Рецензии. Цезарь должен умереть
Необычное художественно-документальное кино оригинальной концепции. Рассказывает о достаточно известном тюремном театре в римской тюрьме Ребиббия строгого режима. Фильм представляет собой зарисовки, основанные на реальном кастинге актеров-уголовников и соткан из репетиций постановки пьесы Шекспира 'Юлий Цезарь'. Мало того, что все актеры - реальные уголовники, на самом деле чалящиеся в тюряге (от 14 лет до пожизненного) и уже одним этим лента заинтересовывает, так еще и из репетиций в итоге складывается полноценная постановка шекспировской пьесы, что несомненно полезно для общего развития. Также интересна идея обесцвечивания репетиционной части дабы отделить постановку от реальной жизни. Однако за всей этой оригинальностью и документальной реалистичностью кроется достаточно скучное и монотонное действо, которое то и дело вгоняет в сон. Главная мысль о том, что и зэки - тоже люди, а возможно и нераскрытые ранее талантливые актеры, в моей голове была опрокинута на лопатки тем, что в наше толерастичное время, мы готовы рукоплескать убийцам и наркоторговцам, вставшим (вроде бы как) на путь истинный, напрочь позабыв о том, что они за решеткой не просто так и возможно их жертвы тоже были бы не против быть звездами театров и при этом не иметь грязного прошлого. 5 из 10
В фильме 'Цезарь должен умереть' ну очень мало художественности. Единственный прием, использованный режиссером - игра с цветом. Причем можно возразить, что картину стремились сделать максимально приближенной к реальности, но зачем тогда вообще вводить этот прием, когда вся жизнь заключенных, кроме момента представления, показывается черно-белой. Хочу заметить, что именно это и вызывает у меня наибольшее отторжение. Ну нельзя всю жизнь человека, до и после заключения, назвать черно-белой скукотенью, а реальности и красочности придать только этой супер-постановке. Попахивает здесь эгоцентризмом режиссера, который слишком уж большую роль отводит своему участию в жизни зэков, с которыми его свел случай. Я бы еще поняла, если бы в моменты рассказа заключенных о своей жизни до тюрьмы появлялись краски и таким образом серой была бы только тюремная жизнь, но так... Что же касается пьесы, которая занимает центральное место в фильме (хотя на мой взгляд интереснее было бы уделить больше внимания именно личностям заключенных, их судьбе), то изображена она очень вяло. Взять и почитать в бумажном варианте - было бы увлекательнее. Задумка-то ясна - каждый зэк должен раскрыться в своей роли, через нее мы должны понять его душу. Но то ли режиссер слабоват, то ли зэки все-таки преступники, а не гении актерской игры, но ничего-то я не увидела и ничего не поняла (тех, кто будет списывать это на мои проблемы со зрением и восприятием, прошу воздержаться, так как пишу честно, а не пытаюсь восхвалять оцененное кинокритиками кино). Резюме. В тюрьме сидят преступники, хотя бывают и исключения. Но показанные нам в фильме герои явно не отрицают свое вины. Так почему же мы должны проникнуться их жизнью, в которой есть крыша над головой, еда, да еще и развлечения в виде постановки Шекспира? У меня лично вся эта концепция вызвала массу негатива. Особенно в конце, когда нам проникновенно рассказывали о том, что некоторые зэки еще и книги выпустили о своих жизнях. Все перевернулось в нашем фальшивом мире. Это кино - тому явный показатель. 1 из 10
Все мы слышали, что человек, увлеченный тем или иным видом искусства, занимается этим, не потому что это его работа, а это его жизнь. Искусство действительно может открыть нам глаза на наше существование и помочь разобраться во внутренних конфликтах. Зачастую искусство вторгается не просто в жизнь, а даже в душу человека, тем самым провоцируя его на необычные поступки. Подобная ситуация произошла с героями необычной полудокументальной ленты «Цезарь должен умереть» Сюжет Администрация одной из итальянских тюрем принимают решение поставить одну из пьес Вильяма Шекспира «Юлий Цезарь», роли в которой должны будут исполнить заключенные этой тюрьмы. Нехотя все-таки несколько человек соглашаются принять участие в постановке. Однако они никак не могли ожидать, что они станут единым целым со своими ролями. Режиссура Конечно, я могу смело сказать, что братья Тавиани сняли весьма необычное кино. Само осознание того, что в фильме принимают участие настоящие заключенные и в каких-то местах в картине не актерская игра, а настоящая жизнь может вас запутать. Как известно, герои должны исполнить роли в спектакле по мотивам пьесы «Юлий Цезарь», но для этого они усердно репетируют, постепенно не просто вживаясь в роли, а превращаясь в своих героев. Я хочу сказать, насколько это удивительно наблюдать за тем как герой, связавшись с искусством, под корень меняет свои жизненные приоритеты. Сценарий Как уже было сказано ранее, основная мысль, заложенная в сюжете фильма, это влияние искусства на жизнь обычных людей. Кто-то может быть восприимчив, а кто-то не обращать никакого внимания на происходящее. В картине «Цезарь должен умереть» заключенные соглашаются принять участие в постановке спектакля по разным причинам: кто-то хочет таким образом стать популярным, а кто-то разнообразить свою монотонную жизнь. Однако игра в спектакле превращается для них в настоящую жизнь, которая закончится, как только опустится занавес. Итог Без всякого сомнения, «Цезарь должен умереть» - необычная картина, но на то есть арт-хаус, что он арт-хаус. Картина, конечно, заставляет задуматься над многими вопросами, включая проблему того, что может потерять человек, совершив скверный поступок. Я настоятельно рекомендую фильма к просмотру, надеюсь, не пожалеете. 10 из 10
На тюремных подмостках разыгрывается «Юлий Цезарь» - бессмертное произведение Шекспира. Хотя роли трагедии разделены между непрофессиональными актера, а вдобавок – преступниками, это не мешает им не просто понимать язык писателя, а по-настоящему чувствовать его и передавать свои ощущения зрителям. «Цезарь должен умереть» покажется неподготовленному зрителю чересчур скучным: монотонное действие лишь иногда разбавляется «необычной» игрой актеров, прямо-таки своими монологами доставляющими радость всем поклонникам писателя, а театральный кружок ограничиться фактически не спектаклем в красочных декорациях, а лишь репетицией в тюремных стенах. Братья-режиссеры показали истинный авторский взгляд не только на проблему понимания языка литературы и театра, но и продемонстрировали интересную идею в обличие тюремной безнадеги. Насколько она нова – судить подготовленным кинематографистам, так как мне на ум не приходит ни одного подобного фильма.
Фильм одновременно и художественный, и документальный, рассказывает о театральной постановке пьесы Шекспира 'Юлий Цезарь' в одной из тюрем Рима. Все роли исполняют настоящие заключенные, которые играют и самих себя и героев шекспировской трагедии, многие из них осуждены на пожизненный срок. Слоган фильма: 'Его смерть откроет им глаза на их жизнь', и в этом и есть его суть - во время репетиций и подготовки к спектаклю заключенные задумываются о смысле своего существования, свободе, предательстве, дружбе и т.д., то есть по сути о вещах, о которых раньше они вряд ли думали. Прикосновение к искусству оказывает на них огромное влияние, заставляя по-другому взглянуть на мир, при этом в фильме наглядно не раскрываются их мысли по поводу прошлой жизни, мы не можем доподлинно узнать, сожалеют ли они о совершенных преступлениях или нет, об этом можно только догадываться, исходя из контекста, но во время просмотра я почему-то испытывала к ним сочувствие. Многие могут возразить, что убийцы, гангстеры и воры этого не заслуживают, но здесь речь о сочувствии иного рода, потому что их жаль не потому, что они сидят в тюрьме за свои преступления, а потому, что они слишком поздно открыли для себя то, что, возможно, могло бы их от этих преступлений удержать, а именно - любовь, в данном случае к искусству, которая способна делать людей лучше. Я, по крайней мере, в это верю. Фильм стоит смотреть уже ради одной оригинальной идеи, и, конечно, ради актерской игры - никогда не подумала бы, что воры, наркоторговцы и мафиози могут так тонко чувствовать Шекспира и быть такими хорошими актерами, при том, что никакого специального образования у них, естественно, нет - один лишь талант от природы. Всем-всем-всем очень советую посмотреть этот фильм при первой же возможности.
