Рецензии. Морфий
На данный момент, это моя самая крупная рецензия. Для написания её я ознакомился с историей морфия, оригинальным произведением, дважды с фильмом и биографией режиссера и писателя. Наркотики - зло. 'Морфий' - это фильм, снятый по одноименному произведению, написанному Михаилом Афанасьевичем Булгаковым в 1926 году. Снял картину небезызвестный режиссер Алексей Балабанов, известный такими фильмами, как 'Брат', 'Жмурки', 'Груз 200', 'Замок', 'Сестры' и так далее. Режиссер известен как довольно жестокий, не стыдящийся отвратительных сцен, местами грубый, но очень эстетичный автор. Книга, написанная Булгаковым, повествует нам о жизни Врача-Морфиниста, если интерпретировать на современные реалии, то - наркомана. 'Морфий' аналогичен героину, практически та же ломка, тот же способ инъекции, те же последствия и та же эйфория. Булгаков еще 100 лет назад описал последствия применения тяжелых наркотиков, психологическую зависимость от чего-либо и, конечно же, ломку без желанной дозы “кайфа”. Ему не понаслышке знакомо это всё, сам писатель 5 годами ранее излечился от морфинизма. Так что, возможно, в оригинальном произведении присутствуют некие автобиографические моменты. Фильм растянул и расширил оригинальное произведение, состоящее только из 5 глав. Сценарист (Бодров, известный по главной роли в фильме “Брат”) добавил несколько новых сюжетных линий, локаций и изменил концовку. Были вырезаны некоторые персонажи и добавлены новые. Эти изменения не особо влияют на основной сюжет, но помогают раскрыться главному герою и описать ситуацию, происходящую вокруг него. Конечно, не обошлось и без политики, все-таки фильм 2000-х. Конечно, книга тоже затрагивала тему революции, но в фильме она раскрылась гораздо значительнее, чем в книге. Не горю желанием лезть в политику и доказывать, кто прав, а кто виноват, но фильм однозначно проходится по красным идеям и их реализации, чего в книге отсутствовало за счёт цензуры. Снято - шикарно. Можно бесконечно нахваливать красоту каждого кадра и великолепность каждой сцены. Фильм передаёт нам дух эпохи. А режиссер не стесняется показывать отвратительные и неприятные к восприятию вещи. Наравне с планами больницы, вьюги и палат. Режиссер не стесняясь показывает крупным планом ампутированную ногу, голых женщин и мужчин, больных голых женщин и мужчин. Операции, роды, ампутации - всё это снято настолько чётко, качественно, что у зрителя не может вызвать какие-либо эмоции, кроме отвращения. Музыка подобрана великолепно, она соответствует происходящему и, в какой-то степени, описывает происходящее. Актёрская игра тоже радует, главного героя играет Леонид Бичевин, и отыгрывает он настолько достоверно, насколько возможно. Мне кажется, Бичевин - лучший, кого могли выбрать на эту роль. Сыграть зависимого так хорошо, нет слов. Поведение зависимого человека не отличалось ни 100, ни 1000 лет назад. Зависимость может быть от чего угодно: от тяжёлых наркотиков, алкоголя, курения, азартных игр, еды, покупок, телефона, и, наконец, от морфия. Нам грамотно показывается, как человек втягивается: потихоньку, сначала одна слабенькая доза, чтобы убрать боль, затем ещё доза, ибо первая понравилась, ещё доза, потому что - “кайф”. А затем дозы становятся ежедневными, более крепкими, ведь старые уже не берут. И так потихоньку человек становится морфинистом, а-ля наркоманом. Название “морфия” пошло от имени древнегреческого бога “Морфея”. Бог снов. В фильме нет такого же подробного описания “кайфа”, эйфории, которую испытывает главный герой после принятия дозы. Те самые радужно-прозрачные сны, в которых играет музыка и все проблемы улетают далеко-далеко. Сначала герой использует морфий для тех самых снов, затем чтобы расслабиться, потом начинает использовать его перед работой, после работы, постоянно. Он стал зависим от морфия. Без морфия радость сменяется печалью, смех исчезает. И все вещи, которые казались ему счастьем до, перестают казаться счастьем после. Счастье - морфий. В фильме ясно показано, как герой перерастает из социофоба в социопата, которого не волнует ничего, кроме морфия. Ему все равно на людские страдания, стоны пациентов и мольбы о помощи. Ему нужен только морфий. Морфий пробуждает его худшие качества, он изменяет своей возлюбленной, срывается на товарищах, кричит на пациентов, и делает он все это очень грубо и некрасиво. Единственное, что он любит и ценит - это морфий. Это заметно прослеживается в сцене после вьюги. Герой не говорит о политике, ведёт себя холодно и отстраненно. Затем, таясь в уборной, он принимает дозу заветной амброзии и выходит абсолютно другим человеком. Он ловко парирует разговоры про политику, флиртует с женщинами и чувствует себя счастливым. Но счастье - это не настоящее. Его волнует только морфий. Во время ломки герой обещает отказаться от морфия навсегда, твердит о его вреде и том, что он от него зависим, но приняв дозу, все эти мысли улетают далеко-далеко. В конце, когда герой все-таки попадает в клинику, он все равно пытается выкрасть морфий любым способом. И ему это удается, прячась по кустам и за углами, он принимает заветные дозы. На кладбище, в церкви и, наконец, в кинотеатре. Я считаю произведение однозначным шедевром. Булгаков - мой любимый русский классик. 'Дни Турбиных', 'Роковые Яйца', 'Мастер и Маргарита', 'Белая гвардия', 'Морфий'. Все эти книги я считаю безоговорочной классикой русской литературы, и все они имеют прекрасные экранизации. Булгаков - молодец, Балабанов - молодец, Бичевин - молодец. Все молодцы.
Я являюсь большим поклонником творчества Булгакова, буквально недавно перечитывал 'Записки юного врача' и 'Морфий'. Этот фильм попался на глаза случайно, в рекомендациях кинопоиска. Ожидания были увидеть ту самую историю из дневника, с мыслями доктора, который медленно начинает понимать свою зависимость и чем это грозит. К сожалению, я увидел просто набор каких-то сценок, надёрганных из обоих рассказов, плюс, всё это неуместно и необоснованно опошлено сценами эротики и завуалированного секса. Не показаны ни мысли врача, ни переживания, ни какие бы то ни было выводы. Все основные эпизоды практически немые и никакого смысла не несут, просто 'доктор слушает музыку, ходит, курит, пытается лечить'. Вся опасность наркотической зависимости сводится к упрашиванию Анны сделать инъекцию и внезапной потливости. Замечательный рассказ опошлен до ужаса, до отвращения. Не рекомендую.
