Рецензии. Довлатов
Так уж вышло, что «богемные» круги 70-х годов кроме как гнусной кодлой, назвать почему-то язык не поворачивается еще со школы. Фильм Алексея Германа не только не разубедил меня в том, что никакие хренострадания непризнанных при жизни гениев никогда не сравнятся со страданиями их семей и простых рабочих, но и навсегда закрепил в синапсах это мерзкое чувство презрения к первым. Повествует картина не обо всей жизни (слава сотоне) Сергея Довлатова, а лишь описывает пару дней, захватывающих ноябрьские праздники. Унылые питерские улочки, столовки, коммунальные комнаты, крыши домов, пошлые дачи, редакционка, заводские помещения, художественные мастерские, недостроенная подземка – ВСЕ КОРИЧНЕВОЕ! Ассоциации с этим цветом стойкие, режиссеру прекрасно удалось создать атмосферу. Далее. Все стонут: от обеспеченного доцента кафедры урологии - до лохматого пса и зрителей в зале кинотеатра. О вздорном язвительном характере Довлатова наслышаны если не многие, то почти все. Знали его и как человека доброго к друзьям и близким. В фильме же показали лишь надменные насмешки в сторону малообразованных работяг, людей, которые, в отличие от всей музыкально-поэтической кодлы, продолжают жить и работать (!), невзирая на трудные времена. Да, они не знают ни своих, ни чужих писателей, не разбираются в философских течениях, не знают имен художников, безграмотны, не способны понять высокую словесную художественность, но разве честно говорить с ними свысока, презирать и насмехаться? Нет. Имеют ли они право на праздник? Имеют ли они право читать в газетах жизнеутверждающие рассказы и стихотворения, чтобы почувствовать себя чуточку счастливее? Да. И это было политикой редакций того времени. Захочет ли измотанный заводчанин читать о найденном захоронении времен Великой Отечественной с тридцатью пятью мертвыми детьми, обнаруженными при строительстве подземки, или о тяжелой жизни заключенных в ленинградских лагерях? Разве только этот заводчанин преотчаянный мазохист, с заранее купленными веревкой и мылом. Но поэтическая шайка-лейка ставила личные душевные прокуренные алкогольные переживания выше интересов собственных детей, матерей и общества в целом. Все хотели быть великими поэтами, писателями, художниками, музыкантами, но гонялись лишь за славой. Вот ее они и получили. Как полагается. Посмертно. Ах, как тяжко было написать хвалебную стихопошлятину ко Дню нефтяников и купить дочери куклу. Ах, как тяжко было не издеваться над рабочими судостроительного завода, решившими разнообразить свои серые будни и выступить с творческой инициативой, пусть и неумелой. Гнусное лузерство и лень под флером тонкой душевной организации* (*читай: безответственности) – вот такую реальность показал режиссер. Если так и было задумано - мои поздравления. Плюсы: хорошо играли актеры второго плана: Шагин, Суэцка, Козловский, Бесчастный, Ходченкова. Хорошо создана общая атмосфера эпохи. Минусы: операторская работа, монтаж, слабая игра Марича, хотя, если было задумано сделать это плохо, тогда, конечно, плюс. P.S. Сэлинджер, к слову, понял в свое время: чтобы быть писателем, не обязательно публиковаться, достаточно просто писать, не отвлекаясь на погоню за славой. U.K.
Довлатов, изображенный Миланом Маричем, прекрасен. Прекрасен весь этот мир безответственного андеграунда, противопоставленный комичному в своей серьёзности соцреализму. Фильм снят в любимой мной семейной германовской традиции. Я люблю фильмы Германа-старшего «Мой друг Иван Лапшин» и «Проверка на дорогах». Не могу их не вспомнить, в «Довлатове» тот же фирменный германовский стиль и столь же уверенный почерк мастера. Но есть один нюанс: в отличие от своего отца младший Герман вполне вписался в обойму современных пропагандистов. Мне сложно сказать, как определить величие писателя, и какую роль в русской литературе играет конкретно Довлатов. Мне нравятся его книжки. И я согласна с его советскими рецензентами в той части, что мелкотемье — его фишка. Мелкотемье — это узкий взгляд. Пусть остроумный, но узкий. Ведь и роман не пишется не потому, что система не даёт, а потому что нельзя написать роман про одного себя. Довлатов, прости. Фильм талантливо рассказывает о мытарствах гения в противостоянии с туполобой системой. Но система всегда и во все времена туполоба — вследствие стоящих перед ней задач. Она была туполоба во времена импрессионистов и Ван Гога, когда смеялась над ними, о чём справедливо замечает Довлатов у Германа. Она туполоба сегодня, чего Герман не видит, ведь сегодня он сам - её мейнстрим. Сегодня почётное место в доме кино занимают те, кто умеет творчески плюнуть в поверженный новыми хозяевами жизни социализм. А андеграунд никуда не исчез, но это - давно другие люди. Я не помню у самого Довлатова укоров системе, которые в буквальном смысле — прямым текстом, если кто-то не понял метафор - предъявляет фильм Германа. Все эти претензии глупы. Для настоящего самобытного художника это неизбежная необходимость — свой крест он несёт один, никогда не попадая в струю и общий хор, и только так его голос можно расслышать и отличить, иногда в виде эха. Если бы это кино про Довлатова так и было сделано - как эхо его голоса на руинах павшей системы, это было бы честно. Но представлять Довлатова узником лживой системы, гасившей честный талант, - это в творческом смысле узко, а в философском — конъюнктурно и пошло, ей-богу. Не получится сделать хорошее кино о внесистемном художнике, если ты сам - системный художник. Такая беда. 5 из 10
Многие актёры немого кино опасались за будущее мирового кинематографа, когда там появился звук. Одним из их главных аргументов было то, что он превратится в сборище 'говорящих голов' и приблизит собственную смерть. Если бы в то время они увидели фильм 'Довлатов', они бы уже отправились в магазин ритуальной атрибутики, чтобы заказать кинематографу памятный венок. Картина рассказывает о нескольких днях из жизни писателя Сергея Довлатова в Ленинграде в начале 1970-х годов. По словам режиссёра, Алексея Германа-младшего, это 'фильм-ощущение', где была сделана попытка поймать дух эпохи и ленинградской компании, окружавшей героя в то время. Где-то так и было. Наше внимание усыпляли качественной съёмкой и некоторыми сценами с претензией на эстетичность (это единственная причина, которой можно объяснить их наличие в картине, потому что смысл там был очень уж скрыт). Но потом пришли они. ДИАЛОГИ. Такого количества совершенно безжизненно подаваемой речи я давно не видела. А, может быть, и вовсе никогда. Словесное нагромождение безжалостно сделало фильм совершенно ровным и не вызывающим никакого желания вслушаться в то, что говорят персонажи. Создавалось такое впечатление, что большинство актёров (включая и исполнителя главной роли, Милана Марича) с актёрской игрой не знакомо. Сделано ли это было намеренно или нет? Положительный ответ в обоих случаях наводит ужас. На этом фоне второстепенные персонажи в исполнении Данилы Козловского и Светланы Ходченковой (за которого она в 2018 году получила 'Золотого Орла') воспринимались, как глоток свежего воздуха и органичность с первой и до последней секунды существования в кадре. В большинстве случаев они выглядели гораздо интереснее и ярче самого персонажа Довлатова. 2 часа, потраченные на просмотр этого фильма, не помогут вам сделать вывод о том, каким был Сергей Довлатов. А, если вам показалось иначе, лучше ещё раз перечитайте его произведения. 3 из 10 Не рекомендую к просмотру!
