Рецензии. Процесс
Когда смотришь 'Процесс', задаешься вопросом, а куда же отнести, как классифицировать Орсона Уэллса? К какой кинематографической традиции он принадлежит? И эта растерянность относится и к признанию заслуг - тот же Процесс и даже Гражданин Кейн, считаясь великими фильмами сегодня, в своё время, хоть и не остались незамеченными, но звание 'шедевр' получили лишь какое-то время спустя. Меж тем влияние Уэллса колоссально. Кто ж только не вырос из одного только 'Процесса'? Практически весь Гиллиам совершенно точно, с большой вероятностью Леос Каракс и те, кого опознать трудно, но среди них видится даже Райт, снявший постмодернистскую 'Анну Каренину' с Кирой Найтли с некоторой оглядкой на Уэллса. И не зря Орсон У. хвастался Процессом как своим лучшим фильмом. Более совершенного кинематографического произведения найти вообще невозможно. Первое, что бросается глаза - умопомрачительно выстроенные мизансцены, камеры и декорации... Например, низкие потолки в комнате Йозефа К. или театральная выстроенность первого заседания процесса - пример того, как ставить массовые сцены одиночества в толпе с миллионом интерпретаций. Или же идеальная обставленная гипербола (да и метафора) бюрократического мира - механистичность огромного цеха 'работников пера, бумаги и печатной машинки' и клаустрофобия частного пространства мелких чиновников с явными признаками латентного садомазохизмом. Замечательный контраст пустого пространства небоскребов, офисов, канцелярий и нищета, захламленность и пустота окраин. Или обставленные Уэллсом подсознательные влечения К., ведущие в обитую горбылем мастерскую художника - очень мощная фрейдистская аллюзия. И сам Уэллс привлек себя же в качестве мощной фигуры, стоящей над Йозефом адвокатской власти. При этом каждая сцена практически филигранна. Не говоря уже о прологе и эпилоге, созданных, кстати, нашим бывшим соотечественником Алексеевым, в технике игольчатой анимации. С темами все ещё круче - страх, задавленность, всеобщее отчуждение... Уэллс предпочитает не интерпретировать, а дополнять Кафку. Всё-таки австриец писал об экзистенциальном ощущении беззащитности и фрустрации маленького человека в мире государственного насилия. А Уэллс добавляет не только образность, но ещё и взгляд на самого господина К. И, разумеется, не самый оптимистичный - не борец с системой, не идейный противник и не шибко интеллектуал. Мир его комнаты с низким потолком, такой же самооценкой, страхом перед женщинами и готовностью и даже желанием умереть - в исполнении Уэллса становится абсурдом, нежели сопереживанием. Но, возвращаясь к началу, почему же нет охапок наград, не говоря уже о коммерческих успехах. Причина, думается, в классической трагедии гения - вроде бы ты и понимаешь, что столкнулся с чем-то очень мощным и невиданным, а понять его суть не можешь, а потому и признать это трудно. Уэллс - это заноза в мозгу, злая и болезненная, да ещё твердящая под титры, что ее зовут Орсон Уэллс. Это не может не вызвать раздражение - гений говорит, что он такой, а зритель, даже думающий, разгадать его ребус до конца не в силах. Но попытаться - исключительно страшно и интересно.
Destruam et aedificabo (Разрушу и построю. – Лжесвидетельство против Христа, а может быть, неверный перевод Иоан.2:19) У Сергея Довлатова в рассказе «Хочу быть сильным» есть забавный эпизод, связанный с Кафкой. Герой рассказа, не читавший этого странного писателя и не боявшийся в том признаться, сталкивается по этому поводу с нездоровым любопытством к своей скромной персоне. Сюжет столько же довлатовский, сколько и кафкианский: не подвластный рассудку и нелепый до дрожи в коленях, но сниженный от сугубо серьёзного восприятия происходящего и от страха божия до бытовой несуразицы, всего лишь смешной. Почти столетие загадочные тексты пражского служащего страховой компании становились полигоном для творческих опытов людей, гораздо более уверенных в себе, чем сорокалетний девственник от литературы. Приложил руку к кафкиане и Орсон Уэллс – титан мирового кинематографа, но в ещё большей степени трикстер, фокусник и манипулятор (чем он, кстати, больше и гордился). Его «Процесс» – образцовая экранизация Кафки прежде всего в том смысле, что здесь Кафки ровно столько же, сколько и Уэллса: баланс, нарушаемый достаточно часто для того, чтобы быть раритетом. Хотя, быть может, это не столько заслуга яркого и неповторимого Орсона Уэллса, сколько требование времени, не утратившего ещё пиетет перед первоисточником и свято чтущего традицию. Очевидно, однако, что Уэллс интересуется не столько Кафкой и его миром абсурдного страха, сколько возможностью соорудить из этого мира свою собственную конструкцию, использовать его как материал. Будучи далёк от серьёзности Бунюэля и Хичкока, Уэллс увлечённо играет в сюрреализм, как в большую игрушечную железную дорогу, строя из него такие горки с остановками, какие ещё ничья фантазия не выдавала. Только Уэллс может создать в Музее Орсе целую бюрократическую вселенную, всего лишь проводя героя через дурную бесконечность рядов канцелярских столов и стеллажей с бумагами. Никто до Уэллса не забавлялся так с архитектурой, просто неожиданно меняя мрачно-давящее здание в неоготическом стиле на минималистскую стекляшку. Уэллс, это дитя двадцатого века, и в кино остаётся истинным театралом с присущим ему истовым вниманием к декорациям и актёрской игре, но умно использующим несравненно более широкие возможности кинематографа. Здесь шикарное разнообразие декораций: от гипертелесного буйства архитектурной скульптуры до минималистской безликости, от враждебных свету и воздуху мрачных закоулков и чуланов до внезапных захватывающих дух пространственных перспектив. Здесь также незабываемая череда актёрских образов: от людей без лица в обязательных костюмах-плащах-шляпах до несколькими деталями отточенных женских индивидуальностей. И всё это приправлено такой мастерской игрой со светотенью, что Уэллсу наверняка аплодировали даже вечно недовольные его режиссурой продюсеры. Обдумывая творчество Орсона Уэллса, призывая на помощь спасительный скепсис, нашёптывающий как Отче наш: «не верь тому, что кажется», приходишь к подозрению, что однофамилец знаменитого фантаста опять всех надул. Как в случае с «Гражданином Кейном», который был объявлен «величайшим фильмом всех времён и народов», а на самом деле прост до ужаса и элементарен как атом; как в случае с нашумевшим радиоспектаклем молодого Уэллса по «Войне миров» другого Уэллса, каковой спектакль стал, в сущности, образцовым опытом манипулирования массовым сознанием; продукт, получившийся в результате постановки «Процесса», в такой же степени совершенен, в какой есть обыкновенный фокус (правда, довольно сложный и долгий). Подобно фокуснику, показывающему зрителю не то, что зритель ожидает увидеть, а что он, фокусник, хочет, чтобы зритель увидел, Уэллс (кстати, мастерски владевший искусством иллюзионизма), завлекает зрителя в кафкианский мир сна и абсурда для того только, чтобы иметь возможность ошарашивать его вновь и вновь неожиданными сюжетными поворотами и необычными сценарными решениями, а в самом конце – разрушить все успевшие сложиться в зрительском сознании шаблоны и стереотипы одной-единственной связкой динамита. О нет, самобытный режиссёр ничего не скрывает от зрителя и по-настоящему не обманывает его, как раз наоборот – разоблачает свой собственный обман, легко разрушает всё с таким тщанием выстроенное и являя тем самым неизбывную щедрость своей натуры. Точно так же он поступал и в «Гражданине Кейне», и в «Печати зла», и в других своих ныне классических произведениях. В этом плане интересна последняя самостоятельная и как бы итоговая работа мастера: «Ф как фальшивка», где Уэллс-рассказчик с обезоруживающе честными глазами полтора часа убеждает зрителя в пользе подделок, чтобы затем признаться в своей собственной большой подделке. Ну, а почему бы и нет? Кино, как и театр, – всего лишь большая и долгоиграющая иллюзия, так было, так есть и так будет. Вопрос не в том, почему нам не показывают правду (и что есть правда? не та же ли иллюзия?), а в том, для чего нам демонстрируют то, чего на самом деле нет. Одно дело – иллюзией обогащать наш мир, возбуждать воображение и давать эстетическое наслаждение. Другое – внушать нам иллюзию, только чтобы манипулировать нашим сознанием и поведением. Режиссёры, придерживающиеся этих полярных принципов, отличаются друг от друга, как уважающие себя иллюзионисты отличаются от рыночных напёрсточников. Орсон Уэллс, бесспорно, относился к первому разряду режиссёров. И был в этом деле одним из лучших.