Рассказ Булгакова не читал, так что можете кидать камнями и писать гадости) Как я отношусь к этому фильму? Ну такое, но уж всяко лучше, чем 'Груз 200', так ведь? Именно. Нельзя отменять того, что Балабанов создал почти такой же мрачный и страшный фильм, но его хотя бы уже можно смотреть без отвращенья. Главный герой - врач, что приехал в деревушку работать, да лечить 'рабов Божьих'. С каждым новым пациентом он набирает всё больше опыта. Надо сделать тяжёлую операцию в горле или малютка помрёт? Оп, водочки хлебнул, морфий кольнул, книжку прочёл и пошёл спасать жизнь. Вот такая вот она, русская медицина! Чего не смеётесь? Не смешно? Это Россия! Атмосфера не хромает, в принципе, как и почти во всех фильмах Балабанова. Актёры, конечно, могли сыграть лучше, но что там. Мало чего могу сказать про это произведение, ибо оно не сильно-то уж у меня и засело в памяти, да и, думаю, мало кому понравиться и большинству зрителей к просмотру не особо-то рекомендую. Если вы любите фильмы со сценами ампутирования, мясо, крови и морфия - это вам. Но если любите ещё жёстче и абсурднее, то прошу любить и жаловать - 'Груз 200'. Извините, что не читал рассказ Булгакова, но как мне кажется, в фильме всё достаточно извращённо смотрится. Настолько, что иногда задумываешься о смысле своего существования в этой стране, а это мне не сильно по душе. С натяжкой и с тяжёлым вздохом, но рекомендую к просмотру.
Оставим вступления о том, что это не развлекательное кино, поскольку я рассчитываю, что любители попкорна и шуток длиной в два часа читают рецензии под продуктами Марвел или Нефликс, а сюда, если и попадут, то по большой случайности, так что быстро покинут наше пространство. Избавив себя от лишних объяснений, я начну. Прекрасная, технически вымеренная работа Балабанова всё ещё разбавлена жёстким натурализмом, но так он здесь необходим, что без него картина превратилась бы в очередное «ни о чём». Минет и последующая рвота, кровавый операционный стол и крупные планы хирургического процесса, может, кого-то и отпугнут, но однозначно создадут в голове новые краски для одного и того же процесса. Процесса знакомого, процесса часто встречаемого на улицах и в неблагополучных районах. Процесса падения человека. Падения в глубокую яму, которую он сам себе старательно и с улыбкой выкопал. «Нет-нет, я не морфинист», - говорит копающий, награждая нежным взглядом после очередной принятой дозы стоящего рядом близкого человека, наблюдающего за вырастающей кучей выкопанной земли, с дрожью в руках, держащих шприц. Тут вам при желании и политические отсылки, и целая цепочка завуалированных военных событий, вложенных то ли Бодровым (автором сценария), то ли вовсе случайно. Но Балабанов, опираясь на его же слова, вложил сюда лишь то, что мы видим на экране. Начало деградации, попытки борьбы, слёзы и отчаяние, почти растаявшие надежды, опустившиеся руки и поблёкшие глаза. Хорошо путь Полякова мы наблюдаем по Анне. Её судьба в фильме показана проще, чем судьба метающегося в своих душевных муках доктора. Постепенное угасание завершается в последней сцене. Сцене, кстати, самой сильной во всём фильме. С момента выхода из больницы до окончания картины в кинотеатре мы с округлёнными от ужаса глазами наблюдаем за тем, как у героев глаза уже не то что не округляются, а вовсе не видят, погрязшие в зависимости и потерявшие всякую человечность. Описывать остальные сцены нет никакой необходимости, как нет необходимости впустую описывать обычную жизнь. Фильм надо просто посмотреть. Посмотреть ради того, чтобы увидеть, как происходит зависимость, как легко погубить своих близких, каким одиноким является человек, как мир воздействует на него в послевоенное время, как подвержены болезням даже знающие врачи и как препарат способен уничтожить всё чистое и настоящее в когда-то живых глазах. 10 из 10
Хороший и красивый (да, почему-то на языке вертится это прилагательное) фильм. Если не вспоминать, правда, кадры из операционной... Но это, скорее, личная непереносимость таковых реалий. Собственно, сама идея - показать наркомана 1917 года, если кому-то неинтересна, то как минимум не заезжена. Хотя вот по поводу интереса, готова поспорить... Фильм смотрится довольно легко. И все-таки он действительно интересен. Манит картинка: эти сугробы, сани, лошади, быт... Их купание, эта музыка из граммофона... Чудесно. Могу ошибаться, но мне показалось, что фильм снят не в стандартном стиле Балабанова. Нет этих длительных проходок героев под музыку, например :) Доверие к фильму появляется еще с начала фильма, когда в титрах мелькает фамилия Балабанова (в качестве режиссера) и Бодрова мл (сценариста). и знаете, доверие не пропадает. Не знаю, что еще рассказать. Знаю лишь, что фильм посмотреть надо. В паре моментов можно закрыть глаза особо впечатлительным. А так...смотрите, товарищи!
Фильмы Алексея Балабанова довольно специфичные и смотреть их далеко не просто, они поражают своей откровенностью и тяжестью. После просмотра 'Морфия' остается тяжелый осадок. Наблюдая за всем происходящим на экране, ничинаешь испытывать отвращение и в то же время жалость к людям того времени. Медицина развита слабо, а больных людей много. Тяжесть, угнетенность, пустоту, зритель ( и читатель) ощущают за счет зимы. Вьюга, метель, мороз, холод, тяжело ходить по снегу, быстро темнеет - все это и создает какую то тяжелую мрачную обстановку. Представим на минуту, например, лето - трава растет, птицы поют, солнце светит - было бы такое настроение у зрителя? - нет. Что касается доктора Полякова и его зависимости от морфия, не важно возможно с первого раза обрести зависимость к нему или нет, здесь главное то, что он все же обрел ее, и закончил свою жизнь крахом, сломал жизнь Анне Николаевне и не только ей. Мотивы 'записок юного врача' Михаила Афанасьевича Булгакова, конечно проглядываются, но сквозь густую пелену. Фильм потрясающий, хоть и неприятен по своему содержанию, а все же как жили люди в революционной России знать надо. 10 из 10
Если режиссёр называет свою работу экранизацией произведений великого классика, то он должен хотя бы сохранить оригинальную сюжетную линии, чего Балабанов непонятно по каким причинам сделать не удосужился. Единственное, что мне хотелось сделать после просмотра, так это придти к Балабанову в гости на чашку чая и спросить у него: 'Алексей. а вы не могли бы ответить мне на один вопрос относительно вашего фильма?' 'Конечно, спрашивайте, Алина'-ответит оню 'А вы вообще читали Булгакова?' Я ни в коем случае не говорю, что фильм плохой или хороший, это вправе решать каждый посмотревший. Однако, я не думаю, что 'Морфий' в оригинальном своём варианте это трагическая история о быте наркомана. Ведь именно поэтому это и классика, что произведение преследует более высокие цели, более высокую идею, нежели показать как плохо колоть наркотики. Поразили непонятно откуда возникшие сюжеты про вдову какого-то майора, которая делает сами знаем что в кабинете Полякова с самим же Поляковым, про пожар соседней больницы и про подмену склянок в аптеке... Может мне достался какой-то другой экземпляр книги, или это непонятное издание Булгакова, но простите, в моей книге такого не было. И после просмотра хочется сказать только одно - Что же подумал бы Булгаков, увидев, что он оказывается ещё и сценарист такого кино?
