Рецензии. Осенняя соната
«Это осень стучится опять… Вновь тебе она сердце встревожит. Солнце греть нас, как прежде, не может И ложится не вовремя спать… Это осень стучится опять… Как поблекнул, как замер весь мир!... Не натянуты струны у лиры, Засушили природу вампиры И надежды окончился пир. Как поблекнул, как замер весь мир!...' Деревья роняют свой багряный убор, птицы спасаются от наступающих холодов, а звери готовятся к испытанию (для многих смертельному) зимним голодомором. У людей другие трудности – их угнетает тоска, апатия и депрессия, набегают мысли о смерти, старости, одиночестве и постепенном, медленном, но неизбежном увядании. В это грустную осеннюю пору к своей дочери Эве (Лив Ульман) приезжает всемирно известная пианистка Шарлотта Андергаст (Ингрид Бергман). Присмотримся к ней поближе - ведь Шарлотта из тех женщин, чья экспрессивная натура проступает прежде всего во внешности. Высокая, красивая пожилая женщина в стильной одежде. Постоянно курит, говорит очень громко и быстро, почти скороговоркой (большей частью 'универсальными' фразами), много шутит. На дочь она взирает с некоторым снисхождением и отстраненностью, сохраняя при этом как можно более искреннее выражение любезности, заботы и материнской ласки. Теперь обратимся к дочери - Эве. Во всем это полная противоположность матери. Ее внешний вид словно служит оборонительной крепостью, за которой она скрывается. Немного сутулая, волосы аккуратно и строго убраны, мешковатая одежда, робкие движения. Единственное что выдает ее натуру, так это глаза, особо выделенные огромными круглыми очками. Что можно прочитать в ее взгляде? Она раболепствует перед матерью, смотрит на нее с восхищением и каким-то преклонением, будто на кумира или икону. Хотя есть в этом взгляде и что-то необъяснимо тревожное… Вечером Эва предлагает матери сыграть на рояле. Та, после долгих уговоров соглашается. Шарлотта играет потрясающе, словно открывает далекие и недоступные человеческому взору области своей индивидуальности, вкладывая всю глубину своих чувств в эту завораживающую мелодию. Взор дочери застывает на глазах матери, она пристально вглядывается в эти бездонные пропасти, силясь отыскать сокровища и богатства души, от которых ей не доставалось ни гроша. Эва вспоминает бесчисленные одинокие, бессонные, пустые ночи, когда мать была где-то далеко, одаривая своей любовью, своей чувственностью битком набитые залы, в то время как ее собственная дочь рыдала в углу, считая саму себя виноватой в этой разлуке, себя - глупую, некрасивую, невоспитанную. Ей бы хватило и одной капли, одного атома любви матери. Тогда бы она знала, что эта любовь по крайней мере существует. Но Шарлотта всегда была где-то далеко, космически далеко...Даже, когда репетировала в соседней комнате или как сейчас, сидела так близко, что можно было услышать ее ровное дыхание. Чтобы изменять своему мужу и предавать дочь, ей не было нужды куда-то уезжать. Она делал это прямо за роялем…со своими многочисленными любовниками – Шуманом, Брамсом, Бетховеном… Но мы назвали еще не всех членов семейства Андергаст, ведь у Шарлотты есть и младшая дочь - Хелена. Она неизлечимо больна параличом, прикована к постели и полностью лишена самостоятельности. Ее речь понимает только Эва. Ей шестнадцать лет. Также, как и сестра, в духовном смысле, Хелена абсолютно удалена от матери. Даже несмотря на тяжелую болезнь, отчаянно нуждаясь в любви и сострадании родительницы, та годами к ней не приближалась. Хелена несет на своих хрупких девичьих плечах не только тяжесть эгоизма и страха перед любовью своей матери, не только ненависть и злобу оставленной в одиночестве и нелюбимой дочери, но и беспрерывные физические страдания, в чем-то подобные искупительной жертве за первородный грех, переходящий из века в век от отца к сына, от матери к дочери. Только Хелена, испив последнюю чашу страдания, способна прервать этот порочный замкнутый круг ВСЕПРОЩЕНИЕМ. Происходит ли это в нашей истории? Нам этого знать не дано. Зато мы может видеть, как в попытках сблизиться и, наконец, объясниться друг с другом Шарлотта с Эвой лишь расширяют пропасть, существующую между ними. Эва (Куда делись ее очки, сутулость?!) откровенно признается, и сама окончательно уверяется, в своей безоговорочной ненависти к матери, которая становится подобна жертве внезапно обрушившегося на нее урагана (даже незыблемая внешняя красота обратилась в руины, обнажив лик старой, усталой, одинокой и слабой женщины). В непроглядной тьме, Эва и Шарлотта скидывают свои маски. Одна - любящей, заботливой матери, другая - послушной, скромной, благоговеющей дочери. Открывается ужасающая