По своей сути это экспериментальное документальное кино, и за драматургию в нем отвечает главным образом Вильям наш Шекспир, чью трагедию «Юлий Цезарь» будут на протяжении всей ленты репетировать, а затем играть таланты из римской тюрьмы Ребиббия. Ребиббия уже довольно давно известна своим самодеятельным театром, и это самодеятельность совсем не того уровня, на котором Шукшин пел про вечерний звон. В этой необычной тюрьме действует вполне серьезный, вполне профессиональный театр, привлекающий к своим постановкам серьезных режиссеров с воли. Время от времени в Ребиббии даются открытые спектакли для публики, и попасть на них весьма не просто. Учитывая, что большинство актеров-уголовников из года в год, от спектакля к спетаклю – одни и те же, то есть сидят они долго, и Мельпомене служат давно, высокий уровень актерского мастерства реббибийских зэков не должен удивлять. И все же он удивляет. Все же главной «новостью» и достоинством этого необычного, по преимуществу черно-белого, эксперимента, оказывается потрясающий артистизм итальянских непрофессионалов из народа. Впрочем, не артистичный итальянец – это что-то вроде русского трезвенника, не любящего быстрой езды: встречается, но не так чтоб очень. Это – данность, известная каждому, кто хоть раз бывал в Италии. И все равно – удивляешься. Артистизм и мгновенная готовность включиться в игру у итальянцев является не свойством отдельных личностей, а национальной чертой, и наблюдать за наглядными проявлениями этой черты приятно и интересно. Например, сцена, в которой охранники не решаются прервать репетицию, устроенную заключенными на прогулке, и разогнать контингент по камерам, а вместо этого стоят и смотрят представление («Не, ну пусть закончат, вот этот так хорошо говорит!»), могла бы быть сценой из комедии, но для Италии это вполне реальная сцена из жизни. В другом эпизоде, вновь разыгрывающемся в тюремном дворе, актеры-заключенные играют сцену на Форуме над телом Цезаря, и в роли народа, слушающего ораторов, оказывается все население тюрьмы, приникшее к оконным решеткам. На сцену они не выйдут, спектакль пройдет без массовки – так что же заставляет их не просто глазеть на внеплановое развлечение, а грудью бросаясь на решетки, истово вопить сначала в поддержку Брута, а потом Марка Антония, и вопить не для прикола, а с истинной страстью, горечью и гневом? Что здесь от реальности итальянского мироощущения, что от режиссуры братьев Тавиани, – не разобраться. Но фактом является то, что сомнение в постановочности этой сцены остается – эти действительно могли бескорыстно вжиться в роли римских граждан былых времен. И это та самая обезоруживающая готовность поддержать игру, которую так часто видишь в романских странах, особенно в Италии. Однако не стоит думать, что таких вот сверкающих, «вкусных» эпизодов в фильме много. Течение фильма по большей части неторопливо и вяло. Я могу честно сказать, чего я ожидала от фильма, отчасти введенная в заблуждение аннотацией (и чего в итоге не получила): более зримой, яркой и явной переклички шекспировской трагедии с трудовой биографией занятых в ее постановке мафиози. Все же, согласитесь, когда убийц играют настоящие убийцы, – это нестандартно. Это свежо. В «Юлии Цезаре» убийцы все – не только те, что набросятся на Цезаря в Сенате, но практически все: все были на войне, все – воины, все помахали в своей жизни отнюдь не бутафорскими мечами. И я, признаться, ожидала чего-нибудь вроде: «Кто так режет? Как ты нож держишь? Дай сюда! Все учить вас, молодежь! За что сидишь – за убийство? Ха, тоже мне убийца! Вот так надо, учись, салага...» etc. Была у меня про просмотре «Цезарь должен умереть» и еще одна задняя мысль: увидеть то неявное, часто с гордостью декларируемое, но на деле абсолютно утраченное родство современных итальянцев с античными предками. В самом деле, что общего между абсолютно фашистским по сути, глубоко тоталитарным Римом с его безжалостной поступью легионов, без авиации и танков утюживших ойкумену, – и легкомысленной добродушной лентяйкой Италией с ее сладостными неаполитанскими напевами? Только на мафиози и оставалась некая надежда: а вдруг блеснет, прорежется, вырвется на миг что-нибудь римское, древнее, свирепое, более живое, чем самая гениальная игра профессионалов – ну хотя бы в моменты произнесения угроз, выхватывания кинжалов, нанесения смертельных ударов? Не сверкнуло – или я не увидела. При всем поразительном артистизме каждого из тех римских зэков, кого мы можем увидеть еще на кастинге, главного чуда – явления из небытия отжившего Рима – не произошло. И есть еще одна вещь (в итоге она, пожалуй, оказывается наиболее важной), которая сильно мешает получать полноценное удовольствие от этого необычного фильма. Ведь мысль о том, что большинство занятых в спектакле «актеров» имеет большие сроки, а многие – пожизненные, и вряд ли за то, что они поджигали кнопки в лифтах, – мысль эта не только вдохновляет, но больше царапает. Ты невольно начинаешь думать о том, что жертвы этих артистичных ребят, наверное, тоже могли бы здорово сыграть Цезаря или Брута – но им такой возможности не дали. Они не вышли на сцену, чтобы восхищенная публика аплодировала им стоя в финале спектакля. О них, об отнятых у них жизнях, об изуродованных судьбах их близких давно забыли – может, еще в 70-е. Тех, кто выжил после встречи с «Марком Антонием» или «Кассием», и кто уже никогда не сможет жить так же счастливо, как прежде, не развлекают своим вниманием профессиональные прославленные режиссеры. О них не снимают фильмов. Им остается роль зрителей – в том числе зрителей этого фильма. Им остается узнавать лица, которые они и так помнят всю жизнь, узнавать глаза, в которые им было больно смотреть в зале суда. Им остается вспоминать своих убитых и пропавших без вести любимых. И ты думаешь, что есть все же что-то очень гнилое в современной концепции гуманизма, предполагающего так много внимания, сочувствия и уважения к разного рода плесени рода человеческого – и так мало внимания, сочувствия и уважения к тем, кто никого не убил и не похитил, никогда не торговал наркотиками, никогда не просил общество его содержать… Нет, мы, конечно, им очень сочувствуем, очень… Но все же не очень. Мы в другой раз им посочувствуем, ок? Короче, ну вас с вашими моралями и этиками, смотрите, как играют здорово, а? Да, играют неплохо, совсем неплохо. Даже здорово. Итальянцы же вообще – артистичный народ.
