Рецензии. Большая жратва
В европейском кино можно назвать трех самых жестоких 'обличителей' буржуазных нравов. Но там, где Луис Бунюэль лишь саркастически улыбается, а Микаэль Ханеке бесстрастно констатирует, Марко Феррери - открыто, откровенно и предельно реалистично издевается. Сюжет этого, в полном смысле слова фильма ужасов, прост - четверо друзей изобретательно и изощренно пытаются умереть от переедания, сексуальных излишеств и т.д. И это им удается. Только благопорядочная мадам, школьная учительница, на равных с мужиками участвующая в обильных застольях и совокупляющаяся со всеми одновременно - не только выходит из этой катастрофы живой и здоровой, но похоже, нисколько морально не страдает. Но не сам сюжет поражает. А то, с какими ироничными улыбочками входят в кошмар 'Большой жратвы' герои. Они знают, что делают, они сознательно идут на самоубийство. Феррери предельно жесток - он не показал ни выхода из иронии, ни даже надежды на наличие такового. Из иронии выхода не существует, констатирует режиссер, ирония рано или поздно убивает человека, если он впускает ее в себя. Считаю, что смотреть фильм надо. Я всегда его пересматриваю в моменты, когда окружающий мир заставляет относиться к людям циничнее, чем обычно. Помогает. Я считаю Феррери невероятно смелым человеком - не за внешнюю скандальность фильма, а именно за то, что впервые так просто и доходчиво разъяснил, насколько опасна ирония. 10 из 10 P.S. В своем цинизме и реализме Марко Феррери зашел слишком далеко. Вплоть до того, что мена у героев и актеров совпадают. Марчелло, Уго, Филип и Мишель заставляют поверить в реальность происходящего, несмотря на его кажущийся абсурд. Кстати, в фильме Мишель первым находит труп Марчелло, и в реальной жизни Мишель Пикколи первым обнаружил мертвого Мастроянни в его парижской квартире.
У Канта человеческая жизнь подобна маятнику. Она раскачивается между удовольствием и страданием. На этом императиве построено большинство драм, триллеров и нуаров. Герои из ситуации комфорта переносятся в кризис и вся интрига построена на том, как этот кризис они преодолевают. Но есть и другой взгляд на вещи. Например, у Шопенгауэра жизнь - постоянные колебания между страданием и скукой. Людям скучно и сложно. А если в их жизни отсутствуют другие значимые вызовы, то начинается 'La grande bouffe (большая жратва)'. Феррери очень четко описал состояние коллективного кризиса. Четверо мужчин осознают, что их жизнь не соответствует их представлениям. И они считают важным ее раскрасить в более подходящие тона. Или избавиться от лжи. Можно предположить, что эти четверо - невзрачные самоубийцы. Но как мне кажется Феррери не столько их осуждает, сколько показывает, что эти без сомнения деятельные люди не нашли себе в обществе более интересных целей. При таком взгляде лента критикует не столько буржуазию как класс, сколько буржуазное общество как явление... И на эту тему, благодаря самому фильму можно еще рассуждать достаточно долго. Феррери создал очень выразительную метафору разложения и бесцельности жизненного пути. Значимо, что известные актеры исполняют роли персонажей со своими именами. Будто Марко заставил их сделать карикатуры на самих себя, для большей правдоподобности. Чего только стоит замороженный Марчелло... Шедевр 10 из 10
Такой фильм еще поискать. Прошло ровно полвека от его выхода на экраны. После 2010-го года такое снять бы уже точно никто не позволил. Настоящая золотая жила из полного упадка и decadence. Триумф. Йорг Бутгеррайт вместе с Гаспаром Ноэ однозначно бы оценили этот фильм наравне с австрийским Angst (1983). Извращение, помноженное на разложение, и все это возведено в куб. И так в каждом кадре. Сюжет закручивается как тугая спираль, и в конце возникает только один вопрос – что это было? Это было действительно круто. Поставить такую цель, и дойти до нее, что то есть в этом от Римских трагедий, не даром режиссер Итальянец. Актеры справились великолепно. Тот нечастый случай, когда культовые звезды играли в фильме явно за еду, но все остались невероятно довольны. Хотя конечно где то на 50-й минуте просмотра я невольно стал испытывать рвотные позывы. Все таки два часа наблюдать за высшей и конечной формой чревовещания физически неприятно. Эстетство наоборот (как название романа Гюйсманса). Приглашенные в первой половине фильма проститутки не дадут мне соврать. И среди этого буйства увядания появляется роковая женщина, скромная учительница по профессии. Послужившая мощнейшим катализатором смерти. Редко в каком фильме сознательное доведение до гниения заживо обсасывалось бы с такой дотошностью, поистине с гастрономическим смаком. Роскошные интерьеры, вкуснейшая еда, машины стоимостью в состояние - и в какой то момент натуральный фонтан из нечистот, что залил всю эту роскошь. Никто не стал предпринимать ничего. В фильме нет ни одного яркого кадра, все тона блеклые, приглушенные. Мертвый сад с битыми вазами создает нужную атмосферу. Серое свинцовое небо так и не развеялось, даже под конец. Насмешки четырех друзей друг над другом перемежаются с наступающим паническим страхом перед близкой смертью, что не отпустит никого. Надо только жрать, иначе ты не умрешь. The end.