Новый фильм г-на Балабанова 'Морфий', как и прежние его работы, представляет собой нисколько не злободневную сатиру, не глубокмысленную притчу, не культурный срез, нет, ни в коем случае. 'Морфий' нарочито плоский, предсказуемый, напичканный грубым символизмом кинематографический снимок - статичная инсталляция, вульгарно заигрывающая с фактами и вообще сентенцией 'как было'. Нет, это не плохое кино. Я бы даже сказал, что оно в чём-то хорошее, но с гораздо большей степенью уверенности я назвал бы его обычным. Обычное такое кино от Алексея Балабанова и в то же время обычное само по себе. Мы не имеем на руках ни сильной истории, ни развития характеров персонажей, ни виртуозно прописанных диалогов - всё это оставлено за бортом, доверено искусникам от кинематографа, и дело здесь вовсе не в неудаче режиссёра. Перед ним, кажется, не стояло такой задачи ни в этот раз, ни прежде. Фильмы - простые как 3 рубля, в которых сюжет - лишь канва, в которую вплетаются жизненные реалии в статичном состоянии, сделали режиссёру имя. Ни 'Брат', ни 'Война' не могут похвастаться сильным сложным сюжетом - он перед глазам зрителя всегда как на ладони, ибо совершенно очевидно, что, когда и почему происходит. Герои читаются с первого взгляда, сразу же раскрывая всё многообразие своих возможных поступков и мотиваций. Во многом это происходит благодаря всё той же цепочке из реалий, которая является единственной вещью, на которой держится содержание фильма, многие герои банально узнаваемы, а те или иные их решения и дела мнгновенное обретают понимание зрителя - опять же, за счёт узнаваемости и того, что, собственно, ничего сверхъестественного не случается. Однако проблемы у режиссёра начинаются, когда возникает желание воспроизвести нечто, что не маячит постоянно перед глазами. Некоторое невладение предметом за счёт его удалённости в пространстве ('Война' и 'Брат 2') и во времени ('Груз 200' и 'Морфий') порождает определённого толка курьёзы. И если в 'Брате 2' своего рода кликушничество и американский лубок были интересны, забавны и не так бросалис в глаза, то интернациональная история в 'Войне' вызывала много вопросов и принималась с некоторой натяжкой. Видимо, так и не сумев справиться с приближением к реальности в не слишком хорошо знакомых областях, режиссёр решил, внимание, нет, не получше узнать предмет, а наоборот, неточности и выдумки обратить в гротеск как главный творческий метод. Если в первом 'Брате' аутентичные братки были гротескными по своей собственной природе, то чеченских бандитов в 'Войне' и хоккейную мафию в 'Брате 2', а уж тем более всю чернуху в 'Грузе 200' гротеском сделал сам Балабанов. Очевидно, чтобы обезопасить себя от вычитки фактических ошибок как со своей стороны, так и со стороны критиков. С этой позиции очень забавно читать то, как кто-то опревергает или же, наоборот, подтверждает освещённые в этих фильмах реалии. Но Балабанов, не будь он плохим режиссёром, всё же очень далёк от банального 'слышал звон - не знает, где он'. Его в некоторой степени спасает чувство духа времени и места, о которых он снимает. Да, это делает неизбежной поверхностность, всё больше сквозящую в его фильмах, но вкупе с всё-таки узнаваемыми и органично соединёнными 'ссылками в жизнь' не позволяет ей оторвать фильм от реальности полностью. По сути, в своих последних ффильмах режиссёр дурит зрителя, искусно подсовывая ему те или иные намёки на бытовые реалии, раздувая остальное до размеров, позволяющих заткнуть дыры в фактах, но у зрителя создаётся впечатление, что события, происходящие на экране являются частью одной с ним реальности, хотя это и не так. Обратите внимание, что поышенный градус узнаваемости сосредосточен именно на бытовых мелочах, каких-то предметах, словах, общенародных мифах и заблуждениях. Таким вот шарлатанским способом режиссёру удаётся заставить зрителя верить ему. Единственный фильм, в этом отношении являющийся зеркальным отражением останого творчества Балабанова - это 'Жмурки', где как раз раздутое и гротескное не является панибратством с правдой, а, наоборот, как раз и представляет собой подлинно-истинное. Если присмотреться, в фильмах Алексея Балабанова ничего не происходит. 'Остановись мгновение...' - эта мета-формула была бы неприменима к его фильмам, если бы в них движущей силой являлся сюжет, разворачивающийся в жизенных реалиях. Но сюжета, как было уже сказано выше, на самом деле и нет, это не нить, имеющая начало и конец, это канва, натянутая и заключенная в кольце пялец. Они трогают зрителя и имеют свой культурный вес ровно настолько, насколько это обстоит с живописью или рок-музыкой. Отражая, в том числе и субъективно искажённо, реальности, они навязывают участие, делают очевидцами событий, объединяют с чем-то большим. Наверное ровно поэтому фильм 'Морфий' оставляет совершенно равнодушным. Чернухой ради чрнухи автор накомил нас в предыдущей своей работе, натуралистичность пары операций вышлядит уместно и аутентично и не порождает когнитивного диссонанса, как немотивированные изуверства 'Груза 200', визуальная точность не может быть проверена рядовым зрителем, хотя как минимум 2 анахронизма бросаются в глаза; реалий, наблюдаемых обозримом прошлом и настоящем, также нет. Наверное, эту функцию была призвана выполнять линия наркотической зависимости главных героев, но, как я уже отметил выше, балабановский зритель клюёт на более осязаемые и материальные вещи, чем социальные проблемы. На песни Бутусова и Лозы, например. Или на пачку чая 'AKBAR'.
Я совсем недавно прочитал книгу Булгакова, и будучи ещё под впечатлением от неё, посмотрел фильм. Скажу честно - сценарий фильма полностью не соответствует книге, но это ведь полбеды, т.к. иногда бывают удачные отступления от книги, но 'Морфий' точно не из их числа. Не слушайте тех, кто говорит, что это некоммерческое кино, или, что это кино не для всех - бред, фильм рассчитан, чтобы на него пошло посмотреть как можно больше народу, а завлечь народ на фильм должны упомянутые везде 'реализм' и т.д. Якобы, поднята проблема интеллигенции в период революционного времени - но я её просто не заметил. Цель людей, работавших над фильмом, была показать молодого наркомана - никаких личных человеческих качеств у доктора Полякова по фильму просто нет. В книге потрясает то, что приходится пережить одному врачу, и что толкнуло другого на морфий, а тут просто сразу взял и начал колоться. У героя фильма просто нет на лице волнения, когда он по сюжету первый раз в жизни принимает роды, причём с осложнениями - зато режиссер с радостью покажет Вам муляж оттяпанной ноги и кучу крови. Что касается видеоряда, то даже он ужасен - смотреть просто скучно. Короче хотите узнать сложности жизни ещё вчерашнего студента медицинского факультета, а ныне врача, которого судьба забросила в глушь - читайте книгу - не пожалеете. Ну а если Вам важнее увидеть минет, оттяпанные конечности, кровь и так далее - тогда бегите в кино на 'Морфий'. Фильму - 3 из 10 Книге - 10 из 10
Самый распространенный наркотик 19-го и начала 20 века сильнее всего пустил корни, как ни странно, в медицинской среде. До конца 19-го века морфин считался и вовсе лечащим средством, которым активно пичкали солдат на полях сражений, а тех после возвращений домой ждали никому тогда еще неизвестные ломки. И даже после открытия пагубных свойств этого вещества еще некоторое время считалось, что опытный врач время от времени может принимать его без вреда для здоровья, так как лучше всех осведомлен с его особенностями. Одним из самых известных морфинистов в мировой культуре был Михаил Булгаков, пристрастившийся к наркотику в 1917 году во время врачебной практики в российской глубинке. Этот опыт и некоторые другие яркие происшествия и легли в основу частично биографических цикла «Записки юного врача» и рассказа «Морфий», а те, в свою очередь, были адаптированы в сценарий Сергеем Бодровым младшим, который проснулся знаменитым после «Брата» Балабанова. Но, увы, автору сценария так и не довелось самостоятельно поставить фильм, за него это сделал его друг Алексей Октябриныч, в первый и единственный раз снявший картину не по своему сценарию. Тем не менее, «Морфий» очень органично вписался во вселенную Балабанова, который никогда не гнушался сложных задач. Перенести