Рецензии. Петровы в гриппе

Когда я узнала, что Кирилл Серебренников собирается экранизировать «Петровых», первой реакцией было - «как??» и «это же невозможно!» И действительно, как снять фильм по роману, который строится на языке автора, на потоке сознания, который захватывает с первых страниц так что не разберёшь, где сон, а где явь, и остаётся только плыть в этом потоке. Забегая вперёд скажу: Серебренников сделал это мастерски. Бережно, с большим уважением к первоисточнику, но все-таки с личным акцентом. «Петровы» - фильм с холодной, тёмной, тягучей атмосферой плохого сна. Здесь не всегда поймёшь, что происходит в сознании героев, что на самом деле. А от заиндивевших окон автобуса, кашляющих и кутающихся героев становится прямо физически холодно. В этом мире живут взрослые, замученные жизнью, усталые и недовольные люди. Это и Петровы-старшие, и многочисленные кондукторши, библиотекарши, зайцы-медведи-волки, и комендантша в общаге, и уборщица в Невьянске. Пара слов про каст. Он получился просто отличным. Семен Серзин - идеальный Петров. Слегка отстранённый, рассеянный, плывущий по течению. Ещё молодое, но уже усталое и не слишком запоминающееся лицо. Таким и должен быть среднестатистический Петров/Иванов/Сидоров. Чулпан Хаматова хороша в роли Нурлынисы. Сдержанная библиотекарша, время от времени устраивающая кровавое месиво. Ее чёрные дьявольские глаза будут ещё долго сниться. Юрий Колокольников удачен в роли Игоря, этакого Мефистофеля, исчадия АИДа. Юра Борисов, как всегда, харизматичный красавчик. Даже Иван Дорн вполне достойно отыграл внутреннего Петрова-писателя, которого он хладнокровно убил в себе. Серебренников - мастер. Он с такой любовью создаёт, обставляет, поэтизирует этот безрадостный мир. Любовно подбирает телефонные трубки, диванчики, лисьи шапки и нафталиновые свитера. Подсказывает операторам снимать спичечные коробки квартир сверху. Наполняет это пространство разнообразными, хоть и на мой вкус, очень неровными саундтреками. Но есть и прямо удачи, например, песня про синий троллейбус и бодрый речетативчик в конце. В противовес темному миру взрослых есть мир детей, снятый с высоты чуть больше метра. В нем и Снегурочка настоящая, и зима - не мрачно-похмельная, а с бодрым морозцем и солнечными бликами в квартире. Но дети вырастают, передают красные шапки и варежки своим детям, также натягивают на них колготки с колючими свитерами и тащат на елку. Круг всегда замыкается, мир тесен и все в нем связано странным парадоксальным образом. Но не все так плохо. Фильм заканчивается гениальной, на мой взгляд, сценой. Покойник встал и пошёл, а вернее потанцевал обратно к живым. И многочисленные «пасхалки» Серебренникова на стенах вроде «Как жить дальше?» сменяются жизнеутверждающей надписью. А значит надежда на воскресение, на потепление замёрзших душ ещё есть. 10 из 10

'Петровы в гриппе' – новый фильм Кирилла Серебренникова – яркое событие в российском кинематографе. Картина является экранизацией романа уральского писателя Алексея Сальникова, поэтому, к счастью, первые показы и встреча со съёмочной группой и автором первоисточника прошли 31 августа в Екатеринбурге. Синопcис таков: Петровы в гриппе. Буквально. Быт отца-автомеханика-комиксиста (Семён Серзин), матери-библиотекарши (Чулпан Хаматова) и сына (Владислав Семилетков) сочетается с их лихорадочным бредом и карнавалом флэшбэков и флэшфорвардов. В равной степени происходит колоссальное количество комичных, драматичных, сюрреалистичных или серьезных событий и не происходит вообще ничего. Фильм может оставить неоднозначное впечатление: на экране то ли скудная похлёбка с ресторанной подачей в эстетичном и дорогом интерьере, то ли безумное, но шедевральное зелье Жана-Батиста Гренуя, в распоряжении которого были все существующие пробирки и изощренные инструменты истинного парфюмера. И пусть второй вариант остаётся основным, но первый, скорее всего, так же не будет безосновательным. «Петровы в гриппе», как и большинство картин Кирилла Семёновича, о России. И о жизни, семье, быте, окружающей действительности. Нет никакого желания называть фильм грубым словом «Чернуха», и даже наоборот, хочется верить, что мы увидели начало переосмысления «жанра» с гротеском и иронией над осточертевшими образами и темами. И если «Юрьев день» и «Измена» были не самыми выдающимися и далеко не уникальными работами Серебренникова, то «Петровы» демонстрируют существенно возросший уровень и виртуозность. Тем не менее, конечно, излюбленные мотивы, идущие красной линией через все фильмы режиссёра, никуда не делись (например, болезненные отношения матери и сына или всеобъемлющая ограниченность и тупость). Да, «Петровы в гриппе» – действительно виртуозная работа. Визуальная составляющая ставит поистине высокую планку для российских авторов. Золотые руки Владислава Опельянца подарили нам великолепные кадры, в том числе безупречный восемнадцатиминутный эпизод без склеек. Картина наполнена интересными и необычными художественными приёмами, сложными и впечатляющими техническими решениями, графикой, пёстрыми цветами. В общем, фильм выглядит отменно. Огромная похвала и благодарность всем причастным к съёмке, монтажу, графике, цветокоррекции, декорациям, костюмам. Очевидно, рациональность и реалистичность – совсем не про «Петровых», и «четвертая стена» порой находится на грани падения, ведь Серебренников напрямую обращается к зрителю через нескромные и не скрытые надписи, гармонично и довольно комично вписывающиеся в созданный мир. Вообще, и режиссёр, и автор романа прямо заявляют, что в каждом из персонажей в разной степени заключена их сущность (может, и наша тоже), поэтому диалог ведётся постоянно. Еще один невероятно сильный элемент «Петровых в гриппе» – непрерывно впечатляющий и удивляющий актёрский состав. Речь не только о главных героях, но и о второстепенных, эпизодических ролях, каждая из которых очень радует. Присутствует немало приятных и ярких камео. Хочется отметить, что помимо профессиональных актёров, в касте присутствует музыкант Иван Дорн, которому досталась чрезвычайно сложная и ответственная задача, посильная не каждому опытному бойцу, – длинная, динамичная, насыщенная сцена без склеек. И он отлично с ней справился. Сравнение с оригинальным текстом, с романом Алексея Сальникова, может быть немаловажным. На премьере автор заявил, что киноязыком не владеет, и потому не принимал участие в съёмках «ровно так же, как Кирилл Семёнович не давал ему наставления по поводу написания романа», а также очень живо и искренне высказался об экранизации «Я офигел!» (в положительном ключе). В общем, «Петровы в гриппе» – событие, которому стоит уделить внимание и время. Ознакомиться с текстом, с фильмом. Впечатлиться, поразмышлять, создать собственные, уникальные трактовки и интерпретации увиденного. Ведь ради искусства нужно потрудиться не только художнику, но и нам.

Серебреников мне, как режиссёр, очень симпатичен. Особенно нравится его фильм «Изображая жертву». Хоть я и отношусь немного со скепсисом к богемной тусовке гоголь-центра, почти все их работы выглядят как минимум интересно и свежо. Сам роман Сальникова я читал давно, когда он только вышел и был на волне хайпа. Мне он тогда очень понравился. Всё звёзды сошлись, это идеальная книга для думера: любителя пост-панка, пабликов типа: «Эстетика российских дворов», русской танатологии, хтони, лубочности и т.д.. Да и язык был приятный, читалась легко и как-то окутывало всей этой тягучей постсоветской хтонью, болезненностью и магией. В кино ехал как-то без особых ожиданий, трейлер вызывал противоречивые ощущения, думал, что фильм вызовет такие же. Забавно, что день прям благоволил посмотреть экранизацию и вспомнить книгу: промозглый, холодный, за одну поездку в трамвае трое сумасшедших, да и в носу свербило после прививки. Первую половину, действительно воспринимал немного с недоверием, пока не началась вторая, после чего уже почти до самого конца не мог сдерживать слёзы. Тогда и стало понятно, что прошибло. Этот фильм – настоящий винегрет или оливье из всевозможных атрибутов Российского пространства. Помимо того, что кино охватывает по сюжету три поколения – это поздний СССР, 90-е и начало нулевых, оно ещё и грамотно играет на душевных струнах людей, которые являются детьми этих времён. Серебренников будто заряжает эмоциональную пушку различными пулями, хоть одна, да попадёт, и в каждого. Разные эпизоды выполнены в разной стилистике: прослеживаются и стилистика оттепельного советского кино 60х-70х, многие сцены были явно вдохновлены Германом старшим и Балабановым, куда уж без него-то). То же касается и музыки, звучит и ГрОб, и Вивальди, и Retuses, и Окуджава, и Хаски. И, на удивление, всё органично и не вызывает ощущения кича. Кроме этого, фильм невероятно стильный и изобретательный. Режиссер и оператор очень точно перенесли на экран болезненность и магический реализм. Пространство в фильме объёмное, контрастное, пестрит обилием мелких деталей: от постоянно мелькающих надписей на стенах, прямиком из статусов думер-тяночек, до криво вырезанных новогодних снежинок в коридоре театра. Герои тоже очень фактурные и блестяще исполнены, чего только стоит главный трикстер романа, которого сыграл Колокольников или Тимофей Трибунцев, который играет сразу нескольких персонажей, в том числе и женщину. В целом, это очень яркое кино о России нулевых, о безумии внутри и вокруг, о нервозах. Это и семейная драма и притча о смерти и воскрешении.