Сергей Довлатов - одно из ярчайших, величайших имен литературы, которую можно назвать современной. А ведь писатель ушел из жизни в далеком 1990 году в Америке. В жизни писателя было много всего: и военное детство и выезд в США в итоге. Однако действие фильма 'Довлатов' происходит в начале семидесятых в Ленинграде. В фильме звучит слова 'оттепель' - период пятидесятых годов, заморозки - может быть это - современность? То что время года, когда происходит картина - ноябрь - это не символика? Сергей Довлатов (Милан Марич) в этот период молод, красив, статен, в расцвете сил, жизни. Однако при красоте внешней, внешности богатыря на протяжении всего фильма Сергея Довлатова не покидает некая внутренняя меланхолия, дисгармония, печаль. Которые оказываются созвучными тому пейзажу времени года Ленинграда. В фильме показаны жены Сергея Довлатова. В фильме сыграл и Данила Козловский художника Давида, друга или знакомого Сергея, у которого своеобразное желание свободы, что-то изменить в своей жизни (уехать) а может и не только в ней приобрело к печальному итогу. Из литераторов современности показан Иосиф Бродский (Артур Бесчастный), рассказано о его дальнейшей судьбе. И некий литератор Антон Кузнецов (Антон Шагин) - его труд не только, как литератора. Писатель Андрей Битов в те годы опубликовал роман 'Пушкинский дом' - это роман-воспоминание о прекрасном золотом (девятнадцатом) веке русской литературы, переплетенным с современной жизнью. О ценности вообще русской классической литературы, о литературе современной (образ филолога Левы), прогнозы о литературе будущего. Вот фильм 'Довлатов' Алексея Германа-младшего в какой-то степени похож на этот роман. Поскольку показан мир литературной богемы в фильме: собрания, дискуссии о литературе прошлого: Александре Пушкине, Александре Блоке и др. Какова была роль и значение этих писателей в те семидесятые годы. Но самый главный вопрос, который поднимает фильм - как взаимосвязан путь творческой личности (на примере Сергея Довлатова в первую очередь) и современности. Эту линию можно увидеть на втором плане на образах И. Бродского, Давида. Если Сергей Довлатов пишет то, что мыслит, чувствует он, его личность, индивидуальность, почему его рукописи не хотят печатать - его, который впоследствии станет одним из любимых писателей на Родине, так и не узнав об этом. Ему говорит издатель: нужно другое: нужна масштабность, а не Ваша конкретика, Ваш стиль. Должен быть определенный стиль, определенный герой. Вы не вмещаетесь в эти рамки. Все. Тоже самое было со многими писателями, того времени, многие из которых были вынуждены покинуть Родину. Их имена признаны только теперь. Где грань между 'можно' и 'нельзя', свободным самовыражением личности и запретом. Можно ли все? Эти вопросы актуальны и сегодня. Какова судьба современной литературы в современное время? Насколько она ценна, важна для человека именно сегодня? Каково переосмысление классической литературы в современности, ее оценка, значение? Каково творчество современных писателей России, о чем они пишут, думают? Над этими вопросами нужно думать, ведь литература влияет на мораль, формирование понятия доброты, света, к которому нужно стремиться. И данный фильм может заставить задуматься об этом. 9 из 10
Страсть Германов к прошедшим эпохам – и всегда своей собственной страны – вылилась у Германа-младшего в очередное творение. В очередной, с любовью воссозданный пласт времени, пришедшийся в многострадальной нашей родине на 70-ые, сразу после «оттепели». Сергей Довлатов – молодой талантливый литератор – ищет себя в советском Ленинграде, подрабатывая журналистом и пытаясь написать книгу. Роман, конечно, как делали это все классики. Но реальность такова, что писать о ней запрещается. Обивая пороги редакций, Довлатов получает отказы – десятки отказов. А напишите-ка про героев труда, возьмите интервью у поэта-рабочего, придумайте стихотворение, воспевающее нефтяников – тогда подумаем. Зачем иронизируете, зачем издеваетесь? Зачем лагерь, зачем Гоголь напился? Стыдно. Писать нужно о глобальном, о подвиге человека – и светлое что-нибудь. В ответ молчание, недоумение, желание договориться, убедить – от души проматериться, наконец, хлопнуть дверью, с горя напиться и уснуть. Видя по ту сторону Брежнева, с которым дружишь, и надеясь, что завтра проснёшься где-нибудь не здесь – в Америке, к примеру. Но нет. По-прежнему похмелье, опостылевшая родина, друзья-декаденты, разглагольствования, застой. Не печатают. Шесть дней из жизни автора «Чемодана» и «Наших» полны безнадёги, грустной иронии. Хотя она довольно условная, сконструированная – как и всё это кино. В нём больше не довлатовского, но германовского, наследственной их помешанности на деталях, на словах, которые десятки героев, мелькая перед камерой, произносят манерно, неожиданно, как заученный монолог. Сказал как отрезал – и растворился. Но какофония толпы, случайных прохожих и свидетелей происходящего привычна, понятна, слуха не режет. А уж глаза – тем более. Ведь очарование ушедшей эпохи – в этих самых лицах, застигнутых врасплох и между делом. За привычными разговорами, жестами и атмосферой, чувствующейся в кадре везде – как и за его пределами. Уникальное свойство германовских фильмов. Обоих Германов. Сергей Довлатов – лишь один из многих. Тех, кто страдал, бродил непонятым, искал цель – в абсурдной и бесцельной жизни. Появится несколько раз Бродский – и Ходченкова, и Козловский, и другие прекрасные лица, что хотелось бы видеть подольше – и получше узнать. Но в этой призрачной вселенной, призрачные надежды призраков-интеллигентов гонят их всё время прочь, сталкивая иногда с героем, который не больше человек, чем они. Милан Марич – не Довлатов, не слишком похож даже. Это неприкаянный, молчаливый, отчаянно-шутливый образ его – такой знакомый для миллионов тех, кто узнал Сергея после, по его книгам. Понятного, простого, невероятно наблюдательного, остроумного – настоящего писателя, каким стать в СССР было крайне сложно. Вот и пришлось уехать. Пришлось и Бродскому, и многим другим – и о них-то и снят этот фильм. Пусть вторичный на фоне «Бумажного солдата» или отцовского «Хрусталёва» – но всё равно симпатичный. И тем, что узнаваемо германовский, и тем, что по-довлатовски нелепый. 6,5 из 10
Фильм «Довлатов» пытается повествовать о нескольких днях из жизни писателя Сергея Довлатова, живущего в Ленинграде 1971 года. Фильм напоминает не заточенный карандаш: предмет беспомощный и бесполезный. В фильме не происходит ровным счетом ничего такого, что помогло бы зрителю следить за ним с интересом. Жизнь в Ленинграде 71-го года мутна и вялотекуща: всюду окопались демагоги и бездарные функционеры, то тут, то там случаются суициды и попойки. Будто костыли в фильме присутствуют добавленные в повествование сны Довлатова, разбавляющие его унылые хождения по Ленинграду. Он мыкается в поисках заработка, будучи репортером портовой газеты. Но неспособен ни на статью, ни на стихи к грядущему празднику. Ему это смертельно неинтересно. Он может лишь иронизировать над всем, к чему прикасается. Собственно, таким Довлатов и был: у него даже нет крупных литературных форм, сплошь повести. В фильме он постоянно говорит, что пытается написать роман, однако в это не верит никто, в том числе сам Довлатов. Хотя для того, чтобы что-то написать, нужно нестерпимое желание это сделать, а так же сюжет и достоверные персонажи. Но чтобы засесть за роман, Довлатову очень необходимо вступить в Союз писателей, а для этого нужна публикация. Родная редакция обещает это сделать, но при условии, что тот напишет необходимую статью. Ничтожная плата за публикацию, вы не находите? Но Довлатов не может переступить через себя и написать то, от чего его выворачивает наизнанку. Он не может сосредоточиться на этом, ему мешает безденежье и лень, изящная и благородная, как облик актера, сыгравшего писателя. Стильную внешность Довлатова оттеняют безобразные персонажи, окружающие его всюду, где бы он ни оказался. Особенно выделяются работники порта и редакций: это калейдоскоп лиц, словно бы сошедших с полотен Босха. Отвращение ко всему советскому так и струится мрачным желтоватым потоком с экрана. Остальные персонажи, товарищи Довлатова по несчастью, вяло тусуются, выпивают, манерно курят и страдают от отсутствия настоящего дела. Талантливый художник, приятель Довлатова, сыгранный вездесущим Козловским, от непризнанности вынужден подрабатывать фарцовкой. Ленинград в фильме мало похож на себя. В основном это знаменитые коммунальные квартиры, битком набитые людьми и предметами той эпохи. Чтобы хоть как-то доказать то, что действие происходит в Ленинграде, добавлена пара эпизодов, снятых на стрелке Васильевского острова и у Петропавловской крепости. В остальном это серые мрачные здания, помойки, порт, а также двор в районе редакции, заваленный пачками рукописей писателей, предназначенных для растерзания пионерам, собирающим макулатуру. Еще по Ленинграду в канун празднования Октябрьской революции ездит грузовик с солдатами, маршируют бравые моряки и курсируют нелепые конструкции для грядущей демонстрации, создавая антураж брежневского застоя. Логики в фильме Германа-младшего мало, фильм соткан из плохо связанных друг с другом эпизодов, где царит безысходность. Все огрехи должна сгладить исполинская фигура будущего знаменитого писателя. И не важно, что от фигуры веет ленью пополам с равнодушием. Довлатов не способен ни на что, даже на подарок дочери, куклу для которой он ищет весь фильм. Немного помогает фильму другая, гораздо более легендарная фигура — образ Иосифа Бродского. Сделать похожим Довлатова и Бродского — это всё, на что хватило создателей фильма. Пусть и актер, играющий великого поэта, кочует из постановки в постановку и, на мой взгляд, более заслуживает картины, посвященной Бродскому. Даже с прокатом создатели намудрили. Наплевав на интерес к фильму зрителей, они заявили, что в России прокат данного «шедевра» будет идти всего четыре дня. Под напором зрителей, его продлили до одиннадцати, но это все равно более чем странно. Зачем снимать фильм, который не смогут посмотреть желающие? Вероятно, чтобы скрыть неспособность создать нечто стоящее, чем можно было бы гордиться. 2 из 10
