Рецензии. Осенняя соната
Я люблю Бергмана. Это чувство проросло изнутри, неожиданно, как росток, процарапавшийся сквозь толщу. Любовь – это поток энергии. Когда любовь превращается в ненависть? Когда объект, вызвавший поток энергии и любви, становится самоцелью. Нам кажется, что мы не сможем испытать счастье любви без этого объекта. Возникает маниакальная привязанность. Что происходит с любовью в «Осенней сонате». Материнская любовь, ставшая нелюбовью, брезгливостью и пренебрежением. Дочерняя любовь, ставшая ненавистью. Говорят, что мы любим своих родителей и детей – безусловно, на подсознательном уровне, даже когда не ощущаем этого. Почему же мать ненавидит дочерей, а дочери ненавидят мать? Кажется, что слово «ненавидеть» слишком сильное для тех отношений, которые есть между ними? Ненавидеть – суть «не хотеть видеть». И это вполне описывает отношения героинь фильма. Дочь пишет письмо к матери, делая дежурное приглашение. А мать, оказывается, врёт и себе и дочери, говоря, что хочет остаться с ней навсегда и дорожит их отношениями. Дочь только поначалу кажется ангелом по сравнению с чудовищной матерью. Но ангелам не свойственна ненависть. Ненависть – это нежелание принять боль расставания с объектом приложения любви. Ненависть – неспособность души генерировать любовь. Что мешает дочери любить мать такой, как она есть, что заставляет её ненавидеть мать? Душевная алчность. Дочь не может принять отсутствие в своей жизни любящей матери, как не сможет принять и потерю ребёнка. Неприятие ситуации и вследствие этого неизбывная боль сидят в ней с детства. Стоит думать, что рано или поздно, она станет также ненавидеть сестру и ребёнка, если бы последний был жив. Но именно поэтому - сестра - инвалид, любить её трудно и больно, и это позволяет чувству любви не привязываться к объекту приложения любви. А сын – иллюзия, дух. А муж – мужчина, не вызывающий сильного чувства в ней. Всё это работает на исцеление её любви, на освобождение этого чувства от привязки к кому-либо и чему-либо. Встреча дочери и матери, кажется моментом истины. Давние клубки сильных чувств выходят на поверхность. Может быть, это позволит понять, что ничто не имеет значения, всё преходяще и только та любовь, которая ни от чего не зависит, милосердствует, всё прощает и не ищет своего, имеет истинную ценность в нашей жизни. Фильм гениален, он не осуждает мать и не жалеет дочь, он показывает органическое единство их проблем, растущих из одного корня. Общество, утратившее ориентиры, забывшее Бога и поклоняющееся женщине и всему земному, столкнётся с саморазрушением, отторжением людей друг от друга, ненавистью. Порча осквернит базовые константы. Женщины разучатся любить детей, дети возненавидят родителей. Глаз Бергмана невероятно точен в видении болячек. Смотреть-и-видеть патологию, называть её своими именами, способен тот, кто может её решить. Бергман видит патологию, Бергман смотрит на неё в упор и показывает её, как она есть. Бергман не может иначе. И поэтому не любить Бергмана – невозможно. И сам он полон богоданной любви к этому миру. 10 из 10
