роль. Вообще, постоянно открытый рот у детей - это так, от недостатка развития мелкой моторики, а когда он у взрослых... но что не сделаешь ради приза в Каннах! И Виктория Мирошниченко (к слову, жена Роднянского) покорно открывает рот. Это намек для критиков - учтите, мы 'Жизнь Адель' видели! - ну и далее сюжет идет по по линии ленты Кешиша. Учитывая, что Александр Роднянский успешно продвигал в Европы фильмы Звягинцева, ему можно верить! У простой портнихи здесь - лексикон выпускницы вуза, орденоносная зенитчица (у нее даже 'Орден Славы' - кстати, а как она его вообще получить могла, если не была на передовой?) из Германии везет... ничего не везет! - и вообще приезжает как незнамо что. Трудно, что ли, было ознакомиться с воспоминаниями, с фотографиями, с фильмами, с песнями, на худой конец! Впрочем, а зачем? И это лишь в России (не в Канне!) могут спросить, откуда в Ленинграде осени 1945 взялись двухэтажный частный дворец-особняк и частный автомобиль; почему ребенок Маши не был в эвакуации (и как он вообще выжил в войну); как Маша посылала что-то с фронта, если она - как максимум сержантский состав; и как Маша живет в комнате Дылды и даже устраивается на работу в Ленинграде, если у ней явно нет прописки (а карточки?). Помимо дворца с авто, и многие сцены перекочевали сюда из другого времени. Так, визит в госпиталь неких представительниц властей (профсоюзов?) - явно из 70-х. Это, однако, не страшно - каннские критики в таких тонкостях все равно ничего не смыслят. Зато весь фильм - о тяжелой жизни тех или иных меньшинств в советском Мордоре. Вот как раз в этом за рубежом очень даже смыслят. Например, большая часть сцен снята в темном, коричневом колере. Хотя это не зимнее Заполярье, а всего лишь осенний Ленинград. Зато от пейзажа Мордора из 'Властелина колец' отличается лишь колером. Страдающие меньшинства - инвалиды и женщины (и тех, и других Мордор, понятно, угнетает). Ряд бессмысленных сцен в фильме явно для показа страдания и угнетения в Мордоре! ЛГБТ-дискурс тоже присутствует - как и ряд других дискурсов, бессмысленных для Ленинграда 1945 года, зато актуальных для Европы-2019 (например, чайлдфри). Актерская игра 'Дылды' по стилистике - замужество 'Догмы' с Ингмаром Бергманом. Неопытному режиссеру проще, плюс это хорошие фестивальные маркеры. Правда, то и другое вместе - это конь на безропотной лани (идея 'Догмы' в открытом показе эмоций, а Бергман наоборот, длинными монтажными склейками пытался передать размышление), но кого это волнует? Все герои и героини - исключительно хмурые: на Западе считается, что все русские всегда хмурые, и не надо наводить культурный шок на бедных европейцев. А дабы никто не сомневался, грим по концепту взят опять-таки из нашего кладезя идей - мордорской части 'Властелина колец'. И да, фестивальному хиту нужно что-нибудь шоковое и '18+' в целом. Прием этот идет из трэша и B-movies, но и тут сработает. Точнее, сработал, учитывая каннские призы. Не буду спойлерить, но тема близняшек раскрыта и не раз. А мальчик Паша - чисто вставной персонаж - введен в сюжет только для одной подобной сцены. Настоятельно рекомендую 'Дылду' для всех, кто хочет получить приз в Канне. 1 из 10 А всех прочих просьба не беспокоиться.
Начну с того, что я не жила в Ленинграде 1945-46 гг., не изучала специально документы, да и историй об этом времени почти не слышала. Так что судить об исторической составляющей картины не берусь. Далее. Я не утверждаю, что в СССР не было представителей ЛГБТ (и даже уверена, что они были) или эвтаназии. Нельзя придраться и к вещному миру фильма - здесь и знакомые всем советские плакаты, и коммуналка, и аутентичные трамваи. И все же во время просмотра меня не оставляло ощущение, что это кино не про постблокадный Ленинград и вообще не про Россию. Уже многие рецензенты писали о том, что режиссер не смог уловить дух времени, а на экране показал кого-то, кого не назовешь 'советскими людьми'. Не хочу повторяться. Скажу лишь, что мне не хватило в этом фильме не то что советского, а даже просто русского мироощущения. Хотя сегодня все очень спутанно, и, безусловно, Запад оказывает сильное влияние на нас, наши взгляды и ценности. Это не плохо и не хорошо - это факт. Подозреваю, что К. Балагов просто не смог абстрагироваться от этого влияния, от современности. Вот и получилось кино немного 'не о том'. Однако у фильма немало и достоинств, на мой взгляд. Очень понравился актерский состав - приятно видеть новые, не истасканные по всем мыслимым ролям лица. Интересна сама задумка. В центре сюжета - люди, поломанные, искалеченные войной - во всех смыслах. И они, словно дети, вновь учатся стоять на ногах, цепляясь друг за друга. А вокруг них - пепелище, пустырь. На обломках старой жизни нужно строить новую, и они стараются, стараются изо всех сил. Каждый - как может. Ведь каждый хочет быть счастливым. Особенно жаль Машу. Хотя мне не по душе ее бойкость и даже некоторая агрессивность, хоть она и, пожалуй, самый эгоистичный персонаж в этой истории, - ее можно понять. В тот момент, когда она кружится в зеленом платье, щемит сердце от боли: это была обычная девчонка, и мечтала она об обычном счастье. Не ее вина, что она помешана на мысли о материнстве - ведь у нее отняли эту радость. В целом, несмотря на названные недостатки, фильм скорее стоит просмотра, чем нет. 6 из 10
Все же помнят прошлогоднюю скандальную поделку Красовского о жителях блокадного Ленинграда, встречающих Новый Год? Таки Дылду можно вполне себе идейным продолжением. Тоже в сути своей камерное произведение, размахом более уместное театральной сцене. Ключевой же признак сходства - отсутствие в кадре положительных героев. Концентрация чернухи. Еще и в аналогичной исторической канве. И недостатки фильма точно такие же. АНТИИСТОРИЧНОСТЬ! Несмотря на все потуги декораторов, изучения архивов, тех самых газет и афиш в кадре. Увы, в погоне за чернухой исковеркан в первую очередь дух времени. В сети полным полно задокументированных мемуаров очевидцев того времени, еще есть живые свидетели и у меня нет причин не верить моей старушке-маме, которая рассказывала о 45-46 годах, как о трудном, но очень вдохновляющем времени, полном надежд и веры в прекрасное будущее. С каких щей я должен вдруг засомневаться и поверить представлениям о послевоенном времени какого-то Бологого, в фильме которого все люди в кадре не живут, а судорожно существуют в аду. Фильм Дылда крайне прицельно и четко сфокусирован на положительные оценки условного Каннского фестиваля. Здесь собраны все необходимые для успеха у западного утонченного фестивального зрителя ингридиенты. Камерность, долгие пронзительные планы пустоты, грязь и уродство в растерзанной коммунистическим режимом России (СССР), страшный НКВД, суровые русские лесбиянки... Возможно такая точная работа, слепленная словно по лекалам призовых требований, засчитается молодому режиссеру в зачет. Тонкие чувствительные европейские души он по-видимому затронул. У фильма несомненно есть достоинства. Хорошая качественная картинка, выдержанный визуальный ряд, все же понятная за тонной странностей идея рассказа о людях, поломанных войной. Мне даже актерская игра нравится! Но всё это положительное, словно ложка мёда, растворяется в ведре сплошных помоев и чернухи, замешанной глупым неуместным сценарием, ориентированном на воздыхания либеральных советоненавистников, и растянутом в унылые скучные планы получившейся мазни, по которой режиссер сознательно возит мордой зрителя, затягивая хронометраж.