Орсон Уэллс называл этот фильм лучшим из его творений. Я с удовольствием с ним соглашусь. Эта фантасмагорическая, абсурдная притча настолько приковала мое внимание с первых кадров, что теперь, мысли, изложенные в фильме, буквально преследуют меня и становятся навязчивыми. Во многом подобному эффекту способствует литературный материал, на основе которого снят фильм. Ни для кого не секрет, что в воздействии на сознание Франц Кафка по-настоящему преуспел и вряд ли есть кто-то, кто может сравниться с ним. И подлинный успех состоит в том, как точно Орсон Уэллс уловил его настроение и стиль. Также, нельзя не отметить, блестящие декорации и операторскую работу, которые создали основу такой мистической атмосфере. После фильма зрителя не покидает вопрос: «А не является ли моя жизнь таким же нескончаемым судебным процессом?». По ходу действия, мы все больше и больше начинаем верить в происходящее, верить в то, что это возможно, хотя здравый смысл и подсказывает, что это полнейший абсурд. Все герои фильма разделяются на группы: адвокаты и их подчиненные, обвиняемые, люди, которым предстоит обвинение и женщины, играющие роль ублажительниц всех мужчин вокруг. Но некоторые образы контрастируют с остальными. Как, например, кузина главного героя, которая еще не утратила юного и наивного представления о мире. Но и ее будущее определено. Она, как и всякая женщина в этом мире, будет служить адвокатам и обвиняемым плотской утехой. Конечно, отличается и главный герой Господин К., который не намерен вписываться в эту систему, но и система не готова принять его таким, какой он есть. Неслучайно главный герой не имеет имени. Ведь вся подобная структура предполагает убийство индивидуальности. В идеале система должна работать так: обвиняемые всю жизнь прислуживают, молятся, отдают все деньги адвокатам, а они, в свою очередь благоприятно спят в своих мягких больших кроватях и развлекаются с прислугой. «За что он обвинен?» - таким вопросом задается зритель на протяжении всего фильма. Ни за что. Все они обвинены просто так. И оправдание невозможно. С тех пор, как тебя обвиняют в первый раз, вся жизнь превращается в судебный процесс. Может быть смерть действительно не худший выход в подобной ситуации? Блестящая сцена разговора героев Грегори Пека и Жанны Моро о чувстве вины. Главный герой говорит, что всегда, когда что-то плохое происходит, он чувствует свою вину. И это действительно грустно. Человек, не имеющий воли и силы заявить о своих правах, чувствующий себя неловко и виновато в мире, движимый исключительно страхом – таким, главный герой становиться не захотел. Он начал протестовать. И в конце он уже не чувствовал вину, он считал себя достойным, имеющим право говорить. Фильм слишком многослоен, каждая сцена нуждается в детальном разборе. Это дает толчок к пересмотру данной картины, так как до конца она никогда не будет познана. Эту сложную философскую притчу с уверенностью можно отнести к лучшим классическим творениям.
Фильм оказался даже близко не таким, каким я ожидал его увидеть. Просмотрев сначала современную, BBC'шную версию 'Процесса' Кафки, я уверил себя, что она довольно плоха (есть в ней некая блёклость антуражей и безликость персонажей, даже для этой книги слегка перетянутая), и переложение на экран этого романа в исполнении классика кино Орсона Уэллса - должно быть как минимум лучше. Что ж, я ошибался. Кривляния главного героя данной экранизации, если и выглядят довольно приятно - не за что не поверю в перевоплощение этого персонажа в течение фильма. Сыграно - не просто неточно, а вообще из ряда вон нехорошо. Далее о сценарии. Редко попадаются такие романы, где само повествование просто обязывает сценаристов-экранизаторов ничего не трогать, но даже тут Орсон Уэллс почувствовал себя свободным внести свою лепту, и испортил всё, не только кривоватым описанием актёрского поведения (слишком распутная фройляйн Бюрстнер, слишком невротичный главный герой), но и финальным аккордом, в самом конце картины. Постановка - не на удивление, хорошая. Вокзал, все эти планы камеры - операторская и постановочная работа - на высшем уровне. В общем, хочу сказать, что если человек хочет посмотреть экранизацию 'Процесса' Кафки - то новая версия от режиссера Дэвида Хью Джонса - куда более похожа на роман, без каких-либо надуманных режиссерских находок, но тем не менее - от экранизации этой книги их меньше всего и ждёшь. 6 из 10
Я посмотрел экранизацию романа Кафки сразу после прочтения романа. Для меня интересно сравнить как моё представление о действиях и сути в книге совпадает с мнением других и каким образом режиссеру удалось экранизировать самые необычные моменты. Фильм начинается с конца романа, с притчи, и ей же заканчивается. Притча рассказывает нам о нуждающемся, который стоит перед вратами «Закона» и привратнике, охраняющем их. Дальше же все идет по книге (ну почти всё). Главный герой, Йосеф К., просыпается когда к нему в комнату в 6:10 утра заходит мужчина средних лет и фамильярно начинает допрашивать. Удивительно, но К. отвечает и только через время задает вопрос, а кто же его гость. Так продолжается в течение фильма — К. подчиняется какому-то невидимому механизму, отвечая на его вопросы, исполняя требования и только в конце пытается оказывать сопротивление. Оказывает его с опаской, неуверенно и в конце проигрывает. Хочется отменить архитектуру зданий, которые становятся фоном в фильме. От эклектики до авангарда, от утонченных изысканных деталей, до прямых и простых форм. Они быстро сменяют друг друга не вызывая при этом диссонанса у зрителя. Если читать рецензии о фильме, то говорят о том, что экранизировано по книге или нет, донесли мысль писателя или нет. Сам роман не стоит на полке с бульварным романами, поэтому для каждого мораль будет своя. Думаю, что Орсону Уэллсу превосходно получилось дополнить роман, он экранизировал те вещи, которые тонкими намеками есть в тексте и сложно представляемы читателем. Я говорю про сексуальность. Как удачно показана распутность Леси, служанки адвоката, которая покусывая губы в фильме не спускает взгляда с К. Множество сцен наполнены томлением, робостью и намеками, чего, возможно, не хватало у Кафки. Для меня фильм стал отличным дополнением к роману и помог раскрыть те детали романа, на которые я не обратил внимание.