О том, кто такой Сергей Донатович Довлатов современное поколение знает едва ли не лучше, чем он знал себя сам. Точек зрения, весьма аргументированных со всех полюсов, в последнее время исключительное множество, даже при том, что относительный бум довлатовской прозы уже остался за горами. Хотя с каждым новым витком взросления юноши и девушки становятся более восприимчивы к данному автору, который несомненно входит в индивидуальные списки каждого, кто позволил сделать себе шаг в сторону саморазвития. Основные проблемы данной ленты, несмотря на то, что общий посыл рецензии будет вести к некой немного пафосным блёсткам, витающим над этой картиной, заключаются в одном, кажущимся основным, но являющимся едва ли не побочным вопросом - по какой причине реальный Довлатов, с которым все так прекрасно знакомы, не отражён в главном герое, а происходящие в ленте события не имеют под собой хронологической последовательности в подтанцовке с реальностью, и в общем плане не ведут к сценарной прилежной грамотности - нет ни триединства, ни поворотных моментов, нервишки не шалят, главный герой меняться не думает и сурьёзных поступков не совершает? Ответить можно и одним словом, но отзыв о фильме требует куда больших вложений. Довлатов, как многократно было произнесено в интервьюированных мантрах, - фильм об эпохе, о творческой жизни во времена советского застоя, о закрепощённости и силе духа, о потерянности того самого духа, который остаётся в борьбе с самим собой. О комичности портретов, являющихся исключительно изображениями, а не живыми организмами. Иным образом, демонстрация максимального упадка, подобного тому, во что катится мир современный, становящийся пресным в желаниях и культурных идеях, ведущих к развитию. Всё те же пустозвонные фразы о величии, автобусы и непросыхающие заводы, строители метро, которые создают движение только ради того, чтобы не разрушиться самостоятельно. Безусловно, трудно быть сравнительным агрегатом человеку, которому нет тридцати, которому для знакомства с “советской эпохой” было выделено благодушно мало. Мне тяжело оценивать творчество во времена пресловутого союза и торжество цензуры над всеми видами искусства. Однако моё личностное отношение сформировано дошедшей со всех частей планеты литературой, историческими экскурсами и мнениями очевидцев. Собрав воедино, читателю, который по естественным причинам в той исторической вкладке побывать не сможет, увидеть “Довлатова” - задача глобальная, если не первостепенная. Как подтверждается впоследствии - что задумано, то и получено. Отсюда и ведёт короткий мостик к самой главной мысли, одной из тех, что делает данный фильм Германа-младшего лучшим в его фильмографии и приближает к критическому величию отца. Герман-младший выдаёт собственную версию, подобно “Лапшину”, воспоминаний о детстве. Теперь о своём. Параллели можно проводить бесконечно, разве что в “Моём друге” Герман-старший вводит детективный оттенок - это и даёт некую иллюзорную сюжетную цепь, которой нет у “Довлатова”. Однако в остальном - фильмы практически близнецы, по тематическим интонациям, по перебору случайных отрывков, по ничего не значащим элементам. Автор ворошит всё, что осталось в его голове, подключает умозрительное зеркало, в чьих функциях кроется одна-единственная, первостепенная задача - восстановление эпохи. И какое в этом плане может быть творчество у Довлатова? Где стихотворения напоминают механический скрежет и посвящены ему же, где литератор вынужден писать исхудалые памфлеты в заводских газетёнках, чей основной смысл уже давно потерялся в пресловутых поисках коммунизма, а Пушкин и Гоголь устроили неосознанные пляски на костях самой идеологии? Как быть человеку, чьё основное предназначение заключено в творчестве? Покидать родину, подстраиваться под её сумасбродство или же сконцентрироваться на жизни, далёкой от собственной души? Найти утешение в поисках игрушки для ребёнка? И Герман-младший, и оператор Лукаш Зал, и Милан Марич, настоящее открытие киносезона, изобразивший Довлатова молодым и симпатичным ребёнком, защищающимся от века проказами, ёрничеством и внутренним одиночеством, и Елена Окопная, художник-постановщик, получившая за свою работу Серебряного медведя, - все они делают монументальную работу, чтобы оживить книжки перед читающим зрителем, чтобы он мог попасть не в биографические строчки, а прямо на страницы - испачканные, помятые, типографски измученные тиражом и разлинеенные склеившимся шрифтом. Вот оно - прошедшее. Вот оно - настоящее. Разве что цитирования не хватает. Бродский, как автор, говорит себе под нос, Довлатов и вовсе молчит. Остальные просто не решаются это сделать. Поэтому и фильм сам себе - это путешествие по забытым пространствам, отражающий литературу, а не декламирующий её. Хотя так и просится на каждом повороте колкая фраза или ностальгирующая строка. Для пущей летописи. Хотя в таком, неком ощущении сна, зрителю весьма уютно.
Наконец посмотрел фильм, о котором так много говорили «все прогрессисты нашей страны». Плюс несколько призов, плюс хвалебные оды, плюс… Никогда не любил тягуче вымученный кинематограф Германа-младшего, так стремящегося походить на своего предка во всем – стилистике, манере, режиссерских ухищрениях. Но все – тщетно. Копия всегда хуже оригинала. И этот фильм не стал бы смотреть, если бы не имя, вынесенное в заголовок – Довлатов, писатель с непростой судьбой, пьяница и буян, ниспровергатель советских табу. И что в итоге? Интеллектуальный китч из перестроечного пыльного комода с набившими оскомину рассуждениями о «кровавой системе», «метущейся интеллигенции, не понятой народом», «гениях, жующих на досуге мороженое и рассуждающих о Фолкнере, Блоке и Мандельштаме с одной стороны, и плебеях, путающих Джойса с виски и не знающих ничего о Фрейде – с другой». Кругом героя окружают не люди, а «глубоко больные шизофреники» с поношенными лицами и с отсутствием какого - либо интеллекта на челе. Последнее автор приписывает только самому Довлатову, Бродскому да некому фарцовщику. Ну не любит автор свой народ – ладно, это его право. Но образ героя-то можно было раскрыть для нас в несколько прожитых им дней? Ходит мумией, изрыгает какие-то глупости, но все больше молчит и о чем-то думает (наверное, об отъезде из страны-депрессанте). Где сам Довлатов, о котором писали как о забияке и бунтаре, запойном алкоголике и каком-то невероятном любовнике, писателе, наконец? Нет ничего этого в тех нескольких днях, что нам показали. Может кто-то скажет, что в ту неделю, определенную в фильме, он не пил, не любил, не писал. Мол, временные рамки не позволили раскрыть не простой характер неоднозначной личности, пришлось описывать его прямолинейной «ангельской» линией. Это и есть Довлатов, которого видит режиссер, представляющий его «образцовым бриллиантом среди коровьих лепешек»? И не как иначе. Немало ли для столь одиозно лживой характеристики столь противоречивой личности? Ну, если, конечно, этот писатель интересовал автора фильма больше, чем его собственное самолюбование – смотрите, какой метафорически красивенький кадр придумал, какой авангард вам приготовил (Довлатов не пьет, а ест мороженое), как низко опустил этот народец, не заслуживающий никакого уважения. Какая-то мелкая, пакостная месть и этому «народцу», да и Довлатову, видимо тоже. В противоборстве со своим отцом Герман-младший проиграл и ему, и своему герою – Довлатову. Эпоха - эпохой (которая также выглядит неправдоподобно ряженой и перестроечно лубочной), но если ты называешь фильм «Довлатов» - рассказывай о нем, а не о помойках, окружавших его. Это как взять книгу «ЖЗЛ» о каком-нибудь деятели истории и читать в ней только об антресолях и пыли на окнах в его квартире. У меня нет оценки этому фильму. Явно меньше ноля.