Бытует мнение что фильм наполнен образами и метафорами но, то ли я глуповат, то ли многие видят символы на пустом месте. К примеру, в финальной сцене многие усматривают аллюзию на четырёх всадников апокалипсиса, только из-за присутствия четырёх мясных туш. Но в той сцене присутствуют ещё семь собак и одна баба. С такой же уверенностью можно сказать что это аллюзия на Белоснежку и семь гномов. А без метафор фильм превращается в обычную комедию Энджой Мувис с шутками про пердёж, только более европейскую. То есть с обилием ненужной и неэстетичной обнажёнки. Не поймите меня превратно, я не против эротики в кино, но здесь она вообще ни на что не влияет. Собственно у фильма только два плюса. Первый - это идея и посыл. Но идею про очень оригинальный способ самоубийства загубили монотонным и скучным повествованием, а посыл кажется притянутым за уши. Второй плюс - игра актёров. Марчелло Мастроянни это наверное единственное, из-за чего стоит смотреть данное кино, хотя остальные актёры тоже играют великолепно. Самая же главная ошибка фильма в том, что он не вызывает никаких эмоций. Только из-за идеи и актёров: 5 из 10
Четверо сорокалетних холостяков - пилот гражданской авиации, комментатор телевидения, адвокат и кулинар – собираются на уединенной парижской вилле, чтобы устроить себе праздник чревоугодия. Они завозят в особняк несколько фур с продуктами – тонны говядины, свинины, всевозможных пряностей. Из этих годовых запасов они принимаются готовить всевозможные блюда – отбивные, биточки, зразы, рагу, шашлыки и, запивая все это лучшими сортами французских вин, начинают жрать. Они жрут до тех пор, пока не умирают от переедания. Но перед тем как отправиться в мир иной они еще успеют позаниматься сексом, вволю порыгать и поикать, попукать и побегать в туалет, всякий раз радуясь способностям своих организмов отторгать продукты питания. Но ни что не вечно под луной. Излишества все же убивают одного за другим участников этого безумного празднества. Они по очереди испускают дух, либо утопая в собственных экскрементах или же тихо загибаясь от несварения желудка. А пока для пущего удовольствия приглашают уличных шлюх и школьную учительницу, которую случайно встретят в парке. И если проститутки быстро сбегут, получив пищевое отравление, и не перенеся столь отвратительного свинства, то преподавательнице культуры, как раз наоборот, такая жизнь придётся по вкусу. Она не только останется в доме, но и не на шутку увлечется. Поочерёдно соблазняя всех мужчин, она поможет каждому из четверки «экстремалов» скоротать последние часы этого важного священнодейства, постепенного превращения триумфа еды во все более бессмысленную оргию, а затем и в агонию. В 1973-м этот знаменитый фильм Марко Феррери наделал шороху на каннском фестивале, откуда увез премию критиков. С тех пор он считается чем-то вроде визитной карточки режиссера, или одним из главных его творений. Ветеринар по первому образованию (что просматривается уже в названиях его фильмов – «Пчеломатка», «Женщина-обезьяна», «Сука», «Прощай, самец»), Феррери всегда стремился показать, как функционирует «человеческая машина». Потребление, как процесс, самоубийственный по своей сути, постоянно играл у него ключевую, либо весьма значимую роль. Но на этот раз гастрономические утехи обрели буквальный смысл, преобразовавшись в апокалипсис общества тотального (у)потребления. «Большая жратва» - это не только концептуальное режиссерское кино, это еще и бенефис европейских звезд первой величины - Нуаре, Мастроянни, Пикколи и Тоньяцци. Каждый из них не только не перетягивает одеяло на себя, но столь гармонично вписывается в квартет, что до какого-то момента (по крайне мере до того, пока все еще живы) начинаешь подозревать «худшее»: уж не играют ли они самих себя? Тем более что Феррери хитроумно присваивает каждому из героев настоящие имена их исполнителей… Итальянский режиссёр никогда не шёл на поводу у публики или фестивальной моды, всегда снимая остросоциальные ленты, которые, в то же время, можно назвать и чёрными комедиями, и притчами. La Grande bouffe начинается как хулиганская провокация, превращающаяся затем в фантасмагорию. Но свойственный режиссеру анархизм выгодно принижает критический пафос антибуржуазного бунта. Фильм отражает не столько главные пороки века потребления, сколько печальный итог «цивилизованного» развития. Жратва, по сути своей, мистерия (во французском звучании буквальная), но в финале ее иносказательный подтекст звучит уже трагическими нотами, и их значение становится с годами все более актуальным. Особенно для России начала ХХI века, население которой с какой-то оголтелой радостью превращается в образцовых потребителей.
Я хожу по комнатам мёртвых, по улицам мёртвых, городам мёртвых - людей без глаз, без голов; людей с фабричными чувствами и стандартными реакциями; людей с газетными мозгами, телевизионными душами и школьными идеалами. Этот удивительный рассвет, который прямо сейчас растекается сквозь пальцы... Старинный дом переполненный всевозможными историями еще спит и не подает никаких признаков недавней трагедии четырех закадычных друзей решивших на некоторое время попросту отдохнуть от мирских сует. Отдохнуть ли? Об этом знает только сам дом и, пожалуй, несколько второстепенных персонажей. Пролог для всякого зрителя знаменует эпилог для персонажа. И все что остается зрителю – это незаметно приоткрыть старую дверь, которая приведет его на кухню... Марчелло, Мишель, Филипп и Уго с неподдельной радостью встретят вас там. Только посмотрите на этот стол! Жратвы так много, что можно прокормить целый квартал в течение недели! Закуски и всевозможные супы служат лишь в качестве легкого аперитива. Все остальное же будет немного позже. Подождите и заодно послушайте, как Мишель будет петь старую песню для коровьей головы. Через несколько часов должны подъехать летние бабочки и в качестве особого блюда – местная учительница младших классов также пообещала посетить нашу скромную обитель. Все будет хорошо! Наверное… Марко Феррери снял удивительно правдивое кино о существах, которые пожирают сами себя в отчаянной попытке хотя бы на одно краткое мгновение позабыть о прошлом и будущем. В их распоряжении только настоящее и все его неподдельные радости. Нет, не радости. Искренние, животные желания и в этот единственный раз их можно будет воплотить в реальность. «Большая жратва» - это вкусный, пошлый и местами чересчур откровенный фильм, который показывает самые известные, и будем честны – основные пороки человечества. Уникальный отблеск реальной жизни на озере всех мыслимых фантазий и преувеличений, которые Феррери выставил на обозрение зрителю для достижения нужного эффекта. Это история о внешне успешных и самодостаточных подобиях людей коим не хватило банальной смелости для более быстрого и надежного способа навсегда покончить с собственным жалким существованием. Гротескные, фальшивые правила общественных приличий со временем покинут главных персонажей. Недоуменно покачав головой уйдут и шлюхи прихватив с собой значительную сумму. Останется только учительница младших классов, море всевозможной жратвы и печальные воспоминания. С каждой новой главой разваливается на части старинный дом, как и последние остатки здравого смысла. Карикатурные, жуткие и, конечно же, последние часы перед рассветом знаменуют собой вышеуказанный пролог для зрителя обыкновенного. Все на свои места! И не забудьте поросенка! Спектакль, повесть, история или исповедь. Как ни называй этот фильм, но он должен пройти сквозь всякого человека решившегося на его просмотр. Вновь собираем этот чертов дом! И что там насчет Бугатти? Сумели починить эту развалюху? Значит мы все готовы. Будем ждать следующего скрипа этой кухонной двери…