Дети как, пожалуй, никто на земле нуждаются в любви, но не найдя ее они превращают свою любовь в ненависть. Бергман снял удивительный по напряженности фильм, отведя основное время в кадре всего двум актерам, а действие поставив в трех комнатах загородного дома приходского священника. Фильм начинается с монолога мужа-священника, рассказывающего нам о своей жене Еве, и становится понятно, почему, сняв после «Осенней сонаты» еще один фильм «Фанни и Александр», Бергман сделал неожиданное заявление: он уходит из кино и посвящает себя театру. Его фильмы удивительно театральны, а сценарии представляют собой прекрасные пьесы. Здесь не нужна яркая картинка, все построено на филигранных мизансценах, на игре актеров и напряжении, возникающем между ними. Оператор Свен Нюквист, работающий с Бергманом с 59-го года на всех его проектах, точно улавливал замысел режиссера, заставляя камеру быть лишь молчаливым свидетелем происходящего. При этом в кадре нет ничего лишнего, все предметы, цвета, линии создают акценты, позволяющие зрителю уловить смысл происходящего. Его камера практически недвижима, меняется лишь угол обзора так, что создается впечатление, словно зритель сидит в зале театра. Ингрид Бергман на момент съемок фильма было 63 года и она была уже неизлечимо больна. Тем не менее, в фильме много крупных планов, где видна каждая черточка, каждая морщинка. Проведя в доме бессонную ночь, из светской дамы в утреннем свете она превращается в старуху (для современной актрисы это было бы ужасно), камера безжалостно фиксирует красные глаза, размокший нос, увядшую кожу. Но именно видя ее такой, понимаешь, что это великая актриса. Ключевой для понимания характеров двух героинь стала сцена за роялем. Сцена удивительная по своей эмоциональности. Дочь в простом зеленом плате олицетворяет природу, неподдельную жизнь, которую так боится ее мать. Шарлота в роскошном красном платье от Диора здесь примадонна из высшего света, мира притворства, интриг, денег и безразличия к слабым. Пусть Ева и играет хуже, но она это делает искренне, вкладывает в каждый звук свои чувства, свои переживания, стремится музыкой смыть с Шарлоты ее снобизм и высокомерие, хочет заставить ее быть собой. Играя, она делает отчаянную попытку полюбить мать, и всем сердцем надеется на взаимность. Но во время игры дочери Шарлота с грустью смотрит на нее, понимая, что сама она так не сыграет, и, стремясь унизить дочь, садится за рояль и играет блестяще по технике, но без капли любви, которая так была нужна Еве. Следующая сцена в комнате умершего сына Евы показывает, что именно она – дочь является настоящей матерью, такой, какой должна была бы быть для нее Шарлота. Косность и страх – вот что воздвигает границы, - говорит Ева, смотря в глаза матери. Нужно сказать, что, несмотря на внешнюю попытку сохранять невозмутимость и самообладание, Шарлота чувствует, что та настоящая жизнь, от которой она убежала семь лет назад, снова затягивает ее, и, пытаясь защититься, она дарит часы Елене, задумывается о покупке машины для Евы и ее мужа, правда вдруг, отдавая дань своему эгоизму, решает все же подарить им старую, а уж в Париже купить себе новую… Но вот излюбленный прием Бергмана еще с Земляничной поляны соединять мир реальности и сна. И он не оставляет Шарлоте шанс. Развязка неизбежна. Ей снится, как руки Евы душат ее. Проснувшись, она спускается в гостиную, где на протяжении последующих 40 минут перед зрителем будет рассказана история любви и ненависти, не дававшая покоя героям всю жизнь, это суд дочери над матерью, где приговор будет вынесен обеим: - Ева, ты любишь меня? - Ты же моя мать… -Это тоже ответ… -А ты меня любишь… -Ну конечно, очень… -Нисколько… Человек всю жизнь несет на себе отпечаток детства, события, запахи, первые обиды и радости неиспорченные обыденностью, они остаются с человеком такими же свежими и яркими как в первый момент. Блажен тот, у кого было счастливое детство. Но если детство было иным… И всей жизнью человека будет руководить месть? Вся жизнь будет расплатой? В «Конформисте» Берталуччи герой Марчелло всю жизнь стремится стать нормальным по его понятиям человеком, именно из-за того, что события детства