Нервный, дерганный герой Перкинса имеет весьма отдаленное сходство со своим литературным прототипом. Это совершенно разные персонажи. Гений Уэллса изуродовал книгу, извратил и без того ее невероятно сложный для понимания смысл. У Кафки Йозеф К. не борется с системой, он пытается, но оказывается не способным жить вне ее. Тем не менее, он спокоен, в его поведении сквозит небрежность привилегированного члена общества. Уэллс же наделил своего протагониста неуместной эмоциональностью, суетливостью, подростковой пылкостью борца с недоступной Судом. 'Ну, погодите у меня!' - кричит он на первом и единственном допросе. Абсолютно бредовым представляется финал мистера Орсона. Можно возразить: режиссер имеет право на свое видение, свою интерпретацию. Возможно, но то, как это сделал достопочтенный герр Уэллс, едва ли не опошляет гениальное произведение. Уэллс сотворил не нуар, что было бы в его духе и в духе его времени. Он сотворил беспощадный в своей нелепости фарс. При этом, ему показалось мало роли полубога-адвоката, он решил перекроить произведение, где он будет едва ли не главным действующим лицом. Его появление в самом конце в роли разве что не одного из пресловутых Судей совершенно излишне. 1 из 10
'У врат Закона стоит привратник. И приходит к привратнику поселянин и просит пропустить его к Закону...' – так начинается фильм, снятый, по мотивам романа Франца Кафки 'Процесс', Орсоном Уэллсом. Огромные серые здания, уныло-мрачная атмосфера – всё пространство какое-то двухмерное, плоское. И на фоне этой мёртвенной двухмерности, маленький человечек – Йозеф К. – арестованный и приговорённый ни за что Кем-то, сверхсильным, могущественным. Не смотря на то, что экранизация не слишком сильно соответствует тексту первоисточника, фильм, на мой взгляд, очень точно передаёт дух романа, всю абсурдность ситуации, в которую попал герой: винтик, выкинутый за ненадобностью из огромного механизма, без какой-либо возможности спастись, выкарабкаться из разверзшейся бездны, поскольку неизвестно ни в чём заключается обвинение, ни с кем нужно бороться. Но, в отличие от книжного героя, киногерой не сдаётся до конца, до последнего вздоха, он не может прошептать своим палачам: 'Как собаку' – нет, не таков Йозеф К., созданный Энтони Перкинсом: он кричит, он сопротивляется, он надрывно смеётся, и палачи бросают в него гранату! Невероятно сильная, глубокая экранизация, показывающая вроде бы кошмар, абсурд – как в начале и предупреждает нас Орсон Уэллс, но с другой стороны – при более вдумчивом, внимательном просмотре – начинаешь понимать, что весь этот кошмар, слишком сильно напоминает нашу с вами реальность, в которой мы ежеминутно, ежечасно находимся, и уже, настолько, привыкли к ней, что не видим всего того абсурда, что творится рядом с нами, вокруг нас. Каждый же человек – это потенциальный Йозеф К. – часть некоего механизма, которая может стать, вдруг, ненужной Кому-то, и выброшенной. И этот фильм заставляет лишний раз задуматься о том, где и в каком мире мы живём. А необыкновенно хорошая игра таких артистов, как: Энтони Перкинс, Жанна Моро, Роми Шнайдер, Орсон Уэллс и других – делают его ещё более убедительным и убеждающим.
Есть книги, которые просто созданы для экранизации (а зачастую они и в самом деле созданы с этой целью), но произведения Франка Кафки к ним никак не относятся. Сложные, противоречивые, доходящие во многом до абсурда они ставят перед режиссером непростую задачу. С которой Орсон Уэллс отлично справился. Безукоризненные декорации и актерская игра создают непередаваемую атмосферу фильма, ощущение 'маленького человека', бессильного перед могучей Судебной Машиной. Она задавит его, если не наличием фактов и доказательств, то бюрократией, безысходностью, отсуствием возможностей что-либо изменить. 'Процесс' оставляет именно такое ощущение на душе. Герой знает, что он не виновен - его не в чем упрекнуть, но под конец даже он начинает в этом сомневаться, уже не верит самому себе, уже не стремится ни перед кем оправдаться. Вокруг него серые, однотипные люди, похожие лица, мимо него их проходят десятки. И все они часть машины, которая подминает под себя всякого, кто осмелится встать у нее на пути. У этой машины нет лица, но она отпечатывается на лице каждого, во всеобщем стадном чувстве - вместе хлопать, вместе смеяться. От этой машины не сбежать и не скрыться. Перед героем встает выбор: стать ее частью или исчезнуть навсегда... Идеально вписывается в фильм и музыка: иногда давящая, тяжелая, иногда, наоборот, комично быстрая, легкая, но всегда соответствующая атмосфере и внутреннему состоянию героя. Мне очень понравилась эта картина. На мой взгляд, реализация не подкачала первоначальную задумку автора. Да и великолепная игра Энтони Перкинса надолго остается в памяти.
«Процесс» я отношу к категории практически безукоризненных фильмов. Безусловно, в этом огромная заслуга Орсона Уэллса– творение Кафки так удачно экранизировать сможет далеко не каждый. Глубокий трагизм борьбы человека с системой передан через игру Энтони Перкинса, который как минимум не проиграл самому себе в «Психо», выражения лиц жертв режима, через виды серых, безжизненных улиц, ну и, конечно, через музыку. « Адажио соль минор» Альбинони, ставшее главной темой фильма – произведение крайне депрессивное, идеально вписывающееся в картину. Зловещий, жестокий, циничный – но такой неповторимый фильм.
Мне понравился этот фильм. Книгу Кафки не читала, поэтому не могу сказать, соответствует он задумке автора или нет, но сам фильм получился очень хороший. Энтони Перкинс как всегда бесподобен, от его игры невозможно оторваться, на мой взгляд он очень правдоподобно передал переживания героя, неуверенного и нервного вначале и сильного, способного противостоять системе ближе к концу фильма. Фильм пронизан пугающей и душной атмосферой безысходности, обилием открытого пространства, это канцелярский мир, из которого невозможно выбраться, и лишь немногие предпринимают попытки сделать это. И конечно Адажио Альбинони, кажется эта музыка неразрывно связана с фильмом, как будто была написана специально для него. Не стоит забывать, что это сюрреализм в чистом виде, не все может быть понятно, но посмотреть стоит, чтобы задуматься, сколько нам нужно ждать, пока богиня Фемида справедливо свершит правосудие и.. произойдет ли это когда-нибудь. 9 из 10
Если немного пофантазировать и попытаться составить рейтинг наиболее неудобных для экранизации писателей, то имя Франца Кафки в нем будет где-то близко к вершине. Это вовсе не значит, что попыток перенести на экран проникнутую абсурдом и безысходностью прозу не было. Справочные ресурсы насчитывают несколько десятков фильмов, основанных на тех или иных его произведениях. Другое дело, что лишь единичные опыты оставили хоть сколько-нибудь значимый вклад в истории кино. Первой в этом ряду (и, возможно не только хронологически) принято считать «Процесс» Орсона Уэллса по одноименному роману. На первый взгляд, есть что-то странное в том, что творческие пути этих двух персон пересеклись. По одну сторону склонный к депрессиям, мрачный и болезненный служащий среднего звена из Праги, ставший знаменитым только после смерти. По другую — приятель Брехта, фанат Шекспира, адепт Станиславского, фокусник, актер, имитатор голосов, человек, напугавший своих сограждан вторжением марсиан и автор «лучшего фильма всех времен и народов». Уэллс хоть и предпочитал мрачные мотивы, но всегда тяготел к сложной драматургии, смелым экспериментам, подробным психологическим портретам героев и экспрессии, к чему полная внутренних демонов и отчаяния интровертная