истина. На следующее утро Шарлотта поспешно собирает вещи и уезжает, чтобы вернуться к своим иллюзиям. Эва, тем временем, посещает могилу, где покоится ее четырехлетний сын. Впрочем, в этом нет необходимости, ведь та же могила существует в ее душе – там почиют три сестры: вера, надежда и любовь…С севера дует ледяной ветер. Пролетая мимо уединенного дома Эвы, он подхватывает душераздирающий крик отчаяния. Страшные звуки несутся по воздуху, перерастают в гулкое эхо и, наконец, рассеиваются в беззвучной и мертвой тишине опадающего осеннего леса. '…Это осень стучится опять… Астра молит её о пощаде, Но нет жалости в мёртвенном взгляде. Астра может лишь тихо роптать… Это осень стучится опять.» Ницше. Честно говоря, я не совсем понимаю, почему некоторые считают 'Осеннюю сонату' лучшим фильмом Бергмана. По сути дела, эта картина ни что иное как сфокусированная компиляция основных тем его творчества. Некоторые сцены являются прямыми цитатами из ранних фильмов: вступительная – «Час волка», ночной диалог (и целая серия мизансцен) – «Персона», заключительная - «Молчание», а Хелена вообще в точности повторяет Агнес из «Шепотов и криков». В общем, рассматривая 'Сонату' в контексте творчества Бергмана вряд ли можно ссылаться на ее оригинальность как в плане формы, так и содержания. Тем не менее, конечно, стоит отметить несколько интересных моментов. Во-первых, структурно фильм четко соответствует трехчастной сонатной форме (свет, колористика и даже речь персонажей меняют темп и окраску). Во-вторых, отметим, что в техническом отношении сама картинка просто безупречна. Бергман, напару со своим бессменным оператором Свеном Нюквистом и супер-камерой Arriflex творит чудеса. По качеству (художественному и чисто техническому) визуального ряда «Соната» неповторима. В-третьих, интересно наблюдать в фильме актрису Ингрид Бергман с ее совершенно нехарактерной для картин своего однофамилица манерой актерской игры «по-американски», т.е. экспрессивной, блестящей и несколько вычурной. Любимица же режиссера, Лив Ульман, напротив работает в чисто европейском, интровертном, каком-то чуть ли не арт-хаусном стиле. На этом исключительно техническом контрасте двух культур, удачно вырисовывается основной дискурс тотального отчуждения личности. В целом, можно сказать, что «Осенняя соната» является последней точкой в развитии этой темы. Это очень «бергмановский» фильм, в системе координат мирового кинематографа, являющийся безусловным шедевром, но если же мерить, собственно, «по-бергмановски» же, то назвать его таковым уже нельзя.
Проницательная драма о семейных отношениях, вскрывающая всю подноготную порой лицемерной, но такой важной и нужной вещи как семейная близость и любовь между родителями и детьми. Ты - ребёнок своей матери. Ты не просил о рождении. Ты не просил ничего, кроме любви и принятия. Ты не ожидал, что вас игнорировали и бросали. Ты не просишь заботиться о своих же братьях и сестрах. Ты не подписывался на это, это не твоя ответственность. Предполагается что это ее работа, так где же она? Эгоизм или ненависть отталкивают ее? Ты сделал что-то не так? Зачем ей ты, если она не хочет делать то, что делают матери? Эмоции и диалоги, которые мы слишком боимся обсуждать и передавать, выходят на поверхность в неприятно реалистичной форме, и именно моменты тишины между персонажами по-настоящему опустошают. У Бергмана есть манера писать почти шекспировские монологи так, чтоб после актерского фильтра они казались совершенно правдоподобными. В большей части фильмов, если актер в течение минуты произносит монолог один в своей комнате, я закатываю глаза, то здесь такой способ коммуникации со зрителем не то что не отталкивает, он здесь единственный правильный. Фильм оставил тяжелое впечатление, но есть ощущение что для его полного понимания у меня недостаточно жизненного опыта. Я знал, что фильм Бергмана будет мощным, но я действительно был не готов к тому, как сильно мне вырвут позвоночник. 10 из 10