заставили считать его иным. - Мать и дочь… Уроки матери наследует дочь. Мать потерпела крах. Расплачиваться будет дочь. Несчастье матери должно стать несчастьем дочери. Это как пуповина, которую не разрезали… Персонаж Елены - младшей дочери Шарлоты, словно контрапунктом проходит через всю картину. Как эмбрион в чреве матери она реагирует на события в фильме. Ее образ это образ той любви, которую испытывала Ева к своей матери в детстве. Любовь натолкнулась на предательство и словно разбитая параличом превратилась в ненависть. Такова вплетенная в фильм история влюбленности Елены в Леонардо – нового, теперь уже умершего мужа Шарлоты. Ева безжалостно приговаривает Шарлоту: - …В своем договоре с людьми жизнь никому не дает скидок. Пора понять, что с тебя такой же спрос, как и с остальных. -Что значит спрос?.. В последующих словах Шарлоты звучит раскаяние, но и еще большая мольба о прощении: -Я не осознавала, я была эгоисткой. Обними меня, ну хоть прикоснись ко мне. Помоги мне… Сцена заканчивается криком Елены, выбравшейся из кровати и приползшей на шум в гостиной. Этот крик о помощи так и оставшийся без ответа, стал кульминацией всего фильма, и одним из самых знаменитых кадров у Бергмана. Но какой урок вынесут герои из этой истории? - Я испытала небольшое потрясение, моя дочь Елена оказалась там… В таком состоянии. Лучше бы она умерла…. – так говорит Шарлота на следующий день своему импресарио в купе поезда. Она снова убежала… -Темнеет. Становится прохладно. Надо идти домой. Приготовить ужин Виктору и Елене. Покончить с собой. Нет, мне сейчас нельзя умирать. Когда-нибудь я понадоблюсь Господу, и он выпустит меня из своей темницы – так говорит Ева. Ева вынесла из этой ночи большой урок. Она научилась прощать и теперь обращается к зрителю: - …Мня все равно не оставляет надежда, что моя исповедь не напрасна. Ведь существует же милосердие, доброта и несравнимое счастье заботиться друг о друге, помогать друг другу. Я верю в это, иначе и быть не может.
Лев Толстой определённо заблуждался насчёт индивидуальности горестей «несчастливых» семей. «Осенняя соната» - тому пример. Используя привычный архетипический инструментарий, Бергман, в очередной раз, выдал заветную притчу про то, что в мире всё повторяется и переменам не быть никогда. Титулованная пианистка Шарлотта приезжает к дочери Еве и её супругу пастору Виктору погостить, отдохнуть от светской суеты. А там, в довесок, обитает и другая дочурка Хелен, два года, как выписавшаяся из клиники. У Хелен что-то вроде прогрессирующего паралича, а это ой как мешает отдыху. Но вечно избегаемая Шарлоттой «родная плоть» – не самое страшное, с чем доведётся столкнуться изысканной даме в первую же ночь отпуска. У Евы есть личный гамбургский счёт к любимой мамочке. Бах и Шопен найдут место в клавишной мелодике, но гостиный рояль чаще будет закрыт. Настала его очередь слушать музыку людских взаимоотношений. С точки зрения партитурных мэтров – это какофония. С точки зрения фокуса волшебного фонаря – совершенство звука. Так звучит тишина. В тишине можно не бояться говорить с самим собой о самом сокровенном. Настолько тайном, что тайна эта уже и не тайна совсем, а одна на всех азбучная истина. На Шарлотту, на Еву, на Виктора, на Хелен, на каждого из нас. Как любимое музыкальное произведение. Соната осени, которой нет места в нотной грамоте. Она не имеет семиотического выражения. Но Бергман, как и положено волшебнику, нашёл способ её выразить. Способ настолько элементарный и жестокий, что становится стыдно и неловко. За высказанное. За услышанное. Будто музыкант виртуоз, в момент сольного выступления, рвёт