Несколько лет назад канал Euronews в программе «Learning world» показал восхитительный репортаж об образовании в тюрьмах, а в широком смысле о надежде, которую дают знания и искусство людям, оказавшимся «на обочине». Среди сюжетов этой передачи был рассказ о драматическом кружке в итальянской тюрьме, где каждый год заключенные под руководством театрального режиссера Армандо Пунцо ставят новый спектакль. В сравнении с российской пенитенциарной системой, которая из любого мало-мальски приличного человека сотворит полное ничтожество, художественная самодеятельность итальянских зэков кажется вершиной гуманизма. Похоже, Рим еще верит, что преступника можно исправить, воззвав к его бессмертной душе. Верят в это и братья Тавиани, получившие в 2012 году «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля за аналогичный полудокументальный фильм «Цезарь должен умереть». За съемочным материалом они отправляются в тюрьму строгого режима «Ребибия», где заключенные, наркоторговцы, убийцы, мафиози, должны в течение полугода подготовить для сцены «Юлия Цезаря» Уильяма Шекспира. От самого спектакля в фильме остается лишь финальный отрывок, когда занавес опускается, и актеров препровождают в камеры. «Цезарь должен умереть» посвящен бесконечным репетициям, разворачивающимся во всех мыслимых уголках тюрьмы. Таким образом, шекспировская пьеса обретает совершенно новое звучание. Перед нами уже не декорации Древнего Рима, но римская тюрьма, не актеры, которые «перевоплощаются» в преступников и жертв, но те, кто вновь проживают величие, власть и предательство. Кинематограф неумолимо соскальзывает в постмодернистские игры со зрителем, требующим все большей достоверности происходящего. Рамки документального и художественного кино размываются, образуя новый континуум полутонов и загадок. Остается все меньше возможностей пожаловаться, что так не бывает и это очередная сказка, разыгранная на экране, а, следовательно, возрастает и острота ощущений от просмотра. Реальность как таковая не столь художественна, и ей в свою очередь нужна рука мастера, который умелыми мазками ее подправит. Так братья Тавиани не снимают все репетиции, как они есть. Актеры, конечно, самые настоящие преступники, но и они могут перед камерой отыграть свой самый удачный дубль, а оператор поставить камеру так, что внутренний дворик «Ребибии» будет выглядеть величественнее, чем римский форум. Сценарно «Цезарь должен умереть» - этакая концептуальная постановка пьесы Шекспира, призванная помочь осветить не только проблемы древнеримской истории, но возможно и проблемы современной Италии. Скажем, удивительная органичность, с которой зэки проживают роли Кассия, Брута, Деция и Цезаря, отбрасывает тень на печальную репутацию Италии, как страны, скованной в мафиозных тисках. Можно посмотреть на фильм как на размышление о природе демократии и о выборе между общественным благом и внутренней этикой. Не чужда «Цезарю» и трактовка целительной роли искусства для искореженных душ. Для героев фильма постановка оказывается настоящим глотком свободы, который со всей жестокостью отражает их нынешнее положение – от четырнадцати лет до пожизненного заключения. Им открывается безбрежность духа, нескончаемый путь вверх, но возможно физически они никогда уже не выберутся со дна. Свобода, она внутри или снаружи? Братья Тавиани, получая приз Берлинского кинофестиваля, не преминули напомнить, что даже заключенный остается человеком. Пора бы им в гастрольный тур по российским колониям со своим фильмом. Когда дети пятнадцати лет, оказавшиеся за решеткой, пускают себе по венам воду, чтобы хотя бы на неделю оказаться в госпитале, скрываясь от ужасов тюрьмы, о каком гуманизме мы вообще можем вести речь?
Как показывает практика, в современном мире все-таки осталось понятие 'магия кино'. Ее практически невозможно описать словами, но она все еще живет в сердце обывалого зрителя. Речь идет не о шарме или какой-то определенной концепции, а о духовном заряде, который передается на энергетическом уровне. В этом и заключается основная идея картины братьев Тавиани - 'Цезарь должен умереть'. По своей сути, данная лента является неординарным и весьма достойным экспериментом. В фильме снимаются не профессиональные актеры, а самые настоящие уголовники, которые после съемок отправляются не в роскошный особняк, а прямиком обратно в камеру. Фактически, достаточно 'оригинальный кастинг' заложил основную суть фильма, а пьеса Шекспира 'Юлий Цезарь' стала плодородной почвой для сюжета. Казалось бы, в чем тогда заслуга братьев Тавиани, если кино построилось практически самостоятельно, пускай и с правильной подачи? Ответ прост - работа с актерами. Благодаря тому факту, что в ленте снимаются настоящие преступники, без каких либо знаний и опыта работы в кино, то заставить их творить - весьма непросто. Для этого они должны проникнуться своим образом, снова пережить все земные чувства и стать на одну ступень выше в своем повседневном положении. Думаю, не для кого не секрет, что в тюрьмах выживают только самые сильные и жестокие авторитеты, которые по своему статусу, не могут выражать какие либо эмоции или чувства (за исключением агрессии). Здесь же, нам показывают как опасные для общества люди, снимают с себя оковы своего тюремного образа и переносят внутренние переживания в бессмертное творчество Шекспира. Стоит отметить, что пьеса 'Юлий Цезарь' была выбрана неспроста, ведь в ней сочитаются практически все человеческие качества и характеры героев. Более того, ее не так легко адаптировать под современного зрителя. Задача была положена весьма и весьма непростая, но как не странно, она было выполнена с грандиозным размахом. Постановка пьесы получилась действительной живой и неординарной. Если человек не знает, что в картине снимаются заключенные (хотя об этом не раз говорилось), то он может запросто посчитать, что на сцене находятся настоящие мастера своего дела. 'Цезарь должен умереть' - картина не для всех. В первую очередь, ее можно запросто рекомендовать всем любителям Шекспира, ведь перед нами, не адаптация его творчества (как 'Ромео+Джульетта') а полноценная классическая постановка, пускай и с двойным смыслом. А вот любителям голливудского 'конвеерного' дела, картина может показаться скучной и абсолютно не интересной. Однако, эксперимент Паоло и Витторио Тавиани - стоит считать успешным. Невероятно качественная работа и неординарный подход - сделали свое дело. Современные уголовники показали себя невероятно талантливыми актерами...а ведь их жизнь могла бы сложиться совершенно иначе. У каждого свой путь в этом мире и имя ему - судьба! 10 из 10
Я набрел на это кино совершенно случайно. Посмотрел фильм-путешествие Познера по Италии, заинтересовался судьбой бывшего члена каморры Сальваторе Стриано из Неаполя и решил посмотреть один из фильмов с его участием. А тут вам еще и античная история, и Шекспир, и страсти, и театр. Порой, когда автор любого произведения (не обязательно кинематографического) берется в одном тексте связать воедино несколько жанров, стилей и техник, получается дикий винегрет. Про самый свежий из существующих фильмов братьев Тавиани такого не скажешь. Здесь все упорядочено, выверено, поставлено со вкусом. Но в то же время эта упорядоченность нисколько не мешает одному жанру проникать в другой (например, документалистика входит в игровое кино и наоборот). Рамки здесь ощутимы, зримы, но в тоже время и проницаемы. Есть какое-то неподдельное очарование в том, что за Шекспира, за 'Юлия Цезаря' берутся не профессиональные актеры (за вычетом Стриано, который к этому времени уже свое отсидел и даже успешно начал сниматься в кино) а самые настоящие бандиты, осужденные по всевозможным преступлениям на суровые сроки - от 15 лет до пожизненного. В исполняемых ими ролях нет фальши - они не красуются, не переигрывают - они проживают эти роли, находя в судьбе своих персонажей именно то, через что проходили сами. Явственнее