И вновь удивляешься психотерапевтическим свойством кинематографии шведского киногения Игмара Бергмана, когда исследуешь очередную его работу. Неведанно каким образом этот постановщик всегда умудрялся очень точно, поразительно тонко и пугающе реалистично продемонстрировать глубину человеческих взаимоотношений, раздираемых эгоистичной неудовлетворенностью, бесконечным желанием любви и ощущением собственной слабости перед надвигающимся будущем. Муж и жена в 'Сценах из супружеской жизни', три сестры в 'Шёпотах и криках', мать и дочь в 'Осенней сонате' имеют схожий океан внутренних страстей, штормующий сложно выстроенными отношениями между друг другом. В рассматриваемой картине эгоистичная мать в исполнении легенды мирового кино Ингрид Бергман вынуждена наконец-то узнать всю правду о себе из уст горячо любящей и одновременно ненавидящей её дочери, которую сыграла бесподобная Лив Ульман. Две женщины сталкиваются лбами своих далеко непростых жизней, причины неудовлетворенности которых настолько взаимосвязаны и взаимно притязательны, что разрешение конфликта длиною в целую вечность похоже просто невозможно. Глаза героини Лив Ульман, смотрящие на мать, полны любви и ненависти и фантастическим образом пугают в сцене игры на пианино, отражая всю бурю чувств дочери по отношению к матери. Как итог, 'Осенняя соната' уникально глубоко раскрывает историю двух родных женщин, чувства которых удивительно схожи, однако протекают по совершенно разным внутренним каналам, пересекаясь лишь только во внешнем водопаде эмоций, который способен разрушить все остатки светлой истинной Любви.
В энный раз пересматривая, по моему мнению, самую сильную кинодраму, я решил поделиться. Сказать, что этот фильм не оставляет от меня живого места, — ничего не сказать. Да и не хочется ничего говорить. Он меня опустошает. Сказать просто нечего. Да и спойлеры — это святотатство. А для меня, атеиста натурфилософского мировоззрения, этот фильм — святое, божественное откровение. Впрочем, фильм, если можно так сказать, камерный, событий, которые можно спойлерить, в нём нет. Но для меня это целая вселенная. Боже, как, как в пределах трёх комнат могла развернуться такая эпическая софокловская трагедия?.. Ещё несколько слов. Буду предельно краток. Более натуральной актёрской игры, большей чистоты стиля, более философской атмосферы и большего психологизма я не видел нигде, даже у самого Бергмана. Пусть вас не обманут спокойное название, спокойные вступительные титры под спокойную музыку Генделя, вполне себе спокойные первые полчаса... Но к концу от меня не остаётся живого места. Экшен, трэш и хоррор отдыхают. Душа просто на исходе. Столько чувств, столько боли, столько сострадания... Столько же и горьких слёз... Странно, что я испытываю всё это, потому что к моим жизненным обстоятельствам этот фильм имеет самоё далёкое отношение. Мать-дочь. Дочь-мать. Ещё одна дочь. Почему я так переживаю? По-моему, потому, что этот фильм, независимо от пола, возраста и мировоззрения, обращается к универсальной глубинной проблеме. В этом и заключается гений киноискусства. Что ещё сказать? Может, я гиперчувствителен? Может, это всё же и моя боль? Может. Трагедия матери и дочери, боль дочери, её глубокое, не видящее исхода страдание... отчаяние... боль души на грани срыва... срыв... падение... и пустота... пустота... и вечная надежда. Пустота и свет. Свет. Надежда. Беспредельный белый свет. ∞
К моему огромному стыду, это первая картина Ингмара Бергмана, с которой я ознакомился. Да, судьба всё последнее время распоряжалась так, что я никак не мог прикоснуться к творчеству этого знаменитого режиссера, картины которого знает весь мир. Первой лентой, вышедшей из под его пера, которую я посмотрел, стала «Осенняя соната». Картина, после просмотра которой, кажется, словно эти почти два часа ты наблюдал за сценой театра, на которой разворачивалась драматическая пьеса, а не смотрел кино. Актеры, которые в этом фильме, безусловно, являются изюминкой действа, разворачивающегося на экране, сыграли настолько пронзительно, тонко и правдиво, что диву даёшься. По сути замкнутое пространство, в котором герои сталкиваются своими характерами, совсем не динамичный сюжет, который медленно затягивает зрителя в отношения между героями, - всё это, наверное, способствует тому, что тебе кажется, словно ты смотришь спектакль. Я смотрел много картин, в которых, так или иначе, поднимались извечные проблемы отцов и детей. Но, кажется, это первый фильм из тех, что я видел, в котором эти проблемы раскрываются через отношение матери и дочери, а не отца и сына. И для меня это было очень занимательным действом. Говорят, что связь между матерью и дочерью разорвать невозможно. И, поэтому, даже через многие годы разлуки, общения через редкие письма в пару строк, ребёнок и мать неразлучны. И всё то воздействие (положительное или негативное), которое оказывала мать на своё дитя, ужасно сильно отражается на жизни уже взрослого человека. В этом фильме прекрасно раскрывается вся нелепость попыток скрыть за маской наигранной вежливости, комплиментов, то сырое и чёрствое настоящее. Можно сколько угодно притворяться, показывать, что проявляешь заботу, целовать и обнимать. Но все эти наигранные, показные чувства, увы, не имеют ничего общего с настоящей любовью.