Булгакова на экран – задача не из простых, но Балабанов на тот момент уже имел опыт в адаптации не менее сложной прозы Кафки и Беккета. «Морфий» в творчестве Балабанова стоит особняком не только из-за сценария. Это самый дорогой фильм автора, всегда обходившегося скромными бюджетами, а с точки зрения технического совершенства и «картинки» его можно смело считать лучшим фильмом режиссера. Точной актерской игрой, умело выстроенными декорациями, безошибочной композицией кадра и патефонной музыкой Вертинского Балабанов блестяще выстраивает атмосферу предреволюционной российской глубинки, в которую попадает неопытный, но очень перспективный врач Михаил Алексеевич Поляков. Печаль по прошлой несчастливой любви, провинциальная скука и череда обстоятельств приводят молодого и привлекательного доктора к двухпроцентному раствору морфина в шприце, что не сулит ему ничего хорошего, так как контролировать зависимость ему оказывается не под силу. Легко обмануться и сделать поверхностный вывод о том, что «Морфий» это своеобразный ответ зарубежным антинаркотическим хитам, но, присмотревшись ближе, становится ясно, что разрушающий личность врача наркотик для режиссера только метафора бед, разлагающих большую страну. Однажды у Балабанова дореволюционная Россия уже была в картине «Про уродов и людей», где ему удалось запечатлеть не только людские пороки и слабости, но и уловить атмосферу эпохи. Время действия «Морфия» происходит спустя примерно двадцать лет после действия «Уродов…», а столичный Петербург меняет заснеженная глубинка. Если в первом фильме грядущие изменения только слегка ощущались в воздухе, то герой попадает в провинцию как раз накануне Октябрьской революции, которая от центра к периферии будет катиться несколько месяцев, извещая о своем приходе тревожными звоночками. Балабанов при жизни ни разу не был замечен в теплых чувствах к советской власти и в концовке «Морфия» всего несколькими, но очень выразительными мазками показывает лицо новой и зачастую безграмотной власти. В этом контексте «Морфий» роднится с самым скандальным фильмом режиссера «Груз 200», в котором он живописал человеческую деградацию, достигшую своего пика под конец эпохи серпа и молота. Эти два фильма своеобразные исторические маячки, которыми режиссер обозначает свое отношение ко всему, что произошло между 1917 и 1984 годами. Другая важная балабановская метафора «Морфия» – само кино, приравненное к наркотику. Последние минуты картины происходят в переполненном раннем кинотеатре, где рабочие, громко смеясь, пытаются забыть о реальности, в которой красные комиссары и солдаты уже вовсю терроризируют округу. Главный герой, вобравший в себя черты своих создателей (трех «Б»: Булгакова, Бодрова, Балабанова), принимает единое возможное для себя решение, окончательно сбегая от страшной реальности в мир, где уже никогда не будут требовать документы. А вот остальным остается только ждать новых сеансов.
Основная линия сюжета банальна. Пристрастившийся к морфию молодой врач начинает свое падение в бездну. И путей развития всего два. Первый и наиболее очевидный – трагичный финал, задевающий помимо главного героя и его окружение. Второй, оптимистичный – преодоление зависимости и явление миру обновленной и сильной личности. Впрочем, как заявляет статистика второй вариант не столько оптимистичный, сколько мало реалистичный. Мало того, что отказаться от источника удовольствий психологически невероятно сложно, так еще абстинентный синдром скажет свое веское слово. Физические страдания, преследующие каждого желающего завязать с наркоманией, могут сломить любую волю. И без помощи специалистов и любви близких тут не справиться. Итак, 1917 год, обстановка в России напряженная и нестабильная, а в небольшой глухой городок приезжает новый врач – Поляков Михаил Алексеевич. Прививка от дизентерии и новые условия, особенности жизни в глубинке вызывают неприятные ощущения, проходящие после укола обезболивающего морфия, сделанного медсестрой. Помимо прямого действия наркотик успокаивает и придает сил. А последующие инъекции еще и помогают проводить непростые для начинающего эскулапа операции. Последующие сложности предсказать не составит труда. Зависимость и ломка, отрицание наличия проблемы, ложь близким, кража препарата из аптеки и попытка излечения. Поляков не первый и не единственный врач-наркоман. Пагубное пристрастие распространяется, и последствия его коснутся не только непосредственно употребляющих морфий. Кому-то ведь он предназначался. История была бы совершенно неинтересной и скучной без определенных обстоятельств. Во-первых, действие происходит в начале 20 века. Неблагоприятное влияние наркотиков уже установлено, но нет каких либо наказаний за продажу и применение. Наркомания – всего лишь болезнь. Причем недоступная и неизвестная простым людям. Это позволяет взглянуть на уже надоевшую современникам проблему под новым углом. Во-вторых – манера изложения. Она линейна, проста и стилизована под образцы старых лент. «Морфий» – киноповесть, четко разделенная авторами на главы, имеющие свои заголовки. Нарочитая примитивность приближает картину к литературному произведению. Хотя рассказы Булгакова стали лишь основой для сценария, при сравнении можно найти достаточно значительных, ключевых отличий. Отдельные моменты из жизни врача соединяются вместе добавленными эпизодами и создают полную картину, не оставляющую за кадром ничего важного. Герои фильма обреченно движутся по выбранному для них пути. Отсутствие множества сюжетных линий и ходов помогает зрителям глубже проникнуть в излагаемые события. Нет ненужных отступлений и пояснений, что делает ленту цельным кинематографическим произведением. Хотя нужно признать, что большой художественной ценности она не несет. В-третьих – способы подачи и краски. Откровенная грязь нужников, неприятные глазу подробности медицинских операций и приступов тошноты, сцены обнажения без прикрас – эти приемы уже можно признать фирменными для режиссера Балабанова. «Морфий» – бытовуха, правдоподобность и реалистичность. Не всеми критиками-зрителями такая манера принималась и будет принята, но создатель имеет право сам выбирать способы выражения мыслей. В этом главное отличие балабановских картин от кино-мусора производимого большинством российских студий. Подбор актеров и их игра – характеристики, также относящиеся к особенностям постановки режиссера. Упрекнуть за исполнение нельзя, но говорить о бледных и холодных героях в восторженных тонах тоже не получится. Известные фамилии – Панин, Гармаш и Дапкунайте, или нет – Бичевин, все они тут равны и они не играют, а существуют в своей реальности. Яркое исполнение нарушит баланс, хотя потенциально могло бы расширить аудиторию и увеличить положительные отзывы. В-четвертых – картинка. Погашение и блеклость цветов снова отсылает в прошлое и помогает зрителю прочувствовать дух времени и безнадежное настроение. Оператор показывает зрителям жизнь средними планами из полумрака, скрывая мелкие детали. Никаких красочных галлюцинаций, прелестей наркотического опьянения и эйфории, свойственных фильмам о наркоманах. Такими и должны быть подобные фильмы. В отличие от «Реквиема по мечте», «На игле» или «Дневников баскетболиста» эта картина не рисует в воображении зрителей всех прелестей приема наркотиков. Гидрохлорид морфина – средство для облегчения тягот жизни без просвета. И музыкальное сопровождение под стать. Пусть отдельные композиции и не могли звучать в 1917 году, но по духу и настроению они подходят. Костюмы и декорации, соответствующие эпохе – мелкие штрихи, дополняющие атмосферу. Если зритель задастся вопросом «для чего был снят фильм?» Алексей Балабанов ответит и словом и делом, что идеи, нравоучительного посыла к современникам у него было. «Морфий» про то время, снятый по материалам прошлого и, несмотря на актуальность, ненужных параллелей проводить не стоит. Рассказы Булгакова способны зацепить читателя своей простотой, искренностью и болью человека лично пережившего пристрастие к морфию. Сценарий Бодрова-мл. передавал настроение и давал возможность снять кино настоящее, а не преследующее цели повлиять на умы или заработать денег. Искусство в чистом виде. Что совершенно не означает, что зрителями оно будет принято.