'Ну что сказать, ну что сказать, устроены так люди...' Именно эти строчки приходят в голову после просмотра данного творения Феррери. Я хоть и не Алла Борисовна, но пару куплетов вам спою...После первых 15 ознакомительных минут (знакомство зрителя с главными героями) начинается то, о чем мне хочется напеть 'как здорово, что все мы здесь сегодня собрались' Но это я отвлекся, т. к. это не караоке-бар в конце концов. Начинается массовая закупка хавки. По-моему, главные действующие лица ограбили национальный мясной банк для того, чтобы поиздеваться над ребятами из общества защиты животных. Более того, они устроили настоящую психологическую атаку всем вегетарианцам, которые даже, если бы на протяжении всей своей жизни кушали мяско, такое количество не осилили бы. Вернемся к сюжету. На протяжении 2х последующих часов, ребята будут кушать. Кушать и рвать. Рвать и кушать. Иногда заниматься сексом с помощью подручных средств (каких, говорить не буду, да бы не испортить настроение). К концу фильма зритель невольно начинает понимать, что в живых не останется никто. Никто, кроме рыжей учительницы, которая совратила по очереди одного макаронника за другим. Ела она, к слову, не меньше своих половых партнеров. Стоп, стоп, стоп... Вы не смотрели фильм, и читаете эту рецензию? Вы не смотрели фильм? Обязательно посмотрите. Марчелло Мастроянни очень мил, но до Ален Делона ему далеко. Во всех смыслах. Этот фильм показал, настолько люди голодны. Голодны ко всему. В конце фильма шикарная как по мне сцена: к особняку подъехал грузовик с замороженным мясом, которое мясники дружелюбно выбросили на газон в саду. Дворовые собаки оказались гораздо умнее людей и есть эту еду не стали. Еду, которая была грязная. Последнее предложение, каждый может трактовать, как ему угодно. 9 из 10. (Была бы 10, если бы на клавиатуре была цифра '10'. А так '9' - самый высший балл)
Особого восторга картина у меня не вызвала. Хотя она лучше, чем 'Делликатесы' Жан-Пьера Жене и Марка Каро. Думаю основная проблема таких картин как 'Скромное обояние буржуазии' и 'Большая жратва' в слабости развития конфликта. Он поставлен с самого начала и не развивается, а так сказать смакуется. Все наши ожидания связаны лишь с интересом о том кто и как. Это фильмы для критиков, а для широкого зрителя врядли составят огромную ценность. Да идея конечно гениальная, показать сатиру на потребительское отношение к жизни. Но все показано как-то слишком по итальянски. Уж очень фильм итальянский. Присутствует дух итальянского кино. Картинка какая-то серая и мрачная. Ну может это режиссерский ход. Актеры кнечно маститые, но особой игры они не показали. Марчело Мастрояни вообще мне не нравится как актер. Фильму только за гениальную идею 7 из 10
Один из самых скандальных фильмов мирового кинематографа, созданный знаменитым кинохулиганом Марко Феррери («Диллинджер мертв», «Плоть»). Едкая сатира на общество потребления, главные герои которой решают уйти из жизни, испив до дна чашу удовольствия — обожравшись и перетрахавшись до смерти. Главных героев, не меняя собственных имен, сыграли выдающиеся актеры Марчелло Мастроянни, Уго Тоньяцци, Мишель Пикколи и Филипп Нуаре. Итак, четверо друзей — летчик Марчелло, повар Уго, хореограф Мишель и судья Филипп, пресытившись радостями жизни, все повидавшие, все имевшие и ничего более не желающие, решают отойти в мир иной весьма необычным образом. Они запираются в загородном особняке Филиппа, закупив несколько грузовиков неописуемых деликатесов и пригласив компанию веселых проституток. Они планируют предаваться радостям плоти, пока последний из них не откинет тапочки. Фильм вызвал громкий скандал и одновременно получил премию FIPRESCI за режиссуру на Каннском МКФ. Номинация на Золотую пальмовую ветвь.
Двадцать пять лет назад, мировая общественность была взорвана. Свет увидел, едва ли не самый скандальный фильм, эпатажного режиссера Марко Феррери. И вот что интересно, что же явилось главной причиной, того возмущения, которое у многих вызвала эта картина. Банальное отвращение, вызванное вполне объяснимой брезгливостью, или возникший пусть даже на бессознательном уровне страх, оттого что зритель узнает в героях самого себя. Сюжет фильма довольно прост. Четыре друга, вполне себе преуспевающих буржуа, Марчелло, Уго, Мишель и Филипп, отправляются в загородный особняк, где устраивают самую настоящую гастрономическую вакханалию. В фильме задействованы известные итальянские и французские актеры, Мастрояни, Тоньяци, Пикколи и Нуаре, которые не постеснялись предстать перед зрителем под своими собственными именами. Очень ровный актерский состав, сыгравший убедительно, искренне и с огромной долей самоиронии. Главное, при определении того, чем же является данная картина Феррери, решить, что же в ней главное, обычный эпатаж, или же все-таки довольно жестокая сатира на наше общество. Эпатажа действительно хоть отбавляй, да и смотреть на чересчур натуралистичные сцены не очень приятно, но склоняюсь все же ко второму варианту. Несмотря на заявленную трагикомедию, смешного в картине на самом деле мало, во всяком случае, мое воображение отказывается представить себе зрителя, смеющегося над «Большой жратвой». Зато символизма хоть отбавляй. Человеческие потребности у Феррери гиперболизированы и возведены в абсолют. Реальность подается, как отражение в кривом зеркале, ведь иногда именно в таком отображении, можно увидеть ее в совершенно другом свете. Даже любовь, а в картине нашлось место и ей. Но такой любви, как у персонажей Филиппа Нуаре и Андреи Феррел, Вы скорее всего никогда еще не видели. «Большая жратва» представляет собой, философскую притчу, рассказывающую о том, как четыре товарища, настолько устали от окружающей их жизни и настолько сильно разочаровались в ней, что решили покончить жизнь совместным самоубийством. Способ для этого правда выбрали довольно необычный. Но фильм, разумеется, не о самоубийстве, как таковом. Описываемая в фильме последняя пирушка героев, является по большому счету аллегорией, которая отсылает нас к нашей собственной жизни, которую она по сути своей и представляет. Ведь если посмотреть на нее уж совсем скептическим и циничным взглядом, то чем же мы в ней занимаемся, кроме того, что рождаемся, жрем, занимаемся сексом и умираем? Не нравится такое изображение окружающей нас действительности? Тогда можно подумать о том, к чему же на самом деле стремится прогресс, который общество с таким огромным трудом достигает. Жесткий, злобный, временами, в силу своей излишней натуралистичности, отвратительный, но настоятельно рекомендуемый к просмотру фильм. Эмоции у всех вызовет разные, предсказать их практически невозможно, но равнодушным «Большая жратва» не оставит никого.