На мой взгляд, Кирилл Серебренников – главный новатор кинематографа нашего времени и нашей страны. Его фильмы напоминают короткометражку про человека, пересекающего пустыню, встретившего умирающего и поделившегося с умирающим водой. Вот только вода была с парой капель ЛСД. Умирающий, естественно, умрет, но в состоянии эйфории. При этом Кирилл в процесс новаторской картинки добавляет сильнейший социальный подтекст, от осознания которого начинаешь одновременно и восторгаться героями, и с грустью понимать своих сородичей. «Петровы в гриппе» поднимают самую важную часть личностного взаимодействия – общение: главный герой Петров будет слоняться весь фильм по автобусам, по гостям, по дому, по сути не открывая для себя ничего нового, ни разу не испытывая инсайта, но будет в обычной, будней манере общаться то ли с реальными людьми, то ли с плодом своего воспаленного гриппом воображения, как бы жить – бесцельно, немного депрессивно. Это как человек «без лица», принявший обычность и стандартность своей жизни, впрочем, как и многие русские, которым немного за 30 лет. Поэтому его понимаешь и осознанно сравниваешь себя с ним, отмечая наличие некоторых личностных качеств героя у себя. Галлюциногенные вставки Петровых в основной сюжет (вернее будет, наверное, сказать «антисюжет») показывают кризис в виде замкнутости нашего Эго глубоко внутри. В случае с Петровой – это темный образ, удовлетворяющий ее бессознательные желания в ультранасилии и безудержном сексе. В случае с Петровым – образ ребенка, так и не получившего положенные ему жизнью любовь, заботу и удовлетворение детских желаний. По сути, перед нами две личности, глубоко травмированные, стремящиеся хоть как-то жить дальше: Петрова – с осознанием неправильно прожитых лет; Петров – с попыткой исправить то, что не получилось у его родителей. Помимо «антисюжета», фильм продемонстрирует великолепную актерскую игру всех без исключения героев, некоторую театролизованность их действий, впечатляющую операторскую работу (практически гениальную!) и современный полу-андерграундный саундтрек, временами очень удачно вписывающийся в эпизоды. Мне очень понравился фильм. Кирилл – так держать!

Измученный жизнью и болячкой Петров едет в никуда. Его транспорт это метафизический троллейбус студёной зимой, а попутчики старухи, хмыри, и пожилые извращенцы. Где-то на стыке миров, сквозь пары несвежих ртов в проходе материализуется некий следователь, он как Харон, на деле Вид, вежливо уносит болезненного Петрова в ликеро-водочные дали, и вот мчится Петров в труповозке, водка приятно щекочет гортань, из магнитолы трещит Его Летов, а следователь ведёт странные беседы, да и вообще в буднях заболевшего Петрова много странностей, одним трупом не ограничится, да и реальность стремительно размывает границы в водочном смраде да кровавом поносе. Это похоже на описание рассказов Юрия Мамлеева, но нет, это Серебренников, и его Петровы. Надо сказать сразу, этот фильм не для всех. Если ты зритель не ловишь кайф от черни - не смотри этот фильм. Но, ежели наоборот любишь порассуждать на тему ада, который рядом, и пострадать от прелестей девиантного поведения, то ты по адресу, и удивительный мир Петровых в гриппе станет адом повышенной комфортности. Так на каком же мы круге сейчас? От иллюстрации бытового ада,- панельки, спальные районы, абсурдные диалоги, выпавшие из времени локации, маргинальные персоналии, Серебренников подводит к раскрытию психотравм основных действующих лиц, и бытовым психозам в лице уже героев второстепенных но не менее ярких. Один Иван Дорн чего стоит, и Колокольников в придачу. Трактовать эти изначальные дали сюрреализма можно по разному, на то он и сюрреализм, но занятно видеть эти картины квартальных преисподней. Словно больная фантазия ранним утром в набитом автобусе воплотилась в отдельный фильм. А потом, волею креатива, автор завернул глубже, повернул весь сюр в сторону травм и причинной взаимосвязи, и это на мой взгляд красок не предало, наоборот сработал фактор 'ледяного душа', история стала до боли реальной и пазлы Петрова странным образом сложились. А потом как в песнях того же Летова, или произведениях Сорокина наступил сюр, и реальность вновь извернулась обнажив нутро мироздания, на то он и русский сюрреализм, беспощадный, и очень красивый.

'Петровы в гриппе' - новое обласканное Каннами творение одного из самых опальных творцов современной России. И хоть награду во Франции получил лишь оператор (за дело), фильм привычно пошумел В центре картины - гриппозные метания семьи Петровых, застрявших в бредовых галлюцинациях в канун Нового года. У Петровых нет имен, их образы - набор антропологических штампов с соседней улицы. Он - задолбанный автослесарь, она - библиотекарша из Средней Азии, вынужденная проводить вечера на замшелых сборищах неудавшихся поэтов. Они в разводе, и у них есть сын - который настолько блекл, что его как будто и нет. Вся их жизнь - аритмия короткого счастья и бесконечного макабрического уныния. А еще там есть соседи, друзья и прохожие. Все они - взгляд Серебренникова на заМКАДную Россию, глубиннную, ту, что и формирует очертания русской хтони. Один ругается на соседей, которые специально купили собаке громкую цепь, чтобы потревожить его сон. Другой предлагает поставить к стенке всю власть. Третий бухает за рулем труповозки. И дальше по списку, который интуитивно понятен каждому, кто родился за пределами 77-го региона 'Петровы в гриппе' - это не просто стокгольмский синдром. Это признание в собственном демарше при столкновении с содержимым подкорки. Мерзости русской действительности убивают творца, доводят до тошноты ее ойкумену, но при этом как сирены держат цепкими пальцами. При этом даже с набором узнаваемых клише и фраз фильм довольно искусственен. Возможно, дело в литературном первоисточнике. Но скорее, картина слишком заточена на авторе. Ее отказ от реальности - спланированный акт погружения в себя. Долгий разговор в кресле психотерапевта Серебренников находит место и незамаскированному автобиографическому высказыванию. Герой Ивана Дорна, приносящий рукописи в издание, а потом погибающий вместе с ними - это сам Серебренников. Он гибнет как творец под тисками пресса, а еще больше вреда наносят те, кому он верил. Образ униженного от безысходности деятеля культуры у Серебренникова кровоточит и стигматизирует. 'Петровы в гриппе' - это еще и полный отказ Серебренников от модерна и переход к пост-стадии. Режиссер не ищет новых ходов, активно использует киноцитаты (можно заметить Балабанова, Тарковского, Германа) и нарочито подчеркивает театральность (кукольность) своих фильмов. 'Петровы в гриппе' - это персональный 'Амаркорд'. Персональный ад. И персональная тюрьма, откуда уже не выбраться