«Дылда» получилась, пожалуй, самой титулованной российской картиной 2019 года – она является обладателем двух призов в Каннах, номинировалась на приз Европейской киноакадемии за лучшую актерскую работу, а также попала в шорт-лист претендентов на премию «Оскар» в категории «Лучший международный фильм» (хотя номинацию не получила). При этом, как это обычно бывает, фильм неоднозначно был принят на родине. Его за что только не ругали – и за очередную «чернуху» на экране, и за невнятную речь, и за эстетизацию детской смерти, и за конъюнктурность. Как результат – фильм показал скромные цифры в российском прокате, проиграл главную награду кинопремии «Золотой орел» гораздо более «чернушному» и конъюнктурному «Тексту» и получил сравнительно невысокий рейтинг на «КиноПоиске». При этом многие не обратили внимания на то, что фильм, действительно являясь «тяжелым» по своему содержанию, пропитан, однако, предчувствием перемен, предчувствием «легкости бытия» – он о том, что скоро станет лучше и легче. Недаром последний кадр фильма – смех главной героини Ии. В этом смысле он как бы рифмуется с первым кадром – когда у Ии случается приступ. Проще говоря, в начале все было плохо, а в конце приходит осознание, что теперь все ужасы позади. Для того, чтобы зритель это понял, Балагов (да и вся съемочная группа) использует драматургию цвета, звука, вводит символы (мотив собаки как символ мирного времени), использует чаще всего крупные планы, чтобы глубже заглянуть в души героев. В этом ему помогают блестящие актерские работы – не только Виктории Мирошниченко и Василисы Перелыгиной, но и второпланового состава – от Андрея Быкова (врач Николай Иванович) до Ксении Кутеповой (мама Саши). Как итог, получился на удивление смелый фильм с четким ощущением появления чего-то светлого и положительного для героев в самом ближайшем будущем. Конечно, некоторые сценарные решения запросто могут вызвать споры (например, согласие врача на секс с Ией из-за неубедительного шантажа Маши), но если фильм обсуждают, если о нем дискутируют, то он, как минимум, достоин внимания. А если к этому прибавить, что режиссеру на момент выхода картины было всего 27 лет, то это дает надежду на положительные результаты российского кинематографа в будущем.
Если в фильме «Тесноста» был показан более-менее современный срез из жизни российского общества, то с «Дылдой» у Балагова получилось вольное сочинение на послевоенную тему. Хоть фильм «Дылда» и художественный, но мне показалось, что события, показанные в фильме, весьма неправдоподобны. Такое вряд ли могло иметь место в то время. В первый год после войны ленинградцы приходили в себя и были скорее полу-мертвые, чем полу-живые. Они постепенно возвращались к нормальной жизни, и им было не до сложных схем и интриг. «Тесноте» можно многое простить за пробный шар. А вот как быть с «Дылдой»? Одна из главных героинь Маша выглядит франкенштейном в женском обличии. Не смотря на то, что Маша — фронтовик, прошедший всю войну до Берлина, она не вызывает ни уважения, ни симпатии. К своей цели Маша готова идти даже по трупам, наплевав на то, хотя ли другие сопровождать ее в этой миссии и готовы ли они ей помогать. А если и не готовы, то Маша всех способна заставить, понажимав на нужные кнопочки. Несмотря на то, что Дылде от Маши досталось по самое «не балуй», больше всего в этой истории мне было жаль начальника госпиталя. Люди для Маши — как карты в колоде. И всеми ими Маша манипулирует, и все пляшут под ее дудку, как удав у факира. И так Маша кошмарит всех подряд, пока не нарывается на практически равную себе и даже превосходящую ее особу — такую же хищницу, только более ухоженную и с более завидным социальным положением. Что хотел сказать своим новым фильмом Балагов? Если в «Тесноте» упор делается на конфликт отцов и детей, то «Дылда» местами сильно напоминает фантасмогорию на стыке драмы и арт-хауса. К фильму очень много вопросов, поскольку имеют место сюжетные нестыковки. Например, контуженная Дылда в роли воспитателя ребенка. То ли зритель должен додумать сам, почему так, то ли замысел настолько тонок, что зритель посыла не улавливает. Дылда мне напомнила сочетание чего-то средневекового и инопланетного. Так могла бы выглядеть голландская крестьянка или, наоборот, принцесса с полотен какого-нибудь средневекового художника. Удивляет преображение актрисы Виктории Мирошниченко, сыгравшей Дылду. Если посмотреть на фотографию Виктории в ее актерском профиле, она совсем не напоминает изображенное ей существо не от мира сего. Безусловно, гример фильма тоже постарался на славу. О «Дылде» принято говорить в свете темы ЛГБТ. Но я бы не сказала, что этот фильм на «модную» нынче тему. Ну спали девушки вместе, ну и что? Кровать то одна у них в комнате была! Лично меня более волновал плохой звук в фильме, когда приходилось отматывать назад и вслушиваться. Балагов замечен в стойкой любви к одним и тем же актерам, перекочевавшим в «Дылду» из «Тесноты» (соседка-потрниха в исполнении Ольги Драгуновой и друг Саши в исполнении Вениамина Каца). Интересно, таким образом он подражает великим мастерам кинематографического мира (Альмадовару, Фон Триеру или отечественному Быкову) или просто ему удобнее работать со знакомыми актерами? 6 из 10
Фильм «Дылда» режиссёра Кантемира Балагова (хотели того авторы или нет) вобрал в себя все признаки болезненного состояния нашего отечественного кинематографа, будь то та самая пресловутая «чернуха», поиск чего-то нездорового и ненормального или уход в доморощенную реалистичность, которая, к слову сказать, вызывает большие сомнения в своей достоверности. Даже те самые знаменитые румынские коллеги по цеху (Кристи Пую, Кристиан Мунджиу и другие), выведшие в тренд подобную стилистику, умудряются при всём при этом сохранить в сердцах зрителя любовь к своим персонажам. Российское же кино (беря глобальнее – всё российское искусство), как говорится, сурово и беспощадно. Но даже в лучших наших образцах (Достоевский, Салтыков-Щедрин и другие великие реалисты) взамен даётся что-то, оставляющее надежду. Российское кино ничего не хочет (или не может) давать взамен, а, если и пытается, то выглядит это убого и неубедительно. Даже упоминаемая многими оригинальная «кислотная» стилистика изображения в «Дылде» оставляет ощущение неуюта и опять же чего-то нездорового. Если обратиться к обсуждаемому многими вопросу о конъюнктурности творчества Балагова, то для меня ответ на этот вопрос очевиден. Хочется лишь только посочувствовать авторам, которые с вожделением внося в свои ленты «модные» и актуальные элементы, незаметно для себя не только продаются за бесценок, но и теряют то последнее живое, что ещё оставалось в их работах. Приз за режиссуру ты получил, номинацию на «Оскар» (пусть это и шорт-лист) тоже. Двигайся в том же направлении – авось когда-нибудь ты добьёшься всех лавров в полном комплекте. А что же остаётся обычному зрителю, который не сведущ во всех этих играх и веяньях моды? Тому зрителю, о котором, казалось бы, и вовсе забыли авторы. Ему остается лишь молча пожать плечами, съесть очередную порцию негатива, посудачить о том, как это хорошо или как это плохо, и ждать, когда же наконец его не будут бить по больным местам, о которых он и сам прекрасно знает, а познакомят с чем-то, о чём он и не подозревал до сегодняшнего дня, с чем-то, что что-то даст ему, а не заберёт. Одним словом, познакомят с настоящим искусством. 1 из 10