проза Кафки едва ли располагала. Впрочем, его величество абсурд логических умозаключений не приемлет и, возможно, именно поэтому (или все же вопреки?) картине по незавершенному роману было суждено стать одним из творческих пиков великого постановщика, которому катастрофически не везло по части завершения начатых им проектов. Фрагментарная структура романа могла бы поставить в тупик многих, но Уэллсу-сценаристу удалось сохранить букву и дух романа (с незначительными правками), а Уэллсу-режиссеру — создать самодостаточное произведение. Офисный работник Йозеф К. однажды утром проснется, чтобы обнаружить в своем жилище двух непонятных субъектов в штатском, которые безапелляционным тоном оповестят опешившего мужчину про арест и покусятся на его тонкое нижнее белье. Нет, это не жестокая шутка сослуживцев, против Йозефа действительно возбужден процесс, на котором не найдется место обвинениям и приговору, зато будут душные канцелярии, кипы бумаг, мелкие зазнавшиеся чинуши, мстительный адвокат и палачи. Вообще пересказывать перипетии «Процесса» так же бессмысленно, как и пытаться найти закономерности в его сюжете. Фильм построен по логике ночного кошмара с элементами черной комедии, главный герой которой поочередно испытывает приступы агорафобии и клаустрофобии. Роман Кафки, написанный в конце 1914 года, вобрал в себя многие страхи и недовольства писателя: от иррационального нежелания семейных обязательств и невыносимой рутины работника страховой компании до вполне объяснимой паники, которую в Европу принесла Первая Мировая война. Не стоит забывать также, что роман написан немецкоязычным евреем в очень неуютной для него Праге, где противостояние чехов и немцев было перманентным, а объединял их разве что бытовой антисемитизм. Роман можно считать предвестником тоталитарных режимов, в которых люди будут бесследно пропадать в ночи и безропотно гибнуть в долгих бараках. Похоже, поэтому Уэллс почти полвека спустя сознательно меняет концовку, а его герой хоть и подавлен, но окончательно не сломлен, что вынуждает палачей вместо кинжала трусливо использовать вязку динамита. Интересно, что в свое время режиссер чуть было не ушел в политику, где его соперником на выборах в Сенат должен был стать некий Джозеф Маккарти, впоследствии наладивший в США массовую постановку не менее абсурдных процессов, в которых существовало лишь одно обвинение, а доказательства были необязательными. Впрочем, концовка — далеко не единственное изменение Уэллса, он принципиально иначе смотрит на организацию пространства «Процесса». Если в скудных описаниях романа узнается Прага начала 20-го столетия, то режиссер с самого начала погружает зрителя в холодные и безжизненные интерьеры некоего абстрактного города, обитатели которого априори обречены. Главной локацией съемок стали гигантские помещения заброшенного парижского вокзала Пари д’Орсэ, месте аккумуляции коллективной печали, присущее всем большим железнодорожным станциям, а фасады домов и экстерьеры снимали в Загребе, вобравшем в себя богатство восточноевропейского прошлого и ограниченную нелепость социалистического настоящего. Снятые из низких углов, смелых ракурсов и с необычным использованием света будущим оператором Бунюэля мизансцены усиливают ощущения ничтожности маленького человека на фоне экспрессионистских декораций, выстроенных таинственной Организацией. В тексте Кафки есть довольно существенный сексуальный подтекст. Во время своей своеобразной одиссеи К. встречает разных женщин, которые находят его привлекательным, но момент сексуальной разрядки из-за каких-то случайностей так и не происходит, а ближе к концовке появляется даже еле заметный гомосексуальный мотив. Неудовлетворенное сексуальное желание становится одной из составляющих чувства вины К. Уэллс в этом плане идет еще дальше, буквально насыщая свой фильм эротизмом, а на женские роли приглашает красивейших актрис своего времени. Так фройляйн Брюстнер, на легкий нрав которой писатель только намекал, становится уставшей от жизни проституткой в исполнении Жанны Моро; сиделку адвоката Лени играет роскошная Роми Шнайдер, которая дрожащим от возбуждения голосом рассуждает о притягательности дефектов человеческого тела и каждым своем жестом источает желание; а влиятельная уборщица из суда демонстрирует К. новые чулки и не прочь отдаться обвиняемому прямо в зале суда. Даже девочки под ателье художника Титорелли у Уэллса больше напоминают маленьких Лолит, а не кучку вредных детей. Все эти мотивы усугубляются намеками на инцест между К. и его кузиной. Священник в готическом храме двусмысленно упрекает К. за многочисленных женщин в его жизни, а начальник советует ему тщательнее скрывать от окружающих собственные слабости. Уэллс рисует не столько мир Кафки, сколько современное общество, которое зиждется на фрейдизме, пороке, связях и подчинении свободной воли других. В наше время особое значение приобретает одна из придуманных режиссером сцен с компьютером, который представляется мозговым центром огромного учреждения, в котором работает К., а остальные служащие кажутся лишь приложением к машине. В официальной версии фильма, к сожалению, вырезана часть, где компьютер предрекает будущее герою. Но и без того факт помещения столь неожиданной детали в мир фильма подтверждает, что Уэллсу интересен вовсе не писатель или интерпретация его идей, а возможность еще раз напомнить о себе и своем видении мира еще одной идеальной картиной. Впрочем, свободолюбивый Орсон Уэллс, в отличие от Кафки, еще верит в людей и потому гораздо чаще всматривается в безжизненные лица статистов, ожидающих своей участи в огромных очередях. Поступок героя Перкинса в самом конце оставляет человеку небольшой шанс на достойное будущее, ведь он предпочитает громкий взрыв тихому скулению, а смех молчаливой покорности.
Этот фильм был снят в 1962 году известным американским режиссёром Орсоном Уэллсом. В 1964 году получил награду Французского общества кинокритиков. Поскольку Кафка является одним из моих любимых авторов, мне было интересно сравнить свои собственные представления о тех или иных персонажах с тем, как их изобразил Уэллс. Кафка очень сложен для экранизации. Мало кто, даже из великих режиссёров, живых и уже ушедших от нас, смог бы с этим справиться. На мой взгляд, прежде всего Андрей Тарковский. «Процесс» - это философская притча, а лучшие фильмы Тарковского именно в этом жанре. Ещё, возможно, Альфред Хичкок. Он умел блистательно нагнетать атмосферу напряжения и ужаса в своих кинолентах. Из современных – возможно Ларс Фон Триер или Сокуров. В любом случае это должен быть европеец, но никак не американец, поскольку многие американские кинорежиссёры страдают любовью к упрощенчеству и коммерциализации сюжета. Зачастую они вносят в сюжет изменения, несовместимые с авторским замыслом писателя. Прежде всего хочу написать о нескольких удачных решениях режиссёра. Фильм сделан чёрно-белым и это на мой взгляд вполне обоснованно. Понравился Аким Тамиров в роли Блоха. Он очень удачно показал человека, раздавленного и униженного бездушной бюрократической машиной. К величайшему сожалению, дальше идут многочисленные неудачи и промахи режиссёра. Начну со съёмочной площадки. Режиссёр стал жертвой предрассудка, что мир Кафки - это подвалы, заваленные делопроизводственной макулатурой. В результате действо разворачивается на фоне захламлённых подвалов и апокалиптически-футуристических пейзажей, которые ничего, кроме скуки у меня не вызвали. Никакой давящей напряжённости и безысходности не чувствуется. Сюжет меня не захватил совершенно. Всё это напомнило второразрядный американский