«Большая жратва» режиссёра Марко Феррери - пожалуй, один из самых скандальных и эпатажных фильмов мирового кино второй половины ХХ века. Именно, этот фильм спровоцировал грандиозный скандал на Каннском кинофестивале, где, кстати, несмотря ни на что, получил премию Фипресси. Зрители и кинокритики были шокированы и возмущены безудержной жратвой четырёх приятелей среднего возраста, которые, решив покончить жизнь оригинальным способом (обжорством), закрываются в загородном доме одного из них и жрут, жрут, жрут… Правда, делают небольшие перерывы на сон, справление естественных надобностей, а также безудержный секс с проститутками и умопомрачительную оргию с внешне добропорядочной учительницей начальных классов, которая добровольно и с удовольствием во всё это втягивается. Марко Феррери - большой «кинопроказник» и ниспровергатель (наравне с Пьером Паоло Пазолини) всех общечеловеческих норм и морали, в своём фильме очень ярко показал, что грань между человеком и животным чисто условная. Уместно заметить, что Марко Феррери в своё время закончил курсы ветеринаров, и поэтому весь свой интерес к инстинктам, болезням и поведению «братьев наших меньших» он перенёс, как бы, на изучение человеческого рода в кино. В фильме много условностей и аллегорий. Массовый зритель воспринимал фильм буквально, и поэтому показанное на экране приводило многих в шок… А между тем, фильм вошёл в «Золотой фонд мирового кино». Говоря о фильме «Большая жратва», нельзя не отметить блистательные актёрские работы «настоящих мастодонтов европейского (и даже мирового) актёрского цеха»: Марчелло Мастрояни, Мишеля Пикколли, Уго Тоньяцци и Филиппа Нуаре. Каждый из них создал образ, внешне зажиточный и счастливый, а внутренне трагический. Каждый из них придал своему экранному герою свои индивидуальные черты характера, но в общей безумной затеи эти характеры сливаются в единый, создавая образ шизофренического среднего буржуа. Отличный, несколько противоречивый образ создала Андреа Ферреоль, сыграв учительницу начальных классов. Днём она вместе с маленькими школьниками появляется в саду виллы, где уединились оригинальные самоубийцы. Она рассказывает детям о великом французском поэте Буало, а потом, вечером, принимает самое активное участие в оргии. Актриса создала образ воспитательницы, хозяйки дома и проститутки в одном лице. Одним из авторов сценария выступил Рафаэль Азкона, испанский драматург и большой друг режиссёра, создавший вместе с Феррери не один фильм («Пчелиная матка», «Прощай, самец», «Последняя женщина», «Аудиенция», «Не тронь белую женщину»). Конечно, нельзя обойти вниманием великолепную, своеобразную музыку прекрасного французского композитора Филиппа Сарда («Смерть негодяя», «Кто есть кто», «Никаких проблем», «Последняя женщина», «Следователь Файяр по прозвищу «Шериф»). Его несколько тоскливая мелодия дополняет ту атмосферу безысходности и самоуспокоения, которая создаётся вокруг этой безумной большой жратвы. Композитор, как всегда, очень точно «схватил» основную тему фильма и через свои мелодии донёс до нас, зрителей. В конце хочется добавить, говоря словами самого режиссёра, он «не пытался разоблачать общество потребления, потому что герои только едят, едят и едят. Мой фильм выражает крайнее отчаяние… Мысль - суета сует, - вдохновившая меня, переведена здесь в желание жрать, жрать и жрать до конца, пока не лопнешь». Я люблю Феррери! Я люблю его «Большую жратву»! Весь его сарказм и «чёрный животный юмор» в фильме приобретают гиперболические черты и относятся не только к «западному обществу» (как это считалось во времена Советского Союза), а также (уже теперь) и к нам, россиянам. Значит, фильм, несмотря на «свои 35 от роду», не потерял смысл и актуальность в наше сумбурное время… А всё-таки прозорлив был великий кинопроказник Марко Феррери!.. О, Боже, да упокой его грешную душу! 10 из 10
К берегам Таити плывет белоснежный корабль с мертвым Диллинджером, Катрин Денев оказывается сукой, но до обыкновенного безумия все еще далеко. Италия семимильными шагами несется по пути экономического чуда, чтобы после Нефтяного кризиса 1973-го года провалиться в стагнационное болото. «Самое время пожрать, господа!» - думает миланский возмутитель сытого буржуазного спокойствия Марко Феррери. И снимает кино про то, как четверо приличных с виду мужчин, занимающих не последнее положение в обществе, а на деле банально любящих баб да блюда, уединяются в фамильном особняке одного из них, дабы нагурманиться до смерти. В прямом смысле слова смерть. Так уж повелось, что рост национального благосостояния неизменно вызывает волну неутешительных размышлений со стороны поборников духовности. Было бы даже странно отсутствие подобной реакции на торжество консьюмеризма в колыбели Возрождения современной цивилизации. Экспозиция «Большой жратвы» пронизана садианскими реминисценциями, что вновь – после вышедших друг за другом «Свинарника» и «Семени человеческого» - свидетельствует о творческом родстве Феррери и Пьера Паоло Пазолини. А может, и напротив, является всего лишь шпилькой в адрес моды на прозу распутного маркиза. Феррери вообще, нужно отдать ему должное, хорош уже тем, что не занудствует и не морализаторствует, снимая не остросоциальную драму, а этакую черную комедию. Тошнотворную в обилии физиологических подробностей, зато с выдумкой. Дом, заставленный дорогим хламом тянет на метафору засоренной чем попало жизни среднестатистического буржуа. Детали обстановки, к примеру, безвкусная статуя голой женщины в саду, подчеркивают пошлость такой жизни. Хладные тела первыми отошедших в мир иной продолжают стеклянными глазами пялиться на безумное пиршество своих приятелей, нивелируя разницу между живыми и мертвыми, низводя пока еще здравствующих до статуса ходячих трупов. А глядя на залитые, простите, дерьмом персидские ковры и обделанный им же щегольской наряд, становятся понятно, куда уходят корни современного сортирного киноюмора. Суть, что сейчас мы обожремся, а потом в своих испражнениях потонем, конечно, давно утеряна, зато сами испражнения в кадре прижились. Символично и то, что в фильме наиболее привлекательными оказываются шлюхи, честные в своем стремлении заработать, чтобы прожить, и куда больше омерзения вызывает похотливая прожорливая учительница, испытывающая неподдельное удовольствие от возможности присоединиться к потреблятской вакханалии. Фаршированая шоколадом индюшатина и телячьи отбивные, пулярка с трюфелями и почки в соусе «Бордолес» опускаются в переполненные желудки под благородный саундтрек Филиппа Сарда, постепенно опошляемый звуком выходящих газов. Режиссеру удалось зафиксировать тот неуловимый момент превращения высокого в низкое, утонченного в свинское. Ровно так, как изысканная трапеза по заветам Брийа-Саварена превращается в скотское обжиралово, как образованный человек превращается в животное, регрессирует наше несчастное перекормленное общество. Слишком много всего. Настолько много, что переварить эти излишества не представляется возможным. Впереди – лишь духовное ожирение в преддверии нами самими предреченной гибели. Все, как и у героев «Большой жратвы», чьи нелепые смерти стали олицетворением прижизненного фетишизма, будь то любовь к дорогим машинам или прочная зависимость от сиськи кормилицы. Излюбленная Феррери тема феминизации и угасания мужского начала в современном мире нашла отражение и в этом гастрономическом фарсе. Из скромной с виду учительницы родилась новая пчеломатка, которой, впрочем, не грозит оплодотворение, ведь окружающие ее мужчины – сплошь рафинированные вырожденцы. Четыре героя, названные именами сыгравших их актеров, представляют собой четыре маскулииных психотипа: ловелас-Марчелло, мямля-Филипп, эстет-Уго и балагур-Мишель. Все такие разные, но одинаково смешные в своей тоскливой пресыщенности. Диагностировав у современного общества аллегорическую булимию, Феррери повеселился на славу, живописуя ее симптомы. Наверное, и наблюдать реакцию изнеженной публики тоже было презабавно. Если же откинуть вызывающую форму, останется достаточно прямолинейное содержание, одна из вариаций на тему летящей в тартар цивилизации. Актуальности своей фильм, само собой, не утратит, покуда пестрят обложками рекламные проспекты, и все новые и новые вкусности вываливаются на полки магазинов, соблазняя своей острой искристой новизной. При этом давно уже не кажется критически близким и однозначно неизбежным обещанный закат Европы, а молодежь, читающая в автобусе Данте или Боккаччо с айпада, так и вовсе возрождает веру в человечество. Тут вспоминается одна моя подруга, которая говорила, что жрать – это клево. От себя добавлю: главное, не переусердствовать и помнить про эспумизан.