Долго откладывала знакомство с фильмом «Дылда», опасаясь неуважительного отношения к теме ВОВ и передергивания исторической правды. Да и краткое описание сюжета вызывало отторжение. Но всё не так! Фильм «Дылда» вообще не несёт в себе контекст конкретной войны. Это реквием по душам всех, кто когда бы то ни было и где бы то ни было побывал в мясорубке боевых действий. Не ищите здесь точных исторических подробностей или ошибок — они не имеют никакого значения, фильм не об этом. Две фронтовые подруги-зенитчицы работают в госпитале. Одна, контуженная, вернулась с фронта с маленьким ребёнком. Вторая, мстившая фашистам за убитого мужа, вернулась домой позже, после победы. Война спаяла этих женщин настолько, что они фактически стали семьёй. В госпитале очень много изувеченных солдат, да и главные героини тоже серьёзно искалечены физически. Но самое страшное их увечье — утрата воли и вкуса к нормальной человеческой жизни, к отношениям, к любви и созданию семьи. Все персонажи в фильме — хорошие, чудесные люди, из-за полученных ран потерявшие навык жить. Фронтовая подруга, вернувшаяся с медалями, мимоходом знакомится с неиспорченным мажорным сыночком, не нюхавшим пороха. Юноша пылает и влюблён, но огрубевшая женская душа больше похожа на пепелище, не дающее шанса взойти семенам молодых, здоровых растений — всё умерло. Очень мощная сцена — знакомство с родителями влюблённого юноши. Семья из высшего общества бесконечно далека от войны — они оценивают всё слишком по-человечески, по меркам мирного времени, даже не понимая, кто к ним пришёл. В светлых, трогательных эпизодах неожиданно срабатывает эхо войны, как неразорвавшийся снаряд, — и этот контраст рвёт душу. Весь фильм зритель в напряжении, и нет случайных моментов — например, маленького ребёнка просят изобразить собаку, но вдруг понимают, что всех собак в Ленинграде давно съели. А потом мы видим собаку, да ещё какую! Роскошная борзая у кинозвезды. Вся история рассказана на высокой, пронзительной ноте, заставляющей замирать от ужаса сопереживания — давно я не видела столь страшного фильма о войне. Ведь война — это не только героизм, не только победа и спасение страны от порабощения, но и чудовищная цена, которую нельзя было не заплатить, но от этого она не становится менее горькой. Фильм «Дылда» — современное прочтение «А зори здесь тихие», только некоторые герои выжили, а манера съёмки ушла далеко вперёд. И это не клюква, слабо повторяющая оригинальный шедевр, это — другой, страшный ракурс. Один из самых мощных фильмов за последнее время! Шаг к возрождению нашего кинематографа. Здесь мастерство захватить зрителя целиком, не отпуская ни на секунду, в сочетании с глубоким смысловым наполнением. 9 из 10
Матерь моя, что это было? Нет, я сразу оговорюсь, я далеко не ханжа и я люблю разноплановое кино. Меня не пугают кинематографические эксперименты, способные вызвать психологический инфаркт. Меня не пугают «Дома, которые строил Джек» Ларса фон Триера и даже «Золотые Перчатки» Фатиха Акина не вызывают столь глубокого отвращения, чтобы по окончании сеанса я впал в анафилактический шок. Так вот, спешу поздравить Кантемира Балагова! Нет-нет, его «Дылда» никакого шока у меня не вызвала. Ни шока, ни удивления, ни отвращения, и, уж тем паче, никакого духовного обогащения не вызвала тоже. Она вызвала всего один вопрос, — «Какого..? Что это было? Зачем это кино? Это — кино?» Два часа, бесконечные два часа и десять бесконечных минут я пытался уловить смысл повествования. Я видел в кадре много красно-зеленых обоев, подсвеченных красно-зеленым светом, крупные планы красно-зеленых платьев, кофточек и гимнастерок, даже зеленую краску и красную кровь видел, красные трамваи и зеленые здания, снятые красно-зеленой камерой с красно-зеленым фильтром. Все было красно-зеленым, все медленно двигалось, накручивая «метр», и… все рыдало и стенало. Каждый кадр был драмой, каждый герой и каждый предмет в него попадающий был вселенски трагичен, адски уныл и убийственно медлителен. Медленным было все: сами герои и героини, их диалоги, слезы, радость, секс, медленно мылившиеся статистки в женской бане, медленный трамвай, медлительные люди, медленно вылезающие из медленного трамвая… И я понимаю, зачем все эти краски и весь этот «слоу-моушн». Я понимаю замысел Балагова — чем медленнее и красно-зеленей, тем драматичней драма. И история тут вторична. Пользуясь этими якобы арт-хаусными приемами, Балагов мог бы с легкостью снять любую драму. Он мог бы запустить в кадр красный рыдающий поезд, едущий по зеленым сопливым рельсам, издающий протяжный двухчасовой страдальческий гудок. Даже медленно лежащая на рельсах Анна Каренина тут была бы лишней, потому что внесла бы в кадр лишнюю сумятицу и только ослепила бы зрителя лишним белым пятном. Хотя… если бы только Балагов не взял бы на роль Анны Викторию Мирошниченко (чтобы сразу на два рельса положить для пущей драматичности), не надел бы на нее зеленое платье и не забрызгал бы его красной кровью, медленно хлещущей из носа предсмертной Карениной. Люди, пишущие хвалебные рецензии этому «адскому широкоэкранному пойлу», кто вы? Эстеты? Гурманы? Модники? Откройте мне смысл этого кино, суть его откройте. Не цель. Цель его мне ясна. Мне мораль хочется понять. То, что может обогатить мой духовный мир, то, что предупредит меня, научит и не позволит повторить ошибки героев. А иначе, зачем это все было? P.S. Меня нарочито медленно пытали тупыми флегматичными героями и методично насиловали красно-зеленой пустотой, растягивая мнимое эстетическое удовольствие. А в итоге — бесплодие. Потому и название для своего творения режиссер выбрал верное — «Дилдо». Вот с этим я, пожалуй, и соглашусь. За это я буду чуточку благосклонным к Балагову и поставлю ему, пожалуй, одну маленькую звездочку. 1 из 10
В будущем году на Оскар от России выдвинули довольно необычную картину, вызвавшую очень резонансное мнение в нашей стране. Готовясь к просмотру этой ленты, нужно быть готовым к тому, что это арт-хаус, арт-хаус послевоенного времени. Фильм рассказывает о жизни нашего народа первой осенью 1945 года. В центре сюжета две подруги-зенитчицы, одна из которых была досрочно комиссована по контузии, другая воевала до конца войны, мстя за убитого мужа. Девушки встречаются спустя какое-то время, одна помогает другой устроиться на работу в госпиталь, и жизнь потихоньку начинает вставать на какие-то мирные рельсы. Или не совсем мирные. В душе у героинь продолжается война, у каждого своя, но обе они связаны друг с другом. В фильме краем затронута лесбийская тема, но, честно сказать, именно в этом фильме она не вызывает отторжения, потому что показана не как врождённое сексуальное отклонение, а как приобретённая психологическая проблема –страх перед людьми в целом и перед мужчинами в частности, коих главная героиня видимо видела на войне в крайне неприглядном виде, заставляет девушку искать тепла у того единственного человека, которому она доверяет. Ия замкнута в своём маленьком мирке и психологически не готова пустить в него хоть кого-то, кроме близкой подруги. То, как Ия раскрывается в дружбе, с одной стороны вызывает восхищение, с другой некоторое непонимание. Местами кажется, что то, что она делает ради подруги, выходит за любые рамки понимания. Подруга же у неё довольно ушлая, при каждом удобном случае пытается пристроиться куда-то по жизни, найти пристанище, помощь и покровительство, не гнушаясь никакими методами. Однако наказание за любой нехороший поступок всё равно однажды наступает. Такова жизнь, за всё нужно платить. Ию же невероятно жалко на протяжении всего фильма - такой покалеченный жизнью человек, и ни одного достойного человека в её жизни так и не встречается. Арт-хаус, всё по законам жанра. Никакого вам счастья героям. Увы. Но, возможно, этим фильм и хорош. Так же не могу не отметить, как