Не впервые Ингмар Бергман подымает в своих работах тему отношений матери и ребенка. Еще в 1966 году эта тема стала чуть ли не центральной, в его феноменальном фильме 'Персона'. Как мы помним, Элизабет Фоглер, главная героиня фильма, не испытывала ничего к своему ребенку, Йоргену. Никаких материнских чувств. И ей постоянно нужно было одевать маску, играя в обществе роль любящей матери, скрывающую при этом истинное «я». Мальчик, ее дитя, появляется в начале фильма, тянущийся к своей матери, изображенным на далеком экране. Ребенок, не получивший заботы, тепла, понимания от свое родной матери. Что же это? Сбой в системы? Или материнского инстинкта не существует? Вопрос каждый ставит сам себе. И уже в 1978 году Бергман пишет и снимает 'Осеннюю Сонату', ставя тему материнства в центр повествования. Тут же мать, безразличная к своим детям. Мать, которая воспринимает свое чадо, как самостоятельное взрослое существо. Мать, которая требует утешения от своего ребенка. Мать, которая живет не чувствами, а своими желаниями. Виновных и осужденных нет. По крайней мере, я не берусь судить так точно. Мать выбрала свою мечту, как единственный смысл жизни. Все что нарушает ее жизненный баланс автоматически цензурится, отправляется на глубокие полочки. И чтобы достучаться и докричаться приходиться стучать и кричать. Чтобы добраться и задеть за живое, нужно колоть в самые больные точки. Мать, которая не научила ребенка любить, не может требовать такой же вечной нежной любви взамен.
Темы, которые в своих фильмах затрагивает Бергман, не просто проникают в душу, а залезают в самые сокровенные ее уголки. 'Осенняя соната', фильм, к которому я отношусь с трепетом. мне вообще кажется, чтобы его досмотреть нужно обладать немалой силой: диалоги, сцены - все бьет точно в цель, и под конец ты готов закричать вместе с Хеленой. В фильме столько боли и она проникает в тебя смешивается с твоей и потом уже непонятно чья она Эвы, Шарлотты или твоя собственная. К дочери Эвы в гости приезжает ее мама Шарлотта, они не виделись много лет и с тех пор многое изменилось. Извечная тема между родителями и детьми, пропасть, которая разделила Эву и Шарлотту, маму и дочку, она безгранична и сколько ненависти в ней, боли, любви, отчаянья. И в то же время, связь между ними не разрывная. 'Несчастье матери должно стать несчастьем дочери. Это как пуповина, которую не разрезали, не разорвали' '-Эва... ты любишь меня? - Ты же моя мать. -Это тоже ответ.' Психологическая линия фильма натянута как тетива. Я бы назвала это попыткой Эвы вырваться из тиранства матери, они не виделись много лет, но она всегда испытывала давление матери. Как она рассказывает о прошлом, об истории с абортом, о болезни Хеленой и, мне кажется, в ее монологе нет ненависти, больше боли. Она хочет, чтобы мама ее услышала и, наконец, поняла и полюбила. Но Шарлотта никогда не видела грани между своими потребностями и желаниями своей дочери. Она тоже слишком одинока и Эва понимает это, но и понимает, что не сможет ее простить и полюбить. Хотя Бергман в конце фильма дает нам слабую надежду. 'Чувство реальности - это бесценный редкий талант. Большая часть человечества им не обладает, на свое счастье.'
