Отзывы и рeцензии. Нос, или Заговор «не таких»
Ни для кого не секрет, что искусство в России и Советском Союзе при любой геополитической ситуации в мире ценилось и цениться во всех странах. Произведения наших классиков экранизируются за рубежом до сих пор, а музыкальные шедевры отечественных композиторов до сих пор используются для оформления каких-либо событий. Не меньший интерес вызывает биография и судьбы создателей этих шедевров. Свой отклик, своё авторское высказывание на эту тему изложил российский режиссер и аниматор Андрей Хржановский в своем авангардном мультфильме «Нос, или заговор “нетаких”». Режиссура и сценарий Обычно в моих статьях на этом месте находится раздел синопсис с кратким содержанием сюжета фильма, так сказать для привлечения внимания. Однако в случае с «Носом…» здесь сложно дать конкретное описание, потому что как такового цельного сюжета в мультфильме нет. Он, скорее, представляет собой авторское высказывание режиссера и сценариста, его личный взгляд на события прошлого, в котором тесно были взаимосвязаны между собой писатели Николай Васильевич Гоголь и Михаил Булгаков, композитор Дмитрий Шостакович, художник Павел Филонов и многие другие деятели отечественного искусства. Сам по себе сюжет представляет собой сплошной сумбур. Сначала история начинается в прибытия Гоголя в зимний Петербург, в котором ему приходит в голову написание повести «Нос», а затем происходит резкий переход к содержанию самой повести, в котором мы видим, как коллежский асессор Ковалёв отчаянно пытается вернуть сбежавший нос. Внезапно вся эта фантасмагория переходит в 1930-е годы, когда Советская власть ставит перед собой цель предать забвению российское буржуазное искусство и на его руинах создать новое советское. Так, дело доходит до постановки оперы по мотивам повести Н.В. Гоголя «Нос». В итоге всё происходящее на экране смешивается между собой, происходит наслоение одних сюжетных линий на другие, словно всё происходит в одном времени и пространстве. В итоге «Нос…» превращается в сложную авангардную фильм-головоломку, фильм-метафору, фильм-аллегорию, испещренный символами и иносказаниями, целью которых было донести до зрителя сам факт трагедии, который произошел в прошлом. Мы видим именно противоречивость этого самого прошлого, в котором, с одной стороны, «буржуазная эпоха» всячески подвергалась критике, а с другой, только произведения этой эпохи и можно было ставить на сцене. С одной стороны, проделанная работа максимально была оценена той же верхушкой Советской власти, с другой, через несколько лет многие представители советской интеллигенции были просто так расстреляны. Итог Сразу стоит отметить, что «Нос, или заговор “нетаких”» - это кино не для рядового зрителя, поскольку он относится к той категории фильмов, которые предстоит обмозговывать ещё очень долго и долго. При этом кинолента цепляет визионерским подходом автора, его взглядом на известные вещи и умением подать их таким образом, чтобы именно их образ впечатался в сознании. В общем, без лишних слов рекомендую к просмотру.
Даже если ты не близко знаком с творчеством Андрея Хржановского, понятно, что «Нос, или Заговор «не таких» – magnum opus известного российского режиссёра-мультипликатора. Фильм не укладывается в стилистические и жанровые рамки. Это анимация, но с использованием самых разнообразных техник и вставками игрового кино. Это экранизация художественных произведений, но в основе лежат и реальные биографии, а порой фильм приобретает черты документального. Это сатирическое произведение, но лишь отчасти: в конце оно перерастает в колоссальную трагедию, которой стал двадцатый век с его репрессиями и тоталитаризмом. Фильм начинается с кадров из самолёта, в котором пассажиры смотрят фильмы на маленьких экранах. Там «Жил певчий дрозд» Иоселиани, «Мне двадцать лет» Хуциева, «Мой друг Иван Лапшин» Германа. А потом мы видим, какие люди сидят в самолёте: сценарист и поэт Юрий Арабов, киновед Наум Клейман, солист группы «АукцЫон» Леонид Фёдоров, актриса Чулпан Хаматова. В общем, современная интеллигенция. Ты радуешься, когда видишь знакомые кадры и лица. С узнавания начинается твоё путешествие в мир фильма. Ты оказываешься в обществе «не таких» и проходишь проверку на то, можешь ли ты стать одним из них. Это код, который нужно разгадать. Тогда тебя пустят внутрь. Дальше – фантасмагория, основанная на одной истории, разделённая на три сна, переплетающая судьбы четырёх людей: Гоголя, Шостаковича, Мейерхольда и Булгакова. Фильм построен на ассоциациях: один образ неожиданно вытекает из другого, но сюжет не теряет связности и логичности, и внимательный зритель может проследить за полётом авторской фантазии. Первые анимационные сцены, где Гоголь переезжает в Санкт-Петербург, выполнены в тёплых, ярких тонах. Они лишены тревожности, напряжённости, сарказма. Ты просто наслаждаешься красивой иллюстрацией с тонкой прорисовкой деталей. Потом голос режиссёра за кадром говорит, что однажды Шостакович, проживая у Мейерхольда, решил написать оперу по повести Гоголя «Нос». Так встречаются три главных героя фильма. С этого момента начинается смешение разных миров. Впрочем, оно началось раньше. Ведь