удачно прописаны второстепенные персонажи, особенно мне понравились юноша подруги Ии и его родители. Очень колоритные. Другие персонажи тоже не потерялись на фоне главных героинь - главврач, боец, принявший сложное и достаточно спорное решение. Фильм поднимает множество важных вопросов, над которыми хочется задуматься, и я считаю, что это тот фактор, который отличает хорошие фильмы. Картина так же изобилует символикой, наполненной определённым смыслом, что меня очень подкупает в кинолентах. К примеру, символы, олицетворяющие жизнь. В фильме много ярко-зелёного цвета – в одежде, посуде, каких-то ещё вещах. Зелень – это символ жизни, символ желания жить, а не выживать после войны. Ещё один важный символ в фильме – это дети, и то, что с ними происходит в фильме, тоже своего рода символ. Что необычно, в этом фильме нет музыки, или же я её просто прослушала, полностью погрузившись в сюжет. Такое случается, и для меня это тоже один из показателей удачного фильма. Подводя итоги, снова возвращаюсь к Оскару – на мой взгляд, шансы у «Дылды» есть, поскольку фильм необычный, и должен остаться в памяти при просмотре. То, что это арт-хаус, может сыграть как в плюс картине, так и в минус – зависит от того, кто будет сидеть в жюри. Но в целом, фильм вполне достоин для выдвижения на Оскар. 9 из 10
Прихоть. Другого объяснения почему этот фильм случился я назвать не могу. Есть фильмы, которые обязаны родиться: их диктует само время, эпоха, исторический или социальный момент, и главное - абсолютная, часто иррациональная потребность авторского высказывания. Идея настолько сильная, что если не будет выпущена наружу, то просто разрушит носителя. Другими словами, как и любая сильная идея - мнемонический вирус. Однако этому фильму суждено остаться лишь жалким всплеском в затхлом болоте российского арт-хауса. Начнем по порядку. О, мой бог. Где? Откуда? Из каких тайных архивов НКВД взяты эти типажи? Люди той эпохи не выглядели так, не двигались, тем более не говорили. Лица просто ужасны, каждое первое - невпопад. Где посадка тела, фигура, мимика, жесты той эпохи? Не видно ни малейшей попытки подобрать похожие типажи. Их нет, скажете вы. Они есть, отвечу я. Просто надо искать. Вдумчиво, размеренно, без оглядки на график, иначе получиться то, что получилось. Почему красноармейцы в госпитале больше похожи на ЗК из 90-х? Почему две фронтовички выглядят как пара инфантильных дурочек, хотя главная и фактурна - тут спору нет. Война делала людей взрослыми - это во-первых, во-вторых - травматический опыт не превращал человека в инфантильного кретина. Нарратив не занимателен, не увлекает ни на секунду. Куча пустых, ни на что не влияющих сцен никак не раскрывающих персонажей и не помогающих движению сюжета. Практически ни в одной сцене нет завершенности, веса, искусности. Все очень вяло - сплошная, катастрофическая дешевка. Не веришь не только истории, ни на секунду не веришь людям, находящимся в кадре. Во-первых, из-за халтурно подобранных типажей, во-вторых и-за полного отсутствия контакта в диалогах. Люди читают свои реплики, но не вступают в игру, а сплошные слезы и обжимания только усугубляют впечатление, демонстрируя зрителю подмостки в самом плохом смысле слова. Театральщина в кино может быть ужасной или тошнотворной, но здесь она просто нелепа. Игра (или ее имитация) вообще самое худшее, что есть в этом фильме. Опять же - половина дела упирается в кастинг, но он провален. Все прочее плохо. И это еще мягко сказано. Речь, артикуляция, мимика, интонации - все кошмарно неправдоподобно. Режиссер не понимает и не чувствует психологии времени, скорее всего изучал крайне ограниченное число источников, не смотрел фильмов, хроник, словом, сделал ставку на 'уникальное' виденье, явно переоценив собственные возможности. Сравните с типажами в 'Чернобыле', где веришь в каждого персонажа. Я легко допускаю, что фильм пришелся на ура 'там' в силу специфики звучания языка. Западное ухо просто не слышит всей этой фальши, не улавливает интонационных моментов, поэтому легко проглатывает это нелепое месиво под обильным соусом понятного формата. Многие наверное забывают, что так называемое 'нарушение правил' является одним из основных ПРАВИЛ фестивального успеха. Так что пресловутые и свобода, и смелость, и 'игра не по правилам' в итоге выглядят как банальный, скрупулезный расчет. Поэтому сцена с мальчиком может ужаснуть какую-нибудь западную неженку, но сама по себе не выглядит чем-то сильным или шокирующим. Камера и монтаж. Ничего особенного, ничего выдающегося. Некоторые склейки откровенно плохи, в остальном - банальны. Фишка с выкрученными цветами перекочевала из дебюта, и продолжит свое путешествие в дальнейшем - теперь это называют 'авторский почерк'. Зеленый и красный, подчеркнутая бинарность - я нахожу в этом честную авторскую пустоту, невозможность создать что-то действительно оригинальное. Впрочем, в условиях острого сенсорного голодания на пустошах отечественного кино-мейнстрима - сойдет и этот суррогат. Драматургия и диалоги сравнимы с осколками, застревающими в ухе. Практически каждая, КАЖДАЯ реплика заставляет ставить на 'паузу' и забываться в истерическом смехе. Только так застрявшую фразу можно вытряхнуть на пол и вновь запустить этот сомнительный синефильский аттракцион. Особенно учитывая с какой миной все это пытаются подать. То, что делает автора по настоящему смешным - это натужная серьезность и полное отсутствие самоиронии. Но этим грешат почти все отечественные 'мастера'. Психология. Нет, дорогие мои, если вы думаете, что люди того, послевоенного времени - это две чики из соседнего подъезда, вы сильно заблуждаетесь. Да, главная героиня в общем и целом довольно неплоха. Но ответ прост - ее личный рост позволяет ей легко возвышаться над мелководьем общей картинки, но упаси бог - это не заслуга режиссера. С другим автором, повыше ростом и мускулами покрупнее актриса может выглядеть как настоящая звезда. Вторая - коротышка во всех смыслах. В попытке прыгнуть выше головы (и своей, и, самое главное - чужой) она неизменно приземляется на зад и портит этим удручающим треском и без того отвратительное впечатление от фильма. Кастинг, его величество кастинг... И на сладкое - сцена со знакомством. Объясните мне, как фронтовичка, зенитчица, пришедшая с фронта под тихое звяканье болтающихся на груди медалей могла быть 'фронтовой женой', безотказной, как трехлинейная винтовка, выживать с помощью 'одного места'? Если воспринимать эту сцену как абсурдистскую - тогда все нормально, она действительно забавна. Но если нет - это ничем не прикрытый плевок в сторону ветеранов. Режиссер, он же сценарист, видимо не слышал о женских батальонах, и понятия не имеет с каким трепетом относились к женщинам в ту нелегкую пору: матерям, женам, боевым товарищам и подругам. Так что каким образом заслуженная зенитчица с медалями выживала по эту сторону фронта с помощью 'одного места' - самая большая загадка сюжета. Вывод из всего этого прост. Слишком много выданных кредитов. Слишком много Дяди Саши, сначала - Сокурова с его фондом поддержки юных дарований, затем - Роднянского с его толстой мошной. И если на первом фильме каждый шаг контролировался действительно лучшим отечественным режиссером: и на площадке, и в монтаже, и в продвижении, то попытка поиграть в Сделай Сам ничем, кроме пары не самых значимых фестивальных бонусов не обернулась. С таким искусством не становятся историей. Это подтвердит весь сонм куда более талантливых румынских или иранских балаговых, чьих имен мы упорно не можем запомнить, и чьи фильмы сливаются в один вязкий поток стандартного фестивального формата.