'Смотреть 'Петровых' Серебренникова не читая книгу - сравнимо питию водки без закуски. Эффект к концу приблизительно у всех будет равный, но с закуской, равно как знакомство с первоисточником делает встречу приятней.' *подготовка* Все кто прочёл хотя бы первую главу книги, понимают насколько экранизировать её тяжело. У каждого героя свой мир, который состоит из описания и мыслей героев на происходящее вокруг, связанное с нашей жизнью. Зачастую такие вещи в кино не попадают. Из-за того что их трудно снять. *фильм* Фильм очень точно экранизирует книгу, минимально убирая детали книги, которые вставить невозможно и добавляя в антураже что-то от себя, стараясь не навредить. Из-за того, что фильм - не книга, монтаж отрезает первую (на мой взгляд) самую живую часть романа. Кто я такой, чтобы советовать Кириллу? Но на мой взгляд, тут режиссер должен брать всё в свои руки. Где-то больше следовать книги, в другие моменты больше вольности ради красивой картинки. Но придя в кино, не читая, тяжело понять, к чему камбэки в СССР, бешенство жены Петровой и другие вещи, как герой Колокольникова, вечно пытающийся напоить Петрова, которые тяжело друг с другом связаны. Когда в книги всё расписано и даже с лёгким чёрной приухмылкой, которой так не хватает. *критика* Критики в восторге! На этом можно окончить. Овации в Каннах обычной русской жизни в Невьянске. Кирилл, как режиссер, он стал мощней, картинка выглядит богато. Серость вокруг которая приходит при болезни, показана достоверно. Но это его не лучшая работа, зрители не читавшие будут озадачены, как это было со многими выходившими из зала и моим приятелем, не прочитавшим книгу, но досмотревшим до конца. *русская критика+я* Жизнь является единым целом, и нет рецензий, где не написано про арест господина Серебренникова. Давайте постараемся отложить этот факт и его заслуги. Его и фильм нахваливают. НО! По мне не хватает той тонкой прослойки, которая давала бы свет позитива, между мраком и серыми гриппозными старыми панельками, в которых мы живём. У Кирилла встаёт труп, и на этом спасибо.

«Петровы в гриппе» Кирилла Серебренникова – очень противоречивая фантасмагория, исследующая суть российского человека, его дух и ментальность, переплетённая с кафкианскими мотивами абсурда и эстетикой гипнотизирующей грязи. Это весьма многослойное кино, грубое и местами невыносимое, по жанру больше напоминающее slice of life (кухонный реализм), приправленный сюрреализмом, мистицизмом и эскапизмом, нежели привычную драму. Выделить основную идею «Петровых» получается с трудом, поскольку они представляют из себя как личное кино, наполненное воспоминаниями режиссёра, так и целый набор классических сцен из русской жизни. «Петровы в гриппе» – это калейдоскоп событий. Очень тяжёлый, болезненный, хмурый калейдоскоп, в котором, тем не менее, встречается тепло солнечного света, пробивающегося сквозь мрак нищеты, алкоголя и просроченного анальгина. Как такового сюжета в фильме нет. Основанные на романе Алексея Сальникова «Петровы в гриппе» не концентрируют своё внимание на конкретном главном герое. В картине Серебренникова центральную роль играет современная Россия в преддверии Нового года и её обитатели в лице автослесарей, библиотекарей, поэтов, алкоголиков-поэтов, представителей власти, артистов, художников, бездарных писателей, работяг и так далее. Список можно ещё продолжать и продолжать. Таким образом Серебренников в «Петровых» собрал весь современный российский колорит и фольклор в одном фильме. Как говорил сам режиссёр, все жители России и есть Петровы. Серебренников подобно литературному классику создаёт на экране образ несчастных женщин, право имеющих и дрожащих при виде насилия мужчин не ради художественной выразительности, а потому что именно такую картину мира он и видит за окном. Россия глазами Серебренникова предстаёт вечно холодным тёмным царством, в котором на ряду с невежеством встречаются чудеса. Но в мире «Петровых» не лешие бродят, а ФСБ-шники по автобусам, распивающие водку с друзьями на гробах, больше напоминающие невиданных зверей, чем людей. Серебренников строит отношения между человека с человеком сугубо функциональными – персонажи его фильма говорят буквально ни о чём, не раскрываясь друг друга. Таким образом Серебренников комментирует одну из главных проблем современного человека: люди разучились смотреть вглубь других людей. Люди перестали разговаривать друг с другом, слушать и понимать, а потому пытаются искать спасение в эскапизме, искусстве и алкоголе. Потому в «Петровых» Серебренников несколько раз показывает одно и то же событие с разных точек зрения, чтобы люди наконец-то поняли, что мир вокруг них намного больше и сложнее, чем им кажется. Нельзя отдельно не выделить и попросту феноменальный актёрский ансамбль, собранный Кириллом Серебренниковым для «Петровых» словно каким-то волшебным способом. Несмотря на отсутствие центрального протагониста в истории, некоторые персонажи всё же чаще других появляются на экране. Например, Петров-старший в исполнении невероятно аутентичного, вечно сопливого и кашляющего почти каждую минуту Семёна Серзина (режиссёр «Человека из Подольска») – один из самых ярких и живых героев ленты. Жену Петрова со звериной страстью играет Чулпан Хаматова, горе-товарища Юрий Колокольников, мать из воспоминаний Варвара Шмыкова, а Юлия Пересильд появляется в образе несчастной Снегурочки, которая влюбляется в Юру Борисова, пока Юлия Ауг занимает роль вахтёрши в общежитии. Можно было бы отдельно сказать про каждого, но дабы не затягивать, лучше высказаться покороче и по делу: все играют на запредельном уровне, особенно Тимофей Трибунцев, появляющийся сразу в нескольких образах. Ложкой дёгтя в этом плане будет лишь Иван Дорн, который попросту не доигрывает до своих коллег по площадке, оставаясь в кадре собой – он просто хорошо произносит заученный текст, но никак не проживает его. Следом за актёрским составом идёт невероятный технический уровень «Петровых», сделанные так, словно Кирилл Серебренников снимал блокбастер, а не авторскую драму. Удостоенный награды на Каннском кинофестивале за свою операторскую работу Владислав Опельянц («Уроки фарси») визуально кладёт всех своих коллег по цеху на лопатки одной 18-минутной однокадровой сценой, в которой камера движется по нескольким этажам за героями, сменяя интерьерные локации на уличные несколько раз. Операторская работа Опельянца – одна из лучших во всей истории современного российского кино, в которой драматургия изображения стоит выше красоты, но и не уступает ей в профессиональном плане. Хоть технически можно докапываться до местами заваленного горизонта или же встречающийся расфокуса, делать этого совершенно не хочется, поскольку Опельянц не просто создаёт на экране великолепные и монструозные кадры, а в первую очередь даёт режиссёру возможность высказаться. В «Петровых» визуальное пиршество не стоит выше художественной стороны, о чём, к сожалению, современные операторы забывают. «Лучшая операторская работа та, которая идеально подходит той или иной истории» – Владислав Опельянц. «Петровы в гриппе» – технически великолепный фильм, с мощнейшей режиссурой и потрясающими актёрами, с которым потягаться даже многомиллионные проекты могут с трудом. Каким бы противоречивым, эксцентричным или же неприятным для многих человеком не был Кирилл Серебренников, глуп будет тот зритель, отрицающий мастерство этого режиссёра. Даже в том, что ни одну сюжетную линию в «Петровых» Серебренников внятно не открывает и не закрывает, отчётливо видна сильная рука мощного режиссёра, существующего вне академических рамок. Ведь герои «Петровых» продолжают жить дальше после начала финальных титров. Серебренников переносит на экран живых людей, а не создаёт персонажей из умных учебников по драматургии. «Петровы» – сложное, многослойное, тягучее и изнуряющее кино о гиперболизированной России и о том, как тяжело в ней живётся русскому народу. Однако, несмотря на всю эту грязь и безысходность, в которую Серебренников окунает зрителя, «Петровы в гриппе» – это всё же очень светлое кино, злое снаружи, но доброе внутри. Ведь жизнь это не только про вечные страдания, боль и тлен – это ещё и про счастье, любовь и воспоминания из детства. 9 из 10