Говорили же Михаилу Алексеевичу – морфием не лечатся, да он, будучи врачом и сам это знал, но вот только переехав на работу в провинцию, у него умирает первый же пациент. Боясь заразиться, он просит вколоть себе противодифтерийную сыворотку, а когда та вызывает болевые побочные эффекты, еще к ней и морфия для профилактики. От одного укола ведь ничего не случится. И от двух. Ну, разве что легкая зависимость. Совсем легкая. Пока еще легкая. Вот так, тихо и без шума, от обилия уважения подчиненных и обезболивающего, молодой специалист постепенно превращается в зависимого морфиниста, и пациентам придется сжать зубы и терпеть боль – медперсоналу самому мало. Когда-то, на вопрос взрослых: «кем ты, мальчик, хочешь стать», ребенок гордо отвечал: «милиционером» или «врачом». А это все от того, что детям фильмов Алексея Балабанова лучше не смотреть. По сути, «Морфий» продолжает серию фильмов о не очень хороших представителях замечательных профессий, к которой относится и предыдущая картина «Груз 200», повествующая о простом милиционере, которого настолько прошибло ощущение собственной власти, что преступники перестали быть самой большой проблемой на районе. Конечно, доктора Полякова опьяняет вещь, куда более насущная, однако жертв в результате получится тоже не мало. Балабанов снова снял фильм для тех, кто больше любит кино, чем сравнение его с проблемами, как прошлого, так и современного общества, ведь показав на экране проблему, он, как истинный художник, предлагает насладиться именно описанным, не давая при этом ни единого положительного выхода из ситуации. А просто смотреть на деятельность порочных, зависимых и просто отрицательных персонажей и выносить из этого уроки самостоятельно – удовольствие не для каждого, ведь четкого ответа, как не верти тут не получится, а вывод каждый сделает исходя из личного опыта и знаний, что, в общем-то, уже нарушает классические правила художественных произведений. Взяв за основу сценарий Сергея Бодрова-младшего по мотивам одноименной повести Булгакова, Балабанов снял фильм, который они с Бодровым собирались делать вместе. Гибель друга послужила одной из важных причин, почему Балабанов решил закончить работу самостоятельно, как дань памяти, хоть и несколько изменив сценарий. Однако, снимать экранизацию чужого произведения для Балабанова скорее исключение, которое одновременно позволило сделать и исторический фильм о событиях начала революции, и почтить память товарища, и заручиться именем классика, где сам факт не позволит навалиться на режиссера так, как это было в случае с «Грузом 200». И все же «Морфий» - кино чисто Балабановское, сделанное полностью в его духе, который в отечественном кинематографе вряд ли можно с кем-то спутать, и в подтверждение тому – основные авторские приемы, в виде вставок с главами а-ля немое кино, использование музыкальных произведений для придания ритма и смакование наиболее чернушных моментов, вроде ампутаций, трахеотомии, жертв пожара и быта психиатрической лечебницы. А события истории – лишь фон, имеющий некоторые метафорические значения, как развитие болезни, что и так видно из каждого фильма этого режиссера. Куда важнее здесь было показать зависимость и прогрессирование болезни не общественной, а наркотической. Ведь по сути, чем дальше, тем больше теряет ощущение реальности герой, но не режиссер, продолжающий следовать за молодым человеком, погрязшим в своих несчастьях. Революция здесь лишь то, что мешает ему закончить лечение, то, что обрекает его на верную гибель. И именно для этого важно было дать зрителю на созерцательном уровне почувствовать мучения пациентов, прелести беспорядочных любовных отношений, и даже то, почему эта баночка с белым порошком возымеет над человеком такую власть, такое значение, что даже жизнь покажется дурацкой шуткой. Итог: в «Морфие» можно поискать смыслы и подтексты, однако все здесь будет слишком притянуто и основано на личном опыте зрителя. Сам Балабанов говорил, что он хотел снять красивое и правдоподобное кино, что у него, без сомнения и получилось.
Желание посмотреть этот фильм возникло еще до того, как он вышел, когда его только анонсировали. Признаться, я никогда не интересовался работами Балабанова или Бодрова-младшего, тут своё дело сделали любовь к творчеству Булгакова и симпатия к Ингеборге Дапкунайте. Но, самое интересное, что я так и не посмотрел его, когда он вышел, я попросту забыл о нем, а реклама, по всей видимости, была ненавязчивой (интересно, она вообще была?) и не напомнила мне про него. В итоге, посмотрел фильм я многим позже. Фильм представляет собой гибрид рассказов цикла «Записки юного врача» и «Морфия». Последний все-таки не принято включать в этот цикл, в собраниях сочинений Булгакова он всегда идет отдельно, да и персонажи в нем другие, с другими именами и т.д. События, описываемые в дневнике доктора Полякова, в фильме положены на канву историй, происходящих в «Записках юного врача», молодой доктор тут постигает профессию и мечется от незнания, что делать, в постоянном наркотическом бреду. Спорная идея, но, возможно, она оправдана, потому что снять отдельный цельный фильм либо по циклу, либо по «Морфию» было бы сложно. Все-таки у кинематографа свои законы. В первом случаи нет центральной идеи и общности, чтобы сделать единый фильм. А во втором слишком мало действий для полноценной киноленты. Но это все не принципиально, сама идея меня не сильно смутила. Зато сам фильм расстроил. Я в нем не заметил ни философии, ни особого смысла. То, о чем говорил Булгаков, на мой взгляд, передать не получилось. Акценты расставлены очень странно. За попытками реалистично (со всей некрасивостью) передать действительность пропала суть. Да, жизнь того времени передана довольно точно, наркотический бред вполне правдоподобен, неприятные сцены в операционной, наверное, тоже. И всё, на этом всё заканчивается. Ничего более. Фильм зациклен на этих отвратительных картинах, а не на смысле. Отдельным пунктом я бы вынес обилие пошлых сцен, которых не было у Булгакова и которые были, на мой взгляд, совсем не в кассу. Стандартные «фишки» Балабанова совсем не ложатся на произведения Булгакова. Даже неплохая игра Дапкунайте, Панина и Бичевина не спасли этот фильм. Сами по себе они играют хорошо, но вот картина в целом от этого лучше как-то не становится. По крайней мере, у меня не осталось от него никаких особых впечатлений, кроме неприятных воспоминаний о некоторых сценах. Печально, потому что Булгаков - один из моих любимых писателей. 4 из 10
Фильм – настроение. Бескрайние просторы жизни, вроде бы открывающиеся молодому и довольно неплохому врачу… но сводящиеся к каким-то печальным ничтожностям. Уколам морфия, эпизодическому сексу, хрупкой и довольно отвратной физиологии человеческого существа. Всё очень детально продумано, атмосфера создаётся по ноткам. Другое дело – что кроме атмосферы, здесь искать в общем-то нечего. Тема врачебной деятельности отнюдь не нова, и никакого оригинального подхода Балабанов не нашёл: первый больной, первые роды, первая операция…Почему, интересно, не снимают фильмов про первоклассников: первая буква, первая цифра, первый школьный завтрак?.. Единственное в глаза бросающееся отличие «Морфия» – его натуралистичность, дающая фору иным ужастикам. Сюжет линейный и очень статичный. Даже главный герой не раскрыт до конца: непонятно, с какими амбициями он приехал в эту деревеньку, непонятно, с чем он в конце концов остался… В чём он потерпел крушение и потерпел ли вообще? Почему он – врач – был способен на хладнокровное убийство? Фильм не ставит никаких вопросов и не читает никаких наставлений. Это даже не столько агитка про наркотики, сколько общее описание жизни. Но без вектора. Просто набор обстоятельств. Хотя историчности, например, в нём куда больше, чем в громком «Адмирале» или «Тарасе Бульбе». Русский дух чувствуется. Но непонятно, что из этого духа должно произрасти.