Общее впечатление: Кантемир Балагов молодой режиссер, его «Тесноту» я не видела, теперь даже и смотреть не буду вычеркиваем, а все потому что «Дылда» для меня пустое, отвратное кино. Такое, от которого хочется плеваться. О каком послевоенном периоде идет речь? О каких душевных ранах? Стоит ли чувствовать героев, если они тебе противны? Такая задумка у ленты, что можно изобразить настоящую драму между героинями, не зря же сюда режиссер вплел однополую любовь. Но нет, картина топчется на месте, пережевывая слова из диалогов. Что они говорят? Да не важно, они то что-то интересное выстреливают, то еле наматывают слова на клубок из неясностей. Паузы здесь не просто есть, они в каждом новом эпизоде, растягивая фильм, будто смакуя послевоенный период, неужели вы думаете что это на пользу картине? НЕТ. Сцены с долгими растяжными диалогами никуда не приводят, кажется, что это умное кино, только вот маска это. Видимо вдохновившись добротными известными работами, нужно было сделать похожие финты, только выделяется это неумело... Отличительной особенностью фильма являются крупные планы, о дааа, этого хоть отбавляй! Только зачем они здесь? Непонятно, зачем так много крупных детальных погружений, если кругом колоссальные провисы! Видимо заполнить ненужные кадры это такой ход. Ступор в этом фильме не только у главное героини Ии, а в целом, весь фильм — это огромный необъятный ступор… Так же выделю обилие зеленых оттенков. Стены, платья, кафель, свитер, графин, шторы, головные уборы, тряпки, украшения, да в каждом эпизоде режиссер понатыкал своего зеленого. И смотрится это, извините, каламбурно. Есть режиссеры, которые используют один цвет в качестве атмосферной составляющей — Дэвид Линч, или когда цвет что-то значит, некий посыл, например, игра со светом в «Матрице», реальность и мир Матрицы. Или когда история мрачна, а есть воспоминания теплые, сочные, то режиссер делает акцент на расстановке света — «Суини тодд демон-парикмахер с флит-стрит» Тим Бертон умело скорректировал готические краски Лондона и яркие оттенки воспоминаний героя. А тут простите что? Что несет в себе зеленый цвет в КАЖДОМ КАДРЕ? Похоже на перебор. Да и тема какая, Балагов использует заведомо шокирующие сцены, ловко манипулируя зрителем, чувствуется явный расчет. Секс, ступор, разговоры о детях весь фильм, непонятные диалоги. Никакой художественной ценности, печаль. Я понимаю что это авторское кино, но я вижу заведомый фестивальный почерк, в угоду критикам и полученным призам. Что явно так и было сделано, к чему все и шло. 3 из 10
Есть такой режиссёр молодой, Кантемир Балагов, который не так давно снял фильм “Теснота”. В целом, неплохой грязненький рассказ о жизни, людях и настроениях того времени, когда режиссёр рос и все это видел. Получилось довольно правдоподобно, а корявые руки оператора, отвратительный звук и невнятные диалоги добавили этой картине свой шарм и некую загадочную «артхаусность». И тут Кантемирушка решил замахнуться на громадную, очень серьезную и очень больную тему нашей истории. Ничего кроме отвращения фильм «Дылда» не вызывает. Все эти грязные приемы «Тесноты» в подобной истории неприемлемы, поступки героев целенаправленно изгажены и исковерканы, советская номенклатура показана, по своей либеральной обыденности, с толстым слоем грязи, которая обезображивает не только ту самую номенклатуру, но и советского человека, который только что сражался против самого сильного врага человечества и победил его. Поступки и диалоги героев неадекватны, сюжет совершенно пустой, поэтому зрителю из него взять совершенно нечего, звук и картинка ужасны и неприятны, никакого развития главных героев нет, интересных сцен, ракурсов и метафор тоже нет. По большому счету, нет ничего кроме грязи, и эти более чем два часа вы только на неё смотреть и будете. Кратко, печально, но, как ни странно, очень даже обыденно для отечественного кино. Многие неискушённые зрители могут утверждать, что этот фильм являет нам историю действительности того времени, но это, к счастью, не так. Можем даже не выходить из мира кино и вспомнить историю жизни Юрия Никулина. Человека, который все это пережил и при этом каким человеком остался (служил он (Ю. Никулин) в годы ВОВ как раз под Ленинградом, откуда и ведётся повествование в фильме). Ещё мне могут возразить, напомнив о «каннских» регалиях сего произведения искусства. К сожалению, современный мир кино приемлет ЛГБТ мотивы; истории о «грязной и кровавой» коммунистической истории прошлого нашей страны; кривые руки оператора, которые, оказывается, должны передавать чувства и настроения главных героев, а по факту передают только глазные боли зрителю; а безграмотность и вовсе воспринимается как должное и обязательное правило истинного артхаус’а. Поэтому наградам этого фильма удивляться совершенно не стоит, они очень даже закономерны, потому что все это там есть. Единственное, не хватило чернокожего персонажа, тогда можно было бы и на Оскар замахнуться.