Астенический синдром в стране заборов и колючей проволоки. 600 секунд в изоляторе “4”.«Под вой сирен и лай собак». Тотальный восторг и крик отчаяния в переполненном троллейбусе. Надписи на стенах- кладези народной мудрости. Нервный смех, снимающий напряжение от идущего на экране. Критическая температура, эпидемия гриппа с галлюцинаторными побочками. Ребёнку в 2021ом году сбивают температуру анальгином 1977 года. Потрясающе! Про 70-ые. Воспоминания, как из моей головы, тот же сапог- молния- пассатижи! Художник по костюмам. Я помню тёть в меховых шапках той эпохи. Женская душевая в общаге- единственный источник эротики для подростка в СССР, сквозь дырку, процарапанную в стекле. До боли близко и приятно, знакомо. Я не мог понять, чем кончится фильм, потому что поток дремучего около-сознательного мог быть бесконечным, но финал суперский, вспомнил мужичка, которому лошадь откусила нос на Невском проспекте, потому что он её целовать хотел. Любителям реальной жизни, снятой талантливо и гениально провести уик-энд в кинозале самое то. Я наверное, ещё раз схожу. Из зала вышел в глухой отключке, и в кафе долго не мог понять, чего от меня требуют продавцы, потому что я не мог расслышать их речь. Образы продолжали сплетаться в моём сознании, фильм холодными руками догонял весь день. Дальше говорить что-либо бессмысленно, образов и ассоциаций так много, что каждый в калейдоскопе увидит, что хочет, кто обнаженных мужчин- кто женщин. В титрах верно сказано, что фильм может стать «Энциклопедией русской жизни». Хороший фильм, запечатлевший русскую психическую современность. Ну и с Наступающим Новым Годом Вас, господа, дамы и товарищи! А вечером я всё-таки пересмотрел Астенический Синдром (1989г.) Киры Муратовой и нет, я не напился, не вздёрнулся на верёвке, но впечатлений Легион. «Мы идём, летим, плывём…». Фильм будет интересен в первую очередь людям за 40-50. Созвучные фильмы: «Француз» (2019), «Скажи Ей»(2021). Фильм «4» (2004г.) Илья Хржановский и его Дау. Наташа (2020).

Если говорить о «Петровых в гриппе» коротко, то Серебренников кайфует от собственного надуманного величия. Постмодернистская фантазия писателя Сальникова служит в фильме лишь основой для визуальных надстроек режиссёра, не просто стремящегося доказать собственное мастерство, а откровенно хвастающегося им. Проблема в том, что основная сюжетная линия, этот дёргающийся и расплывающийся в гриппозных галлюцинациях нарратив, оказывается едва ли не худшим, что есть в картине. Серебренников тащит лучшее, что было в его предыдущей работе, «Лете», поэтому зритель увидит схожее построение мизансцен и рисованные росчерки прямо поверх кинополотна. К тому же «Петровы в гриппе» как фильм очень боятся запутать (и запугать) своего зрителя, поэтому фантазия здесь, несмотря на кичливую бесшовность съёмки, всегда отличима от реальности благодаря выноскам на заднем плане, словам или фразам, передающим эмоциональную палитру того или иного эпизода. Да и сценами в один дубль насмотренного зрителя не удивишь, но режиссёр считает иначе, используя их как основной спецэффект, хотя безумство галлюцинаций главного героя даёт куда больше простора для художественной выразительности. Занятно, что лучшие моменты фильма те, в которых Серебренников в итоге отступает от собственного стиля и перестаёт понтоваться. Первый - это POV от лица маленького Петрова, вспоминающего кусочек своего детства, в котором он повстречал «настоящую» Снегурочку. Цветовая гамма, уменьшение экрана под взгляд на мир «маленького» человека – яркое пятно на фоне болезненной затхлости основной части фильма. Второй – монохромная история самой «Снегурочки», совершающей своё медленное и неумолимое путешествие в небытие. Эти два момента, две по сути цельные истории выделяются и выпадают из сюжета, своим переплетением, удивительным вмешательством друг в друга на уровне отдельных персонажей создавая замечательный mise en abyme, который лучше всего остального, что придумал и выдумал Серебрянников (потому что именно он единственный местный творец). Не будь этого отступления, движущегося к настоящему демоническому вырождению, финал «Петровых в гриппе» навряд ли бы достиг того уровня макабра, который жутким смехом остаётся звучать в ушах после финальных титров. Но после просмотра нельзя отделаться от ощущения, что в целом Серебрянников задумывал совсем другое, и два выпадающих эпизода в его конструкции служат лишь масштабными ремарками к основной истории, у которой, на самом деле, нет ни конца, не смысла. Петров так же сидит у себя в комнате и рисует комиксы «в стол», пока в новостях по телевизору рассказывают об очередном приступе чьей-то безысходности. И никто не может подтолкнуть героя, чтобы тот наконец сказал уже то единственно сокровенное в мире, что построил режиссёр, послав всё куда подальше.

Был на ночном сеансе, который закончился около часу ночи, что тоже в какой-то мере послужило подспорьем к правильному впечатлению. Фильм, мало того, что впечатлил, так еще и до боли. Задел, засунул влажные холодные пальцы в рану где-то на уровне кишок. И чем ближе фильм был к концу, тем более резво и живее пальцы мяли моё нутро, содрагая его и перемешивая. Постараюсь без спойлеров, но не могу обещать. Фильм начинается в типичном русском, российском городке, окраина, провинция. Во времена классиков его бы назвали «уездный город N». Сам Петров, отец семейства, буквально проходит цикл мытарств. Он стремится выбраться, может, бессознательно, из этого царства корней, выплёвывает изо рта скользкую глину и комья могильной земли. Он не верит в этот мир, он не верит в выход из него. А потому даже смерть ему не поможет, да и есть ли она, смерть? Как мне лично показалось, каждый из героев в той или иной форме сталкивается с этим вопросом. Петров пьёт. Даже сквозь крепкий сон забытия в водочных парах комнат, которые меняются, а он и не замечает. Меняются декорации, вроде бы даже время меняется. Но он всё такой же, мальчик, который ищет выход. Выход из реальности может быть только волшебный. Снегурочка, которую он встретил в детстве, которая взяла его за руку, потянула к выходу, показать этот мир, в котором всё хорошо. Он доверился, тогда он еще не был настолько уставший. Тогда он мог попытаться. Но Снегурочка эта сама испугалась своей силы. Её тут же со всей силы ударило о бетонную плиту реальности, хотя она и была не такая, как все. Она не жила в этом мире, она его игнорировала и не умела в нём существовать. Просто шла по течению, притворившись мёртвой. Но притворяясь мёртвой, она, в отличие от всех вокруг, была жива. Но столкнувшись с другой такой жизнью, она не выдержала. Она отвернулась от волшебной двери, скрытой в ней самой. Она развернулась и ушла. В никуда, её попросту перестало быть. Осталась она лишь в голове Петрова. Как запах, как образ, как вкус свободы от мира ходячих трупов. Если у неё что и вышло, то дать надежду. Самое её маленькое семечко. И это семечко десятки лет теплилось в сердечке мальчика Петрова, который нёс с собой эту мечту до тех пор, пока не забыл её. Все его мытарства, все события, все друзья и гости вокруг – это в прямом смысле вылезший из под земли Ад. Но Ад не пугает Петрова, он не становится его частью. Он помнит ту новогоднюю Ёлку, когда он был. Сейчас в этом холодным и неприветливом городе, он один, лежит в гробу, под толщей грунта и бетонных обломков панелек, где жили поколения этих влажных от испарины и болезненно желтых лбов, водянистых глаз и кривых длинных пальцев, которые тащат к себе всё, что ценно. Вокруг трупы. Настоящие, кто-то сохранился получше, но в целом – мертвецы мертвецами. Лежат и не дёргаются. Петров старший тоже не в гробу, среди них. Вертится в темноте, покашливает, почёсывается. Но встать он не хочет, не видит смысла. Зачем вставать и выходить из дешевого трупного ящика, если вокруг всё равно никого? Но вот стук. Еще один, такой же, во многих смыслах. Такой же лежащий вздыхающий. Стало быть, рядом не только гнилое мясо и черви? Эта мысль очень долго вырастала в уме Петрова. А тем временем по соседству лежал его сын. Он также забывался, также потерялся. Но в его жизни не было надежды, а запасы врождённой стремительно угасали. Он играет в тетрис, делает вид, что развлекается. Делает хоть какой-то вид. Жить нельзя, умирать нельзя. Что ребёнок может еще сделать? Так и встретились два одиночества. Петров старший и его сын. Сын, которого мёртвая мать, уже давно ставшая настоящим бесом, не понимает. Не понимает, почему он не мёртв, не понимает, почему живёт. Петров это почувствовал и потянул ему руку. Неумело и по-детски, как умел. В мире, где все мертвы, детей никто не воспитывает. Они так и остаются детьми. До тех пор, пока не засыпают вечным сном рока, который они ошибочно и считают взрослением. Отец семейства ничего не в силах сделать, он не верит. Но он тем самым, становится для своего сына путеводной звездочкой во тьме. Они перестукиваются, лёжа в своих гробах. Никому из них не приходит в голову откопать себя и жить, рядом, вместе, по-настоящему. Человек не верит, человек не хочет верить. Это проблема современности, может даже вечная проблема. Человек не хочет верить, для веры нужна сила. Сила отрицания очевидностей. Для знания сила не нужна, ведь всё, что ты знаешь у тебя под носом. Вот мы и лежим, мы знаем, что мы живём. Мы в этом не сомневаемся потому что видим – вот стул, вот лампа, нажму – она включится. А ведь когда человек в своей голове ответил на все вопросы, важные для него – он уже не ищет, не идёт и не живёт. Он статичен в своём затхлом душном гробу. Петров со своим сыном показаны как уникальности, но так ли это? Что, если каждый мертвец на этом кладбище от Владивостока до Калининграда может постучаться в стенку и получить ответ? Не попытается – не узнает. Но попытки не будет. Я не осуждаю. Они чувствуют под горбов жесткую стенку своей панельки-ящика. Чувствуют, могут потрогать – воспринять… Живы, значит, не мешайте. Серебрянников, возможно, понимал среднюю арифметическую этой идеи. Или Сальников, может он это видел… А может её не видел никто, но идея есть. И чтобы мы, зрители, не отчаивались и не теряли надежду на потенциальное воскрешение, автор показал нам, что выйти из гроба возможно. Димка Кузнецов, сыгравший трупа в катафалке, стал тем, кто смог. А мы чем хуже? Эх… Этот фильм – большая жирная личинка, вгрызающаяся в еще тёплую плоть современного человека, смотрящего этот фильм. Ему больно, неприятно, фильм и образы, смыслы эти даже вызывают у него отвращение! Он не понимает почему, но задорно отмахивается. Так и подошёл к концу 2021 год, как прошли 90-е, 40-е и как прошло всё. В мире всегда будут люди, целые поколения и государства, которые живут в смерти, необъяснимо. В разные моменты шахматная доска переворачивается, и вот… Вот и наша очередь. Доска перевернулась в очередной раз, шахматы рассыпались по полу и потерялись где-то под диваном. Игроки разошлись. Свет погас.