детектив, претендующий на элитарность. Очень неудачный выбор главного персонажа. Фамилия Йозефа не просто так начинается на букву К. Это альтер-эго писателя, человек, склонный к рефлексии и самоанализу. Вместо этого мы видим среднестатистического менеджера среднего звена, страдающего неврастенией. Это совсем не уровень Кафки. Женские персонажи не прорисованы. Иногда даже создаётся впечатление, что режиссёру интереснее показывать изящные женские ножки в чулочках, нежели характеры их обладательниц. Но самое грустное, что режиссёр так и не понял или не захотел показать зрителю, о чём написан «Процесс». Это книга, на мой взгляд, о том, что бездушная бюрократическая машина может перемолоть и сломать любого, кто бы он ни был: Йозеф К. или Блох. Собственно, отголоски Кафкианского «Процесса» можно увидеть в сталинских процессах конца 30-х годов, когда люди сознавались в страшных преступлениях, которые не совершали, и требовали для себя самой суровой кары. Вместо этого нам подсовывают модный в начале 60-х в Европе и Америке экзистенциальный бунт человека против общества, в котором он живёт. Из Кафки сделали Камю или Сартра. Но он ни тот и ни другой. Они очень разные. Если персонаж Камю это бунтующий человек, то персонаж Кафки – раздавленный. А это не одно и то же. Про концовку даже и говорить не хочется – она больше напоминает эпизод комедии положений и совершенно несовместима с книгой. Подводя итог, могу сказать, что для понимания творчества Кафки этот фильм не подходит совершенно. К сожалению, мои надежды оказались обманутыми. 3 из 10
Незамысловатая просторная комнатка, обставленная по минимуму, необходимому человеку для существования, меблированная разве что кроватью, стулом и комодом, на котором расположены нужные предметы обывателя, работающего в банке - будильник, ключи, расческа, стакан с водой (или же виски), единственное лекарство для снятия напряжение после прокручивания шестеренки в механизме жизни. Просыпаешься как ни в чем не бывало, и тебя нахлынывает беспорядочным и вновь повторяющимся абсурдом, непоследовательностью в действиях окружающих, и даже подчиненных. Йозеф К. занимает далеко не последнюю роль в крупном именитом банке, ходя под личиной самого высокопоставленного начальства. У него огромный поток клиентуры, доверяющей свои несметные активы во власть коммерции, в коей герой наш отменный профи. Недаром он таков - батрачит не покладая рук, успевая разве что выпить изредка в местном баре и отоспаться. На этом вся радость и отсутствующая личная жизнь заканчиваются. Даже внушая себе ежедневно, что на первый план выходит карьера, а на истую жизнедеятельность тратят время только дураки и душевнобольные, человек чувственный в глубине себя ведает томящуюся червоточину, что разъедает сердце, подавляет волю к бытию. Восприимчивость к данному разнится от одного к другому, но все прибегают к единому - хронической депрессии и стрессу, справиться с которым в одиночку практически невозможно. Невзначай Йозефа обвиняют виновным, в чем именно - никто обосновать не в силах, лишь плеяда неурядиц и жеваний из каждого рта, однако, приглашают в суд, дабы разобраться в непростом деле. И тут начинает безудержно штамповаться аллегория, которая покрывается абсурдом и нотками сюрреализма. Следователи, снующие по всем комнатам и обшаркивающие каждый уголок, на признак неизвестно чего, вдруг нанятый престижный адвокат, близкий друг отца, крайне высокомерная личность, пророчащая длительность и не однобокость существующего процесса, что дал ход, не смея остановиться словно таймер внутри взрывчатки. Судебный зал в спортивном помещении, безвылазные и душные лабиринты канцелярии, расположенной на крыше жилого дома с торчащими тут и там паровыми трубами, облезлой краской и бесчисленных кип бумаг по разномастным делам таких же 'процессирующихся'. Сами подсудимые, что ожидают своего часа Х - потрепанные, немые, полуголые старики, с проплешиной на голове и опустошенными глазами, глядящими себе под ноги. Стая давно умерших личин, потерявших душу, оставив на земной поверхности свою плоть, несносную и жалкую, как и их настоящее существо. Им не хватило силы покинуть здешнюю юдоль, вынужденные маяться до вынесения приговора. Однако, они его не дождутся, почив собственной смертью, унеся с собой весь протокол рутинного нескончаемого процесса, длящегося для некоторых всю жизнь. Жаль некоторых киноманов, чье чутье не дало внять сути аллегории, понять наконец, что же описывал Франц Кафка в данном произведении. Процесс как таковой есть затягивающаяся петля на шее подсудимого, что, стоя на стуле, пытается оправдать свои богобоязненные и всеми осуждаемые действия в лице суицида. В голову лезут мысли о родственниках, которые априори будут страдать по твоей кончине, ходя с накрывшей их семью некоторым нимбом осуждения сторонних личностей. Общество, ставшее механизмом в руках прогресса, бездушное и непреклонное, снедает любые страсти и сантименты, оставляя за собой просто тело, выполняющее отведенную для него роль. Недаром Йозеф бегал за каждой фрейлейн, допытываясь у нее о невнятном, пытаясь показательно себя оправдать через их благоволение. Адвокаты, что интерпретируют собой размышления о жизни, попытках высвободить себя из петли, при этом не позволяя унижению взять над собой верх, ведь если довериться этому юридическому смерду, нужно признать свое начало гнилым, отдать на суде душу и продолжать бывать, при этом не выгоняя из головы то темное и поганое, что загнало тебя солдатиком на спинку стула. Убогие людишки, коварные и слабые духом, раболепски оправдывают свое прозябание, не смея уйти в иной мир, нанимают все больше 'адвокатов', преклоняя колени и целуя по-холопски руки якобы спасителей, которые, в свою очередь, всего лишь отсрочивают неизбежное. Правду ведь сказал художник, мол, никто никогда не слышал об оправдательном приговоре, витает миф, и только. Даже используя блат и подкуп, максимальный выводок остается одним - приговор будет отсрочиваться годами, десятилетиями, всю жизнь, и этой наилучший сценарий в данной антрепризе, театре внутренней личной борьбы. Охомутала петля твою шею - способа избавиться от нее не существует. Либо кончай, либо витай словно призрак в общности подобных, забыв о гедонизме, радостях и гуманизме. Каковы же этот суд и бюрократия, можно убедиться воочию. Удушливые лабиринты, облезлый тюль, вездесущий мусор, мраморная колонна, которую только не поддерживает всесильный Атлант, пышный подсвечник, а за стеной - не остекленные дверцы и окна, чрез которые так и снует каждый мальчишка и девчонка, подопечные юристов. Ничто от их осязание не ускользнет. Чего говорить - на столе судьи необъятная книга с фотографиями порнографического содержания, и это лишь малая толика 'амбре'. Дурь внутри и снаружи, и нет способа в ней разобраться, кроме как сбежать. И это - приговор. Орсон Уэллс будто переживал подобное, поняв эмоции и аллегорию Кафки, внятно и безупречно изобразив на полотне невысказуемое. Как у него это получилось - быть может, случай, а может, и бесконечный громадный талант, но весь маскарад и антиутопия, страх и нелогичность героев нежданно-негаданно запечатлеваются в памяти, в точности пересекаясь с первоначальным печатным источником. В отличии от того же самого Линча, каждая сцена, каждый миг, неурядица, диалог, все имеет логику, объяснение и свой подтекст, угадывающийся при одном только желании. - Да хватит вам печься о своем деле. - Видно, мало я о нем пекусь. - Нет, ваша ошибка не в этом. Вы слишком упрямы и неуживчивы. Просто учтите это, и наперед будьте покладистей. - Покладистей?! О господи...
