Отзывы и рeцензии. Великая иллюзия
Criterion — это компания, спасшая кинематограф. Люди, работающие там с самого начала стремились выпускать улучшенные версии старых картин. Так, постепенно, и собралась коллекция величайших фильмов в истории по версии нью-йоркских киноманов. Список постоянно дополняется, а каждой работе присваивается номер. Я, конечно, не из Нью-Йорка, но кино очень сильно люблю. Посему, в перерывах между новинками буду писать и о Criterion Collection. И первый на очереди у нас — «Великая иллюзия» Жана Ренуара. У этой ленты очень интересная судьба. Сперва Ренуар три года искал финансирование, а затем выпустил своё антивоенное полотно аккурат перед началом Второй Мировой. Конечно же, Геббельс всё это дело заблокировал и приказал уничтожить. Только в 1945 негатив «Великой иллюзии» нашли и отправили в московский Госфильмофонд. Но для широкой публики фильм всплыл только в 60-х. По сюжету картины, во время Первой Мировой Войны немецкий ас сбивает двух французских офицеров. Они оказываются в плену и сразу же начинают готовить грандиозный план побега в команде с другими французами. Но не тут-то было: всю бравую компанию отправляют в новый лагерь для военнопленных. А затем ещё в один. И ещё. Так они оказываются в неприступной крепости под управлением сурового фон Руффенштайна. И отсюда, кажется, не сбежать… Да, примерно так Ренуар и продал свой фильм инвесторам. Перед нами картина, рассказывающая о самом страшном — войне. Но никто и не думает демонстрировать жестокость или сложносочинённые боевые сцены. Этого вовсе не нужно, чтобы высказываться против подобных событий. Напротив, фильм наполнен позитивом и добротой, несмотря на окружающие героев застенки офицерского лагеря. И они делают вывод, что война — это не более чем великая иллюзия, лишенная смысла. Это понимают все: от простых солдат до высших чинов, но продолжают играть в солдатики реальными жизнями. Абсолютно все артисты в этом фильме проделали колоссальную работу: от волевого Жана Габена до карикатурно-злодейского Эрика Фон Штрогейма (любимый артист режиссёра). Стоит также отметить внимание к, казалось бы, незначительной детали: речи эпизодических русских персонажей. Они говорят абсолютно чисто, и душа у меня, как у носителя языка, радуется. Если Ренуар смог в 1938, то где же работа кастинговых машин крупных студий нынче? «Великая иллюзия» — это четкий и понятный разговор о бессмысленности мировых войн. Прекрасно написанная история сочетается здесь с первоклассным актёрским ансамблем и позитивным настроением.
«Великая война» глазами пленных офицеров несколько отлична от того, что мы знаем об этой кровавой мясорубке из публицистических рассказов. Фильм затрагивает (но во многом не раскрывает) нам эпоху ПМВ… ее начала. Отнюдь неслучайно нам показывают германского офицера-летчика, которому посчастливилось сбить противника над своей территорией. Неслучайно… потому как эпоха войн начала 19 века и отголосков рыцарской эпохи еще присутствовала среди летчиков в начале войны. Сбитым оказывается такой же представитель отмирающего феодального класса (а скорее сословия). Для нас… зрителей, которые знают о том, что различия между I и II Мировыми войнами крайне существенны, несколько неожиданно видеть образцово-показательные условия содержания офицеров в лагере. Волею судеб герои сталкиваются вновь со своим благородным противником в несколько иных обстоятельствах. Тут и раскрывается нам вся чопорность и неблагодарность «высшего сословия» по отношению к таким же офицерам, но низкого происхождения. Даже тот же Боаладье, разделяя невзгоды и лишения плена наравне с товарищами, не утратил своей спеси. Именно потому создатели фильма и сближают француза и немца… именно на почве общности взглядов и интересов. В диалогах между противниками есть масса пророческих замечаний, так как у собеседников есть осознание конца эпохи, того, что для таких как они после победы нет и уже никогда не будет