Счастливый случай, когда первоисточник и киноверсия основательно замыкаются, гармонично соединяясь в Инь и Ян современной гротескной культуры, такой близкой творчеству российских провинциалов. Нестандартный формат повествования, придуманный Сальниковым, дарует смотрящему свободу в комплектации отдельных эпизодов фильма в готовую картину-пазл. В этом одновременно замысловатом и нелепо обыденном пазле, безграничный талант сочится из каждого кадра, соединяя прочной цепью создателей и героев этого фильма. И те, и другие являются доказательством подлинной бездонности человеческого воображения. Мощная сила этой уникальной способности зачастую в корне может менять устоявшуюся тысячелетиями реальность, особенно в том случае, если оставить воображение без контроля и перевести все внимание на заболевание в период эпидемии гриппа. Особый акцент делается на почве преемственности разных поколений, где судьбы родителей и детей дублируют друг друга в едва заметных деталях. Хоть сильно и различаются между собой формы существования человека в разные исторические периоды, посредством влияния разных иллюзий, содержание непременно остаётся тем же. Жирной линией из одной сцены в другую проходит демонстрация роли детских лет на последующее становление личности. Фактурная операторская работа делает возможным путешествие, казавшееся ранее фантастическим, прямиком в детскую пору, пору удивительной человеческой восприимчивости, которой ни одно живое существо не успевает вдоволь насладиться. Удивительное путешествие становится возможным во многом благодаря характерному общественному транспорту, трамваям и троллейбусам. В романе Сальникова и в фильме Серебренникова салон общественного транспорта обязательно наполнен ярко-абсурдным действием. В нём главными лицами становятся непохожие друг на друга пассажиры, которые постепенно погружаются из серой невзрачной реальности в выразительную утопическую пьесу. Чёрно-белый фильм в фильме о жизни Снегурочки как одного из идейных центров в жизни любого ребёнка магически притягивает, давая доступ каждому зрителю к секретному коду детской любознательности. Взаимодополняемость женской и детской натуры в чёрно-белых цветах позволяет глазами Снегурочки и юного Петрова увидеть окружающую действительность в разрезе, сконцентрировать внимание на малозаметных деталях, которые и составляют сердцевину исторического прогресса. Фильм 'Петровы в гриппе' показался мне гастрономически эмоциональным, в котором нелепый смех над абсолютно обыденными для российского зрителя вещами, сменяется смятением и многоуровневой демонстрацией бытийно-идейного содержания духовной натуры человека. Как итог, получился очень личный фильм, в котором главный герой Петров является основоположником второстепенных персонажей, а второстепенные персонажи являются основоположниками Петрова. И в это зеркало, с помощью экрана в кинотеатре, посчастливилось взглянуть нам, представителям семейства Петровых.

Теперь можно себе смело позволить какое-то время не смотреть «умное кино». 'Петровы в гриппе' оказались неплохи. Ниже мое исключительное IMHO. Так вышло, что я попала на просмотр фильма Серебренникова «Петровы в гриппе». И первые полчаса просмотра я испытывала неприкрытое отвращение. И, вообще, было непонятно, а зачем, собственно, написана эта книга и снят этот фильм. Ну, правда, зачем? Талантливо, не спорю. Но, как сыр с плесенью - типа изысканный деликатес, но глаза ест, и стараешься не дышать… Если вирус ностальгии по всему советскому уже давно и массово инфицировал память внушительного числа граждан, что вылилось неудержимый /понос/ поток разноформатных кинопродуктов периода 2010х, индульгирующих на псевдо воспоминаниях о том, «как было хорошо тогда»... То смакования пост-совкового кошмара 90х еще пока в зоне на любителя. У меня, в частности, воспоминания об этом периоде очень ранней юности вызывают устойчиво тошнотворную реакцию. И это ощущение ни разу не изменилось за последующие года. Малейший намек на ту атмосферу в обществе и стране до сих пор вызывает такое же неодолимое желание проснуться, отмыться и выбежать куда-то наружу, где чисто и светло и тихо. И нет никакого желания еще раз окунаться в этот бред ни так ни эдак под каким-либо предлогом. Исключением является лишь Балабановский Брат 1, и то, спасибо Бутусову и Бодрову лично. Если конкретнее. Гриппозная лихорадка с галлюцинациями и помешательством как нельзя точнее описывает атмосферу того времени. Наконец, нашлась безупречная метафора. Бесспорный лайк. Хитросплетенная сюжетная логика, перескоки с одной временной линии на другую могут запутать так, что никакое богатое воображение и тренированное абстрактное мышление не помогут удержать фокус внимания на происходящем на экране. Так что, совет: прочитайте краткую аннотацию в википедии – спойлеров там нет, но станет значительно проще воспринимать содержание. Энергия. Вот что определенно присутствует на экране все 2,5 часа. Таращит всех и от всего. Второй лайк. Грязь. Мразь, серость, убогость, нищета, безвыходность, агония протеста, непонимание, а зачем вообще все, и когда оно кончится – с упоением смакуемая тема на протяжении всего фильма, проработанная на уровне декораций и антуража до таких мелочей, что я уставала морщиться и задерживать дыхание. И, серди всего этого поэзия, театр, детские воспоминания, инстинкты и зарождающаяся жизнь – как бы в противовес неумолимое и жизнеутверждающее начало. Тяжко. Удивительно точная и трепетная передача детского восприятия будничных событий, с высоты одного метра над полом, яркая цветная, переливающаяся в солнечных лучах зимнего дня. До того личная и светлая, что я опять затаивала дыхание. Но, уже от восторга. Возвращение отца и сына Петровых с новогодней елки – здесь любовь в чистом виде. Без примесей и суррогатов. Вставляет так, что можно либо откинуться на спинку кресла, блаженно закрыв глаза, либо заорать в судорогах ломки, как жена Петрова, ибо такое сложно вынести, когда в душе чернота. Лайк номер три. ДВА живых момента в фильме, от которых свежел воздух и появлялся вектор на прорыв: Пожар в доме писателя и последний сюжет в трамвае. Каждый раз я поднимала «козу». Цитируя Дона Хуана, в эти моменты появлялась та самая трещина между мирами, в которую всегда есть шанс выйти.