У меня дома на книжной полке лежит книга Франца Кафки 'Реальность абсурда', но пока я до неё не добрался и после просмотра фильма 'Процесс', вряд ли когда-нибудь доберусь. Но это совсем не означает, что я не знаком с творчеством писателя. Я например прочёл его роман 'Америка' и мне он понравился. Хороший роман без всяких заморочек и завихрений. Но вот 'Процесс' - это нечто действительно абсурдное. Нет, я прекрасно понял, что хотел сказать писатель и что продемонстрировал нашему вниманию Орсон Уэллс, но такой показ никак не по мне, уж извините. И в подтверждении своих слов приведу распространённую фразу: 'Все гениальное просто'. Зачем выдумывать велосипед, когда он уже давно создан и обкатан ? Героя 'Процесса' Йозефа штормит не по-детски. К нему в спальню входит незнакомый мужик и затевает с ним разговор абсолютно глупый и бессмысленный, предъявляя обвинение и указывая на арест. Обвинение предъявил, об аресте сказал, но дальше начинается галиматья. Если герой арестован, то почему не заперт в комнате или не брошен в тюрьму. Он разгуливает на свободе, бежит к адвокату, попутно чуть ли переспав с тремя женщинами. Очевидно если бы экранизация состоялась в наше время, то сцены интимной близости нам бы были показаны во всех подробностях и крупным планом. А ведь начало было весьма многообещающим. Голос за кадром говорит о законе, о вратах, о посетителе и привратнике. Это настраивает на философский лад. И далее эту тему подхватывает замечательная музыка в виде адажио Альбинони, в обработке композитора Жана Ледру. И тут бы не бросаться из одного угла в другой, не бить себя и зрителя по щекам, по почкам и не устраивать бы ему мозговой штурм в виде шатаний, брожений главного героя. Ведь показать абсурдность мира можно и другими красками, скажем как в фильме Карена Шахназарова 'Город зеро'. И я глубоко убеждён, что наш актёр Леонид Филатов сыграл гораздо тоньше и проникновеннее, чем Энтони Перкинс. Не знаю, возможно я не прав и у каждого художника и режиссёра своё видение мира. Уэллс подружился с Кафкой или душой его почувствовал, но для многих эта картина будет сущим бредом, бессмыслицей и нелепицей. По мне искусство должно возвышать человека, развивать его сознание и обогащать духовно. Загоните миллион людей в кинотеатр на просмотр фильма 'Процесс' и я вас уверяю вживых после просмотра останутся единицы, если разумеется двери закрыть с тем, чтобы люди досмотрели это кино. После просмотра этого фильма, мне даже на ум пришла мысль, что Франц Кафка был безбожник иначе не придумал бы такого романа. В нашем мире конечно хватает агрессии, злобы, непонимания. Люди не слышат и не хотят слышать друг друга. Но если на них ещё и Кафку вывалить, то последствия будут крайне плачевные. Этот человек запутает всех окончательно, а люди нуждаются в стабильности. Такое вот у меня, повторюсь возможно ошибочное субъективное мнение. Что касается актрис, занятых в фильме, то посмотреть есть на что. Роми Шнайдер очаровательна, несмотря на её героиню отдаться первому встречному. Да и Эльза Мартинелли ей не уступает, как по внешним данным, так по образу. А какую сцену она устроила в суде ? При всём честном народе хвать студента за шкирку и говорит 'Люби или умри'. Нет, она конечно так не сказала. Это уже моя интерпретация, но что-то подобное определённо было. Подытоживая могу сказать, что кино стопроцентно не для всех, но своя аудитория у него будет. Но, увы, я в эту категорию не подпадаю. 3 из 10
Фильм Орсона Уэллса по неоконченному роману Франца Кафки «Процесс». Франц Кафка, величайший писатель, оказавший влияние на направление развития литературы ХХ века, «Процесс» же одна из самых необычных его книг, написанная в виде сна в главах, содержащихся в разных папках. В принципе и последовательность глав принципиального значения не имела. Главный герой, Йозеф К. просыпается утром в своей съёмной квартире в окружении двух неизвестных личностей. Которые и сообщают ему, что он арестован по обвинению. Далее Йозеф К., встречается с самыми всевозможными людьми и безрезультатно пытается выяснить, в чём собственно его обвиняют. Ответ на этот вопрос не знает никто. Высокие стены, двери, бесконечные ряды письменных столов, оппоненты, глядящие сверху вниз, не замечая собеседника, только подчёркивают человеческое ничтожество. Каждое слово буквально сочится подсознательным страхом перед неопределённостью. Перед миром, /системой/, которая не даёт не единого шанса почувствовать себя равным, /полноценным/ членом общества. Общества, где каждый занят своим делом, хотя и считает, что делает общее, /общественное/ дело. Йозеф К., пытается бороться, при этом, не понимая, что бороться ему не с кем. Виноват не конкретно он, вина дамокловым мечом нависла над каждым, и не важно, кто он, главное, что он есть. А раз он есть его можно, /и нужно/ обвинить. Неважно в чём, причина найдётся в процессе. И вроде бы ничего не происходит, да параллели настолько яркие, что невозможно не поставить себя на место главного героя и не спросить себя. А может по каким-то критериям, и я могу быть обвинён неизвестно в чём? По критериям самого своего факта рождения на этом свете. Абсурд? Тем не менее, жизненный опыт почему-то говорит о другом. Любого человека в нашей стране, /да не только в нашей стране/. могут и задержать, и обвинить, и посадить, причём с точки зрения закона всё будет правильно. Конечно не 37 год, /вероятность мала/, но всё равно это актуально. /Смотрите классику, господа дабы в дне сегодняшнем в полной мере разобраться/. Закон, во все времена, что дышло и такого понятия, как совесть в себя не включает. Что же касаемо фильма, не надо ничего толковать, достаточно уметь думать и чувствовать. У врат закона стоит Страж. А за вратами, куда путь закрыт – пустота. Пустота, она же бессмыслица жизни нашей. Хотелось бы поспорить, да вот никак аргументов не найти.
Честно признаюсь, что читал 'Процесс'. Честно признаюсь, что читал давно. Отношение у меня к таким романам тогда в юности было, как к пословице 'тяжело в учении, легко в бою'. Помню, как мучил до середины 'Униженных и оскорблённых', а потом полетело как по маслу, одним махом. Вот ради такого ощущения и готов был терпеть все тяготы от подобного чтива. С абсурдизмом я тоже особо тогда знаком не был. Читал, что как бы надо было для саморазвития. Надо бы перечитать. Но помню, что двигалось произведение довольно таки со скрипом. И вот этого совершенно не скажешь о фильме. Он длинный. Но он настолько динамичный, что уверен повторное прочтение романа будет восприниматься несколько по иному. Я как то и не понимал, что в этом произведении столько динамики. Постоянное движение, постоянные интриги и детективные завороты. Конечно всё в рамках общей абсурдности происходящего, присущего экзистенциализму. Или наоборот, без рамок обыденности под маркой абсурдизма. Как кому больше нравится. Фильм выглядит очень театральным. Нарочитость и не реалистичность для экранизации Кафки естественна, а реалистичность происходящего не обязательна, да и наверное не возможна. Представленная театральность мне понравилась. По сути фильм одного актёра. К нему по большей части и приковано всё внимание. Те персонажи, которые иногда появляются и неукротимо подталкивают к трагическому концу, просто элементы толпы. Основная концепция абсурдистско-экзистенциальных произведений времён Кафки - была идея 'личность против толпы'. Отсюда и закономерное акцентирование. Вообще на мой взгляд, фильм не совсем передал атмосферу. Переход от уверенности главного героя к затравленному осознанию реальности смазан. Ощущение безысходности не слишком давлеет. Да и в самом главном герое маловато характерности. Но это мой притязательный взгляд. Такого, как бы мне хотелось и представлялось, я не увидел. А в целом хорошая экранизация романа. Но книгу прочитать стоит обязательно. Такую книгу, никакое кино не заменит. К слову говоря, фильм скорее не одного актёра, а одного режиссёра. Судя по информации о процессе съёмки 'Процесса', Орсон Уэлсс в этом фильм душу вложил. Ещё раз хочу отметить игру актёра Энтони Перкинсона. Мои слова о не характерности, связаны с моими субъективными представлениями о личности героя, но игра актёра на мой взгляд великолепна. Ещё в фильме в качестве женщин мистера К. фигурируют отменные красавицы кино. Жанна Моро, Роми Шнайдер, Эльза Мартинелли, что придаёт фильму шарм.