Все было бы совсем печально и просто неинтересно, если бы не финальная сцена в кинозале. Вот за нее я почти был готов простить весь предыдущий фильм. Надо понимать ее, как смачный такой прощальный плевок в лицо зрителю, и персонально в лицо зрителю “Морфия”, особенно тому зрителю, который очутился на сеансе случайно (если найдутся такие безумцы). Вот, мол, посмотрите на себя, рядом с вами происходит страшное, а вам, используя монолог Михаила Ефремова из “12” Н.Михалкова, “бы все ржать и ржать”. Однако же не будем поддаваться. А по какой причине мы, собственно, должны обратить внимание на больного морфиниста? Да, он неплохой хирург, может и человек тоже неплохой, но вся эта история с подсевшим на сильный медицинский наркотик врача не вызывает никаких эмоций, хотя вроде все на это направлено. И не потому что не жаль нам его, нет, жаль, конечно, но вот нет причины, по которой мы бы начали сопереживать герою, нет, как пишут в учебниках по уголовному праву, “стечения тяжелых жизненных обстоятельств”, приведших к трагическим последствиям (суровые будни сельского врача должной причиной, при всем уважении, таковыми не считаю). А потому получается, что фильм то, используя слова самого режиссера Балабанова, скорее об обстоятельствах. То есть обстоятельство морфий, которое в данном конкретном случае оказалось сильнее главного героя, и все заметьте. Об обстоятельствах, кстати, снимает тоже популярный сейчас западный режиссер Иньяриту, у которого все его на нынешний момент 3 фильма на заявленную тему. Однако если взять лучший, на мой взгляд, его фильм “21 грамм”, то он разительно отличается от “Морфия” тем, что в первом для сопереживания есть и объект, и история и выводы из нее, что в совокупности приводит к вожделенному катарсису в финале. Что же должно нас заставить оторваться от своих развлечений и взглянуть на суровую реальность, представленную господином Балабановым? Тем более что художественный средства для подачи этой самой реальности у него весьма специфичны. Я из принципиальных соображений не смотрел “Груз - 200”, но готов был перед ”Морфием” ко всему. То, что автор Балабанов обращается ко всему, что по идее у нормальных людей должно вызывать отторжение, есть собственно выбор этого автора. Пусть кровь, пусть кости с мясом, все-таки на то есть заявленная медицинская тематика. Но вот сценой, после которой у меня резко полезли на лоб брови и уже не от отвращения, а от изумления, стала сцена минета. Не то чтобы она была какая-то сверхразвратная или сверхоткровенная, но совершенно не понятно к чему она была. Зачем? Какой такой сюжетообразующий смысл она в себе несла, что автор не мог обойтись без нее и донести до нас ту же мысль иными средствами? Пользуясь словами одного критика, просто оттого, что лучше не скажешь, вот тут уже действительно становится не понятно с кем мы имеем дело, с доктором или пациентом. Свой же диагноз, основываясь на просмотре данного фильма, я поставил.
Новый фильм Алексея Балабанова «Морфий» по сценарию покойного Сергея Бодрова-мл., основанного на рассказах Михаила Булгакова «Записки юного врача», оставляет двойственные ощущения. Что во время просмотра, что после. С одной стороны, блестящее видение материала Булгакова, претворенное в подробный сценарий, после которого можно и не читать книгу. Запоминающиеся образы, блистательно воплощенные на экране Леонидом Бичевиным и Ингеборгой Дапкунайте, не выходят из головы еще долгое время после просмотра. Ушедшая эпоха, воссозданная очень достоверно и тщательно. Образ дореволюционной деревни, во многом не изменившийся и сейчас. Полное разрушение личности доктора Полякова, погружающегося в морфиновый транс и небытие. Безусловно, очевидна параллель между ухудшающимся состоянием главного героя и тревожным временем, охватившим страну в то время. Балабановский черный юмор и манера повествования присутствуют. Все на месте, но что-то режет глаз, не давая мозгу остановиться на порой впечатляющем видеоряде. С Алексеем Балабановым определенно происходит неладное. И началось это не вчера. После «Про уродов и людей» (арт-фильма, но все равно жестокого) режиссер все больше и больше погружается в чернуху, подобно своим персонажам. Балабанов словно придумывает интересную игру, как поэффектнее убить, расчленить, изнасиловать или растоптать того или иного персонажа. Они для него существуют только для этого, сюжетная линия зачастую оказывается на обочине. Тут все идет в ход. Безусловно, Коэны тоже иногда заигрываются подобными вещами, да и не питают особой любви к своим героям. Но братья не делают это планомерно, двигаясь к неведомой и невидимой для многих цели. А Балабанов из фильма в фильм оттачивает свой невероятной силы садизм, плещущий бурными потоками на зрителей с экрана. И граница дозволенного уже осталась далеко за спиной. Режиссер заигрался в поисках своего места в киномире, фильмы Балабанова становится смотреть все труднее и невыносимее. Вот и «Морфий» больше напоминает публичную порку неподготовленного зрителя плетьми по оголенной спине. Насилие показывается исключительно ради насилия, секс ради секса, а человеческие трагедии для потребы искушенных садистов. Видимо, близких знакомых режиссера. Все это живет вне контекста фильма, как отдельный организм и не несет смысловой, а главное художественной нагрузки. Не придает веса картине и обрывочность повествования, сбивающее цельное восприятие. В рассказах это было вполне уместно, фильму же на пользу явно не идет. Это как две равноудаленные и никак не пересекающиеся плоскости – одна представляет еще не до конца иссякшее мастерство режиссера, другая – возрастающее равнодушие автора и использование шокирующих сцен, как манны небесной, помогающей это равнодушие скрыть. Персонажи Морфия похожи на представителей паноптикума и временами ловишь себя на мысли, чтобы это поскорей все закончилось. И чем хуже для них, тем лучше. Людей давно не осталось, во вселенной режиссера обитают одни уроды и Балабанову до этого давно уже нет никакого дела. Шрамы на теле со временем заживут, а вот с душевным огрублением уже мало что можно сделать.