Сюжетом для драмы стали непростые отношения дочери и матери (Евы и Шарлотты), из интеллигентной семьи, обе одаренных, одна больше – другая меньше. Еве, дочери талантливой и имеющей популярность пианистки, выпала доля ребенка, обделенного в детстве любовью. Шарлотта, будучи целеустремленной и честолюбивой, отдавала себя публике, сколько могла, для мужа и детей же ее не хватало. Это и стало причиной той ненависти и обиды на мать, которую Ева годами держала в себе, не желая в том признаться. Главной заслугой режиссера считаю тонкий психологизм (а в знании человеческой натуры ему трудно отказать), с которым Бергман подошел к характеру каждого из героев. Несмотря на страшные упреки со стороны дочери в сцене ночного разговора, зритель не может всецело встать на сторону Евы. Просто обвинить Шарлотту, ни чуточки не встав на ее сторону, невозможно. Можно согласиться, что и ее жизнь была не сахар, что ее саму в детстве тоже «недолюбили», а жизнь принесла двух дочек, из которых одну она не понимала, другая же одним своим видом внушала ей чувство вины. Большой талант очень часто бывает губителен для отношений. Натура энергичная, Шарлотта умела быть требовательной к себе и могла быть требовательна к другим. В случае с Евой ее представление наткнулось на ту разницу, которая редко какому родителю бывает незнакомой. А Ева, девочка тихая и ранимая, не умела высказаться и найти понимание. Смогла только через много лет. Развернутые монологи, обилие крупных планов, блистательная актерская игра, притягательный колорит, тема и, конечно, музыка делают эту картину одной из лучших работ шведского мастера. Отдельно хочется упомянуть сцену с игрой на пианино. Обе трактовки прелюдии Шопена словно приоткрывают двери во внутренний мир героинь. В противовес сентиментальной интонации Евы Шарлотта предлагает версию Шопена, где есть место чувству, но вместе с тем и сдержанности. Не случайно она замечает, что отдала шопеновским прелюдиям чуть ли не 50 лет, эта музыка стала рупором ее души. 10 из 10
Гениальный фильм, смотреть обязательно. Очень смелый фильм в том плане, что Бергман решился и смог показать недосягаемую глубину чувств, погребенную под тоннами мусора из осколков воспоминаний, противоречий, чувств сконцентрированных, сжатых на дне души как матери так и дочери словно под огромным давлением и долгие годы отравляющие их. Это откровение возникает внезапно и неожиданно, словно стоя на поляне среди цветов обнаруживаешь себя на краю бездонной страшной пропасти. Внешнее полотно нежных чувств стихийно прорывает поток отчаяния, ненависти, бессильной злобы, столь долго хранимый внутри и, казалось бы, забытый. Для автора было важно не просто показать драму в отношения двух близких людей, он идет глубже и ищет причину, по которой все получилось именно так. И находит - это прошлое, которое неотступно и незаметно преследует и гнетет обеих, заставляя ожесточаться, закрываться и жить в своем собственном мире. Выплеснув все до конца, опустошив себя, они расстаются в безмолвной боли и одиночестве, чтобы снова вернуться в реальность с химерами, каждая в свою, не слыша крики Хелены, но зная, что она это олицетворение их самих, и она же - их общая боль. Несмотря на кольцевую композицию, свидельствующую о возвращении на круги своя, здесь есть решение - и дочь делает шаг вперед, неизвестно, как все сложится дальше, ибо 'все возможно', но всегда остается вера и милосердие.
Мне кажется, Бергман в этом фильме пытался решить вопрос, которым рано или поздно задается любой человек, полностью вынужденный отдавать себя своей профессии – а может ли в принципе быть у него счастливая семейная жизнь? Что важнее, что должно стать приоритетом – твой долг перед близкими, либо то, что ты, как тебе кажется, обязан дать остальным людям? Твой талант, то, что, будучи нереализованным, просто не даст тебе жить дальше? А любой настоящий труд, тем более труд художника – это в любом случае вынужденная аскеза, каторга и очень часто невозможность полностью реализоваться в семье. Ответа на этот вопрос, конечно, нет, а человеческие силы небезграничны, и мало найдется людей, способных найти баланс между своим призванием и личной жизнью. Однако самое главное в бесчисленном количестве ситуаций, которые возникают на протяжении всей жизни, все-таки остаться человеком. Не оставить ребенка, поддержать родителей, не предать любимого, потому что отделить творчество от жизни в каком-то высшем смысле, наверное, невозможно, и то, что ты делаешь – всегда связано с тем, чем ты являешься. И гений и злодейство поэтому классически несовместимы, хотя недаром героиня Бергмана - не композитор, а исполнительница, и техника для нее, пожалуй, важнее чувства, да и чувства срежиссированы, а не прожиты. С другой стороны, гениальный Моцарт был, по отзывам современников, на редкость безалаберным семьянином, если не сказать хуже, хотя откуда мы можем точно знать. Так или иначе – если ты взял на себя ответственность за кого-либо – в случае героини за детей – неси до конца. Ни слава, ни успех, ни деньги в конце жизни тебя не утешат.