места… с их белыми перчатками, задумчивыми взглядами и изысканными манерами. Вместе с тем, весьма поверхностно раскрыты сами отношения Боаладье с сокамерниками. Опять же мелкими штрихами введены русские офицеры (кроме эпизода с «подарком» императрицы ничем не запомнившиеся). Бессмысленность войны показана в диалогах двух офицеров «старорежимников»… далее этого идея не развита. Но при всех этих недосказанностях в фильме превосходная игра актеров и музыкальное сопровождение. Как итог, фильм весьма неплох, но многие темы лучше было бы вообще не поднимать в этом повествовании. А если уж затронули, то постарайтесь раскрыть. 7 из 10
Несколько раз я пытался подступиться к классике европейского кинематографа: смотрел фильмы Антониони, Феллини, Годара, но все изученные работы не подарили мне никаких ярких впечатлей. Очевидно, я просто не знал с чего начать — благо, знающие люди порекомендовали мне этот фильм, и я очень рад, что прислушался к их совету. В «Великой иллюзии» раскрываются темы любви к родине, чести, национальной и классовой солидарности. Почти всё время отведено диалогам, но каждый зритель сможет найти героя со схожими взглядами, а потому слушать их неутомительно. Каждый актёр здесь к месту и каждый убедительно смотрится в своей роли, а оттого сопереживать персонажам ленты хочется ещё больше: давно я не чувствовал такой грусти от смерти одного из героев — думаю, это говорит о том, насколько персонаж раскрыт. Можно заключить, что данный фильм придётся по вкусу любому зрителю: он не сложен для восприятия, не затянут и не перегружен, а затрагиваемые темы близки каждому. 10 из 10
В 30-е Жан Ренуар сблизился с движением «Народный фронт», что отразилось в его идеях. В дни, когда «Народному фронту» нужно было бороться с фашизмом, фильм «Великая иллюзия» 1937 года воспринимался как призыв к сплочённости, активным действиям. Сейчас этот фильм — общепризнанный шедевр мирового кино, а во времена создания Ренуар три года искал финансовую поддержку для своего проекта. Ему пришлось представить «Великую иллюзию» как приключенческий фильм о побеге из плена. С художественной точки зрения в фильме есть место плавным монтажным переходам, лаконизму композиции, подчёркнута естественная игра актёров. Главную роль превосходно исполнил молодой Жан Габен, на долгие годы ставший звездой французского кино. Работая с режиссёром, он утверждал, что Ренуар понимает актёров, а главное, любит их. В «Великой иллюзии» рассказывается о французском капитане де Боэльдьё и лейтенанте Марешалье. Во время разведывательного полёта их самолёт сбивает немецкий ас фон Рауффенштайн. Оба пилота остаются в живых и попадают в лагерь для военнопленных. Ж. Ренуар в годы первой мировой войны, как и герои фильма, был военным лётчиком и разделял великие иллюзии представителей своего поколения, полагавших, что другой такой войны уже не будет. Картина вобрала в себя все противоречия жизни людей XX века: негармоничную, разорванную, несчастную душу человека. Тема столкновения людей разных национальностей и слоёв общества перед лицом машины смерти. Сумрачный и тревожный характер предчувствует надвигающуюся военную катастрофу европейской цивилизации. Ренуар проповедует терпимость и милосердие, желание понять окружающих. В картине нет ни одной батальной сцены, но она до сих пор считается выдающимся антивоенным фильмом, который был запрещён в Германии министром нацистской пропаганды Йозефом Геббельсом и объявлен «кинематографическом врагом N 1». Трудная обстановка во Франции конца 30-х годов, распад «Народного фронта» — всё это вынудило Ж. Ренуара покинуть страну и эмигрировать в Америку. Режиссёр стал автором большого количества фильмов в разных жанрах — от сатирической комедии до социальной драмы. Про себя Жан Ренуар высказывался так: «Единственное, что я мог принести в этот мир, жестокий и нелогичный, — это свою любовь». Свою любовь к людям ему блестяще удалось воплотить в своих фильмах.