Не люблю писать рецензии на подобные фильмы. Тяжелее писать только о пустом кино. А 'Дылда' - это кино грязное. Отойдём пока от 'Дылды' и вспомним, чем запомнился предыдущий фильм Кантемира Балагова 'Теснота'. Запомнился он, в первую очередь, восхитительными титрами, созданными в Paint одним из первых в списке шрифтов, а также отвратительным звуком, 'вишенкой на торте' которого стала запись голоса актрисы и работающего фена на один микрофон. Этим запомнилась картина для несмелых людей, которые выключили минуте на двадцатой. Куда важнее другое, упомянутая мной в предыдущем абзаце 'грязь'. 'Теснота' не несёт никакой художественной ценности, в ней режиссёр использует грязный приём: он шокирует зрителя. Но шок-контент этот не подкреплён ничем. 'Ну и? А дальше что?' - сказал бы один широко известный в узких кругах деятель. Балагов просто поставил зрителя перед фактом того, что в Нальчике образца девяностых убивали людей и дурно относились к женщинам. Больше фильм не содержит ничего. Что же в 'Дылде'? А у нас тут шок-контент, чтобы 'Дылда' выглядела максимально авангардно! Конечно, ведь грудь на экране - это менее болезненный способ удержать зрителя, чем подумать головой и придумать нормальную фабулу. Да-да, все два часа героини будут просто пытаться решить вопрос репродуктивной функции. Ведь, так несправедливо, у двух женщин не может родиться ребёнок. 'Артхаус - значит невыносимо смотреть', - наверное, сказал Балагов. Такие грязные приёмы (шок-приём, заигрывание с ЛГБТ) - лишь холодный фестивальный расчёт. Сработало, поздравляю. Диалоги - ну просто кладезь аргументов для противников артхауса или людей, высмеивающих оный. Сказать простое предложение или не наполнить фразу философией - грех для героев. На пятнадцатой минуте зритель устаёт от однообразных, фальшивых рассуждений в духе 'я напрасная внутри'. 'Критики' отмечали 'интереснейшую' цветовую гамму 'Дылды'. Одной героине соответствует зелёный цвет (ведь она спокойна, несёт жизнь на землю), а другой - красный (ведь она вспыльчива и резка). И когда героини ссорятся - они вымазываются в краске, противоположной по цвете каждой из героинь. Ведь, погляди, зритель, они не могут жить друг без друга! Метафоричность второго сорта, да. Актёры. Ну, Виктория Мирошниченко с её талантом и внешностью - находка, спорить не буду. Жаль, что она - лучшее, что есть в фильме. А вот Василиса Перелыгина сама не до конца понимает, что ей играть. Балагов, возможно, тоже. Я не знаю. У меня складывается ощущение, что у Кантемира Балагова есть родственники в Каннах. Сначала награду получает невыносимая 'Теснота', потом сам Балагов садится в жюри Канн, теперь вот наградили 'Дылду'. Хорошо, что хоть нас, простых русскоязычных зрителей, Каннами не проведёшь. 4,5 из 10
Балаговщина всё ещё находится на просторах российских экранов, поэтому зритель спокойно может следовать трендам и обязательно посетить то, что пропустить нельзя, поскольку это и зарубежные премии имеет, и нативной рекламой всё интеллигентское сознание современной России обязывает обратить на себя внимание. Смог ли тот самый обладатель монструозного титула “ученика Сокурова” превзойти свою дебютную работу и не споткнуться на синдроме второгодника? Переместившись из Нальчика своего детства в послевоенный Ленинград, Балагов нашёл предусмотрительную трагедию - режим посттравматического синдрома, который с одной стороны бравурной советщиной вёл страну вперёд, а с другой утоплял выживших в безразличности и пустоте. Или “тесноте”, ибо это уже маркетинговый ход молодого режиссёра - из себя героям выбраться некуда, да и открывшийся мир давит на них собственной разноплановостью, поэтому предусмотрительнее всего забраться в коробку и не высовывать голову, пытаясь прожить коробочную жизнь. Разве что плоскость такая теснота сменила, учитывая рост главной героини. Но эти рассуждения, конечно, вторичны по сравнению с положением “дылды” - сестры из госпиталя, которую зовут “Ия” и у которой после войны нет ничего. Собственно, как и не было перед. Разве что появилась контузия, да подруга Маша изменила привычный подход к жизни. В остальном - действовать будет только вторая, пытающаяся за пределы собственной трагедии вылезти, пусть и весьма экзотичными в своём сумасшествии способами. Иные сюжетные тропы, конечно, влиятельны, но пускаться в детальный пересказ - занятие довольно пустое. Крючков, параллельных линий и второстепенных трагедий в ленте достаточно, что не позволяет их описать в едином ключе, хотя, несомненно, они составляют всю экспозицию победившего и одновременно поверженного народа. Наиболее странным выглядит то, что при всём богатстве первоначального материала, Балагову не удаётся его переработать. Вся “нефть” в его ленте направлена в сторону её дальнейшей перепродажи. Единственная её обработка - визуальная. Полезных же свойств и применения режиссёр не находит, поэтому все трагедии плавно пробегают мимо клюнувшего на воззвания зрителя. Вот уж истинно “ученик” в своей многозначительности и многомерности молчащих героев, которые разом выражают все трагедии мира, но ни одной из них никогда не поделятся, оставив их лишь в качестве слов аннотации к собственной жизни. Где та ниточка, которую нужно перерезать, чтобы зритель мог запрыгнуть внутрь воссозданной эпохи? Благо, что войны в фильме не чувствуется. Но и герои шансов для познания не оставляют. Балагов взрастил великолепный урожай фестивального формата, однако по итогу самостоятельно же прошёл мимо него. Только ленивый не отметил раскованное следование трендам в части потребления женского материала в очередной волне феминизма, что обрело свою постоянную квоту для фестивальной демонстрации и принесло в том числе ленте две основательные награды и любовь западного критика, который, к слову, русскоязычные сентенции не так пристально считывает. А уж возникающие между героинями чувства - это вообще нечто острое, к тому же в послевоенное время… Однако фильтр цензуры долларовых всевышних молчит, что стало следствием отсутствие вообще какого-либо подхода к заданному направлению. Удивительно, что Балагов и намекал, и тщательно создавал заряд в отношении своих девушек, а в итоге довольно скромно обратился к нему, оставив в небытии. Именно в этом вся “Дылда” - поле послевоенного и грубо-реалистичного богато возможностями, однако ни одной из возможностей режиссёр заниматься не решается, протиснувшись между сюжетными линиями, которые навострились в Канны. Зато проблеме кирпично-песочного и зелёного он уделил особое внимание, причём до такой степени, что игра с красками одновременно завораживала и приводила к фетишистскому абсурду, в котором все вещи подбирались колористами, играющими в данное кино даже больше, чем сами персонажи. Конечно, это всё эффектно и в достаточной степени приятно глазу. Но сложно не понять, что служба у такого цветового буквоедства исключительно отрицательная - сюжет самостоятельно прячется за красками, отвлекая внимание зрителя и так от своей несовершенной и невнятной стати. Шёпотные и хрипящие диалоги и вовсе за этим экологичным кирпичом пропадают в безвестности. Критиками, благо, отмечена патетичная высота отдельно стоящих фраз, но и любимая цитата звучит внутри бани телесных цветов, где концентрация внимания зашкаливала. Остальной же пафос то ли на стороне оборотной от красно-зелёного, то ли, в принципе, им замалёван. Красиво, конечно, но к чему подобная красота, когда всё первостепенное она перечёркивает? Вот убери Балагов трамваи, бани, загородные особняки, короткие сюжеты с эватаназией и стартового мальчика. Сконцентрируйся на переплетении героинь, из которых каждая хочет больше, чем просто выжить. Запри их в локациях на амбарный замок... Тогда и нервы появятся, и любовь проглянет, и не нужно будет молчать, там где надо говорить. И уж не нужно будет кичится смыслом, когда его можно будет счесть на уровне души. Вообще, фигура Балагова удобна в качестве сказки о возобновлении художественных традиций российского кино, для заполнения ниши некствана и требуемого антагониста Звягинцева, на которого Быков толком не потянул, устремившись в мужицкое самопознание, а остальные в принципе отказались играть в прокатно-критическую шашечно-пешечную игру. Пока всё ещё “ученик”-режиссёр может не волноваться - его ленты ещё долгое время будут получать поддержку, а сам он, повзрослев, что зависит исключительно от времени, даже от соотношения со своим учителем без особых трудностей избавится. У него уже есть связи с миром. У него есть необходимый талант, скурпулёзность, настойчивость, индивидуальный вкус в купе с отсутствием избегания внушительных и серьёзных тем, к которым просто невозможно относится однобоко. Однако на данный момент цепляющего в трагедиях Балагова нет ничего. Они только формально трагедии, физически говорящие, но ментально - молчаливые и замкнутые. И если в “Темноте” ещё можно было заметить режиссёрские эмоции и наблюдать переживание, то в “Дылде” разговор только о палитрах. Кстати, если произносить имя главной героини в именительном падеже - от статуса “ученика Сокурова” никуда не выйти, если в родительном - то так и хочется поинтересоваться, что дальше. 13.7.2019