По названию предположила, что фильм - комедия, и начала смотреть не поинтересовавшись, кто его создатель и о чем это. Судя по всему фильм задумывался, как фестивальный, с прицелом на иностранные призы. Западный зритель любит, когда жителей России показывают уродливыми, грязными во всех отношениях, извращенными и вечно пьяными. Тут автор оторвался от души. Пьяный и больной слесарь Петров возвращается домой в автобусе, где его окружают поистине 'фантастические твари', говорящие и ведущие себя совершенно неадекватно. Что в таком автобусе, что в катафалке - особой разницы нет. В катафалке даже получше будет. Вот и оказывается Петров с собутыльниками в катафалке, пьянка само-собой продолжается (не умеют эти рашнс вовремя остановиться) Тем временем бывшая жена Петрова (они в разводе, но это не имеет особого значения) интеллигентная библиотекарь, находится на рабочем месте. Но не книги занимают женщину. У неё свои фобии. В своём воображении она жаждет крови, избивает и убивает кого ни попадя. Даже любимому сыночку перерезает горло, наслаждаясь реками крови. Между тем больной сын ждёт её дома, Заботливая мать вызывает врача. Но врач (такие они в России) лечения не назначает, ссылаясь на то, что все сами знают, как лечиться и адресуя Петрову в интернет. Петрова же ничего не предпринимает, продолжая наслаждаться своими маниакальными фантазиями. Драма абсурда, предполагаю я, это тоже неплохо. Но чем дальше, тем больше фильм выходит за пределы драмы абсурда, превращаясь в шизофренический бред, психопатию и секс. патологию Пьяный Петров, наконец, попадает домой. Сын должен идти утром на ёлку, но к ночи температура уже за 39. Лекарств нет. Скорая отказывается ехать. Но у Петрова есть таблетка аспирина, которую он прихватил у приятеля. Аспирину, правда, более 30 лет, но родители решают дать её сыну. 'А там посмотрим', - говорит заботливая мать. (Да, вот такие мы) Текущие события переплетаются с воспоминаниями Петровым своего детства, где абсолютно голые родители собирают его на ёлку, где 'настоящая' снегурочка заговаривает с ним и ведёт в хоровод. Так в фильме появляется новая героиня в исполнении нашей героической космонавтки Пересильд, в 40 лет всё ещё остающейся на экране молодой девой. Героиня Пересильд не Петрова и не в гриппе. Она в беременности. Сюжет переключается на её историю. И, конечно, же у неё свои маниакальные фобии. Героиня Пересильд всех мужчин представляет совершенно голыми. Это парень, за которого она стремится замуж. Москвич, из хорошей семьи декламирует стихи в чем мать родила. Это парень в общежитии, вышедший позвонить Это даже немолодой отец вожделенного жениха. В общем, каждый встречный. Ну ладно у неё сексопатия, а зритель за что погружен в обилие пенисов разных размеров и возрастов. Хотя, согласна, приём нетривиальный. Несмотря на наличие вожделенного жениха 'снегурочка' стремиться совокупиться с любым, кто оказался рядом. И сама демонстрирует все интимные места перед камерой. Жаден автор до обнаженки, прям-таки маниакально неуёмен, как и его герои. Но сам Петров избежал демонстрации интимных подробностей. Ну так ведь он был тогда совсем малышом. Снегурочка - его воспоминание, которого в основном быть не могло. Но тихий алкоголик Петров тоже имеет свои опасные фобии. В воображении он не задумываясь, помогает отправить на тот свет одного из лучших друзей. Говорю же, фильм о фантастических тварях. Его с удовольствием посмотрит зарубежный зритель. Ведь всё, что он слышит про рашенс подтверждается: вечно пьяные, извращенные, уродующие собственных детей кровожадные маньяки. Как можно доверять таким, как можно с ними сосуществовать. Только расширять и расширять НАТО на восток, дабы защититься от непредсказуемых тварей. Но я не зарубежный зритель. У меня иные мысли: фильм может быть руководством для постановки диагноза и назначения лечения автору со стороны специалистов в области психиатрии, ведь все эти маниакальные расстройства, очевидно, роятся в его сознании. Посмотрела, кто же режиссёр. Кирилл Серебренников. Ну всё, нет вопросов.

Петровы в гриппе - фильм Кирилла Серебренникова по роману Алексея Сальникова. Сам роман я, к сожалению, не прочитал, но я надеюсь, что вопросы, которые у меня есть к этому фильму, найдутся в этой книге. Иначе придётся разочароваться во всех, кто облизал этот роман. Но обо всём по порядку. Для начала я думаю, стоит пройтись по плюсам этого фильма. Это великолепная работа оператора (которую, даже отметили в Каннах). Здесь очень много долгих и сложных кадров (по сравнению с рядовыми фильмами) и эти кадры просто завораживают зрителя. Видимо в кино теперь новая мода, мода на длинные кадры. Но нельзя отрицать, что в этом фильме картинка потрясающая и эти long take'и не мозолят глаза. При этом картинка всегда плавная. Так же к плюсам этого фильма стоит отнести саунд дизайн, оригинальные переходы и надписи. Последние два не так часто встретишь в таком виде, ввиду того, что многие переходы уже порядком изъезжены и ими особо никого не удивишь. А здесь видно, что проявили оригинальность, также как и с надписями. Исходя из всех этих плюсов, можно отметить и работу режиссёра. В этом плане всё было тоже довольно хорошо. Не хочется даже придираться к чему-то. И наступил этот момент, когда, несмотря на всю внешнюю красоту фильма, внутри он пуст, а в сценарии дыры. Во-первых на фоне неплохого первого акта и восхитительного второго, третий акт проигрывает им в пух и прах. Возможно это сценаристы что-то намудрили, возможно он уже был мертворожден. Опять же повторюсь, с оригиналом не знаком. Но то, что нам показали, не особо-то и цепляет лично меня. Да и зачем это этой истории? Ну показали вы это странное детство Петрова-старшего, ну хорошо, но зачем было дальше включать Тарантино, я не понял. В общем и целом можно долго гадать над этим третьим актом, но лучше перейдем ко второму пункту, к сценарию. Во-вторых можно даже не капать глубоко. Простые вопросы. Что за вирус? Как передаётся? Почему только эта семья, состоящая из трёх человек, болеет им и почему другие не заражаются им? На эти и более меньшего масштаба вопросы вам ответа давать не собираются. И почему только Петровы старшие видят галлюцинации, а их сын, даже когда заболел, не видел ничего. Всё это очень странно. Почему авторы забивают на такие важные вопросы. Именно поэтому этот фильм можно смотреть только из-за технических красот. После просмотра я задумался, а о чем собственно это всё было? И кроме простых ответов на ум не особо много что приходит. Можно конечно натянуть этому фильму мифологические темы. Но это всё ни о чем, это проходит вскользь. Философские темы подбираются уже ближе к этому фильму, но всё равно не особо ощущаются. Спустя большое количество времени раздумий, я всё же решил поставить этому фильму 5 из 10. Здесь визуал хоть и прекрасен, но не настолько, чтобы вытащить этот фильм в 'Зелёную зону'. P.S. Заодно сняли клип для Хаски.