«Великая иллюзия» Ренуара, это не только заманчивая афиша к фильму. Это ложная надежда людей, на избежание ещё одной похожей по масштабу войны. Войны, участником которой он сам являлся. И знал её таким образом не по рассказам. Он хотел верить, что подобное больше не повторится. Именно этим убеждением он наполнил своих персонажей в картине. Они также желают ни своим потомкам, ни увидеть её больше самим. Многие считают данную ленту собственной иллюзией Ренуара. Не исключена возможность, что в ближайшем он ожидал грядущей катастрофы со стороны «Немецкой машины». Ведь к началу съёмок фильма, о намерениях Гитлера завоевать Европу уже было известно. Режиссёр подсмотрев в будущее говорит нам, насколько заблуждался народ не представляя что может быть ещё хуже. Хуже может быть всегда. Даже тогда, когда это не входит в рамки человеческого воображения. Через пару лет после выхода «Великой иллюзии» на экраны, фашистская Германия начала своё жестокое шествие. На пороге стояло самое страшное событие человечества… В своей работе Ренуар уходит от ужасов войны. Здесь нет ни одной батальной сцены, ни одного расстрела. Это абсолютно анти-военное кино. Постановщик призывает к миру. «Надо уже кончать эту войну, и надеяться что она будет последней». Эта примечательная фраза звучит из уст одного главного героя. Сами герои как вышло были последними, кто с честью и совестью сражался на полях боя. Кто не расстреливал и не насиловал пленных. Не жог деревни, и не издевался в целом над мирными жителями вражеского народа. Именно такой режиссёр считал «правильную», честную войну. Где бойцы и армии проверялись на деле, а не с оружием против женщин и детей. Участники 1. Мировой стали заключительными солдатами, поддерживали такие принципы. Со 2. Мировой началось бессердечное отношение к населению противника. Возможно очередная иллюзия создателей картины, была вера в человеческое единение. Они надеялись и верили, что человек человеку всегда будет братом. В независимости от языка и флага государства. Но как известно: В конце первой половины 20 века, мир и люди в нём изменились навсегда. А вместе с ним и уничтожение вражеского народа. Чем ещё отличаются ренуаровские герои-офицеры от современных, так это поведением и отношением к своим соперникам в не зоне фронта. Поэтому довольно интересно следить за развитием отношений персонажей. Особенно фон Рауффенштейна к лейтенанту Марешалю. Немецкий капитан испытывает уважение и даже симпатию к французским офицерам. Показывая этим самым, что они не хуже и не лучше его. Они также вынуждены были идти воевать, и выполнять свой долг перед родиной с честью и соответственным мужеством. В общении героев не существует разницы в классе. Для них она абсолютно не важна. Гораздо важнее для них сами человеческие качества. Познать человека не только из другой среды, но и с чужим менталитетом. Как говорил сам Ренуар: «Если французкому крестьянину нечего будет сказать французскому финансисту, то с китайским фермером они найдут что обсудить». Что уж упоминать о возникшей любви немки Эльзы к Марешалю… Любовь одно из тех чувств, которое не спрашивает паспорт. Сегодня «Великая иллюзия» это напоминание об утраченном отношении вражеского народа и офицеров друг к другу. С великолепными актёрскими работами в лице Жана Габена и Э. фон Штрогейма, любимого режиссёра самого Ренуара. Блеснув пожалуй своей самой яркой работой в актёрском амплуа, Фон Штрогейм внёс элементы стилизации в картину. Она была запрещена в нацисткой Германии немецким министром пропаганды. Он объявил фильм «Врагом номер 1», и настоял на уничтожении всех копий по Европе. Но даже подобные действия не помешали «Великой иллюзии» быть номинированной на Оскар. Несмотря на то, что премия присуждалась только англо-язычным фильмам. И заняла в последствии своё почётное место в Золотом Фонде мирового кинематографа. 7 из 10
Великая иллюзия. Действительно великое кино. Бессмысленность и неизбежность войны, тяжкие кресты на горбах и мундирах, предопределённая междучеловеческая шрапнель, язвящая лицо господне, и предопределённая междучеловеческая тождественность, несмотря ни на какую шрапнель. Неукоснительное следование вредоносным правилам, в которые никто не верит, как последний костыль идущего по краю пропасти над хаосом. Великая Иллюзия как пролог Великого Краха. Печальный трансформер Штрогейм, воплощение благородной обречённости. Неразыгравшийся ещё Габен, с плебейскими чубчиком, жизнелюбием и нахальством. Интернационал голубой крови, интернационал чёрной кости. Сто лет назад многие понимали, насколько подлинно человеческое серьёзней картонных национальных загончиков и наспех склёпанных чванливых мифов. Сейчас человечество деградировало до всё тех же примитивных пещерных агиток. Иллюзия уже совсем не великая, зато ещё более иллюзорна. Крах же будет неиллюзорен по-прежнему. И по-прежнему велик.