Франц Кафка - один из самых значимых писателей 20-го века, яркий представитель модернизма, писавший экзистенциально тревожные сюрреалистичные истории о столкновении маленького человека с бюрократической машиной. Орсон Уэллс - один из самых значимых режиссеров 20-го века, яркий фильммейкер, сумевший довести до совершенства разрозненные технические кинематографические приемы и превратить их в возвышенные художественные средства. В 1962 г. инноватор из мира кино взялся за экранизацию романа инноватора из мира литературы. В итоге мир познакомился с 'Процессом' - сложным для просмотра тягучим сомнамбулическим фильмом, который однако по праву вписан в историю кино. 'Процесс' рассказывает о молодом человеке, который однажды утром просыпается и встречает на пороге своей двери представителей власти. Ему сообщают, что на него заведено дело, что он преступник. Но в чем именно состоит обвинение не говорят. Собственно на протяжении всего фильма он будет пытаться понять в чем же он провинился и что именно представляет из себя его дело. Но так и не узнает. Ведь закон не обязан доказывать законность и обоснованность своих догматов. Это провинившийся должен доказывать свою невиновность. Если сможет... Несмотря на то, что 'Процесс' максимально сюрреалистичен и абсурден, не имеет явных отсылок к деятельности какого-либо государства и даже времени, этот фильм считается одним из самых ярких и значимых творений эпохи Холодной войны. Повсеместная паранойя, страх предательства со стороны коллег и перспектива легко оказаться обвиненным в государственной измене или принадлежности к коммунизму витали в воздухе. Орсон Уэллс вообще тогда рассорился с голливудскими студиями из-за невозможности получить необходимую свободу творчества и уехал в Европу. Также как более известный его фильм 'Гражданин Кейн', 'Процесс' в первую очередь ценен не благодаря истории, которую он рассказывает. А благодаря тому, как он это делает. Орсон Уэллс сумел великолепным образом отобразить довлеющую атмосферу книги Франца Кафки. Его маленький герой живет в обыкновенной квартире и работает в обыкновенном офисе. Но одновременно он тут и там попадает в мрачные, будно нарисованные авангардистскими художниками места и беседует с людьми, от которых просто невозможно получить логичные ответы. Герой 'Процесса' виновен. Просто потому что он есть. А Энтони Перкинс, за 2 года до этого сыгравший главную роль в 'Психо' Альфреда Хичкока, отлично отображает дуалистичность этой навязанной вины. С одной стороны его не в чем винить, а с другой стороны почему бы ему не быть виноватым? Он вполне выглядит как провинившийся, ведет себя и даже звучит как виноватый. Сложно рекомендовать 'Процесс' к просмотру всем. Но если вы хотите порассуждать о природе власти и закона, любите мрачные триллеры и хорроры, то наверняка сможете насладиться невероятной эстетикой этой сюрреалистичной ленты.
-'Лучше сгореть до тла, чем угаснуть' Курт Кобейн Попробую разобраться и выдать вам мысли и мотивы Кафки и Уэллса в одной рецензии. Во-первых, стоит отметить общую фабулу. Бюрократично-тоталитарная власть с догмами создает апогей коррупции, здесь нам трактуют о политической пассивности общества и к чему это может привести. Но также говорится и о том, что в этом виноваты и злодеи у власти (а это уже небольшая реинкарнация 'Государство' Платона).Во-вторых, в фабуле происходят думы об религии, демонстрируя, что процесс может быть подчинен условному катехизису, который здесь как и превалирующая часть показывается сквозь призму гротесков. Социум абсолютно аморфен, гомогенен, смирившийся и мертвый. Полнейшая эфемерность бытия загоняет господина К в стойло животных, однако он тот самый особый случай, который пройдет сквозь врата. Кто ждет, дождется лишь смерти, кто будет бежать против тотальной системы - войдет в врата, оставшись свободным. Эти врата и есть завершение процесса, это эмансипация от ангажирования зловещей политики. Не подчинение, либертарианство - здравые идеи затрагивают создатели. Возможны лишь две нравственных крайности в данном мире - смерть сквозь смирение и долгие бренные муки, или смерть сквозь честь и добродетели. Абстрактная скромность тоже является энигматичным элементом философии 'Процесса'.Вот к чему это приводит, ведь как известно каждому здравому - скромность, признак отсутствия других этических и дианоэтических добродетелей. Либо война, либо рабство. Что же такое этот теневой процесс ? Как было сказано выше - течение бытия. Это тот мир, который инфильтрировал себя сквозь гипертрофированные пороки, пошлость. Процесс одновременно является началом и завершением, по сути символизирует бесконечность для свободной и неподчиненной души, антитезой же является карой за их пассивность и скромность. Те, кто войдут, получат новый процесс. Возможно совсем другой, утопичный и счастливый, а может вновь запустят зловещий цикл. Зло повсюду, даже защита в виде адвоката и есть зло во плоти, поскольку он имеет пиетет в отношении к вышестоящим, еще и вербует людей в кабальную систематизацию защиты своей Жизни, где на хомо сетуют только за их существование. Тяжелый эксцесс не остановить, деспотия заполонила все. Интеллект живых стерт, у них для этого присутствует робот, он ответит на любые вопросы, зачем думать ?Они не коммуницируются, совершенно аморфны и де-факто метафизически мертвы. Врата - единственный выход, мистификацию условий которого внушают. Хотя на самом деле условие - бесконечная борьба вплоть до конца с монументальной системой. Безысходность и апатия лезет ото всюду: инфернальная деградация населения, законодательной, исполнительной, судебной власти. Даже исходя из архитектуры и общих декораций можно смело заявить, что и там пропитано будто изнутри злом и неограниченной властью мракобесов. Иронично наблюдать за конституцией и законами в книге, где вместо четких парадигм мы видим звенящую пошлость. Секс в том числе стал бессмысленен, она начинается и заканчивается ничем. Никакого удовольствия, искусства и наслаждений. Художник напоминает больше холуя, а картина Ван Гога в комнате К. 'Подсолнухи' уже с старта заявляет о очевидно невозможности решить гештальты ГГ, невозможности к сублимации в творчество, а только к деятельности. От Ван Гога веет порогом вечности и депрессией - от Процесса веет смертью и апатией. Аллегорически творцы и создания схожи. Операторская работа - грациозно. Уэллс великолепен в любом амплуа. Как живописец и экспрессионист гениален. Порой банальный момент может стать аффектом. Заигрывания с сюрреализмом и амбициозность в искусстве дало настоящую квинтэссенцию эстетики. Есть ли проблемы? Да. В совокупности из-за того, что все-таки я считаю это сном, поскольку слишком много ложных и энигматичных до токсичности деталей сценарно и нарративно картина порой теряется в философии. Иммерсивность конечно есть, но порой экспозиция скатывается до слишком теневых деталей, в конечном итоге давая нам лишь куски пазла. Подводя индукцию, хочу сообщить, Процесс напоминает монограмму, некоторые механизмы которой инородны, а некоторые ложны. Получить понятную и ясную картину почти невозможно, оно и ясно, однако в книге, туше этих подводных камней поменьше. Пуще, картина ретранслирует правильные правые идеи, закрепляет своими шедевральными фабулами и лейтмотивом, предлагает узреть Великую эстетику, экстраординарный сюжет и стиль, c ворохом троп философии, в том числе и танатологической, и гносеологической, а еще фигуры речи искусства.