Посмотрел 'Довлатова'. На фоне тотальной киноэксгумации советского прошлого по идее всякое отклонение (стилистическое, идейное) от генеральной линии первого канала с его эстетикой надо бы приветствовать, но этот фильм показался скучным. Первые минут тридцать было совсем тяжело. Вполне себе стандартный фрагмент биографии, однако манера диалогов (нарочито безэмоционально, приглушенно актеры произносят текст) напомнила эксцентриаду Муратовой или вариации Литвиновой - едва ли соотносимые с задачами младшего. Ужасная реплика, когда 'Довлатов' встречает коллегу жены и тот с кондачка ему одним предложением-скороговоркой сообщает, что он кандидат наук, владеет семья языками и занимается боксом. Потом еще 'Довлатов' жене говорит: 'Я запрещаю тебе назвать меня эгоистом' и проч. Удивительно безвкусно. Стилизаторство эстетики папы тоже ощутимо, но в камерной и мягкой манере. В принципе, Герман мог снимать фильм о типичном безымянном литераторе, навроде Алексеева из недавнего (и более удачного) кино, в духе Льюина Дэвиса, оставляя открытым вопрос о природе таланта и наличии оснований здоровенному детине пафосно и манерно страдать оттого, что его рассказы (в небольшом объеме) не настолько потрясают современников, чтобы их так прямо печатали. Советская ли цензура, цензура ли потребительского спроса - деньги как-то зарабатывать то надо. Центральный сильно жалеющий себя персонаж вышел вполне анемичным, но сочувствия не взывал. Другое дело, что он мало общего имеет с Довлатовым, которого мы знаем по книгам, многочисленным воспоминаниям. Свежа ведь память - не Пушкин, чай. Витальный, любвеобильный скандалист с юмором, не чуравшийся халтуры и тусовки, в питерский свой период бывший звездой богемной жизни (литературные достижения его мало кому были известны) не сильно соотносится с центральным персонажем фильма. Уж совсем халтурными являются две сноски про судьбу Бродского и Довлатова ('входит в число великих русских писателей 20 века' - ну что это за пантеон?). Младший - большой умелец по линии декораций, выбора натуры, раскадровки, но эти прикладные технические его бесспорные дарования сами по себе не одушевили и не сделали эмоционально близким констатацию факта, как непросто приходится нестарому литератору без поддержки. 6 из 10
Сразу хочется отметить, что фильм не является, по моему, чересчур выразительным и вовлекающим, но в его натуральности никаких сомнений нет. Как и в игре актёров, задействованных в фильме. Самое начало семидесятых, Ленинград. На смену шестидесятым с оттепелью, стремлением к идеалу и относительной свободе, приходят заморозки. Довлатова и его друзей не печатают ни в одном издательстве. Функционеры различной степени важности делают вид, что их не просто не существует. Надо о спорте, о подвиге, о нефти и нефтяниках. Литераторов, которым официально не рады, обвиняют во всех смертных грехах, во всех напастях, кроме погоды. Достается даже далёкой западной пионерке ' Лолите' Владимира Набокова. Нельзя писать без ясной цели, нельзя просто писать о жизни, пусть маленькой, но своей. Писателю нельзя просто постоять в сторонке, писать о жизни через замочную скважину времени тоже нельзя, может ударить током. Об электрификации, впрочем, писать разрешено, подобные опусы не приводят к моральному краху. Без героя и антигероя, в придачу, это уже не литература, а макулатура. Размышления, наличие мыслей не в ту сторону, чреваты как минимум запретом издаваться и быть членом Союза писателей. Как максимум это высылка или уголовное преследование за тунеядство, как в случае с Иосифом Бродским. Он тоже есть в этом фильме и как Довлатов входит в число неуместных в СССР представителей творческих профессий. В самом деле, когда все о светлом, о позитивном, неугодные о бесперспективном и негативном ! Не беспросвет, а культпросвет согласно утвержденному Минкультуры стандартам востребован. Не говори, что к нам судьба сурова, пиши, что нефти ждет страна. О годовщине революции, о подвигах труда можно.. А ваши стихи очень плохие, они идут вразрез, уводят в никуда. А надо к будущему светлому. ' Чтобы сказал редактор: ' Да' Сам фильм не очень блещет хлесткостью фраз и чёткой передачей диалогов. На кухнях и в общественных местах, в кабинетах высоких начальников услаждают слух порой невразумительные и едва ли понятные всем цитаты. Вообще фильм сделан по моему мнению, по принципу чем скучнее, тем лучше. Почти без эмоций, в приглушенной модной манере, свойственной альтернативному кино. Ибо массовым его назвать не поворачивается язык. Всего неделя из жизни Довлатова и его друзей, людей в поношенных пальто, дырявых ботинках, но реально существующих. Они идут путём ошибок, разочарований и надежд, имеют мужество быть такими, какие есть. То есть самими собой. Не созданы бороться, не повествуют об огромных вневременных вещах. Они просто живут своей жизнью. Их картины не выставляют на выставках, их стихи и прозу не издают и не публикуют. На простом обывательском языке их картины просто - мазня, книги - ерунда, а сами они шантрапа. Однако не всем же о достижениях народного хозяйства и буднях на буровых вышках. Литература либо есть, либо нет, как нет в ней чётких границ между позитивной и негативной литературой. Герои фильма не стараются объять необъятное, им достаточно мало надо, увидеть кусочек себя и необязательно в выгодном для окружающих свете. Можно назвать их гениями, талантами, корифеями отечественной культуры, а можно просто людьми думающими и пишущими искренне и всерьёз.