В начале просмотра «Осенняя соната» произвела на меня скорее отталкивающее впечатление, несмотря на мою любовь к творчеству Бергмана: меня смутила некоторая пафосность диалогов, будто бы показная болезнь Елены, слишком явно выставленные напоказ недостатки во внешности героев. Но самое главное, проскользнувшая, как мне тогда показалось, мысль о семейном «предназначении» женского рода, крайне мне неприятная. Сопротивляясь внутренне самой идее, я продолжала смотреть, так как нескрываемая сила этого фильма притягивала меня. Незаметно прошло ощущение напыщенности речей, крупные планы с некрасивыми лицами дополнились кадрами удивительно четкими, художественно зрелыми. Особенно запомнилась больница. Три волшебных по композиции и свету плана, снятых оператором Свеном Нюквистом, перетекали один в другой, и каждый раз возникало ощущение абсолютной истинности происходящего: день – болезненная холодность; вечер – гнетущее молчание, спокойствие; ночь – тревожность. Но только ближе к концу фильма я поняла, что здесь нет ни мужчин, ни женщин, здесь есть мысль о предназначении человека в принципе, о том, что никакая власть – политическая, или власть над умами и душами людей благодаря своему гению не дает права играть чужими чувствами и судьбами. Но самое главное впечатление от фильма – это удивление, как режиссеру удалось дать явственно почувствовать осень, не использовав фактически ни одного чистого пейзажного плана и совершенно не акцентировав на них внимание зрителя. Где была она - в цветовой гамме интерьера и одежды, в чувственной сцене с игрой на фоно матери и дочери? Или в сцене безмолвной любви юной Елены, такой странно красивой в своих золоченых туфельках? Я до сих пор вижу, как она сидит на деревянном стуле, положив руки на колени, совершенно не двигаясь, и в её невысказанном страдании я чувствую осень. Ингмар Бергман на этот раз предложил зрителю дивный букет тонкого вина, и только выпив его до дна, я ощутила осадок горечи и тихой осенней печали, который делает созвучным мое восприятие мира этому фильму. 10 из 10
Семья - самое дорогое, что есть в жизни человека. Или... Когда мать приезжает к своей дочери и её мужу, она обнаруживает, что в этом же доме живёт её вторая дочь, у которой неизлечимая болезнь, и которую она поместила в психиатрическую клинику. С этого момента мать и дочь, мучаясь от горьких воспоминаний, высказывают друг другу всё, что было недосказано в детстве. Высказавшись, они теряют друг друга... Основной плюс фильма - игра актёров. Они играют настолько эмоционально, что трудно поверить, что это всего лишь кино. Да и сам фильм спектакль напоминает больше, чем фильм. На их лицах выражено гораздо больше, чем в их словах. Конечно, есть и минусы. Например, кульминационная сцена, в которой мать и дочь ругаются, а больная дочь выползает из своей кровати и подползает к лестнице. Я подумал, что она сейчас упадёт. Но никакого продолжения у этой сцены не последовало. И ещ один минус - монтаж, не всегда переходы камеры выполнены удачно. В целом это замечательный фильм, очень эмоционально насыщенный. Трудно представить, что полтора часа, когда нет никаких действий, а герои просто ведут диалог, пролетели как один миг. Действительно, надо быть настоящим мастером, чтобы поставить такой замечательный фильм. 10 из 10
Шарлотта в исполнении Ингрид Бергмэн, гастролирующая известная пианистка, навещающая свою дочь Еву, играемую Ливом Уллмэнном. Они не видели друг друга в течение 7 лет. Сначала, все прекрасно, поскольку мать и дочь прилагают все усилия, чтобы сделать их долгожданную встречу друг для друга настолько удобным и приятным насколько возможно. Спустя время, они задаются вопросом об ожиданиях, чувствах и отношении друг к другу. Шарлотта - очень талантливая, но полностью ушедшая в себя женщина. Ева - милая неряха. Сначала ленты проскальзывают ехидных обмененных замечаний, но поворотный момент - то, когда Ева предлагает играть на фортепьяно для своей матери. Она играет так хорошо, на сколько она может, но звуки музыки, неказисты и немелодичны. Когда она просит, чтобы ее мать играла часть для нее, Шарлотта делает одну вещь, которая сигнализировала ей, что 'война началась'. Она убирает стойку для нот на фортепьяно. (Когда пианистам запомнили часть, они делают это, чтобы показать аудитории, что у них нет никакой потребности в печатной музыке.) Шарлотта, конечно, играет восхитительно. Однако, ущерб нанесен. Мать имеет успех, и дочь - отказ. В последствии все выливается в бурные эмоциональные откровения дочери на всю жизнь, проведенную со своей матерью, открывая ей глаза на истинные отношения матери-дочери, без прикрас и цензуры. Игра актеров выше всяких похвал, как и сама постановка выдающегося режиссера и сценариста Ингмара Бергмана.