Сразу оговорюсь - книгу я не читал. И желания читать после просмотра у меня не возникло. А вот о фильме... Кафкианская атмосфера, когда в воздухе разлита атмосфера страха, понимание о ничтожности человека по сравнению с расстоянием до звёзд, здесь реализована блестяще. Подобное - подобным. Свободный поток образов вызывает свободный поток сознания и поток строк. Так и рассматривайте последующий текст. Описывать сюжет, хотя бы и формально, нет никакого смысла. Он обслуживает задачу другого порядка - произвести впечатление, вызвать эмоции. Сомневаюсь, что Кафка, если он был в добром здравии, вообще ставил себе при написании своего опуса именно передать читателям какой-то смысл. Вернее, для него лично его собственные тексты были наверняка наполнены глубоким внутренним содержанием и являли вершины логики. Но точно не было цели сделать их понятными для других. В воображении человек может переживать гораздо больше, чем это возможно по жизни. Но и цена цена внутренне переживаемому грош на внешнем рынке. Режиссёр успешно продолжил это начинание. Можно предположить, что подобные текст мог написать неадекватный человеку, в плане отличия его реакций от средне-нормальных. А ведь ненормальное легко можно спутать с гениальностью. А? Но раз уж мы о фильме, то нужно попытаться разобраться в его символическом пространстве, а не витать мыслями по Вселенной, недоступной для поверочных экспериментов. Фильм никакой не юридический детектив, как можно было бы заключить по аннотации. Более всего он напоминает попытку отображения внутренних мыслей человека, некий духовный эксгибиоционизм в духе западной пуританской цивилизации средствами кинематографа. Вполне себе полезное приложение в отрасли сокрытия отсутствия материального смысла, представляющей значительный рынок западного лукавства в сфере духовного. Кое-какие намёки на связь с реальностью в фильме всё-же можно высмотреть. Так, многие сцены сняты явно в каком-то театре. Это очевидно по антуражу. Можно расшифровать этот факт как намёк на условность происходящего, игрушечность образов. Впрочем, можно принять и за экономическую предпосылку, для удешевления производства фильма. И опять всё неопределённо, зыбко, расплывчато. При просмотре возникают некие параллели с 'Шинелью' Гоголя. Маленький человечек в водоворотах системы, играющей с ним на недоступном для его разума уровне. Но западное общество всё-же отличалось и отличается от русского (советского). Так, героя фильма не жалко ни разу, в отличие от гоголевского. Западный человечек вполне в себе уверен и в жалости не нуждается. А иначе он может прослыть неуспешным, что есть грех! Западный человек преисполнен самосознанием собственной значимости, убеждён (извне) в необходимости собственной легитимизации через адвокатов, постоянно помнит о влиянии либидо на своё механистическое подсознание. Его разум рационален и нерефлексивен. Всё это мы и наблюдаем в красиво-мрачноватых картинах, порождённых сплетением фантазий Кафки, сценариста, режиссёра, оператора и актёров. Хаос есть внутреннее содержание сути буржуазного строя, унаследованного от природных явлений. Классическое представление этого - автомобильные пробки везде, где только это теоретически возможно. Свалим все сны разума в кучу, а полученное представим, как лучшее из возможного?! А может, это всё-же отражение чудовищного одиночества западного человечка перед лицом чудовищной машины под название 'ценности западной цивилизации' ? Все мы наблюдаем приложение подобных технологий, например, в современной жизни Россиянии. Например, игры с т.н. выборами, средством легитимизации 'демократического' строя, протекают именно в этом русле - забалтывание до потери сознания (в переносном смысле), с последующим указанием, через посредство управляемых СМдезИ, на узкую тропу, ведущую хоть куда-нибудь. Голосуй или проиграешь! Голосуй сердцем, ушами, эмоциями: o) Если этот фильм и раскрасят, как принято у них, то окраска в цвета радуги чётче проявит невидимые родимые пятна западного эскапизма, а на деле ужаса человеческого разума перед роботизацией личного сознания. 'В конечном итоге, всё решают связи' - даже странно слышать столь глубоко прагматичную фразу в этом фильме. Впрочем она, как и другие здесь, вырвана из контекста. Вообще, только целиком этот фильм имеет какой-то смысл. Отдельные части не являются осмысленными, даже внешний сюжет пропадёт безвозвратно. Это как притча со слоном и слепыми мудрецами - по любой части можно восстановить только разное целое. Отсюда вывод - материализуемого смысла в фильме нет. Он не отражает внешний мир никоим образом. Это - фантазия, фэнтези, как угодно. Нет ни намёка ни урока для добрых молодцев, соответственно. Добрые молодцы обычно в психушки не попадают. Уж больно они добры и здоровы. Нет большого смысла и смотреть его человеку, живущему рациональным, разве что для написания комментариев и апостеризации знания о наличии подобных элементов мировой культуры 'Постепенно все мы попадаем в кабальную зависимость к адвокатам'. А вот к этому следует прислушаться неискушённому в игрищах западной цивилизации среднему россиянину. Не обращайся к адвокату, избегай такой необходимости - не попадёшься в их лапы. Итак, фильм - квинтэссенции западной технологии управления небольшими умами. P.S. Замечал и ранее - чем больше мыслей лезет в голову после просмотра фильма, тем менее в нём сказано и тем меньше уроков он нам даёт. Тарковский был национальным мастером этого жанра, начиная с 'Зеркала' и, частично, 'Соляриса'. Орсон Уэллс столь же велик в этом направлении на примере этого фильма. Оценку даю за цельность подхода к доказательству бесцельности существования самостоятельного индивидуального разума. И она отрицательная, невзирая на её величину по модулю. 9 из 10
…чем пристальнее К. всматривался туда, тем меньше видел, и тем глубже все тонуло в темноте. Франц Кафка, «Замок». В своих картинах выдающийся американский режиссер Орсон Уэллс не раз затрагивал тему отчужденности, которая у Кафки, пожалуй, является системообразующей. Взять хотя бы его самый известный фильм «Гражданин Кейн», где главный герой противопоставляется всему окружающему миру и сам строит этот кафкианский «Замок». Неизвестно, думал ли Уэллс о романах Кафки, когда снимал свою первую полнометражную ленту, но позднее он обратился к творчеству именно этого писателя. Сам Уэллс считал «Процесс» своим лучшим фильмом, и с этим тяжело не согласиться. Если в свои 26 лет после выхода первой картины он стал одним из главных новаторов кинематографа, то к моменту съемок «Процесса» он был уже признанным мастером. В этой картине уже нет того напора, игривости и эпатажа, что были присущи ему в молодости. Зато это мастерство уже зрелого автора, с которым Уэллс выстраивает композицию, каждую сцену, каждый кадр, не оставляет сомнений в гениальности режиссера. Фильм, как и роман, можно разделить на три части. Первая - внедрение персонажа в Процесс. Вторая – отторжение героем этого кафкианского мира. Третья – смирение и осознание своего места в этой системе. С первого взгляда, дословное переложение текста на кинопленку. В действительности же, полное переосмысление романа. У Кафки главный герой, Йозеф К., - жертва. Сама же система – нереальный, абсурдный мир душных помещений, бесконечных полок и пыльных папок. Его персонажи и все мы, как он сам говорил, «находимся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле, и притом в таком месте, где уже не видно света начала, а свет конца настолько слаб, что взгляд то и дело ищет его и снова теряет, и даже в существовании начала и конца нельзя быть уверенным. А вокруг себя, то ли от смятения чувств, то ли от их обострения, мы видим одних только чудищ, да еще, в зависимости от настроения и от раны, захватывающую или утомительную игру, точно в калейдоскопе. «Что мне делать?» или «Зачем мне это делать?» не спрашивают в этих местах». К. у Уэллса – обычный молодой человек. Узнав о процессе, он не погружается в этот мир волокиты. Он продолжает вести обычный образ жизни, постепенно бросает работу, но совершенно не пытается всерьез взяться за дело. Для него вся ситуация – шутка, фарс, кошмарный сон. Вместо того чтобы воспользоваться немалочисленными шансами изменить свое положение, он их все беспечно отвергает, увлекаясь в чреду интриг. К. предстает нам фаталистом. Герой как будто убегает по длинной улице от огромного катка. И вместо того, чтобы свернуть во двор и убежать на другую улицу, он просто останавливается по дороге и бежит дальше по тому же пути, постепенно теряя силы. Только в конце Йозеф К., наконец-то понимает весь трагизм происходящего. Сцены условно заключительного эпизода – это агония главного героя. Помимо самого оригинального прочтения романа фильм вряд ли бы получился столь удачным без гениальной игры Энтони Перкинса и блестящей операторской работы Эдмона Ришара. Именно Перкинс показал нам этого смеющегося и ухмыляющегося беспечного молодого человека вначале и уже совершенно обезумевшую жертву в конце. А камера и свет в руках Ришара становятся самостоятельными действующими лицами, наращивая свое присутствие по мере разворачивания сюжета. Мастерство писателя Франца Кафки кроется в том, что для понимания его произведений требуется неоднократное прочтение. Он никогда не дает разгадок, а только указывает на то, где их можно найти, при этом оставляя возможность двойного толкования. Орсон Уэллс прочел Кафку под новым углом и снял его так, что, также как и писатель, не дал ни одного ответа, а лишь поставил перед собой, зрителями и читателями новые вопросы. Фильм «Процесс» – это твоего рода новый инструмент, вооружившись которым можно умножить и так бесконечные трактовки творчества Кафки. В этом, на мой взгляд, и состоит главная заслуга Уэллса. 10 из 10