Уже много было рецензий про 'Довлатова', мне показалось точным определение 'Неинтересный фильм про интересного человека'. Фильм бесталантный и вялый про писателя, которого все любят за талант и искрометный юмор. В этом я вижу режиссерскую ошибку №1 - концепция фильма резко расходится с представлениями большинства людей о Довлатове. Возникает сомнение, что сам режиссер читал его произведения. Довлатов был сорви-голова, юморист, который за словом в карман не лез. В фильме показан инфантильный молодой человек, который все время молчит, явно не склонный к приключениям, интеллигентный и скромный. Вот отсюда начинается недостоверность всего происходящего. В начале фильма кто-то говорит: 'Довлатов, вы плохо выглядите', хотя герой в фильме выглядит отлично - красавчик, пыщущий здоровьем. Довлатов пил, а этот явный трезвенник. И вот эта фальшь и ложь через весь фильм. Это уровень концептуального отношения режиссера к фильму своему, он определяется как 'ложь'. Ошибка №2 - отсутствие конфликта. В начале фильма зритель должен четко понять, в чем конфликт. Тут он просто отсутствует. Ошибка №3 - нет истории. То, что называется еще сюжетом. Просто показываются какие-то сцены, но их не объединяет вектор сюжета В любом фильме, при наличии этих двух составляющих - конфликт и история - герой фильма меняется и в конце, собственно в кульминационный момент разрешения конфликта, мы видим другого человека. Если герой не меняется к концу фильма, значит что-то не так, где-то сбой в истории или в конфликте. Вот тут это хорошо видно, герой остался тем же, ничего абсолютно не изменилось в его внутреннем (и внешнем) облике. И поэтому - не интересно. Ошибка №4 - фильм изобилует крупными планами. Их слишком много. С одной стороны, это могло быть фишкой фильма, но непонятно, что в себе несет этот ход, и что хотел сказать режиссер, используя такое количество крупных (кто-то сказал 'гигантских') планов. Сначала я подумал, что с помощью этой уловки скрывают отсутствие декораций вокруг, компенсируя лицами изображение эпохи. Но декорации на самом деле в фильме неплохие и местами даже очень похожие на реальность 70-х: техника, дома, люди, одежда и пр. Поэтому зачем столько огромных рож в экране - я так и не понял. Рожи и одежды, кстати, на уровне. То есть, они настоящие - прически, предметы интерьера в квартирах, одежда людей, другие мелочи. Все это настоящее, взятое откуда-то из тех лет. Но все какое-то новое, неношенное, только что из костюмерной, отглаженное, без пылинки. Сам Довлатов ходит в пальто весь фильм, трется где-то постоянно, а на нем ни пятнышка. Это тоже ошибка режиссера, вообще, наши костюмеры в фильмах с отсылкой в прошлое свою работу делают отвратно весьма часто. Снято в серых, вялых тонах. Такой цветокор. Зачем - неясно. Фильм воспринимается как работа выпускника ВГИКа, снятая на Black Magic, и если бы он длился 20 минут, вполне тянул бы на курсовую работу. И не более. Озвучено отвратительно. Это надо послушать, чтобы понять. Просто шепот какой-то весь фильм, от которого воротит. Ну и в сценарии полно всяких других мелких недочетов, например, Довлатов постоянно ноет, что его не печатают, при этом нигде не показано, чтобы он работал. Выходит, у него какой-то нарциссизм, ничего не делать, но при этом хотеть славы. В общем, я думаю, вся проблема в отсутствие способностей и зрелости у режиссера. А людям без больших способностей в киноискусстве противопоказано делать фильмы про гениев. Как противоположный пример: Вуди Аллен, которого многие считают почти гением, делал фильм про других гениев (Хэммингуэй и его компания) - 'Полночь в Париже'. Вот этот тот случай, когда один талантливый человек делает фильм про другого талантливого человека.
Отличительной чертой Сергея Довлатова всегда был его неповторимый стиль: ему удавалось писать о своей собственной серой жизни с иронией, которая отлично смягчала советскую действительность. В «совке» Довлатова порой даже хотелось оказаться – настолько симпатично он его изображал. Разумеется, это было защитной реакцией, без которой выжить было очень сложно. Юмор и алкоголь. Таким мы знаем Довлатова по книгам. Фильм же будто ставит своей целью показать нам обратную сторону писателя, окунуть в его реальную жизнь, в его проблемы с друзьями, семьей, алкоголем. Но без должной доли юмора. Что же станет с книгами Довлатова, если убрать оттуда юмор и авторский стиль изложения? Они превратятся в обыкновенные унылые рассказы о серой советской действительности, управленческом идиотизме, недостатках социалистического строя. Но всего этого нам всегда хватало с лихвой. Рассказать «плохо» о «плохом» может каждый. Для этого не нужно быть Довлатовым. В итоге, проблески, конечно, есть – невозможно снять фильм про Довлатова без юмора, но в целом, для непосвященного это выглядит, как фантасмагория из социалистических образов, стоящая где-то между бессмысленностью «Трудно быть богом» Алексея Германа и безысходностью «Левиафана» Андрея Звягинцева. Сюжет представляет собой обыкновенную и безуспешную беготню писателя за работой, коей было уделено уже немало лент. Все это перемежается экзистенциальными квартирниками, антуража которым Герман попытался придать своими фирменными репликами в пустоту. Однако, если в том же «Трудно быть богом» бессмысленные реплики в пустоту от средневековых крестьян смотрятся органично, из уст относительно современного человека они выглядят аутично. К сожалению, это не создает нужной атмосферы, да и звучат они натянуто – статисты не предназначены для того, чтобы говорить. С ролью Довлатова отлично справляется Милан Марич. Остальные роли не так заметны, с ними мог бы справиться любой – большинство здесь просто обыкновенные люди, хотя, конечно, Артур Бесчастный, Данила Козловский и Антон Шагин тоже сделали своих персонажей запоминающимися. На протяжении просмотра постоянно хочется подсократить затянутые сцены, убрать часть бессмысленных и неотвеченных реплик, которые создают персонажей-аутистов, поправить музыкальное сопровождение (думается, даже на квартирниках Окуджава не повторял припев десять раз подряд). Недосказанность и оборванность некоторых сцен создают какое-то провисание сюжета. «Совок» в фильме передан отлично, благодаря операторской и режиссерской работе, за исключением упомянутых выше недочетов. Порой кажется, что даже запах всех этих столовок и коммуналок передается через экран. Но всю эту затхлость должен бы разбавлять своим ироничным жизнелюбием Довлатов, а этого практически нет. Тем не менее, фильм сам по себе неплох. Однако, кажется, что Довлатов достоин большего, чем банальный кусок биографии, полный страданий, лишений и безысходности. Возможно, режиссер хотел показать, как тяжело жилось достойному писателю, но ведь сам Сергей Донатович, ничего не приукрашивая, представлял нам свою жизнь совсем иначе. Было бы интересно посмотреть на «совок» через призму Довлатова, а нам показали просто «совок». 6 из 10
Фильм Алексея Германа-младшего рассказывает о четырех днях из жизни известного писателя Сергея Довлатова в Ленинграде. После предыдущей работы 'Над электрическими облаками', задавившей зрителя глобальностью форм и неспешностью повествования, режиссер обратился к знакомому динамичному и житейскому кино, коммунальному, ироничному, холодному, но наполненному жизнью внутри индустриальной и мрачной советской глыбы. После просмотра радуешься, что не читал ни одного рассказа Довлатова, мнение о нем, как о человеке для меня чистый лист, чего нельзя сказать о миллионах поклонниках его творчества. Кто то разберет в фильме цитаты, кто будет искать знакомые факты и узнаваемые сквозь литературные страницы черты характера в игре Милана Марича. Но история Довлатова - сложная интерпретация вечной проблемы морального выбора и борьбы неограненного алмаза с машиной, не только тоталитарной и государственной, но и машиной повседневности. Личность сталкивается с сопротивлением установленных правил, предубеждениями людей, раздражителями в виде незнания и невежества, при виде которых настоящая совесть будет шепотом умалять быть смиренным, ведь внутренняя неуверенность и вечный поиск никогда не позволят поставить себя выше других. А условия в которых помещены герои - СССР времен Брежнева, еще больше заставляют сочувствовать именно тем персонажам, которые для Довлатова являются триггерами и еще больше загоняют его в яму отчаяния. Творческая интеллигенция, тихо выражается в коммунальных паттернах, пытается определиться между статусом 'литературной посредственности' и 'пугающей гениальностью', зажатая в строгих рамках вечной неудовлетворенности. Имена Солженицына и Набокова звучат как имена запретных и далеких Богов. Солженицын смог, приложил усилия, преодолел замшелость быта и уехал