Что должны нам наши родители? Должны ли они нам больше того, что дают - ведь по сути, что может быть больше жизни? Должны ли они научить нас быть счастливыми, должны ли посвятить нам всё своё существо? Моё мнение - нет. В конечном итоге, мы приходим в этот мир одни и уходим из него одни. В этом лучшем из миров никто никому ничего не должен. Жестокость родителей компенсируется жестокостью их детей, любовь возвращается сторицей. Мир материален и нечего ждать, что кто-то готов жертвовать всем ради тебя. Так почему, героиня считает возможным требовать от матери любви? Почему она трепетно взращивает в себе обиду и ненависть, чтобы пролить все это на голову своей матери 7 лет спустя. Ведь её мать - всего лишь маленькая эгоистичная душонка, живущая в мире музыки и искусства. Прячущая в зареве софитов от внутренней гнетущей темноты. Зачем? Зачем сводить всю жизнь к арифметике? 'Ты меня не любила...' А задумывалась ли она, способна ли вообще её мать на чувство любви? Это же тоже искусство - любить.
Для меня кино, когда в удовольствие, словно наркотик, словно сома в романе 'О дивный новый мир' Олдоса Хаксли - 'Все плюсы христианства и алкоголя - и ни единого их минуса'. 'Сомы грамм - и нету драм'. Что интересно, вчера на сайте телеканала 'Культура' прочел слова Лив Ульман об увлечении 'важнейшим из искусств': 'Когда я одна, смотрю несколько фильмов за день'. Приятно, наконец, узнать, что я не одинок в этом. Пытался вспомнить впечатление от постановки 'Осенней сонаты' Бергмана в саратовском ТЮЗ. Помню, что актриса молодая понравилась. И узнавал в фильме некоторые детали. И всё. Фильм же потряс меня. Я, наверное, смогу его пересказать до деталей, настолько мне он понятен и гениально просто сделан. Такая простота, нужно сказать, трудно дается. Очень красивый фильм. Спасибо оператору Свену Нюквисту. Единственный общий фильм двух великих однофамильцев. И последняя роль Ингрид Бергман. Я бы возможно не узнал бы её, если бы не ожидал увидеть. Да и не так уж хорошо я знаю Ингрид Бергман и её фильмы. И все-таки она очень красива. 'Но в лице её уже была прелесть увядшей красоты', как писал Иван Алексеевич Бунин в конце повести о Лике. В фильме Ингрид Бергман разная, порою ею восхищаешься, иногда контраст - красивая Ингрид и некрасивая молодая Лив Ульман. Я уже видел фильм 'Клон' с Франкой Потенте в главной роли и конечно же просится сравнение. Поскольку очень многое из 'Осенней сонаты' перешло в роман 'Клон' Шарлотты Кернер и его экранизацию. Для меня очень важна такая преемственность, как хорошая традиция в искусстве.
Начальные титры, умиротворяющая музыка, слова: «В фильме использована музыка Шопена, Баха, Генделя», - и приоткрытый занавес в мир одного семейства. Одно только это обещает тихую, пронизанную легонькой осенней грустью, картину, но не тут-то было, не все сдерживают свои обещания. «Осенняя соната» подходит под категорию небольшой такой вереницы фильмов, обозначенной как «душит» (а иначе и выразиться невозможно). Он придавливает своей тяжестью практически от первых до последних минут, осадок соответственный. Особенно поражает количество персонажей и их внутрисемейные отношения. Каждый из них, на вступая в диалог с другим, будто бы разговаривает сам с собой, а ты все выжидаешь, напряженно ждешь хоть какого-то лучика света, хотя бы к последним минутам. Мать и дочь. «Какое странное сплетение». Как жить, когда твоя мать – божество? Божеством можно бесконечно восторгаться, подносить ему дары, даже ненавидеть, когда оно не оправдало твои ожидания, но как возможно любить божество, любить идеал. Спустится ли божество на землю? Муж и жена. «Я возле тебя, а ты обо мне тоскуешь». Слишком добрый муж и слишком безразличная жена, таскающие за плечами свою трагедию. Несостоявшаяся семья, несчастливый брак, и ведь вопреки всему ждешь благоприятного смыслового завершения этой линии, как бы грустно она ни начиналась. Сколько несчастий смогла бы предотвратить простая искренность, а?