всего это чувствуется именно в случае Стриано, которому выпало играть Брута. Видно как его ломает, сжигает, корежит эта сложная роль. Это довольно странно, но я только сейчас, посмотрев эту картину, впервые задумался не о трагедии Цезаря, а о трагедии его убийц. Среди них были по-настоящему достойные люди, люди, решившиеся на этот шаг не из-за жалкого и порочного по своей сути тщеславия. Они и правда считали, что иначе нельзя. Возможно, иначе действительно нельзя. И не только в случае с деспотичным Цезарем. Мне очень понравились декорации и костюмы. На первый взгляд, это только тюремные стены и тюремная поношенная одежда, но в момент репетиций и серые тюремные стены, и мрачные одежды вспыхивают пульсирующими красками. Они становятся ареной исторических действий, настоящими тогами, мантиями и прочими украшениями. Этот миг перехода от обычной тюрьмы к древнему Риму без смены декораций впечатляет. Как впечатляет и еще один прием, использованный братьями Тавиани. Лента начинается с финала, а потом зрителю подробно показывается процесс подготовки генерального представления. В ходе этого процесса актеры репетируют, НО (!) и вместе с тем уже играют свои роли в спектакле, который завершится повторением уже виденного финала. Только теперь благодаря знакомству с внутренней кухней этого тюремного спектакля, финал будет восприниматься ярче, эмоциональнее. Это удивительно, как заключенные, не актеры, привносят свой жизненный и приобретенный в тюрьме опыт в постановку Шекспира, но еще поразительнее то, как Шекспир входит в них, как театр (и шире - искусство) входит в них и меняет раз и навсегда: «С тех пор, как я открыл для себя искусство, эта камера действительно стала тюрьмой». 8 из 10
Шекспир, пьеса «Юлий Цезарь». На маленькой сцене театра, разыгрывается последняя сцена великой трагедии. Измученный Брут просит своих верных товарищей закончить его земные мучения, но никто из них не хочет и не может сделать это – слишком велика их привязанность к другу. Пока, наконец, один из них, сквозь боль и слезы не прошивает тело Брута мечом и тот не падает замертво. Небольшая пауза – и зал взрывается стоячими овациями, актеры дружно кланяются, спектакль прошел с успехом, на лицах актеров написан неподдельный восторг. Но вот, зрители расходятся, а вместо уютных гримерок, только что блиставших на сцене людей, разводят по одиночным камерам. Они – заключенные Итальянской тюрьмы для самых опасных преступников, и вместе с окончанием пьесы, для них заканчивается и один из самых волнительных этапов жизни. Показав начальную сцену своего фильма «Цезарь должен умереть» в цвете, итальянцы Братья Тавиани, резко переходят на черно-белые тона. Происходит флешбэк – и вот, мы видим, как за 6 месяцев до событий начальной сцены, угрюмые, рослые мужчины преображаются во вдохновенных актеров. Тюремный режиссер Фабио Кавалли, в новом году, решает ставить Шекспировского «Юлия Цезаря». И, поскольку, помещение театра в ремонте, новоявленные актеры начинают репетировать везде, где только есть возможность – в столовой, коридорах и даже тюремном дворике. «Цезарь должен умереть» - по сути практически документальный фильм, несущий в себе посыл, схожий с нетленкой Берджеса «Заводной Апельсин». Все мы, в первую очередь, люди и никому из нас не чуждо чувство прекрасного. Не вчерашние, а вполне сегодняшние, настоящие зэки, сидящие на сроках от 15 до пожизненного, находят в Шекспире источник не только для досуга, но и материал для отожествления самих себя с героями пьесы. Глядя на этих людей, тяжело поверить, что большинство из них действительно отбывает наказание за жестокие и тяжкие преступления. Каждого из героев, братья Тавиани показывают сначала с их маргинальной, а потом – с одухотворенной, в чем-то возвышенной, стороны. И смотря на то, как эти люди, в течение часа с небольшим, пропускают через себя эмоции и слова, вышедшие из под пера одного из величайших драматургов, сложно не прочувствовать силу высокого искусства. Настоящего, неподдельного, того, что вдохновляет и меняет к лучшему кого угодно, кем бы он ни был до этого и кем будет после.
Большинство из главных героев приговорены к пожизненному тюремному заключению, но даже такие люди находят себе занятие, коим становится участие в театральной постановке шекспировского «Юлия Цезаря». Благодаря новой программе, заключенные могут постигать азы искусства и почувствовать себя частью нашего необъятного мира. Уча тексты литературного классика, преступники начинают полностью проникаться событиями той эпохи и даже стараются провести параллели с современной действительностью. На репетициях, новоиспеченные «актеры» еще глубже уходят в образы своих персонажей и стараются оттачивать свои тексты в любом удобном месте, пускай это даже будет расценено соседями по камере как полная несуразица. Многим задействованным лицам придется даже перешагнуть через свои прошлые неприятные воспоминания, чтобы не подвести остальных и успешно выступить на подмостках сцены. Это будет одним из немногих шансов показать то, что они способны на что-то большее, чем убийство или распространение наркотиков. Необычная задумка, которой больше подходит термин «эксперимент», известных итальянских постановщиков братьев Тавиани, удался на славу. Не знаю каким образом им пришло в голову провернуть столь необычную затею и заснять ее на свои камеры, но могу только похвалить за находчивость и качественное кино. «Цезарь должен умереть» может быть слегка топорный и монотонный фильм, но из-за своей специфики и необычности он еще и очень искренний, душевный и светлый. Хотя, последний пункт больше относится к главной идее, так как на протяжении доброго количества времени картинка преимущественно черно-белая. Сама по себе, сюжетная задумка и ее исполнение хороши, но еще большее внимание привлекает то, что все задействованные актеры являются реальными заключенными, отсиживающим свои сроки в настоящих итальянских тюрьмах. По сути, это не постановочная лента, а почти документальное кино о том, как даже в самых темных и неприступных местах люди могут освобождаться от реальности. Язык одного из самых известных авторов в мире является настолько универсальным, что даже не очень-то образованные зеки с головой уходят в свои роли римских заговорщиков, по сюжету пьесы убивающего зазнавшегося Цезаря. По ходу дела они еще умудряются очень остро сравнивать трагедии того времени с нынешней ситуацией и даже пытаются искать параллели с собственной жизни. Один из героев очень едко подметил, что «создается такое ощущение, будто этот Шекспир жил у меня в городе». Запомнилось высказывание исполнителя одной из главных ролей о том, что в школе ему все это казалось скучной и занудной чепухой, а теперь это является источником его упоительного вдохновения. Для большинства из участников столь нетипичного проекта это не только возможность почувствовать себя частью этого светлого мира, но еще и шанс найти себя в какой-то новой сфере. И видимо, у них это получилось, так как каждый исполнитель роли будь-то хитрого властителя или бесстрашного воина, наслаждался каждой минутой проведенной на сцене. Что еще удивило, так это короткая продолжительность, чуть превышающую планку в один час. И что еще более удивительно, это время при просмотре абсолютно не чувствуется. То есть, нет ощущения скоротечности и недосказанности. Все, что братья Тавиани хотели рассказать и показать, они успели, но при этом хронометраж кажется чуть ли не вдвое большим. Если же подводить краткие итоги, то в общем-то «Цезарь должен умереть» это до боли реалистичная лента о человеческих взаимоотношениях, достигающихся путем изучения классического литературного произведения. Очень необычное и мощное кино, запоминающееся надолго благодаря своей нестандартной основе и искренними персонажами. Увиденное оставляет греющую душу надежду на то, что любому человеку не чуждо искусство и последующее осознание собственной неправоты.