из страны. Фильм демонстрирует множество зацепок мешающих резким шагам в мире, где каждый подумывает о миграции, семья, родители, теплые компании с родным языком, люди полные надежды держат крепким хватом. Складывается ощущение, что фильм не сколько биография Довлатова; а скорее подчеркивает важный переломный момент в истории нашей страны. Не случайно в фильме активно фигурирует Бродский, предстающий некоей священной коровой для Довлатова - более решительный, талантливый и неунывающий, хотя такой же несчастный. Сделку с совестью Бродский совершает не прогибаясь, он дарит свои гениальные стихи польскому фильму и продолжает работать, в то время как Довлатов на это сделку не решается, он в понимании своих редакторов 'паясничает' и 'издевается', понимая, что окружающий его мир, делающий писателей пленниками, не достоин его труда, а писать что то нужное этому обществу невозможно, ибо противоречит внутренней природе. Позиция Сергея эгоистичная, но нисколько не высокомерная, он ищет вдохновение в людях, которые это вдохновение давно потеряли, и возможно, не его вина как гражданина, что происходящее вызывает у него только иронию, когда имена Достоевского и Пушкина плотно соседствуют с социалистическим реализмом и редактурой. И такое разделение - Бродский и Довлатов можно вынести за пределы 70-х годов прошлого века. Это две категории недовольных настоящим честных людей. Одни остаются незаметны, работают, тихо критикуют, но сосредоточены на мелочах, без лишнего шума способны уехать и получить Нобелевскую премию по литературе, другие продолжают сомневаться, застревают в статусе вечных молодых талантов, питаются похвалой кротких людей, предаются демагогии с самим собой, ищут себя в вечных истоках счастья человека, таких как дети, и в конечном итоге становятся черными котами своего времени, красивыми, непонятыми, ими восхищаются, но не желают открыть душу, ибо страшно сталкиваться в застойное время с холодным эгоизмом 'печоринской' души. 'Довлатов' - созерцательная кинофреска, наполненная множеством деталей, открывающая перед зрителем эпоху, когда свобода русской души уже не способна выдерживать смехотворных ограничений. Черный кот Довлатов и его бешеная посмертная популярность демонстрирует Сергея как пионера нового порядка, когда закон мифической 'идеи' уйдет в небытие, попытки возродить ее превратятся в абсурд, а фигура человека, эмпирического индивидуалиста, станет главным стремлением умов. 8 из 10
К своему стыду, до этого фильма я ничего не знал и не слышал о Довлатове Сергее Донатовиче. Решил посмотреть кино по двум причинам: 1) яркое прохождение по Берлинскому кинофестивалю, 2) желание окунуться в советскую эпоху и узнать побольше как о времени, так и о самом писателе. Я не прогадал с выбором и могу заявить, что картина получилась. Прежде всего, эта диалоговая лента, которая будет крайне интересна знатокам и любителям российской культуры: разговоры о Достоевском, Пушкине, Мандельштаме, о порывах творчества и душащей их советской цензуре, о переезде на запад и новой жизни... Как же это все интересно послушать. Отдельной строкой идут сцены, связанные с Иосифом Бродским: его немногие совместные появления в кадре с Довлатовым - лучшее, что есть в фильме. Внутренние терзания, тяготы, облеченные в красноречивую беседу двух умных людей вкупе с сильной харизмой актеров и уникальным антуражем - я просто смотрел на это с упоением. В картине также имеют место добрый тонкий юмор, ирония; броские второплановые персонажи; цитаты, которые хочется запомнить и использовать в качестве крылатых и, конечно, атмосфера эпохи, без которой все предыдущее совершенно точно не имело бы большого смысла. Не знаю, каким был в реальной жизни Сергей Донатович, но Милан Марич в его представлении смотрится вполне уверенно: сербский актер то уместно нейтрален, то удачно выдает необходимые эмоции, но главное: на его лице все читается, все состояние души. Чуть ли не идеален в образе Бродского Артур Бесчастный, подкупающий внимание зрителя своим стойким спокойствием и несовпадением внутреннего с внешним. Запомнились и небезызвестные Антон Шагин, Светлана Ходченкова, а особенно Данила Козловский, таланту которого хватает и 10 минут для раскрытия своего сложного героя. Все содержание кадра: реквизит, обстановка, костюмы, свет, — подлинные вещи родом из 70-х. Елена Окопная получила 'Серебряного медведя' за выдающиеся художественные достижения. Сомневаться в том, что была проделана огромная работа по аутентичному воссозданию брежневского периода не стоит: в реалии времени вы окунетесь целиком и полностью. 'Довлатов' - кино, могущее дать вам душевное удовлетворение: вы будто прогуляетесь по улицам Ленинграда, познакомитесь с интересными людьми, узнаете их мысли и чувства, посмеетесь... А после фильма я решил познакомиться с творчеством Сергея Довлатова, которому, как ни странно, тоже пришлось умереть, чтобы его признали. 8,5 из 10
Когда пишешь о фильме, почти никогда не отмечаешь постер, с которым он вышел в прокат. Случай «Довлатова» – исключение. В постере, думаю, случайно отразилась особенность оформления довлатовских книг издательством «Азбука-классика» с их карикатурным изображением автора на обложке. Эти обложки всегда предзнаменование комизма первых страниц, полных ироничных фраз-афоризмов, забавных ситуаций и странно-обычных людей. Поэтому, отвлеченный началом, ты ещё не чувствуешь тоску, явственную на середине книги и под конец становящейся почти безвыходной. Постер с нелепым Довлатовым на машине обещал то же ощущение. На деле, кажется, будто снимая фильм, создатели вынули из книг Довлатова всё смешное, оставив только остроумные фразы, искусственно вставленные в неестественные диалоги героев. Ты с самого начала брошен в беспросветную тоску, оказавшись в коммунальной квартире в Ленинграде 1 ноября 1971 года. Впереди неделя перед одним из главных советских праздников. Неделя, полная самыми разными событиями, встречами с разными людьми, – всё, чтобы сложилась ясная картинка представления ленинградской действительности того времени А. Германом-младшим. В центр этой действительности в фильме он ставит подпольный кружок «настоящих» деятелей искусства: тут художники, литераторы, актёры. Ими движет не просто нежелание идти против законов свободного искусства, но почти физическая невозможность делать что-то рядовое, «по заказу», подавлять в себе творца. Кто-то выбирает путь контрабандиста (Давид - Козловский), чтобы как-то обеспечить свое существование, кто-то же (актриса - Ходченкова) решает, «стиснув зубы», плыть по течению и сниматься в античных постановках тронувшегося уролога. Почти все представители искусства даны слишком широкими мазками, отражая возможную модель поведения в зависимости от сделанного выбора. Вопрос необходимости найти деньги в сложившихся ситуациях особенно остро ощутим в навязчивом лейтмотиве поиска Довлатовым средств для покупки куклы для дочери, в итоге повисающем в воздухе. Периодически казалось, что образ Довлатова как самостоятельный держится только на бытовой основе (разлад в семье, работа в заводской газете), а в остальном мог бы слиться с образами других литераторов, того же Бродского, к примеру, чьи стихи в исполнении Артура Бесчастного звучат действительно здорово. Писательская индивидуальность Довлатова, однако, видна не только в выборе повествовательной формы от лица писателя (так ли она была нужна, не совсем понятно), но даже больше в прекрасном операторском решении: многие сцены показаны через дверной проем. В этом – взгляд самого Довлатова на действительность, его писательский выбор. Его интересуют люди вокруг в своей привычной суете, обычной жизни, поэтому ему остается только наблюдать за ними через открытую дверь. Отсюда и тщетные попытки написать роман. Довлатов просто наблюдатель, плывущий по жизни в неизменном темном пальто с небольшим чемоданом в руке. Милан Марич показывает его именно таким и делает это хорошо, не переусердствуя и не усложняя образ. Принятие Довлатовым своей творческой индивидуальности совершается не так заметно, как вывод о правильном пути творца вообще, оттого становясь в глаза зрителей только более значимым. К сожалению, после просмотра фильма не остается пищи для рефлексии: слишком явно расставлены акценты, прямолинейно дан вывод в конце. Реальность самого начала 70-х визуально представлена просто потрясающе: как здорово скользит камера польского оператора Лукаша Зала в полуосвещенных квартирах, по печальным ноябрьским улицам, в зданиях, освещенных ровным светом пасмурного дня. Визуальная составляющая хорошо служит главной цели – показать весь ужас Германа-младшего перед тем временем. Уверенность в творческой оправданности, но жизненной нереалистичности подобного взгляда вызывает смешанные чувства и желание обвинить режиссера в излишней драматизации: к примеру, сцена с найденными останками детей в метро не пугает, но скорее вызывает сомнения в её уместности. «Довлатов» – очень красивое кино именно внешне, его очарование захватывает с начальных титров и не отпускает до конца. Но когда проходит первое впечатление, хотелось бы, чтобы осталось место для спорных мест, новых идей и решений его внутреннего содержания. Но на этом месте пустота. 7 из 10