струну, но продолжает играть. Останавливаться поздно, останавливать боязно. Лопнувшая струна под крышкой выразителя вдохновения барахтается в приступах. Ева устраивает беспощадное аутодафе Шарлотте. Шарлотта принимает обвинения без повязки для глаз. Один монстр родил другого монстра и теперь второй его сжирает. Но ведь и первого кто-то родил…Трагедия в том, что в закольцованном цикле перерождения чудовищ, Бог в лице наместника Виктора остаётся в безмолвии наблюдателя. Трагедия в том, что и Богу, и монстрам плевать на страдания Хелен. Молодая девушка отринута семьёй, не может нормально передвигаться и выражать мысль словом. Она корчится и ползает, как умирающее насекомое. Глухие стуки неисправной гармонии взрывают идиллическую тишину, доводя конфликт Евы и Шарлотты до пикового обострения, после которого назад пути нет. Аккорды осенней сонаты жестоки даже для покойника. Экспрессивная манера забытого музыкального опуса – сиюминутный шок для талантливой пианистки и её бездарной, в музыкальном плане, дочери. Для Хелен – это единственная доступная музыка недополученной любви. Отцы и дети грызут друг друга за всё время своего существования. Таков порядок вещей. Старшие учат под себя младших. Те ломаются, становясь духовными недозаготовками и с тем же рвением шкурят новое потомство. Эрик, сын Евы, утонул, не успев осмыслить природу «божьего» мироустройства. Но это не кара, а благо женщине рано ощутившей неспособность к любви. За то Еве был дар – озвучить сонату вечного равноденствия. Сыграть её требуется особое мужество. Защититься от проникновенного аудиоштурма не помогут ни религия, ни заветы классиков, ни нормы этикета. То, что порвалось – срастётся вновь, но эхо фантомной боли останется на всю жизнь. 10 из 10
К моему огромному стыду, это первая картина Ингмара Бергмана, с которой я ознакомился. Да, судьба всё последнее время распоряжалась так, что я никак не мог прикоснуться к творчеству этого знаменитого режиссера, картины которого знает весь мир. Первой лентой, вышедшей из под его пера, которую я посмотрел, стала «Осенняя соната». Картина, после просмотра которой, кажется, словно эти почти два часа ты наблюдал за сценой театра, на которой разворачивалась драматическая пьеса, а не смотрел кино. Актеры, которые в этом фильме, безусловно, являются изюминкой действа, разворачивающегося на экране, сыграли настолько пронзительно, тонко и правдиво, что диву даёшься. По сути замкнутое пространство, в котором герои сталкиваются своими характерами, совсем не динамичный сюжет, который медленно затягивает зрителя в отношения между героями, - всё это, наверное, способствует тому, что тебе кажется, словно ты смотришь спектакль. Я смотрел много картин, в которых, так или иначе, поднимались извечные проблемы отцов и детей. Но, кажется, это первый фильм из тех, что я видел, в котором эти проблемы раскрываются через отношение матери и дочери, а не отца и сына. И для меня это было очень занимательным действом. Говорят, что связь между матерью и дочерью разорвать невозможно. И, поэтому, даже через многие годы разлуки, общения через редкие письма в пару строк, ребёнок и мать неразлучны. И всё то воздействие (положительное или негативное), которое оказывала мать на своё дитя, ужасно сильно отражается на жизни уже взрослого человека. В этом фильме прекрасно раскрывается вся нелепость попыток скрыть за маской наигранной вежливости, комплиментов, то сырое и чёрствое настоящее. Можно сколько угодно притворяться, показывать, что проявляешь заботу, целовать и обнимать. Но все эти наигранные, показные чувства, увы, не имеют ничего общего с настоящей любовью.