Войны и тоталитарные режимы, особенно в России, оставили за собой обширное наследие памяти о концлагерях. И любой сегодня сможет дать приблизительную характеристику подобного места: жесткое ограничение свободы, многочисленные лишения и полное игнорирование прав человека, массовые смерти от голода и невыносимых условий физического труда на благо противника. Но что показывает в 1937 году Жан Ренуар, сняв «Великую Иллюзию»? Да, работа на немцев, карцер за исполнение «Марсельезы», расстрел при попытке к бегству — все это есть. Но для режиссера куда важнее то, что лагерь для военнопленных является местом, где в тесном пространстве на протяжении длительного времени вынуждены взаимодействовать представители самых разных народностей, вероисповедания и социальных классов. Лагерь — самое бесчеловечное заведение в современном понимании — в «Великой Иллюзии» оказывается кузницей человеческой общности. Именно эта идея заставляет многих историков кино (справедливо, впрочем) относить данную картину Жана Ренуара не столько к фильмам о Первой Мировой войне, сколько к предвестникам Второй Мировой. Иные и вовсе уверяют, что «Великая Иллюзия» была поставлена как произведение идеологическое, причем идеология эта была сформирована французским социалистическим Народным Фронтом. Кульминационным моментом подобных теорий, как правило, является знаменитая реакция на «Великую Иллюзию» министра пропаганды Третьего Рейха Йозефа Геббельса, который назвал фильм Ренуара «главным кинематографическим врагом общества». Но, если выйти из идеологической борьбы и взглянуть на «Великую Иллюзию» с позиции современности, то становится понятно, что декларируемой пропаганды в нем даже меньше, чем в двух монологах из «На западном фронте без перемен». Да, Ренуар отошел от традиций поэтического реализма, но не к идеологии, а к психологии. Потому что война для Ренуара — дело не идейное, но личное. На войну он пошел не как кинохроникер, а как простой кавалерист. В условиях повсеместного принятия на вооружение артиллерии, пулеметов, боевой авиации и колючей проволоки, кавалерия быстро продемонстрировала практически нулевую эффективность в бою и несла настолько тяжелые потери, что страны-участницы военных действий начали массово «спешивать» своих солдат в пехоту. Ренуар этих перемен не застал: пуля в ногу сначала отправила будущего режиссера в госпиталь, а затем — в разведывательную авиацию. Параллели между самим Ренуаром и главным героем «Великой Иллюзии», летчиком Марешалем, в самом начале отправившимся делать повторные снимки вражеской территории, очевидны; более того, во время съемок Жан Габен даже носил оригинальную ренуаровскую униформу. С другой стороны, находящийся по другую сторону противостояния «Великой Иллюзии» немецкий майор фон Рауфенштайн также имеет для режиссера особое, личное значение. Ренуар открыл для себя кино во время длительного процесса выздоровления после ранения, и особенное влияние на режиссера, по его же собственным словам, оказали фильмы Эриха фон Штрогейма — и именно он, хотя и не напрямую, но связанный с войной, как ее проходил Ренуар, в 1937 году был приглашен на роль Рауфенштайна. Неудивительно, что эти два персонажа стали по внутренней логике «Великой Иллюзии» наивысшими точками выражения своих классов: механик из народа Марешаль с простым, грубым «рабочим» лицом Габена и аккуратный офицер-аристократ Рауфенштайн с тонкими чертами лица Штрогейма. Они испытывают друг к другу достаточное уважение, чтобы пожать руки при первой встрече, однако социальная пропасть между ними непреодолима — ее заполняют персонажи второго плана: сын разбогатевшей и поднявшейся