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ Мне кажется, что творцами не рождаются. По-моему, тут все происходит так: некий человек сначала по-человечески возникает и живет как все - ест, пьет, строит планы на будущее, ходит на работу и т.д. Все это длится до определенного момента...Потом он вдруг натыкается на некую преграду, и она рушит все его привычные понятия о жизни. Он не был готов к такой неожиданной встрече и не знает как себя вести. Все его попытки контакта с тем «нечто», что возникло прямо у него перед носом, разбиваются о беспристрастную безмолвную каменную стену. Он в панике, потому что его смелый разум и высокий дух оказываются бесполезными орудиям в битве с пустотой. Он начинает озираться и замечает, что эта пустота присутствует всюду - в вещах, природе, идеях, людях. Она поглотила все, но никто ее не замечает, ибо каждый считает свою жизнь наполненной какими-то важными целями и идеалами (коммунистическими равенства или капиталистическими обогащения - не имеет значения). Человек остается один на один с ничто...И тогда у него возникает выбор. ВЫБОР №1. Для Алексея Балабанова такая ситуация, возможно, возникла впервые во времена его службы в Афганистане в начале 80-х и после повторилась в бандитском Петербурге 90-х. Но после встречи с «реальностью» он не опустил руки, не стал свободным предпринимателем и не покончил с собой (одно от другого отстоит не так далеко), а решил бороться и преодолевать темноту с помощью искусства. Он целиком прошел этот путь. В его творческой эволюции можно четко увидеть несколько этапов. На первом он еще звал на подмогу великих литераторов, когда-то столкнувшихся с той же проблемой (Замок, Счастливые дни). На втором - он уже сам создает сценарии, в которых реальность опровергается черным юмором (Жмурки), любовью (Мне не больно), искусством (Про уродов и людей), героизмом (Война). На третьем – чувство ужаса достигает максимума и колоссальная тень реальности затмевает все (Груз 200, Кочегар, Морфий). Четвертый - освобождение от реальности и преодоление смерти (Я тоже хочу). Мне кажется, что этот путь - труден и тернист, но сама возможность его существования уже дает надежду. ВЫБОР №2 Вполне естественно, что не каждый поступает так, как Алексей Октябринович. Ибо в тот же момент, когда человек вдруг осознает безвыходное свое положение - перед ним также появляется искус. Действительно! Если завтра не наступит, ответственность за проступки отсутствует, мир тонет в собственном безумии, то... почему бы и не сбежать от него?! А в этом нам всегда поможет верная союзница - слепая страсть. Разве кто-то может осудить человека за то, что тот хочет оставить те невыносимые условия, в которых он вынужденно существует? Холод, грязь, нищета, отчаяние, одиночество, безысходность. Так и доктор Поляков, не сумев преодолеть силу тяжких обстоятельств, бежит... сначала от больных, потом от себя и наконец от жизни. Не в силах более выносить обволакивающей его пустоты... oн сам становится ею! Так же поступают и многие из нас (заменяя «нормальной жизнью» самоубийство). Каждый приносит свой кирпичик безумия и пристраивает его к тому сумасшедшему дому, который мы для себя построили. БЕСКОНЕЧНАЯ ТРАГЕДИЯ Несмотря на то, что действие фильма разворачивается в начале прошлого века, убрав несколько декораций и лошадей, можно смело выдавать его за историю сегодняшнего дня, разворачивающуюся где-то в провинциальной России. Тон и настроение тогдашней эпохи, блестяще отраженные в фильме, не претерпели за столетие никаких изменений (мировые войны, великие революции, научные открытия их не трогают). Так жили тогда. Так живут и сейчас. Будущее туманно. Но и в глубоком прошлом сложно найти нечто иное. С подобным настроением можно встретиться даже у самой просвещенной, развитой и цивилизованной нации. Чтобы защититься от него они и создали себе Богов... Их морфей – выдуманный…а наш – настоящий. «Послушай, что вещает народная мудрость греков. Ходит стародавнее предание, что царь Мидас долгое время гонялся по лесам за мудрым Силеном, спутником Диониса, и не мог изловить его. Когда он наконец попал ему в руки, царь спросил, что для человека наилучшее и наипредпочтительнейшее. Упорно и недвижно молчал демон; наконец, принуждаемый царем, он с раскатистым хохотом разразился такими словами: «Злополучный однодневный род, дети случая и нужды, что заставляешь ты меня сказать тебе то, чего полезнее было бы тебе не слышать? Наилучшее для тебя вполне недостижимо: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. А второе по достоинству для тебя – скоро умереть.» Ницше. «Рождение трагедии из духа музыки».
Данный фильм является одним из последних, снятых Алексеем Балабановым. Говорят, он не слишком похож на рассказ, на котором основан. Но я не читал Булгакова, поэтому мне всё равно. Из прочих фильмов этого режиссёра я смотрел, пожалуй, только 'Брата' и 'Брата 2'. И по-моему, 'Морфий' весьма схож с ними. Здесь тоже показывается обыденная российская действительность глазами молодого парня. Причём показывается в каком-то пессимистическом ключе. Даже можно сказать в стиле 'безысходность'. Тусклые унылые серые, хотя может где-то и красивые, пейзажи. Загадочный взгляд Сергея Бодрова/Леонида Бичевина как-будто в пустоту, с сигаретой во рту меж пальцев. Попытка, наверное, в чём-то обличить происходящее, показать с какой-то особой, может быть даже неподдающейся объяснению, точки зрения. И некоторые повседневно-эротические сцены, присутствующие как выражение чего-то неизбежного, но не заслуживающего большого внимания. Как не трудно догадаться, фильм посвящён уходу в другую реальность с помощью такого медицинского вещества, как морфий. Как это иногда бывает, лекарство убивает, просто говоря. Именно это происходит с главным героем. Это провал. Из целеустремлённого молодого перспективного, хотя и недавно, по-видимому, окончившего учебное заведение, но всё же достаточно уверенного в себе юноши, пусть даже в чём-то равнодушного, быть может, например, в силу своей профессии, доктор Поляков превращается на наших глазах в какого-то жалкого разочаровавшегося в жизни наркомана. Но почему? Из-за какого-то там психотропа? Наверное, слабой стороной этого фильма является то, что он оставляет за кадром слишком многое. А именно то, что, в сущности, никакой не морфий, а что-то более значимое, какой-то злой рок является главным активным компонентом в данной истории. Пожалуй, это-то мне и не нравится, что здесь, что в 'Брате' - то, что не то что не даются ответы на затронутые вопросы, но и ни намёка на них. Вот уж где подлинный артхаус, а мы думали, что это просто драматические фильмы. Есть, конечно, моменты, отсылающие нас к более высокой - общественной - реальности (пребывание в гостях, посещение храма), но они, на мой взгляд, не слишком убедительны. Время революции берётся в фильме - время преобразований, а точнее - сплошных падений; время, когда уклад жизни россиян меняется кардинально. Россия ввергается в длительную утомительную и бессмысленную эпоху атеизма, материализма и так называемого диктата пролетариата и прочего такого. А вместе со страной в целом и наш герой, который призван лечить, но вместо этого, хоть и ненароком, творит в итоге нечто противоположное, заодно впадая в зависимость от злосчастного препарата, - в честь которого назван фильм и который, по сути, является лишь катализатором того, что и так происходило бы, вероятно, - способствующего его деградации; и ведя беспорядочные половые связи (впрочем, княгиня, которую сыграла Катарина Радивоевич, весьма обаятельна и великолепна в качестве озабоченной вдовы). Концовка фильма, если подумать, является вполне закономерной и обоснованной; но это только если подумать, потому что, как я уже и написал, увы, нам не показывается многое или показывается мельком. Зато добро пожаловать всем, кто любит посмотреть на проведение хирургических операций - они показаны довольно подробно. Наряду с лесами-полями, снегом, трущобами - словом, Россией, какая она есть. Интересный фильм, но как-будто неполноценный какой-то. Оценка нестрогая, скорее ставлю её для формальности. 7 из 10