Типичный герой Марко Феррери чудак, нередко придурковатый и со странными увлечениями – вплоть до влечения к смерти. Возьмем «Человека с пятью шарами», прелюдию к «Большой Жратве». Одержимость шарами являет собой какой-то интерес к элементарным формам жизни: например, к эмбриональной стадии в матке матери. Показательна поза главного героя, когда он самозабвенно кладет свою голову на коленки любовницы – и принюхивается, уже прикидывая отходные пути. Более откровенно и абсурдно Феррери вернулся к этому мотиву в «Истории обыкновенного безумия», где мужчина истерично пытается залезть во влагалище женщины. Это инволюция в чистом виде, регресс отдельного индивидуума на фоне общества потребления. «Большая жратва» – другая вариация на тему «влечение к смерти» и «вырождение цивилизации». На этот раз идея фикс заключается не в надуваемости воздушного шарика, а в наполняемости человеческого живота. Снова маячит перед глазами предел возможного, оспариваемый трансгрессией. Параллельно запускаются аналогии с ненасытным капитализмом и эксплуататорской пищевой цепочкой. Это социально-экономическая подоплека эксцессивного пира. А показанная жратва бесцеремонна и натуралистична: за аппетитом следует пресыщение, несварение, вздутие, тошнота, раскаты метеоризма – муки организма. Не переварить – не пережить. Разве это не повод для катарсиса, пусть и со значительной долей отвращения? Участники квартета чревоугодников, состоящий из Марчелло Мастроянни, Мишеля Пикколи, Филлипа Нуаре и Уго Тоньяцци, неоднократно снимались в фильмах Феррери и в этот раз играют самих себя. Это восхитительно и говорит о том, что у данных актеров с самоиронией все прекрасно. Они воплощают радикально-издевательский замысел, любезно предоставив свои тела для сатирической порки. В какой-то момент даже кажется, что смотришь некролог кинозвезд. Чего только стоит кладовая, постепенно пополняемая телами кумиров. Декаданс Четыре едока Апокалипсиса со своей дамой сердца изживают высококалорийный грех чревоугодия – как и все смертные грехи, это популярный мотив для сатиры, которым обильно пользовались с древних времен. При всем безобразии Феррери как будто поучительно поднимает палец: любой форме (безумия) положен предел, а дальше – прорыв дерьма, потоп как неминуемая стадия очищения. Да и в целом итальянский режиссер постоянно держит руку на спусковом крючке туалета – следуя девизу: смыть с лица земли и начать с новой цивилизации. Феррери изображал современного человека всегда со знаком минус – порой полностью перечеркнутого этим минусом. Можно предположить, что буржуа потеряли вкус к жизни и теперь с жиру бесятся. Если пойти другой тропой толкования, то происходящее смахивает на осмысленный трансгрессивный акт. Чревоугодники вполне понимают, что творят, комментируют свои страдания и открыто говорят о своем желании умереть на праздничной ноте. Для шеф-повара Уго жратва – это «поэма из дерьма», для Марчелло – мотор мужского самолюбия, который уже не заводится с ходу; для судьи Филлипа – любовь всей его жизни, не подлежащая суду и пересудам; а для «тонко чувствующего» Пикколи – неотвязная мелодия, написанная композитором Филиппом Сарде специально для фильма. Несколько раз Мишель наигрывает ее на фортепиано; она является всем полюбившимся аккомпанементом к оргии. Элегантная и меланхоличная, композиция напоминает вечернюю прогулку по французской набережной, пока дует морской бриз и фланер обреченно смотрит в синюю даль. Правда, чревоугодникам не до прогулок, поскольку это может улучшить их пищеварение. Дело нужно довести до конца, прорвав замкнутый круг. Роскошно и с китчем обставленная усадьба располагает и местом для любовных игрищ – китайской комнатой. Нередко интерьеры Феррери напоминают музейные экспонаты; китайская комната и вовсе смотрится награбленным колониальным трофеем. Также возникает ассоциация с опиумным притоном. А тут уже рукой подать до эстетики декаданса, французского художественного направления, для которого характерны эстетизм, эксперимент, имморализм и уже упомянутая трансгрессия – эксцесс, оргия, большая жратва. Да, действующие лица не представители богемы, а обеспеченные буржуа, что является превосходным условием, чтобы сполна насладиться упадком вдали от посторонних глаз. Преимущественно статичные планы изящны и декоративны: если абстрагироваться от прожорливого квартета, то многие кадры выглядят как натюрморты. Четыре сырые туши в заключительном кадре фильма, оставленные псам на растерзание в саду, можно при желании отождествить с квартетом едоков – даже разглядеть в них полотно в духе Фрэнсиса Бэкона. Все это довольно инфернально. Однако данный оммаж декадансу определенно лишен опиумного дыма, через который душа может уйти в мир иной, спастись, так сказать, не тронутая ничьим желудочным соком. Душа в «Большой Жратве» скорее просится наружу, как экскременты. Ведь Феррери изображает мир, который прикован к земле и обязан органическому круговороту. Никакой трансцендентности, и этим он кардинально отличается от своего друга и коллеги Пьера Паоло Пазолини, который, будучи атеистом, в своем модернистском проекте не чурался сакрального религиозного чувства – обильно обогащая его чувственностью. Кроме того, мир «Большой жратвы» строго имманентен обществу потребления, стремительно проедающему себе путь словно Pac-Man. Известно, что в этой культовой игре последний уровень не может быть пройден из-за ошибки переполнения, приводящей к «экрану смерти».