Это потрясающе до безобразия. Эта грустная осень, витающая в атмосфере, диалоги, как отражение залежей всего того что, внутри, что пронизывает все нутро и отсутствие чего-то лишнего в кадре, хоть секунды, чтобы можно было отвести взгляд или позволить шальной мысли увести куда-то...все это потрясающе до безобразия. Фильм конечно оставляет сильную горесть в сердце и комок по среди горла. И я думаю, что ощутить это способен только человек, проживший подобную ситуацию с матерью или отцом. Невозможно судить, кто прав, кто виноват. И я не возьмусь это делать. Но передать такое на экране. Во время просмотра, у меня было чувство, что меня режут без наркоза, может это я такая чувствительная, может все же режиссер гений.
Фильм об 'отцах и детях'? Определенно. Но я не могла отделаться от ощущения, что на самом деле все проще и сложнее одновременно. Для меня это фильм о любви: безжалостной, разъедающей изнутри, перерастающей в злобу и ненависть. Но, тем не менее, остающейся любовью - прощающей и верящей. Тихий разговор, слезы, упреки - попытка рассказать все, что томило душу в течение десятилетий. И, конечно, надежда, что тебя услышат. Услышала ли мать свою дочь? Очевидно, нет. Но любовь прощает даже это. Прощает и ждет. Гениальные диалоги и монологи. В каждом слове, в жесте скрыто выражение характера, психологии героя. Особенно выразительна в этом отношении Шарлотта: проникаешь в душу этой женщины, видишь все маски, которые она держит в своем 'гардеробе'. О ее поведении, наверное, можно написать небольшой трактат. Символичен ее отъезд в финале картины: ничего не меняется. Ее смирение с болью дочери, для которой откровение было выстрадано невероятными усилиями, кажется несправедливым, злым... но при этом таким жизненным и правдивым! В некоторых фильмах надеешься на счастливый конец. Но, как говорится, истина дороже. 10 из 10
После 7-летней разлуки, известная пианистка Шарлотта, приезжает навестить свою дочь. Приезд матери многое означал для Елены, но все обернулось выяснениями отношений между матерью и дочерью. Слова русского классика о том, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», очень хорошо характеризует этот фильм. Бергман выдает всю подноготную отношений матери и дочери. Властолюбивая и эгоистичная мать, которая была всю жизнь погружена в свою карьеру, поездки, славу и признание и бедная «затюканная» дочь, которая восхищалась и одновременно ненавидела свою мать. Фильм держится исключительно на таланте двух главных актрис Ингрид Бергман и Лив Ульман, которые на протяжении полутора часа раскрывают истинные лица своих героинь, отбрасывая притворство и маски с которыми они ходят. Причем все это выглядит очень естественно, несмотря на довольно театрализованное по своей концепции действие. Фильм не так уж труден для восприятия, но может показаться трудным для осмысления поступков и мыслей героинь. Так, например, слова Шарлотты «Почему она не умирает? Так было бы легче…», посвященные ее второй больной дочери, могут ввести в полное недоумение зрителя, ведь как мать может такое говорить про своего ребенка и многим, возможно, будет трудно понять логику героини, хотя и этому есть объяснение. Для Ингрид Бергман (однофамилице, но не родственнице режиссера) этот фильм стал одним из последних и первой и единственной работой с Ингмаром Бергманом. Фильм претендовал на 2 премии «Оскар» - за женскую роль (Ингрид Бергман) и оригинальный сценарий.
Страшный фильм. В нём нет никакого действия, но он всё равно страшный. На протяжении всего фильма мать-пианистка и дочь вспоминают свою жизнь, звучат упрёки в обе стороны, обиды, полное напряжение. И мы видим, как эти две женщины ненавидят друг друга. Мать выбрала карьеру, а не семью, и дочь обвиняет её в этом. Давно я не видела такой гениальной игры. И Бергман, и Ульман не подкачали. Фильм смотреть страшно и больно. Мать наделала в жизни кучу ошибок, а расплачиваться за них должны дочери. У неё есть ещё вторая дочь, больная. Дочь в исполнении Лив Ульман тоже не во всём права. Она всю жизнь копила обиду, и вот её прорвало. А мать пытается защититься. Это продолжается всю ночь, а утром мать уезжает в очередное турне. А фоном звучит не менее гениальная музыка. Чёрт возьми, я плакала во время просмотра. Я ощутила боль и горечь обеих, всю несправедливость и обиду. Гениальный фильм, страшный фильм. 10 из 10