Думаю, что не погрешу против истины, если назову Сергея Довлатова одним из любимых писателей в России последних десятилетий. Он понятен людям, родившимся и выросшим при советской власти. Он любопытен тем, кто эту эпоху не застал или ничего не помнит, потому что был слишком мал. Одним словом, он близок русскому человеку, и неслучайно фильм Алексея Германа-младшего “Довлатов” стал одним из самых ожидаемых фильмов начала 2018 года. Сразу хочется сказать, что если вы ждете изобилия ироничного юмора довлатовской прозы, скопища забавных героев и ситуаций, то фильм вообще не про это. Если хочется более легкой “довлатовщины”, то уместнее будет посмотреть (или пересмотреть), например, “Конец прекрасной эпохи” по мотивам его “Компромисса”. Германовский “Довлатов”, скорее, история невеселая и она не только об одном конкретном творце с искрометным юмором и бархатным взглядом. Это история о стране, вошедшей в эпоху застоя, который человеческая масса принимает за стабильность. Это история о людях, которые хотят самовыражаться и не хотят идти на уступки с серой действительностью. Это история, наконец, об ужасающем быте, убивающем чувства и отнимающем силы. Быт этот заполняет время нескончаемыми очередями, невозможностью купить дочке красивую куклу, а себе книгу Стейнбека. Что касается личного пространства в таком быту, то оно сведено до нескольких метров комнаты в коммунальной квартире да недовольных окриков соседей “Здесь вам не палаццо”. Пока смотришь “Довлатова”, невольно мёрзнешь вместе с главным героем, который проводит большую часть повествования в пальто и шарфе. Каждый новый прозрачный и льдистый рассвет ноябрьского Ленинграда приносит Сергею Довлатову новое разочарование. Он писатель, которого не печатают и старательно не замечают. Для того, чтобы издать хоть что-то из написанного, ему приходится идти на значительные компромиссы, писать бессмысленные статьи о заводской жизни и нелепые стихи о нефтяных вышках. Довлатову это дается мучительно тяжело, пожалуй, даже тяжелее, чем его другу Иосифу Бродского, и он задает себе бесконечное количество вопросов, а нужны ли эти уступки, нужен ли он сам этому миру как писатель. Ему по-настоящему сочувствуешь и сопереживаешь, благо, сербский актер Милан Марич перевоплотился в советского литератора с деликатным умением. Ему как будто не приходится сильно напрягаться, чтобы быть Довлатовым, и дело не только в личном сходстве, но и в меланхоличной ранимости взгляда, которую можно разглядеть на фотопортретах Сергея Донатовича, и которую Маричу прекрасно удалось изобразить. Также, безусловно, хороши и остальные актеры; очень харизматичный Бродский в исполнении Артура Бесчастного, уместный в своей роли второго плана Данила Козловский и остальные известные и не очень артисты. Но особенно удачным получилось изображение быта того времени, тщательно подобранные костюмы, мебель, посуда, любовно воссозданные мелочи, даже бледность на лицах персонажей из какого-то “того”, другого времени. Великолепное художественное оформление фильма делает просмотр приятным глазу и может одарить чувством неловкой ностальгии даже тех, кто не жил в 70-е. А самое потрясающее в картине это чистый и честный взгляд на людей того времени, на их психологию, проблемы и желания. Чтение самого Довлатова это всегда как прививка от снобизма и витаминка человеколюбия в одном флаконе. Он не то чтобы добрый повествователь, скорее, просто очень человечный, то есть, позволяющий людям оставаться такими, какие они есть. И это его качество хорошо показано в фильме. Он слегка отрешенно наблюдает за происходящим вокруг, не забывая, впрочем, с энтузиазмом участвовать в наиболее занятных демаршах, и в его глазах всегда виден искренний интерес к знакомым и незнакомым. Этого внутреннего тепла и терпимости очень не хватает в сегодняшнем обществе, и здорово, что теперь их можно почувствовать, не только читая книги Довлатова, но и смотря такой ненавязчиво длинный и дружелюбный фильм про него.
Что делает нас нами? Даже в самых тяжёлых условиях? Принципы, желания, стремления и мечтания. Благодаря им мы умудряемся существовать и двигаться дальше, это нас ведёт вперёд и только вперёд. И иногда неимоверно трудно удержать свои позиции под гнётом обстоятельств, которые так и норовят изменить тебя и все твои принципы. Подобная ситуация была в 70-ых с творческими людьми нашей страны. Вечная цензура, вечные указания как писать, что писать и о чём писать, вечная рефлексия и грусть, подпитывающаяся из постоянных отказов в публикации или выставке. 'Довлатов' Германа-младшего очень чётко рисует эту картину душевного состояния даже не самого писателя, а многих талантливых (или не очень) людей той эпохи. Людей, чьё желание творить вечно сталкивалось с нежеланием других их публиковать. Людей, которые стояли перед тяжким выбором: оставаться без средств в надежде пробиться или же изменять себе, чтобы получать эти средства к существованию. Выбор для настоящей личности ужасно трудный. Казалось бы, ну вот творец, дайте ему творить. Нет, творить нельзя, 'творить' нужно в рамках определённых, установленных кем-то свыше. Пиши про нефтяников, но с душой, пиши эпический роман, если хочешь печати, делай то, что делать не хочешь, если нужны деньги на немецкую куклу, что так хочешь подарить дочери. Да вот только где её достать. Но это так, ещё одно желание, что исполнить трудно. И вот как верить в светлое будущее, когда вокруг сплошной туман? Когда смотришь на людей вокруг, несущих такое же бремя раздумий. Когда видишь, что бремя это для кого-то непосильное. Не все справлялись с ним, несомненно. Зажатый в тиски творец, до которого так мало дела кому-то там, может и не выдержать напряжения. А тем, кто выдерживал, оставалось лишь собираться вместе где-то на квартирке и слушать друг друга, веря в то самое светлое будущее. Собираться, смотреть и верить, что кому-то получится добиться чего-то в подобных условиях, где идти к своим стремлениям довольно трудно. К примеру, вот художник, талантлив он или нет решает каждый для себя, но мечта его быть художником, что затмит Поллока, стоит во главе всего. Да вот художником не заработать на свою мечту, поэтому приходится выкручиваться методами не вполне законными, вечно опасаясь, что всё может закончиться далеко не так хорошо, как видится в мечтах. Столкновение мечты и реальности, где вечно кто-то вносит тебя в список, если вдруг захотел прочитать что-нибудь не то, вечные стремления души, что так ограничены рамками установленной кем-то реальности, тоска и грусть, от которых никак не уйти, вечный страх, что идёт по пятам, та любовь к родине, с которой так не хочется уезжать, но выбора, похоже, не остаётся - столько всего намешано, что туман становится всё гуще и гуще, алкоголя и сигарет всё больше, а надежды постепенно тают и тают. И что вот остаётся делать? Спросите хоть у Брежнева, но навряд ли и генсек вам чётко ответит. У Германа-младшего вышла очень душевная, камерная лента, наполненная туманом (завораживающая питерская атмосфера) и размышлениями с рефлексией. И как впору самым хорошим размышлениям фильм Германа-младшего идёт мирно и безмятежно, давая спокойно посмаковать мысль и развить её. Тихое и медленное погружение в ту советскую атмосферу играет свою роль: зритель сидит как будто рядом в квартире на чтении с поэтами, слыша каждый разговор по соседству и вздыхая вместе с героями, гуляет по этим улочкам вместе с Довлатовым, что так любит иронично пошутить во многих ситуациях, помогая при чувствующейся грусти и тоске поддерживать зрителю существующее настроение надежды на что-то большее. Ведь оно и важно, оно должно оставаться всегда, если не изменяешь себе. Даже если ты никто, будь собой. Как бы это не было трудно, как бы вокруг не было тесно, как бы не казалось, что где-то надо было повернуть, а где-то надо было согласиться, несмотря на весь этот туман и проблемы, надежда на свет откуда-то всё равно выглядывает, а ты продолжаешь творить с верой в лучшее. А это лучшее обязательно наступит, даже если, к сожалению, ты этого уже и не застанешь. Верь и живи. Просто залезай на крышу автомобиля, откуда видно всё вокруг, и не забывай улыбнуться, сидя в той уютной комнатке под мелодичную музыку в окружении близких тебе людей.