фильм, который мы смотрим, – это то, что видят и пассажиры самолёта. Получается что-то вроде фильма в фильме. Но именно в истории майора Ковалёва пространство и время существуют по своим правилам. Реальный мир и мир театра, сон и явь, жизнь автора и жизнь его героев пересекаются между собой так же, как разные техники анимации сосуществуют вместе. Мы погружаемся в историю, и нам кажется, что всё происходит в действительности. Но кадр вдруг сменяется, и мы видим сцену и зрительный зал. Конечно, ведь мы смотрим не просто фильм по повести Гоголя, а оперу Шостаковича! Абсурдная (и абсурдистская) история майора Ковалёва может подчиняться только логике сновидения. В этом сне встречаются разные эпохи. На петербургской улице девятнадцатого века вдруг появляются пожарная машина, противогазы, пионеры. Среди эпизодических персонажей мелькают герои картин Федотова, Репина, Малевича. Взгляд зрителя должен охватить все детали кадра и увидеть сразу несколько эпох русской культуры. Но невозможно уловить всё, поэтому после сеанса хочется пересмотреть фильм ещё раз. Один из самых ярких эпизодов – появление Носа в форме статского советника. Он молится в Казанском соборе, смачно нюхает табак, вещает народу со ступеней собора. Его показывают на больших экранах по всему городу, как Большого Брата, предвосхищая знаменитого вождя, который в сюжете будет позже. За Носом наблюдают Гоголь, Мейерхольд, Шостакович и Эйзенштейн. Гениальный момент в фильме: Эйзенштейн замечает скатывающуюся по ступеням инвалидную коляску Носа и видит будущий хрестоматийный кадр из «Броненосца Потёмкина». Вот откуда вдохновение. Для фильма Хржановского известное выражение «все мы вышли из гоголевской «Шинели» можно перефразировать: «Все мы вышли из гоголевского «Носа». Фильм – о всей русской культуре, но особая роль в нём отведена модернизму. Гоголь был первым модернистом. А многие новаторы ХХ века, включая Шостаковича, Мейерхольда, Булгакова, вдохновлялись его произведениями. При этом фильм о модернизме снял постмодернист. «Нос, или Заговор «не таких» – своего рода метатекст. Авторы и герои встречаются в одном измерении. Гоголь, стоя за конторкой, пишет свою повесть. Она создаётся прямо у нас на глазах. Среди петербуржцев, мельтешащих перед глазами писателя, ходит и Ковалёв. Но Гоголь – тоже герой произведения. Иногда в фильме появляются кадры с художниками-мультипликаторами за работой. Процесс создания кинокартины отражает устройство внутреннего мира творца. Постмодернист видит разные произведения своих предшественников, но на их основе делает что-то своё. В следующем сне фильма появляется Булгаков. Он здесь не случайно. Писатель любил Гоголя, а ещё дружил с Шостаковичем, вместе с которым собирался делать постановку. В этой анекдотической части фильма на первый план выходит Сталин. Булгаков рассказывает о своей парадоксальной дружбе с вождём народов. Даже не рассказывает, а показывает в «коробочке» из «Театрального романа». Здесь Сталин кажется смешным и безобидным. Но чиновники обращаются к нему «ваше величество» и падают, если слышат в его голосе намёк на недовольство. После посещения оперы Шостаковича Сталин уже не безобиден. Ему не понравилась музыка, и с этого начались гонения на «не таких»: художников, писателей, режиссёров, музыкантов. Яркая анимация сменяется документальными кадрами. На экране медленно плывут бесконечные документы о расстрелах, письма Мейерхольда о пытках… Именно к рассказу об этом двигался фильм Хржановского, и все предшествующие события истории оказываются подчинёнными одной бередящей душу автора теме. Но режиссёр возвращается к сатире. Тон фильма меняется от сарказма к серьёзной интонации и обратно. Этот контраст важен. Так мы видим истинную природу Сталина и ему подобных. Последняя сатирическая часть фильма – экранизация «Антиформалистического райка» Шостаковича, где Сталин, Жданов и Хрущёв (вместо Шепилова в оригинале) поют об искусстве «народном» и «антинародном», кавказской лезгинке и «Римском-Корсакове». Однако смысл заключается не только в том, чтобы высмеять вождя, его прислужников и саму систему. Хржановский оживляет произведение, запрещённое на протяжении многих лет, тем самым показывая, что искусство побеждает любой режим. В конце фильма – душераздирающие кадры. На экране – фотографии репрессированных деятелей культуры. Фотографии из архивов НКВД. Здесь Мандельштам, Мейерхольд, Хармс и многие другие. Достаточно показать эти лица, чтобы отразить весь ужас тоталитаризма и трагедию ХХ столетия. Снова самолёт. В иллюминаторе – фюзеляжи лайнеров с именами людей, которые только что были на фотографиях. Но всё же фильм заканчивается не трагически, потому что мы знаем, кто сидит в самолёте. Это уже другие поколения. Благодаря им искусство не умирает и не забываются имена когда-то за него пострадавших. Фильм Хржановского – квинтэссенция кино. Квинтэссенция русской культуры и истории. Квинтэссенция творчества и искусства. Квинтэссенция модернизма и постмодернизма. Именно здесь становится понятна истинная миссия постмодернизма. Он нужен для того, чтобы сохранять прошлое и давать возможность увидеть всю культуру в её временной и пространственной протяжённости.