Большая жратва Итальянский режиссер Марко Феррери был тем еще провокатором. Его фильмы часто вызывали скандалы в общественной среде. Апофеоз безумия случился именно тогда, когда этот безумный итальянец выпустил провокационный шедевр “Большая жратва”. Ему хватило наглости привезти этот фильм на Каннский кинофестиваль. Когда этот фильм посмотрели в Каннах, то люди просто плевались в лицо Феррери, когда он шел по красной дорожке, а он хулиган улыбался в ответ и посылал всем воздушные поцелуи… Сюжет у этого фильма просто гениальный. Четыре гедониста закрываются в большом особняке и вызывают трех проституток. Один из этих гедонистов приглашает в этот дом школьную учительницу, потому что он видимо, не хочет иметь дело с проститутками. Потом эта учительница, кстати, будет спать со всеми подряд. Ну а все оставшиеся время герои будут кушать (жрать) еду, заниматься грязным делами с проститутками и самое главное портить воздух очень сильно. Возбуждает правда! Хе-хе итальянец Феррери знал, куда нужно копать. Он показал лицо всех обыкновенных людей. Конечно, можно тут размышлять и говорить, что этим людям надоела жизнь вот они и нажираются до смерти. Можно говорить, что Феррери обыкновенный провокатор (например, как Ларс фон Триер), но на самом деле Феррери снял настоящую правду про то, что люди сами себя поедают. Как это не печально, но данный фильм Феррери особенно актуален в наше время, когда весь мир загибается с каждым годом. А как же еда, секс и испражнения, то это всего лишь часть нашей жизни и ненужно тут морщить нос. Жалко, что поймут фильм Феррери только взрослые люди, которые разбираются в хорошем кинематографе, а молодым подросткам тут ловить нечего. Разве только посмеяться можно будет, когда несчастный человек умирает, но кушает еду, а девушка ублажает его руками. Ха-ха! Безоговорочный шедевр.
Эта гротескная притча под девизом 'люблю повеселиться, особенно пожрать' сюрреалистична, причудлива и чудесна. Если мы идем в кино, чтобы увидеть вещи, которые мы никогда не видели прежде, то этот фильм в этом смысле невероятно успешен. Нет лучшего фильма о еде и смерти. О бездуховных запросах и стремлении к саморазрушению. Важно отметить преднамеренное отсутствие предыстории персонажей, которое могло бы пролить свет на причины их суицидальных намерений, из-за чего брутальная комедия становится ещё более мрачной. Сюжет про гедонистическую оргию четырёх скучающих богачей, достигших вершины пресыщения, пародирует '120 дней Содома' маркиза де Сада. Учительница Андреа, по девиантности переплюнувшая бывалых проституток, символизирует устремления среднеклассовой органической интеллигенции, прислуживающей верхам, быть с ними на равных в пользовании благами, в делёжке стола. Таким образом, данная кинокартина наглядно демонстрирует, насколько плохо общество эпохи потребительского капитализма, и как далеко мы зашли в неправильном направлении, чтобы не иметь возможности снимать подобные фильмы.
'Другие люди живут для того, чтобы есть. Я же ем для того, чтобы жить' - эта крылатая фраза древнегреческого философа (о котором в 88-м Феррери даже снимет полу-документальный фильм) влетела в сознание итальянского режиссера спустя два тысячелетия и принесла определенные плоды, которые можно было бы охарактеризовать как яблоки раздора. Ибо настолько провокационного, насмешливого и 'дерьмого' фильма Венецианский кинофестиваль еще не видел. Конечно, он прошел бы незамеченным мимо глаз широкой общественности с пометкой 'чернушный арт-хаус', если бы не одно НО: в фильме принимают участие кинозвезды с мировым именем, легендарные имена и, притом, все являются близкими знакомыми хулиганистого режиссера. Сюжет картины легко можно вместить в короткую фразу: 'Четверо друзей, собираются в особняке, чтобы обожраться и натрахаться до смерти'(никаких отличий от дачных выходных среднестатистического россиянина). Важное место занимает тот факт, что каждый живет в абсолютном достатке, занимая престижное социальное положение. Они отнюдь не являются свиньями, извергами или сексуально помешанными. Напротив, все герои высокообразованны, эстетичны в общении, галанты в обхождении с дамами (тем паче, что последние-проститутки). Более того, неплохо разбираются в искусстве, не обделены талантами (в частности - музыкальными, кулинарными). В общем жизнь и личность данных персон для многих сегодня являются образцом для подражания, а подобный образ жизни - последней целью бытия. От обычной истории, могущей встретиться Вам на страницах у Сада, фильм отличается тем, что в роли несчастных жертв здесь выступают сами тираны. Ибо пресыщенная жизнью четверка друзей, перепробовав все мыслимые (на тот момент) наслаждения ищет только одного - самоубийства. Без высшей, одухотворяющей идей (как бы банально это не звучало) их жизнь превратилась в медленное, приторно-тошнотворное движение к небытию, путь в никуда пролегающий через все возможные телесные (равно как и духовные) услады. Гедонизм в крайней форме, наслаждение до последней минуты, удовольствие у мертвой черты (dead-line), легкая смерть от перенасыщения жизнью. Неудивительно, что картина вызвала резонанс, ведь обнаженные Феррери проблемы - это настоящая язва бездуховного, потерявшего всякие ориентиры общества, именуемого обществом потребления. Ведь вся жизнь любого современного члена социума вмещает в себя не больше того, чем показано в фильме - от цели существования до сиюминутного наслаждения. Он также жертва и конец его предрешен. В целом фильм является своеобразным синтезом сатиры и драмы (что потрясающе явлено в задорно-меланхоличной музыке Филиппа Сарда). Комична смерть персонажей к которой они так неистово стремятся -например, от яростного поноса, трагично то, что это все-таки смерть. Стиль подачи материала Феррери многим покажется странным - тягучие, монотонные диалоги, медленные пиршества вдруг прерываются яростной сценой безудержной. бли или неистовой ссорой с применением ближайших предметов. Фильм насыщен неисчислимым количеством символов и метафор (от голозадой Венеры до семи всадников Апокалипсиса в виде мертвых, гниющих туш), также стоит отметить, что это, пожалуй, единственная картина в которую Феррери не поместил свой любимый объект - море, служащее обычно последним оплотом и призрачной надеждой для несчастного персонажа. И этот факт говорит о фильме многое. Будучи (наряду с Пазолини) ярым коммунистом Феррери создал в высшей степени разоблачительное кино о капитализме в высокохудожественном ключе. Между тем, оно (на мой взгляд) не является ни пророческим, ни предостерегающем (как видят кинокритики), скорее с грустной улыбкой изображающим факт через призму режиссерского видения, ставящего на обществе потребления тяжелый, массивный крест.