Почти документальная история о том, как реальные заключенные ставят в тюрьме шекспировскую пьесу. Две дамы, сидевшие у меня за спиной в кинозале, так и не смогли мне внятно ответить, что мотивировало их выбрать именно это кино. Надо заметить, что из семи зрителей на сеансе лишь я один оказался мужского пола. Возможно, при выборе зрительницы руководствовались исключительно интуицией. И она их не подвела. Такого концентрированного присутствия на экране настоящих мужчин я, признаться, давно не наблюдал… Больше того, у меня создалось твёрдое убеждение, что все настоящие мужчины, которых днём с огнём не отыщешь сегодня в итальянском кино, сидят в тамошних тюрьмах. И если итальянские режиссёры всерьёз озабочены выводом национального кино из кризиса, то после этого фильма они просто обязаны обивать пороги тюрьмы «Ребиббия». Местные зеки закроют им все те бреши, что образовались в результате перманентной гей-эволюции, которая произошла в последние десятилетия в итальянском кино и привела к очевидному дефициту мужского начала. Братья Тавиани, разменявшие уже девятый десяток, вдохновились спектаклем Фабио Кавалли «Ад», поставленным в тюрьме строгого режима с заключенными, отбывающими разной длительности сроки, вплоть до пожизненного. Они предложили Кавалли поставить «Юлия Цезаря», за созданием которого решили понаблюдать. В итоге спектакль и фильм обрели явное терапевтическое значение, поскольку помогли осуждённым обрести смысл существования. Такую заинтересованность, включенность и самоотдачу в кино, особенно сегодня, встретишь не часто. Фильм невольно ставит под сомнение всю сложившуюся систему актёрства, как профессии. На фоне этих итальянских зеков, абсолютно адекватных масштабу шекспировской трагедии, хлипкие юноши, приходящие в эту профессию, и заполонившие медийное пространство «лиц неясными выражениями», выглядят в лучшем случае фальшивыми имитаторами, которые научились изображать десяток шаблонных эмоций. А всё истинное, всё настоящее сконцентрировалось в другом месте, судя по всему – в тюрьме «Ребиббия», в чём и убеждает данный фильм. Больше того, как только Тавиани выводят своих героев за пределы спектакля и начинают играть с ними в кино, те тут же начинают переигрывать. Актёрство без внутреннего проживания, что, видимо, из них сумел вытащить Кавалли в результате многодневных репетиций, само по себе мало чего стоит. Но это ничуть не умаляет заслугу братьев Тавиани, поскольку своим фильмом они невольно обратили внимание на несовершенство мира: в то время как давно сложившиеся культурные формы хиреют и теряют былую значимость, большое и настоящее искусство находит новые ниши для того, чтобы проявиться. В 1994-м Луи Маль спас от забвения спектакль Андре Грегори 'Ваня' (по угадайте какой пьесе Чехова), премьера которого на сцене так и не состоялась. Привнеся своё кинематографическое видение в уже созданное сценическое действо, Маль предъявил в итоге фильм «Ваня с 42-й улицы» - своеобразный эксперимент, раздвигающий границы кино. В 1998-м Ларс фон Триер поставил наскандаливших «Идиотов», где предложил к рассмотрению экстремальную форму терапии: герои прикидывались душевно больными, избавляясь тем самым от ограничительных рамок, навязываемых обществом. Фильм «Цезарь должен умереть» в каком-то смысле синтезирует эти поиски, наводя на мысль, что в условиях сверхограниченного существования возрастает возможность постичь масштабы шекспировских страстей. И там, где Маль экспериментировал, спасая хороший спектакль, Тавиани «призывают милость к падшим» - спасают некогда оступившихся людей и предоставляя им шанс изменить жизнь. В итоге, кое-кто из зеков, занятых в этом проекте, был освобождён досрочно, кто-то начал заниматься творчеством, а играющий Брута Сальваторе Стриано вообще уже начал делать серьёзную карьеру в кино. Так что мудрые братья Тавиани в каком-то смысле перешагнули здесь границы искусства, став миротворцами и посредниками между двумя формами существования - свободой и несвободой. В России же пока решают свои утилитарные задачи и предпочитают пользоваться услугами Фабио Капелло, а не Фабио Кавалли.
Уж сколько раз твердили миру о ценности личной свободы. Но человек – животное глупое, упрямое, и с ослиным упорством продолжает бегать по полю с граблями и набивать себе шишки самостоятельно. О невезучих адептах подобного спорта, вступивших в конфликт с законом тоже рассказано немало. Книг и фильмов о тяжелой или не очень тюремной жизни, о загубленных судьбах и погонях за счастьем, удачных и неудачных побегах и забытом вкусе свободы существует бесчисленное множество, однако братья Тавиани представляют собственное видение известной драмы о клетчатом небе. Однажды в стенах психиатрической больницы появился новый человек. Этот незнакомец с легкостью попирал законы, которые до этого казались незыблемыми, подарил хроникам бьющий в лицо свежий ветер, безбрежную морскую синь и чувство полета, напомнив им о собственных чаяниях и мечтах, почти не видимых сквозь раз и навсегда поставленные диагнозы и пелену лекарственного бреда. Он просто не мог иначе, брызги этого фонтана желания жить разлетались далеко в стороны, заставляя шевелиться даже тех, кто, казалось бы, на это совершенно неспособен. Финал той истории был трагичен, но недаром говорят, что судьба любит повторять свои сценарии, но не любит повторяться. В фильме «Цезарь должен умереть» место МакМерфи занял режиссер, приехавший в тюрьму строгого режима «Ребибия», чтобы поставить там шекспировскую пьесу. Но в центре внимания не он, а те самые хроники – заключенные, осужденные за особо тяжкие преступления, выступающие в непривычной для себя роли актеров. Они с удивлением открывают для себя мир театра, мир хлестких слов и точных метафор, описывающих такие знакомые, но вместе с тем такие новые образы. Судьбы придуманных неидеальных персонажей и реально существующих неидеальных людей сплетаются между собой так тесно, что кажется, будто герои этого спектакля в спектакле сами с трудом чувствуют разницу между настоящим, проживаемым в рамках постановки и в действительности, но от этого контраст с их прошлым ощущается особенно остро. Однако окунуться в чью-то, не свою, жизнь, пусть и на время, оказывается не так просто. В пещере души слишком мало места, особенно если там уже давно поселился дракон, пресекающий любые попытки выхода за пределы тесного, но по-своему уютного мирка. Безусловно, наркодилер, убийца или мафиози вряд ли мыслят такими категориями, да это и не нужно. Они просто чувствуют: что-то мешает. По-настоящему прожив, пропустив через себя чужую драму, каждый из них невольно убивает своего звероящера, но его предсмертная агония не может не отразиться на мировосприятии хозяина. Именно тогда открываются глаза и взгляд падает на серые стены, на решетки на окнах, на голубое небо, до которого впервые в жизни захотелось дотянуться. И раздается горький вздох понимания - обретенная на миг свобода в самовыражении на сцене, этот внезапно ставший цветным мир, потерян навсегда. Но «Юлий Цезарь» - это пьеса не только о политике или о предательстве. Это история о противоборстве личностей, могущих увести за собой народ. Толпа безлика, она с одинаковой готовностью и горячностью одобряет и порицает нового лидера, теша себя иллюзиями о самостоятельности собственного выбора. Миром правят индивидуальности, и эта простая идея вирусом проникает в подсознание исполнителей главных ролей в спектакле. Они заключенные, осужденные судом, а значит и обществом, навсегда отверженные. Однако даже в подобных обстоятельствах перед ними всегда остается выбор, о котором они прежде не задумывались, выраженный в словах другого шекспировского героя, где «быть» и «не быть» означает не просто биологическое существование, но осознание себя как личности. Этот путь тернист, но всегда найдутся смельчаки, не побоявшиеся ступить на него. Имена храбрецов тюрьмы «Ребибия» будут указаны в титрах. Тех, кто сумел не просто победить в себе внутреннего дракона, но заявить об этом миру, отстаивая право на собственное существование. Умело смешивая жанры документального и игрового кино, ловко жонглируя яркими контрастами темпераментных речей актеров и полутонов их эмоций вне пространства импровизированного театра, ритмичных звуков музыки тюремной жизни и тишиной душевных переживаний каждого, братья Тавиани дают зрителю возможность объять необъятное. Одновременное присутствие внешнего и внутреннего проявления эмоций, общественного и интимного, помогает заглянуть за кулисы, оставаясь при этом в зрительном зале, отделить действительно важное от наносного, понять причину, по которой эти мятежники, запертые в четырех стенах, так отчаянно просят бури. Они просто ищут покой. Покой не как способ отрешения, но как возможность присмотреться к самому себе и увидеть право имеющего, который уже достаточно силен, чтобы не решать судьбу дрожащих тварей. Того, кто обнаружил в дальнем уголке пещеры крохотные крылья. Пусть он не сможет на них взлететь. Но по крайней мере попытается.