Это произведение искусства (т. к. это больше, чем фильм), нужно смотреть ВСЕМ! Поистине великолепная работа из области авторского кино! Мне довелось не просто увидеть «Нос, или заговор «не таких», но и услышать бесценные комментарии его творца – Андрея Хржановского. Я всё ещё под сильным впечатлением, поэтому слова приходят с трудом: в фильме так гармонично переплелось эпическое с лирическим, так мозаично сложились в едииное полотно пестрые и разношёрстные темы, мотивы, чувства, сюжеты, что мысли так и разбегаются во все стороны, но при этом движутся каким-то непостижимым центробежным образом, всё время возвращаясь к нескольким «очагам» всей картины. Гротескность фильма под стать духу самой оперы Шостаковича «Нос», отличающейся небывалой разнородностью инструментов, техник, материала и стилей. Это труднейшая сверхбыстро изменяющаяся тема (далёкая от канонов классической оперы), самым органичным образом воплощенная в фильме в рисованной анимации (только уже одно это кажется беспрецедентным – анимационная визуализация оперы) с вкраплением архивных документов, фотографий и видео. Сквозь «трещины» анимационной ткани временами (не случайно выбранными) просвечивает современная высокотехнологичная реальность, где в небо взмывает самолёт с обычными и в то же время необычными пассажирами на борту, и уже совсем редко, почти в виде вспышек, трещины рвутся вплоть до «ломки четвёртой стены», обнажая «кухню» создания фильма и трудовые будни её мастеров. Если вы любите отсылки в кино (к другим признанным мастерам и masterpieces), то здесь в них нет недостатка, как в простых, так и в сложных: иногда это отсылки к отсылкам к отсылкам... Многослойность впечатляет, мне потребуются повторные просмотры, чтобы считать (или выдуматьJ) больше смыслов. Зритель словно «большевик» с картины Кустодиева широко шагает по необъятной, вневременной «русскости», которую невозможно заключить в рамки какой-либо одной идеи (хотя даже такие попытки – её неотъемлемая часть), оказываясь то на берегу Днепра в тихую ночь, то в одной упряжке с бурлаками на Волге, то среди толпы, провожающей в ссылку за приверженность «старой вере» боярыню Морозову... Перепрыгивая из одной ожившей картины в другую, из одного фильма (кинокартины) на экранах пассажиров самолёта в другой, из сна Гоголя в сны Булгакова и Шостаковича – зритель становится сопричастным тысяче снов, мечтаний, раздумий о России и русскости, о её самоопределении и миссии, о том, что для неё важно, а что губительно. Поэтому для меня этот фильм не о трёх снах (рассказанных в ходе сюжета), а о бесконечном множестве взглядов и точек зрения, конструирующих русскую культуру и идентичность. Осуществляя попытку осмыслить её во всей полноте, не обойтись без балалайка и гобоя, без «калинки-малинки» и симфоний Шостаковича, без авангарда и соцреализма, без Победы в ВОВ и даже без выстрелов в сотни тысяч затылков своих же граждан... Символическая сторона картины бесподобна. Эйзенштейновский образ скатывающейся с лестницы коляски с ребенком (из броненосца) постепенно начинает жить своей жизнью в ленте, трансформируясь сначала в колесницу носа в чине статского советника, а затем и вовсе распадаясь на отдельные части, самой яркой из которых остаётся колесо, катящееся вниз по ступенькам и закатывающее в свои спицы и обод всё живое на своём пути... И сама абсурдистская история Гоголя про нос, наделённый несоразмерной и иррациональной значимостью и властью, продолженная и дополненная сначала Шостаковичем, а затем и Хржановским, готовит зрителя к встрече с, возможно, самой абсурдной из когда-либо рассказанных историй про нос, но только в этот раз невыдуманной, и поэтому сквозь её комичность всё отчётливее проступает зловещность и трагизм. Почти 30 лет критерием истины/таланта/преданности и наоборот – клеветы/посредственности/предательства был один грузинский нос, его нюх или «вкус», один образ мышления, вознамерившийся вырезать из живой и сложной русской души всё инакомыслие, чтобы выкроить новую идентичность.