Герои фильма 'Большая жратва' - четыре буржуа в возрасте, которые затворяются в особняке, подобно четырем героям романа Маркиза де Сада '120 дней содома' (который, кстати, экранизировал тоже итальянец Пьер Паоло Пазолини, причем выход фильма 'Сало, или 120 дней Содома' произошел всего спустя два года после фильма Феррери). Марко Феррери часто обращается с теме буржуазного взгляда на мир, которым обладает каждый человек. Тема самоубийства проходит не в одном его фильме, и несет образ уничтожения человечества самого себя, через существование одними животными инстинктами. Герои фильма жрут, жрут и жрут! Лишь похоть и голод одолевают ими. Они будут жрать до своей смерти... Как тонко заметил кардинал в рассказе Ивана Карамазова в романе Достоевского - люди готовы отдать свободу любому, кто даст им хлеб насущный. Людям не нужна ни свобода, ни вечное счастье... Гротеск Марко Феррери настолько точно отображает картину мира, особенно современного, что становится действительно страшно за человеческую душу. Последний кадр фильма (мясные туши в саду) - это образ ада, который приближается все ближе, а несут знамя его 'всадники Апокалипсиса' - люди готовые съесть их в любой момент, чего бы им это не стоило. 9 из 10
Замученный Уго выходит из лавки LE BISCUIT A SOUPE, забирает свои кровные ножи, и готовится к встрече со своими друзьями. Сам Уго — любитель высокой кухни, повар со стажем и мягкотелый подкаблучник: похоже, что тирания его жены Мадлен никогда не закончится. А вот и Мишель — разведённый отец-неудачник, который ведёт идиотские телешоу для домохозяек, развлекаясь натягиванием резиновых перчаток на руки. А это — холёный Марчелло, видавший в этой жизни всё, что только можно, с высоты птичьего полёта и уставший от суеты мирской — капитан самолёта. Филипп же, нянеНькин сынок, который в свои 43 так и не перестал придумывать себе оправдания, как пятилетний мальчик. С одной стороны, все они — показательные воплощения порочности. С другой же, все четверо находятся на финишной своего противостояния с мирскими бренностями: жизнь им наскучила уже окончательно. Режиссёр и сценарист фильма, Марко Ферерри, привык вкладывать в фильмы частичку своего бытия. Сарказм и высмеивание постиндустриального общества сделали из Ферерри специалиста по чёрным комедиям. Хоть Ферерровская «Жратва» может показаться дерзкой, но всё же она остаётся по-детски доброй зарисовкой, в сравнении с жестокой суровостью Пазолининской «республики Сало». Второплановым шёпотом доносятся и отголоски ветеринарного прошлого режиссёра: обилие животных — от бегающих по двору и лающих до свежезамороженных и хорошенько прожаренных. Животные… Как близки они человеку… И как далеки они от людей… Животные… Им скучно. За свою жизнь они успели разочароваться во всём. Желая покончить со своей бессмысленной жизнью, герои решают умереть от переедания, собираются в старом особняке Филипа и устраивают последнюю большую жратву. На самом деле, название фильма переведено на русский язык не достаточно сочно: ведь «La grande bouffe» — по смыслу ближе к «величественной, грандиозной жратве», что подчёркивает вовсе не количество блюд и размах мероприятия, а эпичность и значимость повода, ради которого всё это затеяно. Первый «завтрак» проходит под слайдшоу обнажённых женщин различной свежести. «Ну, хоть кто-нибудь хочет мою колбаску?», «Попробуй немного моих почек!», — наперебой галдят мужчины, затыкая друг другу рот едой. Им всё ещё скучно. И дабы скрасить предсмертное пиршество, герои зовут трёх дам почасово-оплачиваемого поведения. Но жемчужиной вечера станет учительница младших классов, Андреа. Но всё ещё скучно. Даже секс на раритетном Бугатти 1926-го года выпуска не приносит желаемой феерии. А достичь веселья оказалось просто, ведь что может быть приятнее и радостнее, чем забрасывание нагого женского тела тортом и кремом? «Кроме жратвы — всё суета. Ешь», — говорит Мишель, засовывая индюшиную ножку в рот своей одноразовой подруге. И всё же, Андреа. Путаны не выдерживают такого количества калорий, им хочется диету, платье и ничего не решать. Они уходят. Андреа более стойкая и надёжная женщина: оставшись с суицидальными гурманами — учительница смогла и покинувших дам заменить для всех четверых, и ела как десять голодных свиней. А тем временем, одна и та же мелодия Филиппа Сарда всё звучит и звучит через каждые десять минут, словно несвоевременный похоронный марш. Каждый раз напоминая зрителю, что вот-вот, скоро уже всё кончится… Скоро… И страх овладевает зрителем всё сильнее и сильнее, с каждой клавишей пианино, с каждым поступком героев, как рыболовный крючок, достаёт из нашей памяти мысли, поступки, желания, которые, возможно, хоть и не воплощались в жизнь, но всё же мелькали в наших беспечных головах… Да и по сути — что мы ещё делаем, помимо того, что едим, занимаемся сексом и спим? Да… делаем ещё кое-что. Но и это мимоходом упоминается в фильме, когда Марчелло стал жертвой взорвавшегося унитаза, оставив шлейф запаха и привкуса, вплоть до последнего кадра… Любовь. Высшее из чувств рождается в этом последнем пристанище просаленного разврата и греховного торжества. Любовь светлая и несвоевременная, как след сливочного крема на монашеских губах во время строгого поста… Да, Филипп и Андреа испытывают нечто большее, нежели инстинкты размножения. И он решается на самую последнюю ложь в своей жизни: обещает жениться на ней, понимая, что это уже никогда не произойдет. Но и Андреа осознаёт, что это ложь: на её глазах умирает Марчелло, а потом и Мишель доходит до ургентного состояния. Кажется, женщина уже понимает, что тут происходит, но это её не смущает. Она достойно воспринимает действительность и остаётся до конца с человеком, которого полюбила, чтобы даже после его смерти было кому открыть врата для нового фургона с очередной порцией жратвы. Положительный ли фильм? Вполне: после его просмотра ещё несколько дней вам не захочется есть, так что пару килограмм можно будет сбросить и без всяческих глупых диет.