Посмотрев фильм братьев Тавиани я был несказанно восхищен, тем повествованием, которое мне пришлось увидеть, посмотрев этот фильм. Я был очень восхищен этим фильмом, потому что увидел больше чем ожидал. Сюжет 'Цезарь должен умереть' заключается в том, что камера запечатлевает грандиозный эксперимент по постановке спектакля режиссером Фабио Кавалли с заключенными, многие из которых отбывают пожизненный срок. Универсальный язык Шекспира помогает новоявленным актерам понять свои роли, вновь познать дружбу и предательство, власть, обман и насилие — сначала в пьесе, а потом и в своей жизни. В фильме нельзя не обратить внимание, что у них в жизни происходили трагедии сравне Шекспировским. И когда они играли, они знали как играть, чтобы продемонстрировать, поскольку в жизни с таким встречались. Время действия неважно, потому что Шекспир писал о вечных ценностях. Благодаря, тому что Фабио Кавалли сказал им говорить на своих диалектах, для того чтобы они старались не быть подобием персонажей Шекспира, а были собой, и как мы видим то общее, что есть у персонажей 'Юлия Цезаря' и заключенных тюрьмы слилось воедино. Но тут важно, что не только у заключенных, но и у всех нас, поскольку персонажи Шекспира вечны, в том плане, что они совершают поступки, с которыми может столкнуться каждый из нас. Фильм заслужено получил награду, потому что отражает глубокую человеческую природу. В конце фильма мы видим, как одному из заключенных тюрьма стала реально тюрьмой. Раньше мир спокойно укладывался в четырех стенах, но после того, как он открыл для себя искусство, ему стало тяжко находиться в этом 'каменном кубе' внутри. Они открыли для себя самих, себя других. Нам сначала показывают спектакль, и зритель не очень понимает, что и как, но потом нас возвращают на 6 месяцев назад и мы видим становление 'Юлия Цезаря'. К концу фильма понимает лучше, что предшествовало и видим результат. Все актеры-зэки играли и выкладывались очень сильно будучи непрофессиональными актерами, но пережившими нечто схожее в своих жизнях. Фильм нельзя не оценить положительно. Поскольку он о серьёзных общечеловеческих и вневременных идеях и темах повествует. В конце также иллюстрируется, что люди меняются, открыв для себя что-то новое, на что раньше не обращали внимание. Таким образом, очень интересный фильм. Безусловно, не для всех. Но стоит посмотреть, если будет желание, так как фильм стоит смотреть очень внимательно во время просмотра, смотря на каждое движение лиц главных героев.
Я не думаю, что в этом фильме важно, что он посвящен просвещенческим проектам по облагораживанию уголовников или что 'они тоже люди'. Я вообще не думаю, что в нём есть некая собственная 'глубина' или 'идея' помимо той, что есть в самом Шекспире. Даже абсолютная, неизбежная аллюзия на Шекспира и всю соответствующую римскую историю - нечто более или менее второстепенное. В сущности, именно поэтому об этом нечего сказать что-то кроме данного в описании: 'заключенные играют в пьесе Шекспира'. Главное в нём стилистика, которая подминает под себя весь сюжет. Фильм настолько сдержанный, что не позволяет себе эмоций. Неслучайно все конфликты введены в фабулу самой пьесы, все шаги и эмоции вписаны в каноны театральной жестикуляции, как остроумно и умело вписана пьеса шекспировская в пьесу тюремную. Фильм практически лишен сентиментальной гуманистической истерики. Представленное в нём - чистый театральный акт, пользующийся с деспотической уверенностью даже таким, казалось бы, неподходящим материалом, как актёры из заключенных. Вечный сюжет (а ведь мы обожествляем и Шекспира, и древнеримские истории в целом - 'Вечный город' же) деспотически и невозмутимо идёт сквозь свои случайные тюремные воплощения. Поэтому заключенные не просто кипят собственными переживаниями в такт шекспировской драме (как можно было бы вывести из описания фильма): напротив, только благодаря ей эти переживания врезались в их собственное существо с патетикой достаточной, чтобы не быть обычными 'камерными' тюремными бурями. Строгий черный цвет подчеркивает этот 'выдержанный стиль'. Окончание - обрубание - сюжета вместе с окончанием самой пьесы - предпоследнее подтверждение этому. Последнее - финальная тирада: 'с тех пор, как я познал искусство, тюрьма стала для меня действительно тюрьмой' (или как-то так). Финал шекспировской пьесы (самоубийство Брута) ставит точку и в 'жизни' заключенных (того, что можно назвать жизнью). Биографические сводки об актерах (большинство из которых не ознаменовала послесценическое своё существование никакой переменой) похоже на некролог. Это - следствие того, что актеры были лишь зрителями собственной игры, т.е. того, как сюжет играл себя самого с их помощью. Фильм не имеет собственной 'глубины', да и 'проникновенности'. Тем не менее, его стилистическая чёткость, сдержанность и выдержанность, ровно как и изящная, хоть и ненавязчивая, композиция не должны разочаровать ни гурманов шекспиро(в)едения, ни эстетов, которым приятна мысль о том, что искусство сильнее острога. 7 из 10
Картина 'Цезарь должен умереть' - это не фильм, это Искусство. Здесь нет дорогих декораций, актеры не являются профессионалами, да и пьесу Шекспира 'Юлий Цезарь' сегодня редко берут театры. Однако это Настоящее Кино. И это Настоящий Театр. О постановке. Я люблю произведения Уильяма Шекспира, и 'Юлий Цезарь' является одним из самых любимых. Пожалуй, это и стало толчком к просмотру фильма, но я и подумать не могла, что увижу лучшую постановку этой трагедии. Следует сказать, что я достаточно строго отношусь к экранизации или театральной постановке произведения. Для меня важно все: и внешность актера (согласитесь, сорокалетняя женщина, например, не подходит на роль юной Наташи Ростовой), и его реплики, и даже его мысли. Однако в фильме 'Цезарь должен умереть' один из этих канонов был нарушен. Ни Цезарь, ни Брут, ни Кассий, ни Антоний абсолютно не похожи на доблестных римских граждан времен последних дней диктата Юлия Цезаря. Но им этого не надо: да, они не облачены в римские тоги, но они облачены в свой талант. И с просмотром этого фильма я поняла, что это гораздо важнее. Я смотрела на заключенных итальянской тюрьмы и видела в них героев Римской истории. Сальваторе Стриано стал для меня лучшим Марком Брутом, Джованни Аркури - Цезарем, Козимо Рига - Кассием, а Антонио Фраска - Антонием. Это было настоящее перевоплощение. Сила их таланта превратила тюремный двор в римский форум, деревянные кинжалы в их руках стали стальными, и кровь на тоге Цезаря была настоящей... Это очень сложно описать словами. Это был действительно Театр. Неважно, где ты, во что ты одет, но если ты талантлив, то все вокруг тебя преобразится. Поэтому я могу с уверенностью сказать, что братья Тавиани не прогадали с выбором актеров. Эти люди затмили бы любую голливудскую звезду своей искренностью, своими переживаниями и своим умением так точно чувствовать персонажа. Я думаю, Шекспиру бы понравилось. Сложно описать, насколько сильна эта постановка, она будто бы стала самостоятельной частью фильма, и от того заслуживает такого огромного внимания (по крайней мере, моего). Однако следует сказать и несколько слов о самой картине. 'Юлий Цезарь', репетиции спектакля, его постановка и триумф лишь ширма для одного из главных человеческих вопросов. Мы создали Искусство, но и оно может создать человека. Оно уносит нас за грани реальности, оно воспитывает нашу душу, и глядя ли на сцену, читая ли книгу, мы очищаемся... И когда ты сидишь в четырех стенах, видишь солнце лишь в определенные часы, когда ты не спишь ночами и смотришь в потолок, ты можешь оказаться в другом мире. Ты можешь примерить на себе другую роль. Заключенные (прошу заметить, реальный заключенные, не приглашенные в итальянскую тюрьму актеры) смотрят на себя будто бы со стороны: они вспоминают о своих грехах, мечтают о лучшей жизни... Они чувствуют себя свободными, но не потому, что их выпустили из камер, а потому, что они наконец поняли, что значит быть несвободным. Ведь все познается в сравнении, не так ли? Ты можешь быть скован физически, ты можешь сидеть в тюрьме и десять, и пятнадцать лет, но ты это осознаешь эту тюрьму лишь тогда, когда познаешь силу свободы. Это сила выражена в искусстве. Я думаю, что это действительно правильно, когда заключенным дают возможность показать свой талант, отойти от прежней жизни... Только как тяжело после этого возвращаться в камеру и ждать следующей постановки. Спасибо братьям Тавиани за Шекспира, спасибо им за истории этих людей. Браво. 10 из 10