Начальные титры, умиротворяющая музыка, слова: «В фильме использована музыка Шопена, Баха, Генделя», - и приоткрытый занавес в мир одного семейства. Одно только это обещает тихую, пронизанную легонькой осенней грустью, картину, но не тут-то было, не все сдерживают свои обещания. «Осенняя соната» подходит под категорию небольшой такой вереницы фильмов, обозначенной как «душит» (а иначе и выразиться невозможно). Он придавливает своей тяжестью практически от первых до последних минут, осадок соответственный. Особенно поражает количество персонажей и их внутрисемейные отношения. Каждый из них, на вступая в диалог с другим, будто бы разговаривает сам с собой, а ты все выжидаешь, напряженно ждешь хоть какого-то лучика света, хотя бы к последним минутам. Мать и дочь. «Какое странное сплетение». Как жить, когда твоя мать – божество? Божеством можно бесконечно восторгаться, подносить ему дары, даже ненавидеть, когда оно не оправдало твои ожидания, но как возможно любить божество, любить идеал. Спустится ли божество на землю? Муж и жена. «Я возле тебя, а ты обо мне тоскуешь». Слишком добрый муж и слишком безразличная жена, таскающие за плечами свою трагедию. Несостоявшаяся семья, несчастливый брак, и ведь вопреки всему ждешь благоприятного смыслового завершения этой линии, как бы грустно она ни начиналась. Сколько несчастий смогла бы предотвратить простая искренность, а?
Темы, которые в своих фильмах затрагивает Бергман, не просто проникают в душу, а залезают в самые сокровенные ее уголки. 'Осенняя соната', фильм, к которому я отношусь с трепетом. мне вообще кажется, чтобы его досмотреть нужно обладать немалой силой: диалоги, сцены - все бьет точно в цель, и под конец ты готов закричать вместе с Хеленой. В фильме столько боли и она проникает в тебя смешивается с твоей и потом уже непонятно чья она Эвы, Шарлотты или твоя собственная. К дочери Эвы в гости приезжает ее мама Шарлотта, они не виделись много лет и с тех пор многое изменилось. Извечная тема между родителями и детьми, пропасть, которая разделила Эву и Шарлотту, маму и дочку, она безгранична и сколько ненависти в ней, боли, любви, отчаянья. И в то же время, связь между ними не разрывная. 'Несчастье матери должно стать несчастьем дочери. Это как пуповина, которую не разрезали, не разорвали' '-Эва... ты любишь меня? - Ты же моя мать. -Это тоже ответ.' Психологическая линия фильма натянута как тетива. Я бы назвала это попыткой Эвы вырваться из тиранства матери, они не виделись много лет, но она всегда испытывала давление матери. Как она рассказывает о прошлом, об истории с абортом, о болезни Хеленой и, мне кажется, в ее монологе нет ненависти, больше боли. Она хочет, чтобы мама ее услышала и, наконец, поняла и полюбила. Но Шарлотта никогда не видела грани между своими потребностями и желаниями своей дочери. Она тоже слишком одинока и Эва понимает это, но и понимает, что не сможет ее простить и полюбить. Хотя Бергман в конце фильма дает нам слабую надежду. 'Чувство реальности - это бесценный редкий талант. Большая часть человечества им не обладает, на свое счастье.'