- Василёк, спроси у него, - за что Трубников так советскую власть не любит?... 'Председатель', 1964, реж. А. Салтыков Чего в этом фильме больше? Любви к Родине? Ненависти? Презрения нескрываемого? Катком асфальтовым утюжит режиссёр всех от мала до велика. И сегодняшних в грязь, и вчерашних тоже, туда же окунает. Мужское, женское, в общий котёл без разбора. Тут правых нет. Тут только виноватые, виновные Что существуют. Что родились. Что есть. Что живут, небо коптя. Люди-мутанты им имя от автора. Обликом - человеки, повадками - зверьё неразумное. Души вытравлены либо вовсе не вложены в тела. Сплошь рефлексы, инстинкты... Как же я Вас презираю? Стадо! Холопы! Чернь! Ой, ли... О таком кино можно было бы сказать - откровенная чернуха, пасквиль на низы общества в сатире гомерических наблюдений. Все общественные институты, какие только есть в стране - под обструкцией. От детского сада, от школы, до гробовой доски с последними прости-прощай в записках... Но только ли низы бичуются господами сценаристами? И где вообще проходит эта грань - низы-верхи. В этом социуме всё перепутано, всё переплетено. Восемь или даже десять лет учёбы - а всё олухи, да неслухи на поверку. - Василёк, спроси у него, - за что Трубников так советскую власть не любит?... Дама-библиотекарь изводится в страданиях ничтожности бытия. Тля. Очевидно же. Муженёк-автослесарь - ей под стать. Дитё 'ихнее' - завтра повторит маму с папой на новом витке. А как не повторить? В том же питомнике, тем же повадкам обучается, на том же материале взращивается. Чему удивляться? Преемственность в очевидности. В сумеречной зоне, под колпаком единым все тут. Разговоры пусты и ни о чём. Пение - голосами лошадных коновалов в хрипоте. Живут храпя. И тот, и этот, и те, что в отдалении. Зашоренные. Убогие. Сирые. Какую сцену не презентуй автор здесь - всё грусть и тоска сплошные. Проявления чьей то радости - нашим отчаянием в отзвуке. Иначе это и не воспринимается. Уродство из каждого кадра - выпиранием отвратных физиономий. Речи - рвотными массами глупостей. Что же это? Как же это? Закат ли мы наблюдаем? Действительность разверзшуюся? Или Откровение с ударами по головам? Нам. Всем. Сразу. - Василёк, спроси у него, - за что Трубников так советскую власть не любит?... Неужели Полиграф Полиграфович Шариков профессора Преображенского всё таки жив? И не просто жив, а расплодился, размножился до чрезмерности? Всю страну от края до края заполнил себе подобными пёсьями мордами. Дети, внуки, правнуки... Мамочка-дорогая! Узнали? Узнаёте себя? Смотрите-смотрите, и я там... Тоже. Среди прочих. Среди них всех. Среди Вас. С поводком? Без? И лаю, и ластюсь, и трапезничаю... Страницы Михаила Афанасьевича Булгакова сегодня иронией прыскают? Колосья поспели, устроим жатву? Так что ли? Слишком уж очевидны параллели. Без малого сто лет минуло с тех дней когда собака заявила о своих правах и - Я иск, может, имею право предъявить! - Василёк, спроси у него, - за что Трубников так советскую власть не любит?... Шариков? Так то оно так, конечно. И всё вроде бы верно, и всё вроде бы без сучка и задоринки в задумке-причуде Кирилла Серебренникова. И даже сиятельный приз Канн выхвачен за стряпню в подтверждении платформы 'шедевра'. Стало быть - уважен, стало быть - понят. Но. Есть одно 'но'. Вся эта насмешливость над пёсьем племенем - ничтожна. Да-да, именно. Ибо во все времена, во все эпохи сатира нещадно бичевала пороки людских стратов. Вспомните того же Николая Васильевича Гоголя с его 'Ревизором' и 'Мёртвыми душами'. Чиновники - под огнём. Помещики - под молотом ударов. А шкура Шариковых примеряемая на страну в 'Петровы в гриппе', увы, без изюминки классиков ХIХ и ХХ веков. Юмора не достаёт работе. Злом пышет картина. 5 из 10

Для того, чтобы дать шанс очередному творению Кирилла Серебренникова, надо чётко разделять его посыл и режиссёрскую реализацию этого посыла. Сразу скажу, что книгу не читал, поэтому никакого сравнения с книгой я сделать не могу, равно как и не могу оценить, насколько хорош фильм именно как экранизация. Посыл вполне понятен: Россия - это дно, чёрная чернота, тьма. Тьма эта не метафорична, она вполне конкретна и начинается она прямо в автобусе. Автобус, равно как и вся Россия, кроме, возможно, детей, населена персонажами, которые иногда напомнили мне некоторые картины Гелия Коржева, унылыми мрачными существами. В автобусе все друг на друга орут, все друг другу хамят, все ругают власть и, кажется, нет ни одного человека, который хоть к кому-то относится хорошо. Грипп в фильме - это возможность побредить, обосновать поступки героев, которые то ли бред, то ли тайные желания (в основном - всех поубивать), то ли и то, и другое. Гриппуют все. Конечно, это не Петровы в гриппе - это Россия в гриппе. Серебренников вскрывает все основные типа отношений: друзей между собой, родителей к детям и их семейному выбору, общества к писателю (шире - творцу), всех ко всем. И, понятное дело, что везде - ужас, ужас, ужас: никто никому не нужен, люди говорят заученными фразами, например, отношение мать-сын - это обмен репликами типа 'Уроки сделал?' - 'Да'. Ребёнок от всего этого дурдома, понятное дело, бежит в компьютерную игру, а куда ещё-то. По всей видимости, режиссёр винит в этом прошлое, поскольку, видимо, основной ответ его на вопрос, почему так - потому, что так было и до этого. И, не знаю, была ли такова задумка Серебренникова или нет, но у меня походу много раз возникал вопрос: вот, стоит ребёнок на ёлке, водит хоровод, он же (ребёнок) - хороший. Как и когда дети превращаются в гоблинов, которые населяют автобус-России? Когда девочка с бантиками превращается в злобную, орущую на всех старуху? Ответов режиссёр, понятное дело, не даёт, но хотя бы вопрос можно поставить. На мой взгляд - вопрос крайней важен для России, которой как-то надо выживать в ХХI веке, поскольку Гагарина сменили на фанерные табуретки. Об этом я написал не случайно: в библиотеке на поэтическом вечере поэт Всеволод Емелин читает отрывки из стихотворения, где в последней строфе задаётся как раз этот вопрос: зачем космос было менять на табуретки? Итак, с посылом разобрались. Вопросы режиссёром поставлены правильные. На мой взгляд - жизненно-важные для страны, существование которой сопряжено с множеством проблем. Проблемы у этого фильма - творческие. Дело в том, что теперь уже не оставляет сомнения утверждение, что Серебренников - крайне слабый кинорежиссёр. Выстрелив бомбической новаторской картиной 'Изображая жертву', Серебренников катится вниз с им же заданной высоты и уже, по-моему, давно пересёк нулевую отметку и медленно опускается на дно океана. Остаётся только в очередной раз изумиться, как могла родиться столь замечательная картина, как 'Изображая жертву'. Что ж с 'Петровыми'? Фильм напоминает попытку приготовить бульон из мотивов Муратовой, Сигарева и, возможно, щепотки Звягинцева, хотя, думаю, Серебренников любит только Муратову, а кино-ровесников предпочитает не замечать. Во всяком случае, мне в фильме явно показалось цитатой реплика, что, мол, собаку бы завели, лучше бы ребёнка. Это очень похоже на отсылку к 'Чувствительному милиционеру'. В целом, фильм выглядит очень вторичным. Такое впечатление, что ты погрузился в 'новую волну' нулевых - Сигарев, Хомерики, кто там ещё. Изобразительно всё тёмно-сине-зелёное, все куда-то бегают, орут, хамят, проваливаются в воспоминания, в мечтах друг друга бьют, режут, помогают нажать на курок. Режиссёрские ходы - немного мультипликации (опять же, привет 'Жертва'), всякие воспоминания / гриппозный бред и чёрные глаза (кто смотрел фильм - поймёт, о чём я), плюс - голые мужики, которых, видимо, Кирилл Семёнович снимает чисто для себя для последующего любования (другой причины появления в кадре раздетых мужчин в этой картине я придумать не могу). Всё это очень и очень скучно и не совсем понятно, почему фильм идёт два с лишним часа, а не полтора, то есть, что там такого, чего нельзя выкинуть. В целом - не знаю, конечно, нужно раз за разом выяснять, как превратить Россию из страны-автобуса с озлобленными друг на друга пассажирами в хорошее, пригодное для проживания место, но, по-моему, вклад Серебренникова с его слабыми картинами, рассчитанными, в основном, на тусовочку, не особо отвечают на этот вопрос, в лучшем случае - они его повторяют.