Совершенно определенно, что этот фильм очень интересен. Проявляющийся интерес в большей степени связан не с его художественными достоинствами, а с социальной ролью. Это очень смелая идея - в тюрьме организовать съемки картины. Да еще и сделать всех заключенных - актерами. Причем, создатели фильма сразу же 'подстраховались' включив в сценарий подготовку театрального выступления. Всегда ведь можно было сгладить актерские ошибки на спланированный концепт картины, изначально предполагавший актерские провалы в течение репетиций. Тюремный антураж просто идеально подходил к спектаклю о Цезаре. Кто знает, может не просто так в центре повествования именно рассказ о Цезаре, которого предают. Слишком уж много влиятельных людей оказалось в тюрьме в Италии за последние годы. Однако, мне мало интересно вдаваться в размышления о том, что хотели показать и на что намекали братья Тавиани. Они рискнули и картина удалась. Ее можно отвезти на фестиваль и получить приз. Можно повозить по тюрьмам всего мира. Но, интересно ли ее смотреть? Мне - едва ли. Уверен, что сейчас эстеты усмехнуться, но несколько сцен со спектакля в зоне, поставленные Евгением Серовым в сериале 'Боец', смотрятся гораздо эффектнее. Так что, мои предпочтения Вам понятны. Но предпочтения- предпочтениями, а картина Тавиани заслуживает внимания в любом случае. Уверен, это направление в кинематографе будет еще продолжено. 4 из 10
Ни камни башен, ни литые стены, Ни подземелья душные, ни цепи Не могут силу духа удержать; Жизнь, если ей тесны затворы мира, Всегда себя освободить сумеет. Уильям Шекспир. «Юлий Цезарь» Кинематографическая карьера итальянцев Паоло и Витторио Тавиани длится уже без малого шестьдесят лет. Всё это время братья стабильно снимают хорошие картины, быть может, без революционных прорывов в форме, или исключительных откровений в содержании, но зато и без кризисов и провалов. «Уже не молодые ребята», как сами режиссёры себя называют, являются любимцами различных киносмотров и заслуженно обладают некоторым количеством наград. Последняя их лента, «Цезарь должен умереть» получила в этом году «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля. Надо полагать, жюри было подкуплено мастерским переплетением вечных вопросов и современных социальных проблем, сочетанием высокой поэзии Шекспира и сцены тюремного театра. Восторженный зал рукоплещет завершившим своё выступление артистам. Потихоньку зрители расходятся по домам, а выступавшие… по камерам. В полудокументальной манере братья Тавиани расскажут нам о том, как заключённые итальянской тюрьмы строгого режима готовились к постановке политической трагедии Шекспира «Юлий Цезарь». Как они проходили кастинг, учили роли, репетировали, наконец, вдохновенно играли на сцене. И всё это в обрамлении камерных стен, решёток на окнах и лояльной, но оттого не менее суровой охраны. В образе легендарных исторических фигур, Цезаря, Брута, Кассия, Антония и других выступают наркоторговцы, мафиози и убийцы. Некоторым из них не суждено когда-либо вдохнуть воздух свободы. Но это вовсе не означает, что они не люди. Все они персонажи колоритные, каждый обладает уникальным характером, а некоторым и вправду место не за решёткой, а, как минимум, на сцене Бродвея. Они, как могут, привносят в непростые роли собственный опыт, талант и мировоззрение, и параллельно переосмысливают свои судьбы через трагедии героев великого поэта. Оказывается, что и Шекспир, и Цезарь не многим отличались от итальянских уголовников XXI века, поскольку задавались теми же неразрешимыми проблемами совести и морали, и сталкивались с такими же проклятыми вопросами жизни и смерти. Наблюдая за репетициями заключённых, мы как бы невзначай узнаём о подспудных реальных конфликтах между ними, о вселенской тоске, испытываемой каждым из них по ночам от бесконечного вглядывания в потолок, о том, что у них от тюремной баланды проблемы с желудком, и о том, как тяжко годами напролёт обходиться без женщины. Но Тавиани умышленно предпочитают не копать слишком глубоко. Сопутствующие подготовке спектакля обстоятельства они отмечают лишь лёгкими штрихами. Не давая сюжетного развития повседневным бытовым проблемам, они подчёркивают их эфемерность, возвышая над всем бренным вечные строки Шекспира. Режиссёры пытаются уловить сложный, длительный, почти незримый процесс перерождения преступников. Конечно, проявляется это лучше всего во время чтения стихов трагедии, когда душегубы и контрабандисты возвышаются до масштабов гигантских исторических персон и наполняются благородными страстями, некогда определившими судьбы мира. Мудрые старцы Тавиани, конечно же, не испытывают никаких иллюзий по поводу чудодейственных сил искусства. На примере заключённых, играющих Шекспира, они показывают, что искусство способно возвысить человека над его бренным существованием, но лишь ненадолго. Искусство не разрушит стены камеры, не снесёт решётки с окон, но оно может поднять человека над этими неудобствами. Искусство не способно осчастливить, скорее даже наоборот, о чём говорит в финале один из заключённых. Но искусство расширяет наш мир, наполняя жизнь, даже если это жизнь за решёткой, значением и смыслом. Конечно же, тюрьма у Тавиани это не просто заведение, где людей держат под стражей за их прегрешения, это ещё и ёмкая метафора. Метафора ограниченности жизни каждого из нас. Мы все немного заключённые своих пороков, бытовых проблем, и чьей-то внешней воли. Мы не можем вырваться за определённые судьбой рамки, но и в их пределах мы можем очень многое. Даже находясь в тюрьме, герои фильма Тавиани открывают для себя огромный новый мир. 9 из 10