над своим простым происхождением семьи банкиров Розенталь и французский аристократ, свободно общающийся со своими «неблагородными» товарищами по лагерю, но все же носящий благородные белые перчатки капитан де Буальдье. Буальдье — персонаж, объединяющий различные классы, так как он уже осознал гибель традиционной аристократии: она либо «достойно уходит» как сам Буальдье, пожертвовавший собой ради своих товарищей, либо, подобно Рауфенштайну, «продолжает влачить жалкое существование», едва поддерживая жизнь в своем покрытом ожогами теле при помощи серебряных пластин в коленной чашечке и меж раздробленных позвонков. Однако, это лишь одна сторона медали. Падение в результате Первой Мировой войны старого мира, несомненной частью которого была аристократия, в свою очередь породило мир новый. До самого начала Второй Мировой войны не было понятно, что этот новый мир ничуть не менее жесток, чем старый, однако в 1937 году Жан Ренуар видит его миром человеческого братства. И в этом восприятии на первый план выходит лейтенант Розенталь в исполнении Марселя Далио, который через два года, снова работая с Ренуаром на «Правилах Игры», мрачно подведет черту под отжившими социальными нормами ушедшего времени. Розенталь — «типичный француз», родившийся в Вене у матери-датчанки и отца-поляка. Он не стесняется рассказывать о многочисленных богатствах, которыми владеет его семья, но в то же время всегда делит получаемые из дома посылки с продуктами со своими соотечественниками. Он же служит переводчиком между Марешалем и немецкой крестьянкой Эльзой, которая укрывает их у себя после побега — то есть, помогает объясняться представителям враждующих стран и расцвету между ними любви. При этом Ренуар трижды упоминает немаловажный факт: Розенталь — еврей. А к евреям во времена Первой Мировой было вполне определенное отношение, где-то менее, где-то более резкое. Розенталь по Ренуару становится связующим звеном между классами и нациями, но — и это режиссер наглядно показывает — он не является движущей силой наступивших социальных перемен. Он просто наиболее ярко их выражает; процесс же был запущен без его участия самой войной, масштаб и потребности которой объединили самых разных людей, сосредоточенных Ренуаром в конкретном узком пространстве лагерей военнопленных. В «Великой Иллюзии» есть несколько сцен, где разные герои, многие из которых появляются буквально на пару минут, излагают свой взгляд на жизнь и войну. Становится очевидно: люди в своем разнообразии говорят по-разному и даже на разных языках, сохраняя собственную индивидуальность, но все же об одних вещах. И разговор людей не ограничивается по сути ничем, кроме знания языка — но даже это, как показывает последняя четверть фильма на примере любви Марешаля и Эльзы, можно преодолеть при человеческом друг к другу отношении. Так какой же тогда смысл в войне? Однако Ренуар дает понять: от войны не укрыться, ее нельзя переждать. «Надо кончать эту проклятую войну и надеяться, что она будет последней» — говорит Марешаль. Ответ Розенталя пессимистичен: «Это все иллюзии, друг мой. Давай возвращаться в реальность». Реальность «Великой Иллюзии» строилась на отмирающей социальной системе; и остатки этой системы — понятия чести, благородства, долга и защиты Родины — это то, на чем заканчивалась Первая Мировая война. В реальности начинающейся Второй Мировой войны были уже другие определяющие принципы. И каждый возвращался в свою реальность, в свою войну: зрители и Марешаль с Розенталем уходили по разным дорогам. Ренуар заканчивает фильм там, где эти дороги расходятся. На переломе реальностей, на границе двух миров.