Как-то так выходит, что с фильмами любовь с первого взгляда у меня редко случается. Иногда кино приходится пару раз пересмотреть, прежде чем по-настоящему, всей душой им проникнуться. Вот и с прекрасным фильмом Кирилла Серебренникова 'Петровы в гриппе' было так же. Поначалу я действительно не въехал в происходящее, отчасти, потому, что с первоисточником я не знаком и в принципе перед просмотром слабо представлял себе, что же это за 'Петровы в гриппе' такие. А тут меня с первой же минуты вбросили в какой-то лютый сюр, кислотность которого поначалу настолько меня ошарашила, что нормально воспринимать происходящее на экране я просто не мог. Но я решил не делать о картине поспешных выводов и продолжил просмотр. И через некоторое время втянулся, причём настолько, что меня было не оторвать от экрана, а к финалу я так и вовсе пришёл в дикий восторг. На самом деле я считаю, что, как бы жестоко это не звучало, зрителю лучше начать просмотр именно в том состоянии, в котором начал я, ибо тогда вау-эффект будет максимальным. А поэтому я не хочу особо распинаться о сюжете. Если кратко, то фильм Серебрянникова это история членов семьи Петровых, которые перед Новым годом все разом тяжело заболели гриппом. И, соответственно, картина представляет собой микс из событий, происходящих на самом деле, и бредовых снов и галлюцинаций главных героев, спровоцированных инфекцией. А разобраться, где здесь правда, а где больная фантазия, весьма сложно, я бы даже сказал, невозможно. Впрочем, на то и расчёт. «Петровы в гриппе» представляют собой совершенно хаотичное и безумное, но при этом и, отчасти, именно поэтому, прекрасное зрелище. События, происходящие в фильме, имеют линейную природу, но при этом зрителя постоянно швыряют то в некую фантасмагорию, порой мрачную, а порой забавную, то в воспоминания одного из членов семьи. Петровы, прежде чем попасть домой, проходят через сонм бесноватых, одержимых людей и нелюдей, отплясывающих какую-то нескончаемую сатанинскую пляску. Мимолётом совершаются акты насилия и жестокости, которые Петровом-старшим воспринимаются как обыденность, а его женой – как необходимость, без которой её существование уже невозможно (в некоторых сценах она показана монстром, одержимым жаждой крови и убийств). Всё это перемешано с мужским и женским бессознательным из сновидений с большим количеством сисек и писек (18 плюс же). Что, впрочем, никак не повлияло на моё финальное положительное впечатление от просмотра. В широком смысле, можно сказать, что, по фильму, вся Россия представляет собой сплошную галлюцинацию, порождённую чьим-то воспалённым мозгом. Особенно под Новый год! И мы вынуждены вечно скитаться по ней, переходя из одного болезненного сна в другой, но никогда не просыпаясь, а только всё глубже и глубже погружаясь во всеобъемлющую летаргию.

В первую очередь моё внимание к «Петровым в гриппе» привлекло то, что это проект Кирилла Серебренникова. Казалось бы ещё недавно на карьере режиссёра можно было ставить крест из-за всех судебных тяжб в 2017, а сегодня он уже едет в Канны с новым фильмом. Глянув трейлер перед походом в кинотеатр и прочитав пару статей на тему, я подсознательно дал фильму ярлык «кино про российскую действительность N34» и ожидал, что сейчас буду смотреть чернуху про Россию на два с половиной часа. К счастью, я ошибся. Вся чернуха по сути сконцентрирована в первых пяти минутах фильма, а весь комментарий на российскую действительность озвучивается в лоб и вложен в уста полусумасшедшего пассажира автобуса: «Горбач страну развалил, а Ельцин пропил». Кульминацией этой пятиминутки ненависти служат кадры, где Петров в своей фантазии расстреливает людей в костюмах очевидно символизирующих власть имущих. Больше этой темы фильм напрямую не касается. Однако эта сцена задаёт лейтмотив дальнейшего повествования- баланс между фантазией и реальностью. Нельзя не отметить техническую сторону картины. «Петровы в гриппе» гипнотизирует своим визуалом- такой неординарной операторской работы я давно не видел в российском кино. Серебренников аккуратно внедряет элементы театральной постановки в свой киноязык: часто при переходе от одной локации к другой нет монтажных склеек, а окружение вокруг персонажей сменяется словно декорации в театре, создавая эффект съёмки одним кадром. Приятно порадовали актёры. Юрий Колокольников и Александр Ильин покоряют своей харизмой и приковывают взгляды к своим колоритным персонажам. Актёрская игра Иван Дорна выглядит немного дёрганной, но это можно списать на характер персонажа, роль практически эпизодическая и взвешенную оценку Дорну, как актёру, сделать сложно. Отдельная благодарность фильму за Чулпан Хаматову в режиме берсерка- образ её героини надолго останется в моей голове. Однако после просмотра остаются некоторые вопросы к непонятному желанию Серебренникова вставить как можно больше голых людей на минуту хронометража. И если троп со Снегурочкой, которая иногда видит мужчин голыми, можно назвать такой своеобразной аллегорией, то резона в том, что родители Петрова были хардкорными нудистами и ходили при ребёнке голыми точно нет. Причём родители показаны в тёплых воспоминаниях Петрова о детстве под трогательную музыку, но из-за того, что их тела в кадре полностью обнажённые, сцена не растрогала меня, а только вызвала неловкий смешок. Вероятно это сделано чтобы заработать каких-то очков «артхаусности», но этот эпизод меня сбил с толку. Серебренников отправляет зрителя в путешествие через воображаемые миры персонажей, но вероятно сам запутывается, где провёл границу между реальностью и выдумкой героев. Несколько раз за фильм мне пришлось отвлекаться от просмотра и проводить нехилый анализ того, что я посмотрел. Фильм идёт, а я вынужден думать влияет ли сцена на сюжет, или она происходит исключительно в голове персонажа. Ярче всего эта проблема проявляется в сюжетной линии бывшей жены Петрова, где каждая новая сцена с её участием разрушает восприятие предыдущей. Но несмотря на это, шероховатости в повествовании практически полностью компенсируются в финале историей-эпилогом. Небольшое послесловие про третьестепенного персонажа перерастает в полноценную сюжетную линию, одновременно контрастирующую и коррелирующую с основным сюжетом, прекрасно его дополняя и закольцовывая. Чёрно-белый эпилог приводит зрителя в чувства после приключения по гриппозным галлюцинациям Петровых, и множит в несколько раз эмоциональный эффект от фильма. По итогу Кирилл Серебренников дарит нам безумно красивую, бессмысленную, но при этом понятную на каком-то висцеральном уровне каждому русскому человеку, историю, которою каждый зритель сможет интерпретировать по-своему.

Посмотреть фильм от начала до конца, сев вечерком с чашечкой чая, оказалось очень тяжело. Зато на следующий день фильм был пересмотрен несколько раз отрывками, погуглен сюжет романа, лежащего в основе, а песня 'Синий троллейбус', переделенная с закосом под бардов-шестидесятников, заела в голове намертво. Фильм цепляет. Он как каледоскоп поворачивается то одной, то другой картинкой, которую можно долго рассматривать. Первое, что покорило, - это визуал, абсолютно узнаваемые образы эпох. Не достоверная хроника, а именно образы и какая-то атмосфера. Типажи, одежда, пластика, городская среда и домашний быт, разговоры, музыка, интонации. Всё настолько выверено и насколько (насколько могу судить, рубеж 70-80х не застала лично) точно, что хочется рассматривать каждую деталь, ловить интонации, брошенные мимоходом реплики и прочее, прочее. Отдельный шедевр - это поездка маленького главного героя на ёлку. Там не только показан 77ой (вроде?) год, но сделано это через призму восприятия ребенка, ждущего новогоднего чуда: чудесная музыка, свет, блестящий снег на варежках - так видишь мир только в детстве. Таким образом получается мета-мета уровень: атмосфера 40летней давности, показанная из настоящего, глазами ребенка. А, может, уровней еще больше, а я их пока не разглядела. Второе - тема русской хтони. Вот мне она близка, поэтому цепляет. Сравнение обыденности с Лимбом, в котором души прозябают в каком-то внепростраственном безвременье, уже было в 'Топях' Мирзоева и Глуховского (а, может, и где-то ещё), но в отличие от последнего опять-таки сделано не так 'в лоб'. Движение в поезде по кругу в финале 'Топей' рифмуется с темой промерзшего зимнего троллейбуса, с которого начинаются 'Петровы' (в нём едет заболевающий главный герой), им же заканчиваются (в него садится воскресший покойник), а еще упоминается в звучащей в фильме пару раз песне ('О-о, синий троллейбус, забери меня в космос, пока не поздно'). Реальность смешивается с ирреальностью, сменяются линии повествования, относящиеся к разным временам, но рифмующиеся друг с другом героями, темами, музыкой. Весь этот коктейль создает именно то внепространсвенное безвременье. И как спасательный круг в этом омуте - градус безумности и безумия, позволяющий не сливаться с ним. Третье - это проблематика. В первую очередь про отношения родителей и детей, любовь и нелюбовь, заботу и причинение добра. Тут уже рифма с 'Нелюбовью' Звягинцева - нелюбовь как болезнь, передающаяся из поколения в поколение, и определяющая жизнь целой страны. В целом, фильм содержит столько образов, метафор, идей, что открывать можно долго и долго, хотя такая перегруженность является как плюсом так и минусом. 8 из 10