Есть у меня такой пунктик, что каждый фильм, который участвует в программе в Каннах – не для обычного зрителя. Что только «кинокритический» мозг может углядеть все тонкости кино, как искусства. И вот меня пригласили на очередной показ ленты, которая была замечена специалистами на этом громком фестивале и даже отхватила приз «Особого взгляда». Я сейчас говорю о новом фильме Кантемира Балагова, который совсем недавно был у всех на устах со своим фильмом «Теснота». И вот снова Балагов, и вот снова шум, и вот «Дылда». «Дылда» - это увлекательная история двух женщин-фронтовичек, Ии и Маши, у которых очень разные судьбы, очень разные мотивации для продолжения жизни в разрушенном войной Ленинграде, очень разные планы на будущее, но одна цель – любить и быть любимыми. У Ии, которую прозвали «дылдой» за её особую внешность, контузия. У Маши – ребёнок. Оба эти фактора повлияют очень сильно на их жизнь и добавят немало проблем… Очень много о фильме Балагова не скажешь, так как с каждым словом можно с лёгкостью рождать спойлер, а вы знаете, тут лучше без спойлеров. Неожиданные повороты сюжета очень сильно влияют на восприятие картины. Я вам советую поберечься их, тогда восприятие этого неоднозначного фильма будет намного лучше. Почему фильм неоднозначный? Потому, что он и красивый, и пугающий. И с неожиданными поворотами и крайне логичный, и последовательный. Он веселит и удручает, он развлекает и вгоняет в тоску. Он двойственен. Не даром режиссёр для своего фильма выбрал две цветовые палитры – красную и зелёную. Всё в этом фильме играет оттенками этих двух цветов, а в финале они играют особое значение, так как переплетаются и указывают на то, что герои поменялись после событий фильма. Очень много добавляют фильму аутентичности главные актрисы – Перелыгина и Мирошниченко. Их нетривиальные лица делают этот фильм намного атмосфернее. Складывается такое впечатление, что ты действительно наблюдаешь за их жизнью, а не смотришь кино. Тут, конечно, есть известные актёры, как например Ксения Кутепова, но они не оттягивают на себя зрительское внимание, а скорее оттеняют главных персонажей, делая их ещё более подходящими для своих ролей. Несмотря на не очень приглядные сцены, в фильме достаточно много вещей, которые радую глаз. Это вышеупомянутая цветовая гамма, красивые камины в разрушенном городе, напыщенная холёность властьи мущих на фоне страдающих солдат – этот контраст умудряется заигрывать по-честному с чувствами зрителя и знатно увлекать. Если вы часто жалеете потраченных денег, когда ходите на авторское кино, то случай с «Дылдой» - исключение. Несмотря на то, что я на сеанс попал по приглашению, я бы с удовольствием и за свои кровные сходил бы в кино. И не пожалел бы. Потому, что это настоящее искусство: на страшном фоне рассказать красивую историю. Да, страшную – но красивую. Советую всем, кто ценит в кино настоящие эмоции и чувства – к обязательному просмотру. 8 из 10
Второй фильм молодого триумфатора Канн, после 'Тесноты' все ждали поднятия планки и этот фильм делает это. Сюжет нам рассказывает о подругах живущих в Ленинграде, на дворе зима 45го. Ия (она же Дылда) работает в госпитале, ее подруга Маша только демобилизовалась, на их выживании и контактах с людьми строится повествование. Что поразило меня, несмотря на очень серьезную тему, в фильме есть несколько прямо-таки смешных моментов, на надрыве, но смешных. Сюжет в принципе постоянно подкидывает ситуации по своему ужасные и комичные, как по мне, именно Маша, а не Ия является олицетворением этого фильма, готовая на все, сильная, но сломленная, ей некогда рефлексировать на теме утрат. Нужно жить дальше. Сцены в госпитале со Степаном, одни из лучших в фильме, очень натуралистично и живо показана вся жестокость войны, которая при этом не смогла испортить душу человека. Отдельно хочется сказать про картинку, по словам самого Балагова, каждый цвет что-то значит, зеленый - плодородие, оранжевый - выцветание. В картине вообще много работы с цветом и это заслуживает отдельной благодарности. Почти все 2 часа герои говорят в пол голоса, боязнь войны никуда не ушла, и это видно, Кантемир создал картину, где важна каждая мелочь, звук создает отдельную атмосферу, в которую ты погружаешься, боясь сам издать лишний звук. Из минусов. Мне показалось, что из-за личной истории локации получились несколько стерильными, не чувствуется, что находишься в городе, пережившем ужасную блокаду. Плюс у фильма немного рваное повествование. Р.S. (Кантемиру отдельное спасибо за хорошие ответы на вопросы после фильма, проясняется много очень интересных моментов, в частности была проделана огромная работа с актерами) 9 из 10
Сразу хочется отметить, что я человек, разделяющий искусство, которое должно выполнять функцию удовлетворения человека, заплатившего за продукт деньги, и публицистику (которая поднимает те или иные проблемы социального общества (а фильм все-таки больше клонится в сторону социальности, нежели психологизма) в кино. Быдло же смешивает два этих понятия, ставя 10-ки на фильмы посредственного качества. Сразу хочется отметить, что этот фильм не является искусством, но также и не является публицистикой. Это картина, даже не кино-, потому что не имеет под собой свойственного для кино абсолютно любого жанра нормальных стержней истории, которые (как в АЭС) охлаждают конфликтный процесс в произведении. Впрочем, они там и не нужны, потому что нет и конфликта. Если отбросить 5-минутные «трахания» в машине и фокус на физиологических особенностях актрис, лица которых ты за 2 часа изучаешь предельно точно (если меня попросили бы нарисовать их ночью, я бы, думаю, это сделал с легкостью), то вся «начинка» бы уместилась в 30 минут. Если бы Балагов снял длинную короткометражку 20-30 минут, я бы ему аплодировал стоя. Но он просто испытывает зрителя и умоляет его пролить слезу. Зритель (у которого есть эстетическая база, не навеянная ему леваками и их творчеством) начинает чувствовать всю фальшь фильма, заставляющего тебя «прослезится» с первых минут — состояние главной героини, развалины и нищета. А раз он начинает понимать, что к его лицу подносят колбочку, чтобы собрать его драгоценную слезу, которая так ценится на Западе, то уже не может искренне сопереживать героям. Этот фильм не показывает, при всей огромной работе со светом, которая также местами режет глаз, и не выполняет функции заставить человека задуматься о проблемах людей, которые пережили войну, ибо все проблемы бьются об стенку приматских мыслей необходимости завести ребеночка (это неуважительно, по-моему, не только по отношению к зрителю, но и к рассказываемому предмету — рождать детей в нищете, осознавая, что он должен будет пройти несколько кругов ада, чтобы оттуда выбраться). Этот «натюрморт» не имеет никакой истории. Буквально. Балагов не задумывается над ее развитием, потому что главная цель — вызвать чувство жалости у зрителя. Стоит заметить, что этот фильм имеет под собой начала произведения литератора Алексиевич, книги которой сами характерны вызовом чувств жалости. В итоге мы получаем еще один, посредственный, социальный фильм. Российские режиссеры видимо не могут выйти из этой колеи социальщины. К сожалению, не могут. Посредственный остался и сам Балагов, которому прощают ошибки, ссылаясь на его возраст. Заметим, что Тарантино в 29 лет (Балагову — скоро 28) уже снял «Бешеных псов» и «Криминальное чтиво». В некоторых моментах все же ты просыпаешься. Фильм спасают элементы сюрреализма — усадьба, знакомства с родителями, горничные в стране советов, ну прямо умилительная сцена 19 века. 2 из 10 1 балл — за работу с цветом и светом. Еще 1 — за забавного актера, похожего на Путина.