Недавно смотрела фильмы с неподражаемым Габеном и выделила для себя «Великую иллюзию» Ренуара. Кстати, Ренуар сам участник войны и испытал и видел все, как и его герои. Война — самая противоестественная вещь на свете, вот, по-моему, главная мысль фильма. Лейтенант Морешаль, рабочий парень, попадает в офицерскую касту, благодаря своим «золотым рукам». Для него война -дикая история, которая больше не повторится. Для капитана де Боальдье, утонченного маркиза, нелепость войны также очевидна. Для Морешаля воевать — делать грязную работу, противную и ненужную;для Боальдье — исполнить с достоинством свой офицерский долг. Иллюзия, и совсем не великая, что война шла за демократию. И на войне маркизу остается понятнее и ближе сбивший его немецкий барон, чем французский рабочий. Иллюзия и то, что война — поединок равных. И наконец, великая иллюзия: Морешаль, пересекая границу, говорит:«Надеюсь, что это проклятая война — последняя!«Это было в 1937 году, а уже в следующем году Гитлер захватит Чехословакию. Сразу вспоминается сцена, когда в разгар веселья на сцену врывается Морешаль и кричит, что Дюомон отбит у немцев. Такая пауза — и зал встает и поет «Марсельезу». Фильм Ренуара показал нам сложную психологическую и социальную картину тех далеких лет. Это, действительно, отличный фильм.
Благородные офицеры, сочувствующие друг другу враги, непрестанные извинения и взаимные расшаркиванья, высокопарные диалоги, чувство долга, доминирующее над всеми прочими чувствами, — все это порождает вместо привычного представления о войне ощущение фарса, комедии, разыгрываемой перед лицом если не Бога, то уж по крайней мере кого-то за пределами человеческой компетенции. «Простите, я ведь целился в ноги», «Ах, ничего страшного, были сумерки, поэтому-то Вы случайно попали в живот». Аристократские замашки сохранены, белые перчатки тщательно отмыты, да здравствуют д`Артаньяны Первой мировой! Правда, это скорее похоже на агонию, связанную с вырождением дворянства как класса. По сравнению с утонченными французом-аристократом и офицером-немцем, выращивающим герань в горшочке, гораздо более живыми и, следовательно, более близкими кажутся двое других пленных — француз и еврей. Не обремененные дворянскими титулами, они могут позволить себе «слишком человеческое» в диалогах друг с другом. Многое из картины Ж. Ренуара и прочих ранних фильмов о войне впоследствии станет штампом — к примеру, влюбленность пленного француза в одинокую вдову-немку, бескорыстно приютившую его у себя в доме. У Ренуара все это смотрится на одном дыхании и не вызывает никаких подозрений. Однако война похожа здесь на игрушечный макет, а смерть кажется такой далекой и ненастоящей, что даже не верится — пройдет пара лет, и на Землю обрушится ураган нацизма. Ренуаровская война — это действительно «великая иллюзия». Смотришь фильм и понимаешь: есть мир, есть война, а есть что-то еще, перед лицом которого и мир, и война, и классовые предрассудки, и границы наций становятся мелкими и иллюзорными.
Конечно, положение в мире драматично. Оно и всегда, если посмотреть историю, было драматичным. Но это условие поставленное нам свыше, условие для любого живого существа: ВЫЖИТЬ любой ценой. Но описанный в фильме кусочек из жизни скорее не драма, а эдакий сборник положений. Вообще ситуация напоминает жизнь командированных, в Советские времена. Налицо все правила общежития. В 22,00 закрытие. Никого не приводить, столовой нет, только за деньги. Да вообще по многим деталям. Самое главное что бросается в глаза — это отношения между «победителями» и «побеждёнными». Людям было свойственно понятие чести, что сейчас забыто. Мало того даже не приветствуется. 9 из 10