Балабанов, несомненно, был единственным режиссёром-художником в современной России, который мог трансформировать и время, и место, и отношения в одну большую литературно-восприимчивую повесть, которую было бы крайне увлекательно лицезреть, даже несмотря на откровенно вызывающие сцены, тему человеческого отмирания и крайне затемнённый взгляд даже на светлые полосы. Эпохальные “Про уродов и людей” и “Морфий” среди балабановских работ стоят для меня особняком, прежде всего, из-за их исторического изображения, построенного на какой-то безответной любви к сюжету и самой литературе. Трудно моментально вспомнить, где революционная Россия показывалась бы с таким упоением и художественным шармом. Но, как и всё творческое наследие мастера, критиками “Морфий” был и восхвалён до небес (что чуть ближе к истине), и опрокинут до самых низов (что является позицией самих низменных). Какая бы лента Балабанова не выходила на экран, на неё набрасывались с бешеными коршуновскими глазами, дабы найти очередной изъян, очередное несогласие, за которое можно нелепейшим образом разносить в пух и прах. В каком-то смысле даже хорошо, что режиссёр не дожил до сегодняшнего абсурда, а смог застать только его истоки, ибо если тогда борьба прикрывалась ещё моралью, человечностью и историей, то теперь сопротивление любому творческому взгляду идёт только лживыми методами дискредитации. Так что “Морфию” ещё повезло, что за “образвеликойроссии” и “славноесоветскоепрошлое” он не получил за шиворот настоящий и объёмный ушат грязи. У доктора Полякова, прибывшего служить в деревню, есть даже фамилия. Ну а то, что он умеет и испытывает действительное стремление к жизни, так и вообще вопросов не вызывает. Несомненный талант. Однако деревня как стояла, так и стоит покосившись, сколько бы революций за ней не происходило (уверен, она всё там же). И служат там такие же фельдшер и медсестры. И ходят призраки, потерявшие концы жизни и давно забывшие, как должны выглядеть душа и тело. Морфий выглядит как спасение, благо его там предостаточно, будто бы жизнь сама знает, что выхода у неё нет. Конечно, трудно представить, что Балабанов будет сопротивляться такому течению. Ровно также, что он будет следовать Булгакову, у которого герои отобраны и безоговорочно согласится с Бодровым-младшим, после гибели которого остался сценарий данной ленты. Режиссёр намеренно ведёт героя в один конец, параллельно уничтожая в пожаре придворный лоск уходящей России, стреляя в еврейско-коммунистическое будущее, завлекая с собой серых мышей, которым до этого было невдомёк, что жизни-то и нет, как таковой. Чем при этом не иносказательный реверанс в сторону любимых и “по-братски” знакомых девяностых? “Нет никаких классов - есть только больные и здоровые”... Едва ли не лучшая цитата из современного российского кинематографа. Причём по Балабанову, вторые с течением времени превращаются в первых. Какая разница, что за эпоха за стеклом и как туго набиты твои карманы? Зачем заискивать со зрителем? Побег из реальности в небытиё тоже имеет художественную ценность, равно как и является выходом для решения множественных проблем. Искать наслаждение лучше не в механике жизни, а в её внешней красоте, где даже самое отвратительное имеет свой западающий в душу окрас.
Запомни, это может случиться с каждым из нас, И ты не стой против пули - пули сильнее нас... Иван-Кайф «Инцидент» В уездный город N приехал очередной выпускник медицинского факультета. С саквояжем под мышкой и неуверенным взглядом сквозь стекла очков на всполошенный мир, он поднялся по ступенькам земской больницы, чтобы включить счётчик последнего периода своей жизни, по иронии судьбы, совпавшего с агонией Российской Империи. И при желании постоянно сходящиеся вопреки Евклиду эти параллели можно выделить в отдельное произведение, как и библейские мотивы пути Иешуа Га-Ноцри в самом знаменитом романе Михаила Афанасьевича Булгакова. Но кинопровокатор Алексей Балабанов своим одним из последних фильмов «Морфий» не стал акцентировать внимание на глобальных событиях, вновь и вновь преломляя взгляд на происходящее через разложение своего героя. Если вынести за скобки народные картины режиссера с Сергеем Бодровым (ну и анекдотические «Жмурки», конечно), то всюду с разной глубиной погружения люди превращаются в уродов, а уроды безнадежно пытаются вернуть человеческий облик. И данная лента исключением не стала. Запутанное в бесконечных войнах человечество нашло средство, снимающее боль – первый очищенный алкалоид морфий, названный в честь бога сна. Разумеется, практически сразу была обнаружена зависимость больного, ведущая через абстинентные синдромы к полному распаду личности. Но до самой поры происходящих в картине событий эта болезнь считалась солдатской, а просвещенный ум врача (а в начале двадцатого века врач по определению был интеллектуалом) способен нейтрализовать всю пагубность приобретенной привычки. Герой Леонида Бичевина доктор Поляков стал очередной жертвой этого заблуждения. И момент превращения еще не успевшего распуститься оранжерейного цветка в иссушенный стебель с почерневшими лепестками на нем является самым главным у Балабанова. Ведь человек практически всегда знает, что маленький огонек, мирно тлеющий в уголке печи, в единое мгновение раскинется жаркой стеной, сжигающий с треском и искрами любое препятствие на своем пути, лишь дай ему волю. И где та грань, за которой наступает точка невозврата, вот этот вопрос доводил не один пытливый ум, пытавшимся вопреки знаниям увидеть двигающуюся пулю во время выстрела и успеть отвести дуло от глаз. У кого это бумажный цилиндрик с никотиносодержащей сушеной смесью, у кого – емкость раствора спирта в воде, у кого – пузырек с производной фенантрена, я ведь уже понижаю дозу, скоро совсем брошу, правда-правда. Кафкианскими тропинками брели и доктор Поляков, и его ассистентка Анна Николаевна (Ингеборга Дапкунайте), и фельдшер Горенбург (Юрий Герцман). Разные люди, разная жизнь, разные убеждения, а все пришли к одним финальным титрам немого кино. «КОНЕЦЪ» не принес облегчения опустошенным душам, и у Балабанова не могло быть иной развязки. В отличие от Михаила Булгакова, по чьим рассказам был поставлен фильм. Не в произведении – в жизни. Иначе один из талантливейших русских писателей двадцатого столетия тоже был бы смыт грязными дождевыми струями смутного времени. Но вряд ли очередное предупреждение не играть с тем, что сильнее тебя, и теперь дойдет до души зрителя. Каждая мечта всегда готова сыграть свой реквием.