Сергей Довлатов - советский и американский прозаик и журналист XX века. С творчеством прозаика я, к сожалению, не знакома, поэтому мое отношение к фильму было больше как художественному произведению, чем биографии писателя. Это небольшая история жизни маленького человека с большой мечтой. Человек с большим потенциалом и невероятным талантом не признан обществом. Он бьется как рыба об лед, пытается донести свои мысли людям. Но он правдив и ироничен, а правда, как правило, никому не нужна. Ему сложно, невероятно сложно, но он не сдается. Ведь «я с 8 лет говорил маме, что буду писать книжки». Да возможно, в один момент у него опустились руки, и он находит спасение в алкоголе. Но, осознав, что он не становится лучше и это мешает ему, он продолжает дальше: пишет небольшие статейки в журнал, стихи, берет интервью у рабочих, ездит на вечеринки к влиятельным людям, пытаясь познакомиться с «нужными» ему людьми. Но даже они, читая его произведение, не верят ему, не верят его таланту. Правда сурова: Если хочешь добиться вступления в союз писателей, необходимо «проверить простату». Без этого никак.. И этот факт приходится принимать. Но не Довлатову – бунтарю, который не хочет подчиняться власти, обществу, а тем более людям, которые боятся – боятся сделать лишнее движение и быть наказанным. У каждого человека должна быть мечта и цель, к которой он будет стремиться. Целью Довлатова было счастье его дочери, маленькое счастье в виде немецкой куклы. Сложные отношения в семье, как мне кажется, подкосили героя. И все, что у него осталось – это любящие глаза маленькой девочки, ради которых он берется за любую работу. Если цель выполнима, то мечта становится для него испытанием. Возможно, Довлатов полагал, что только мечты и достаточно, что все возникнет само собой и в один прекрасный момент, он станет великим русским писателем. Но так, не происходит. Из-за преследований властей Довлатов вынужден покинуть страну и перебраться на другой континент. «Все что ни делается, все к лучшему». В Америке, он работает журналистом, выпускает книги и добивается большого читательского успеха. Возникает вопрос: Что было не так на Родине? Вечные стереотипы, невозможность иметь собственного мнения и взглядов на жизнь, политику, культуру, религию, невозможность выразить себя, даже иметь попытку на это? «Принимай или борись!»
Фильм о Сергее Довлатове - одном из последних знаменитых на весь мир советских писателей - планировали снять к его 75-летию в 2016г., но из-за отсутствия финансирования и продолжающихся судебных разбирательств последней жены писателя с издательскими домами и представителями киношного мира долго откладывали появление фильма. Существуют писатели, которые в своём творчестве придерживались правила, что хорошо может быть написано только то, что действительно прожито и о чем соврать невозможно. Это правило впервые очертил Эрнест Хэмингуэй. Этого же правила на протяжении всего своего творческого пути придерживался Сергей Довлатов. Поэтому, ознакомившись со всей его библиографией и перепиской можно достаточно уверенно судить о времени, в котором он жил и вполне объективно представить себе его реальный характеру и взгляд. По-моему, Довлатов-фильм умер едва только зачавшись в свои первые минуты - настолько неправдоподобным он выглядит по сравнению с его книгами и временем, описанным биографами и сохранившимся в рассказах наших пап и мам. Честно говоря, фильм - ужасен. Хотя бы тем, что рассказан бессвязно и к его экватору точно понимаешь мысль прокатчика показывать его только 4 дня. В нем настолько много несуразностей и условностей, изображать которые, даже если бы они имели место быть в реальной жизни - не имеет смысла ни с художественной точки зрения, ни ради любопытства зрителя. Поражают бессмысленностью и несвязанностью диалоги главных действующих лиц - сложно поверить, что Довлатов и Бродский так плотно пересекались в реальной жизни. Досмотреть фильм до конца - настоящее испытание, потому что нет ничего, что приковывает к себе взгляд, кроме вечно понурого, но притягательного профиля Милана Марича - сыгравшего главную роль в фильме. Вообще, он единствееное, на что стоит смотреть и гадать - на 95 или 99% Сергей Довлатов был таким же угрюмым медведем, фланирующим через бюрократические преграды и запреты, присущие тому времени, борющимся с системой и с самим собой в догадках, действительно ли в нем изъян, которые не даёт ему публиковаться и жить простой семейной жизнью, или же ему суждено добиться признания. К писательскому призванию все вокруг относятся слишком легко, как будто это ремесло такое же халтурное, как труд машиниста, или землекопа-метростроевца, который постоянными перекурами попросту вырабатывает свою смену, а потом спокойно идет домой. С этим до слез и уныния на протяжении большей части своей жизни несогласен сам Довлатов. Он «иногда просто хочет исчезнуть - был и - нет». Поиск себя и поиск признания у него спорадически но само собой разумеющееся соединились воедино. Непритязательно, а оттого неправдоподобно показаны быт, квартиры и вечера-чтения среди ведущих представителей питерской думающей и творческой прослойки. А появление в кадре героя Данилы Козловского - некоего фарцовщика - смотрится как псевдомногочлен продюсерский ход, служащий для привлечения публики на кинопросмотры. Хотя стоит отдать должное - это первая роль Козловского, в которой он выглядит нешаблонно. Таким же искусственным приемом выглядит включение в кинополотна персонажа московского метростроевца-поэта. Не хочется думать, что режиссёр таким образом просто напросто заполнил метраж киноленты. «Скоро праздники пройдут, будем жить как дальше» Такое ощущение, что советский человек жаждал праздников, разбавляющих трудовые и житейские будни. Но вот когда они наступали начинался парадокс - люди уставали от них, от пьянства, от пропагандической подготовки к ним, от самих себя и своих будней. Ровно такое же ощущение дарит фильм после выхода из зала - и вроде бы ты ждал его, и состав исполнителей достойный подобрался, но не покидает чувство, что ты получил далеко не то, что ожидал. 4 из 10
Не хочется тут расписывать, поэтому тезисно: - после просмотра возникло стойкое ощущение, что Довлатов капитально надул создателей картины. Он так и остался для них неразгаданной фигурой из прошлого;) - Режиссерский почерк Германа-мл наводит на мысль - парень пытается снимать кино собственного отца, Германа-ст. Местами казалось, что вот, сейчас войдет в кадр 'Лапшин';)) Причем, сила отцовского обаяния настолько велика, что Герману, на протяжении всей картины, так и не удается заговорить собственным голосом. - Операторская работа! Как говорят в профессии 'ровненько и чистенько', но кажется, что они с режиссером про разное. - сцены снов Довлатова, смотрятся как картонно-театральные, 'вставные зубы'. Сюжету ничего не добавляя, они образуют в нем смысловые дыры. - В целом, очень слабый сценарий, не дался группе сценаристов Довлатов, не пожелал. Какие то, абсолютно картонные, неживые, формальные персонажи - Бродский, фарцовщик Давид. Смерть последнего, в силу 'неживости' героя, смотрится нарочито, отдает гротеском. Возникает вопрос: зачем, если у нас тут драма? - На твоих глазах, страдает куча людей, в том числе и главный герой, а ты не можешь понять кто их мучает, кто мешает им жить - 'опер ОБХСС', главный редактор 'многотиражки', невнятная редактор журнала. 'Система' воскликнете вы! Допустим, но система, в драматургии не может быть 'антигероем' и двигать сюжет. Это может делать только конкретный персонаж! Его, их, там нет- равных по масштабу или сильнее главного героя! - Вообще, 'байопик' жанр неблагодарный и очень опасный. Либо ты уходишь в банальную иллюстрацию биографии, либо... (как мне кажется) должен придумать историю (именно выдумать), которая может не совпадать с реальной биографией, но казаться именно его историей. Поскольку, как такового, кинА про Довлатова быть в природе не может. Потому, что невозможно отделить Довлатова от его прозы; так же как и Бродского от его стихов, Сэлинджера! Начни их препарировать отдельно, и весь интерес моментально уйдет. То, что для нас есть Довлатов, это его строки. Другого быть не может, и не дано, и это не мистика.