Начать стоит с того, что данная картина не предназначена для широкой аудитории. Фильм рассчитан на зрителя терпеливого и рассудительного, разбирающегося в искусстве, и, в силу многих неопределенностей в фильме, достаточно наивного. Такого, который бы принял всё преподнесенное режиссерами за чистую монету, но при этом рассмотрел в ней и решку, и орла. Видимо, именно таким оказалось жюри Берлинского кинофестиваля, раз братья Тавиани получили «Золотого медведя» за черно-белый холст, неопрятные лица тюремщиков, позаимствованный у Шекспира сценарий и бюджет в 5 копеек. В свое время, Берлинская коллегия многих удивила своим выбором. Из красочного спектра многообещающих претендентов она выбрала невзрачного «Цезаря», которого и «кином» то тяжело назвать. А может как раз в этом и заключается его гениальность? Ведь еще Шекспир говорил, что самое лучшее слово — просто сказанное. Да может и фильм не так прост, как кажется с первого взгляда. Давайте же, попробуем разобраться в нем со второго: Колористика. Единственными цветными кадрами в фильме являются лишь несколько минут сценического эпизода, остальную часть метража приходится созерцать в черно-белой гамме. В век высоких кино-технологий и сумасшедшей конкуренции в сфере их применения, тем успешнее оказывается создатель, чем больше он опережает соперников в гонке за качеством картинки. Отказаться в такое время не только от спецэффектов, но от цвета вообще – значит иметь более высокую цель, нежели получить побольше кассовых сборов. С одной стороны, Тавиани всегда восхищали своей преданностью искусству и независимостью от мнения толпы. Паоло и Витторио, должно быть, последние классики того итальянского кино, которым восхищался мир в 20 веке. Да и сами они все еще держатся за старый образ режиссера: седоватого, образованного и интеллигентного. Видно, что такой подход гармоничен в первую очередь для них. Однако с другой стороны… мы – зрители, уже чересчур отвыкли от черно-белого кадра и воспринимаем его как отсталую технологию, что-то старомодное (а ведь такая съемка превосходит цветную по мимико-эмоциональной передаче). Приемы работы с изображением. Помимо цвета, в Тавианийском «Цезаре» используется целый букет операторских приемов: близкие ракурсы, создающие ощущение любительской (даже в чем-то домашней) съемки; оборванность эпизодов, которая намекает на отсутствие монтажного вмешательства; и прием дестабилизации изображения - как раз таки он максимально приближает отснятый материал к хроникам. Тавиани сняли реальных осужденных в реальной римской тюрьме 'Ребибия' и сделали большую ставку на реалистичность и «жизненность» своего фильма. Поэтому они ытаются сделать все, что бы зрителю было легче в них поверить. Но, боюсь, немного переборщили, доведя ленту до того состояния, когда она начинает вызывать противоположные вопросы: если все на самом деле так правдиво, зачем так стараться, что бы убедить зрителей в правде? Именно этот аспект фильма вызвал у меня наибольшее разочарование. Далеко не каждый зритель может по достоинству оценить такую сложную техническую работу. Псевдо-заключенные или псевдо-актеры? С ними ситуация та же – раз речь о заключенных, снимать тоже будем настоящих зэков. Однако людей, попавших в кадр, обычными и случайными никак не назовешь. Стоит понять, что пять человек, попавших в кино, были отобрали из тысяч арестантов, что говорит о том, что на экране мы видим явно не первых попавшихся в коридоре. Нельзя не заметить настоящего, неподдельного актерского таланта, достаточно чистого в своем виде. Они поставлены в тяжелые условия работы: ни костюмов, ни реквизита, ни декораций, ни освещения, ни миллионных гонораров им не предложено. Но в их Цезаря, Брута, Луцио, Кассия и остальных веришь, даже если они в джинсах и тюремных куртках. Однако мне очень не понравилось полное отсутствие логических переходов между исполнением ролей римлян и заключенных. Свои тюремные разборки они производят в той же манере, что и споры римских сенаторов, а монолог зэка звучит как речь римского оратора. Таким образом, трудно понять, где заканчивается беседа римлян и начинается разговор блатных пацанов. Даже если это было задумано авторами, как демонстрация того, насколько близко к сердцу преступники принимают свои роли, зритель может запутаться. Идеология – вот ради чего стоит смотреть этот фильм, вот почему он достоин премий. Казалось бы, ничего нового ни в перевоспитании преступников, ни в том, что сценой становится тюрьма – нет. Тот самый Шекспир говорил, что весь мир – театр. Но что-то цепляет в данном фильме: какой-го гуманизм, какая-то вера в человека. С помощью противопоставляющей фабулы – соприкосновения низов общества с высоким искусством - мы видим как в своих камерах заключенные начинают распределять действующих лиц трагедии на «своих и не своих пацанов», спорят по понятиям ли поступил Брут и сравнивают героев с собой. У преступников, получивших роль преступников, теперь появилась возможность посмотреть на себя со стороны, пересмотреть свои взгляды на жизнь. Театр дал им почувствовать ту свободу, которой они лишены. Адаптация сценария. Сначала казалось, что экранизировать Шекспира таким образом – как-то неэтично и даже вульгарно. Но шекспировский сценарий настолько растворяется в Ребибии, что цементированная площадка для прогулок превратилась в Римскую площадь, а арестанты, наблюдающие сквозь решетки за репетицией - в толпу римского народа. На самом деле, это очень захватывает! И в конце понимаешь, что не Шекспира опустили до уровня зэков, а зэки поднялись до Него. Мои выводы. Братья Тавиани в единой режиссерской фигуре попытались усесться сразу на два стула: кресла кинематографического и театрального режиссера. С охоты за двумя зайцами Тавиани вернулись с дичью, а именно с «Золотым медведем». Но, к сожалению, такая добыча послужила лишь духовной пищей и поводом для гордости. Данная картина так и осталась в тени, несмотря на успех в Берлине, и получила поклонников лишь среди отдельных ценителей кино, к которым себя я отнести не могу. Мне, безусловно, понравилась философия Тавиани, но в её воплощении на экране мне не хватило внимания к современному зрителю и уважению к сегодняшним канонам кино.
С тех пор как я открыл для себя искусство моя камера стала для меня настоящей тюрьмой (с) Литература бессмертна. Это неоспоримый факт. Буквально каждое литературное произведение можно спроецировать на современную действительность. Режиссеры Тавиани экранизировали «Юлия Цезаря» Шекспира на тюремных подмостках с непрофессиональными актерами и минимальным бюджетом. Заключенным тюрьмы Ребибия предлагается пройти кастинг для театральной постановки. Все попавшие в постановку люди будут находиться в тюрьме до конца своих дней. Они настолько проникаются своими ролями, что начинают воспринимать своих героев как самих себя. Тавиани поставили картину, которая заставляет зрителей задуматься. Создатели не дают ответов, а раскидывают для внимательной части публики зацепки, которые, при желании можно распутать. Сценарий режиссеров интересен задумкой, но его воплощение далеко от идеала. Братья начинают задавать вопросы, но будто пугаются и оставляют свои начинания на полпути. Зато финал, опрокидывающийся на зрителей, не оставляет равнодушным никого и расставляет все по своим местам. Операторская работа слишком незаметна, фильм сам по себе медленный и бездейственный. Операторы должны были попытаться ускорить картину, а смогли лишь усилил эффект «пустоты». Выбор цвета – одно из лучших решений создателей картины. Цветными сценами в фильме показана только настоящая жизнь - либо вне сцен тюрьмы, либо, когда сами заключенные чувствуют себя живыми. Актеры – действующая сила картины. Несмотря на отсутствие образования, их желания и стремления сделали свое дело. Герои не кажутся картонными, а наоборот обладают прошлым, своим собственным мнение о настоящем и желанием жить дальше. Саундтрек добавляет так недостающей фильму глубины. Почти не различимые мелодии накладываются на долгие эпизоды, помогая зрителям сопереживать героям картины. «Цезарь должен умереть» - картина настолько тонкая, что ее лучше всего смотреть в оригинале с субтитрами, чтобы не пропустить ни единой эмоции, которые вкладываются актерами в их игру и речь. «Весь мир – театр, а люди в нем актеры» - писал Шекспир. Братья Тавиани воплотили эту мысль в кино. Несмотря на то, что картина получилась несколько однообразной и мало эмоциональной, их попытку можно считать весьма удачной.