Римский сатирик Петроний Арбитр отдавал концы с присущими ему роскошью и изяществом. Он собрал в своем дворце друзей, устроив банкет с музыкантами, поэтами и каруселью из шлюх, наслаждался изысканными явствами и винами, слушал гостей и сам декламировал стихи, возлежа на пиршественном ложе. Потом роздал прощальные подарки, выпорол напоследок рабов для порядку, прочитал пакостный памфлет про Нерона и вскрыл себе вены, довольный и пьяный, сведя последние счеты с опостылевшими эпохой и государем. Герои «Большой жратвы» наверняка читали в своих гимназиях и лицеях эту известную историю, решив, подобно древнему римлянину, распрощаться со скукой земного существования в окружении лакомств, выпивки и плотских утех. Правда время уже не то, дым пожиже. Вместо дворца - уединенный особняк, вместо быстроногих гетер – несколько заезжих девиц легкого поведения, да скучающая соседка-учительница. Но в плане обилия и качества еды с выпивкой все устроено не хуже, чем у самого растленного патриция. Дом ломится от заготовленных впрок туш всех съедобных божьих тварей, винный погреб вполне способен утолить жажду целого гусарского полка. Все это, принимаемое регулярно и в огромных количествах должно рано или поздно, по замыслу персонажей, отправить их на тот свет самым достойным и приятным образом. А почему бы и нет? Жизнь хороша и с комфортом закончить ее - тоже искусство. Франция времен семидесятых - время расцвета наконец отошедшей от военных треволнений буржуазии, демонстративной роскоши, наслаждения плодами растущей экономики. Бури волнений революционных студентов давно отгремели, да и доносились ли они в тихие, сытые, благопристойные пригороды? Можно уютно устроится в тени раскидистого каштана, вдалеке от красных капелл, маоистов и прочей левацкой нечисти и просто кушать, ну или обжираться - дело то житейское, приличное и не стыдное - благо на дворе эпоха потребления, вот и остается потреблять. Это вот растленное безвременье и породило в европейском кино целый вал антибуржуазных фильмов. Конформист Трентиньян без толку наматывает мили по скошенным мостовым, терзаясь от собственной ненужности и пытаясь прицепиться к набирающему скорость фашистскому поезду, бесчисленные герои Мастроянни, зависшие в своем безделье между небом и землей, Пикколи у того же Феррери, разряжающий со скуки и безнадеги старый револьвер в свою жену. Буржуа здесь - 'ненужный человек', ничего не создающий, пользующийся плодами, созданными чужими руками. Ему ничего не остается, кроме как уныло фланировать, следуя немудреным светским ритуалам, ну и потреблять. Прошлое забыто, будущего нет, так как его нельзя потрогать, оценить, или скушать, есть только опостылевшая реальность. Конец буржуазного мира по Феррери это не Большой взрыв, а большой чпок, как у пережравшего кадавра из книжки Стругацких. Более жирный крест на целой культуре и классе представить сложно, по крайней мере до «Деликатесов» Жене, где безудержное обжирание перерастет в банальный каннибализм. В контексте «Жратвы» можно вспомнить и другой, снятый парой лет позже, фильм-памфлет, не менее категоричный и скандальный. Уединенный большой особняк, четверо его обитателей, решивших в своей пресыщенности отведать очередного смертного греха, упившись им до беспамятства, что-то это напоминает? Ах да - 'Сало' Пазолини. «Жратва» и «Сало» - суть близнецы-братья, зеркально похожие, смотрят друг на друга, обмениваясь греховными улыбками. И там и там - по четыре главных героя, не человека, а маски, типажа, функции, типичного представителя своей социальной страты. И там, и там для симметрии к мужскому коллективу приставлены растленные средневозрастные дамы. Беспокойными табунчиками в обоих фильмах в кадр заглядывают дети - надо ведь сеять отравленное семя в душах будущих поколений. Два греха, два фильма - что хуже - восхитительное ультранасилие или животные обжорство и похоть - решать зрителю. А можно решить в духе кэрроловской Алисы - 'Оба хороши'. Не стоит преждевременно плеваться после просмотра фильма, может лучше просто задуматься? Люди не самые сложные головоломки и к каждому можно подобрать свой волшебный ключик, перерастающий, со временем, в могильный крестик. Пускай это будет не дом, заставленный кушаньями, хотя для кого-то и он покажется хрустальным ларцом. Секс, алкоголь, наркотики, деньги - главное найти стимул, а дальше человек сам, как мышка из эксперимента закончит дело, безмерно упиваясь своим персональным фимиамом. Ведь на дворе эпоха потребления и остается только пожинать ее сладкие плоды, закармливая себя ими, как герои 'Жратвы', до самой смерти. 8 из 10
Если не читать аннотации к фильму, то сперва обилие разного рода кулинарных изысков может даже возбудить у зрителя аппетит, а компания из четырех друзей вполне может сойти за общество эстетствующих интеллигентов, которые устриц запивают вином и рассматривают вполне невинные фотографии в стиле ню. Однако очень скоро от условных норм поведения, навязанных обществом, не остается и следа и на авансцену выходит первобытный человек со своими древними и никакими правилами приличия не сдерживаемыми инстинктами. Здесь скандальный режиссер Марко Феррери изображает не только сатиру на современное общество (потому что оно при всей своей гнилости все же не настолько развращено) но и наглядно и неприглядно показывает, что было, если бы в мире не существовало определенных норм, которые порой вызывают раздражение, однако являются по сути своей очень мощным и действенным инструментом контроля. - Дикий кабан: ждет пока его замаринуют. Две восхитительных косули: душистое мясо с запахом девственных лесов... При просмотре таких картин четче понимаешь, что человека человеком делает исключительно социум, без которого человек был бы таким же животным, как и остальные существа, населяющие планету Земля. Это картина, конечно, не может не вызывать отвращения у культурного социализированного человека, не может не вызывать праведного гнева. Зрителю кажется, что это вовсе не он, что изображаемые здесь скотоподобные люди - не люди его времени, да и не люди вовсе. - Три дюжины невинных петушков. Телята откормленные на сочнейших лугах Шароле... Мне это напоминает историю 'Мертвых душ', в которых Гоголь вывел роскошную портретную галерею настоящих морд, рыл и прочих харь. И сатира эта больно ударила по обществу. Так и с фильмом Феррери. Конечно, нашему обществу, при всем поражающем воображение стремлении, еще далеко до заявленных персонажей, но сатира именно так и работает: она выискивает людские пороки, высвечивает их, гипертрофирует, чтобы задумались, чтобы посмотрели на себя трезвым и полным ужаса взглядом. Этот трезвый взгляд на положение вещей очень полезен, поэтому полезны, хоть и крайне неприятны, такие картины. Впрочем Феррери не только упрекает современного человека в грехах, но и откровенно насмехается над его умением скрывать свои пороки под маской добродетели. Особенно отчетливо эта насмешка видна в ситуации с учительницей младших классов, которая при ближайшем рассмотрении дает сто очков форы ночным бабочкам. Учительница Андреа напомнила дикого кабанчика, которого четверо друзей, как и прочую снедь, делят поровну между собой, методично пожирая. Однако в конечном итоге она остается невредима, как символ того, что всю еду невозможно употребить... - Пять невинных барашков из Прессале... Итальянский мастер безустанно эпатирует публику, а когда концентрация нечистот достигает своего пика, он подкидывает динамиту в уборную... и продолжает наблюдать за людьми, уже снова ставшими животными. Представляю, какой скандал устроило это кино в начале 70-х, ведь и сейчас оно шокирует своей откровенностью. Актеры просто молодцы. Не позавидуешь им: сняться в такой картине Феррери - это как протащится вместе с ним (вовсе не добрым пастырем) по всем кругам Ада. Особенно меня Мастроянни впечатлил. Не привык видеть его вот таким... Нельзя, конечно, не упомянуть про раблеанские аллюзии. Четверо главных героев и их верные нимфы поглощают пищи едва ли не больше, чем Гаргантюа и Пантагрюэль вместе взятые. Вместе с тем они бросают вызов обществу потребления и сводят счеты с жизнью так, как ее прожили: обжираясь и предаваясь сексуальным утехам. И еще я внутренне готовил себя к финалу а-ля 'Даун Хаус'. Ждал, что у героев закончится еда и кто-то из персонажей будет искусно замаринован, обжарен или нашпигован фаршем и овощами. Финал вышел другим. 9 из 10