Кантемир Балагов - наш молодой современник, который снял два полнометражных фильма - и за оба получил призы в Каннах. Это принципиально важный момент, так как нельзя не радоваться положительной тенденции. Может, еще через пару-тройку лет не один и не два режиссера покажут всем на европейских кинофестивалях, что современное российское кино существует - и даже имеет лицо. Первый фильм Кантемира - 'Теснота' - был отмечен и в Каннах, и на Кинотавре. Теперь же речь пойдет о 'Дылде': время другое, сезон другой, герои другие и проблемы другие. Однако же, есть нечто общее, что эти фильмы объединяет: сильный женский образ, на котором строится все остальное. В 'Дылде' такой образ, конечно, не один. Но центральный персонаж мощнее прочих отображает все тяготы жизни после войны. В кадре - высоченная белобрысая девушка Ия, после контузии вернувшаяся в Ленинград. Все так и зовут ее - дылда. Она работает санитаркой в одной из больниц, куда продолжают поступать раненые. Она ухаживает за больными и воспитывает мальчика Пашу. Кое-как, на сухпайке, с тихой помощью главврача и соседей по коммуналке, с подъемами на работу, когда на дворе глубокая ночь и еще более глубокий мороз. Ия вернулась живая - и продолжает выживать. Заканчивается война, и с фронта возвращается подруга дылды Маша. Она привезла с собой интересные вещицы, редкие продукты, она счастлива снова быть на родине среди своих. Но что-то не очень ладится: то ли отголоски фронта в каждой из девушек до сих пор звучат эхом, перекрывая в них целостное 'я', то ли больше нет той крепкой связи, которая была на фронте, то ли напротив - связь слишком крепка и мешает идти дальше. Так или иначе, девушки живут пока вместе, делят быт, пытаются решать совместные проблемы. Даже столкнувшись с действительно тяжелой ситуацией они не расходятся. Точнее, как сказать? Пожалуй, на терпении и верности дылды все и строится. А эгоизм и целеустремленность Маши толкают девушек все дальше к довольно неприятным последствиям. И вместо того, чтобы выпутаться из тяжелых обстоятельств, девушки в итоге попадают в еще более жесткую и прочную кабалу. Но куда деваться? Война снаружи закончилась - война внутри продолжается. И никто не знает, как с этим справляться. Кто-то совсем стал тих и спокоен, а кто-то продолжает борьбу невидимую с неведомым врагом. Маша и дылда - две противоположности. Одна, как искра, вечно в движении, лихая и живая, рыжеволосая, яркая. Вторая - бледная и высокая, косная, сутулая, невероятно тихая и даже с учетом роста почти незаметная. Маша ведет Ию - Ия ведется. Иначе движения и вовсе бы не было. Даже цветовая схема разделяет девушек: Маша чаще в красном, Ия - в зеленом. Цвет клокочущей живой крови против цвета мира и спокойствия. Хотя, однако же, порывистые движения и повышенная активность Маши вовсе не значат, что она пришла в себя - скорее, наоборот. У двоих показанных в кадре девушек - две разные реакции на то, что война была - и война закончилась. Два разных темперамента, два принципиально разных взгляда. Но время идет, и Маша рано или поздно успокоится и будет жить дальше, не пытаясь срочно вернуться в жизнь - ту, какой она была прежде, ту, какой она никогда больше не станет. А Ия захочет жить - так, как раньше не знала и даже не думала. Неизвестно, какого там пола у войны лицо. Зато известно, как меняется лицо женщины после войны. Помимо девушек, есть главврач с моральными терзаниями, солдаты, которые, вернувшись в фронта, не могут жить как прежде. Матери-одиночки, которым пришла похоронка. Голодающие. Сходящие постепенно с ума. Бросающиеся под трамваи. До смерти напуганные - так, что аж иммунитет. Одинокие. Живые. Каждый выживает - как может, иногда даже помогая окружающим. Каждый грезит, что это когда-нибудь закончится. ЭТО закончилось. Война закончилась. Но лучше, легче - не стало. Кому-то, вероятно, стало только хуже: с этим знанием ничего не поделаешь - прими и живи. Или откажись принимать и не возвращайся с войны. Ия и Маша стараются, они поддерживают друг друга, они стараются жить так, будто ничего страшного не случилось. Они даже мечтают. Однако страсть Маши к жизни, ее желания, ее острые потребности разрушительны, будто голод и желание нагнать, компенсировать жизнь съедают ее изнутри. Дылда поддается - всхлипывая и вздыхая, молча, терпеливо, порой с ужасом, - но поддается. И в какой-то момент становится страшно: что будет, когда бесконечное терпение кончится? Но это фильм не только о дружбе. И не только об ангельском терпении. И даже не совсем о войне. Он о выборе. О выборе, который приводит на фронт и возвращает с фронта. О выборе жизни или мести, покоя или страсти, дружбы или любви, чести или свободы. Война просто как рамка, как детектор, как дверь - все концентрируется, усугубляется в обстоятельствах, когда повсюду смерть. Кажется, что война закончилась - и все, уже все, теперь можно жить, любить, можно спокойно дышать, можно не прислушиваться к небу. Все закончилось - и жить должно было стать легче. Но есть все еще простой человеческий выбор. С настоящими последствиями.