В каждой семье есть тайны. В каждом доме своя особенная пыль. Разные роли, разные игры и разные правила. Ингмар Бергман рисует раскалывающуюся по трещинам семью знаменитой пианистки Шарлотты и ее дочерей. Эва приглашает свою мать, всемирно известную пианистку, Шарлотту, к себе в Норвегию в загородный дом, так как та, по ее мнению в отчаянии после смерти ее очередного мужа - Леонардо. Видно, как старательно Эва пишет письмо своей матери, с каким трепетом она ее ждет. Мать приехала. Но Шарлотту поджидал неприятный сюрприз. Ее собственная дочь, Хелена, которую Шарлотта некогда поместила в клинику для душевнобольных. Напряженность между Шарлоттой и Эвой накаляется и однажды ночью они решаются высказать друг другу все, что накопилось за долгие годы. Как не просты отношения между людьми, особенно, если они родные, особенно, если это дочь и мать. Как сложно быть матерью. Как больно ждать от матери того, на что она не способна. Две трагедии в одной семье: трагедия матери и трагедия ее дочерей. Весь конфликт развивается вербально: до селе я не видела подобного в кино. Столь мощный и содержательный диалог, который заставляет буквально чувствовать удушье от захватываемых чувств, делает кино особенным. Дочь говорит о том, что мать не хотела уделять ей внимание. Эва восхищалась матерью, но была ей абсолютно не интересна. Шарлотта вспоминает момент в их жизни, когда она решила заняться дочерью и посвятить себя семье. Но оказывается, что это не было счастьем для маленькой Эвы. Внимание матери давило Эву. И отсутствие внимания матери и забота матери не делали Эву счастливой. Так что же ей надо было? Для меня это действительно важный вопрос. Пытаясь на него ответить, я не нахожу иных вариантов: ребенку нужна любовь. Даже тогда, когда Шарлотта решила посвятить себя семье и ответственно взялась за воспитание детей, в ней не хватало одного - любви. Ей это неведомо. Шарлотте не нравилась дочь, она пыталась ее переделать, переклеить и это внушило Эве отвращение к себе самой. Она всегда знала, что она не такая красивая, как мать, не такая талантливая, не такая утонченная Сцена, когда Эва играет для матери. Шарлотта слушает, но потом показывает, как надо. Шарлотта не принимает дочь, она не дает ей права быть такой, какая она есть. Шарлотта не любит проблемы. Не любит наблюдать несчастье и расстраиваться. Ей нельзя переживать. После надрывной ночи она уезжает. И только после мы понимаем, что мать не услышала дочь. У Шарлотты много масок. Трагедия матери не меньше трагедии дочери - она тоже несчастна. Она не умеет любить своих детей, потому что сама недолюблена с детства. Вечно страждущая, ищущая счастья душа Шарлотты пытается найти упоение в музыке, славе, мужчинах. Но она не может заполнить пустоту внутри. После смерти Леонардо, она с надеждой едет к дочери. Может семья заполнит ее? Но увы. Там она не находит ничего кроме того, от чего она убегает... Фильм глубокий, многогранный и мне в моем сегодняшнем настроении не описать всего. Очень советую посмотреть тем, кто не видел. Интересно, что увидели в этом фильме вы?
Шарлота и Эва - мать и дочь, единые кровью, но разные духом люди не виделись уже 7 лет, что само по себе несколько странно. Ещё удивительней, что в доме Эвы уже два года живет её младшая сестра Хелена, страдающая тяжелым неврологическим заболеванием, о чем мать и представления не имеет. Конечно, узнав об этом, зритель просто обязан подняться на дыбы, гневно обвиняя непутевую мать-кукушку. Однако Бергман, разительно отличаясь от известного ведущего ток-шоу 1-го канала российского ТВ, работает с умным клиентом, поэтому демонстрирует ситуацию со всех сторон. Шарлота только что овдовела, посему с радостью приняла приглашение дочери приехать к ней пожить. Здесь-то и произойдет семейное разбирательство: действий не будет – будут разговоры, чувства, воспоминания и выяснения отношений, прерываемые кратковременным молчанием, слезами и музицированием. Мать - актриса в полном смысле этого слова: красива, несмотря на возраст, ухожена, элегантно одета и весьма сдержана во внешних проявлениях эмоций. Она живет активной жизнью: от концерта до концерта, от выступления до выступления и всегда так жила. Её друзья: Шопен и Шуман, Брамс и Бах, а публика – те единственные люди, которые ей искренне аплодируют. Дочь – женщина средних лет, некрасива, но и не уродлива, внешне проста, невзрачна, при первом впечатлении имеет доброжелательный взгляд и такие же манеры: одно только письмо к матери чего стоит – столько заботы и участия. Эва красиво говорит, используя много эпитетов, но её пафос выглядит надуманным, вычурным, в то же время мать объясняет музыку так, как сама её видит и чувствует. Что есть слова, как не шелуха, прикрывающая зависть дочери к матери, к её славе, таланту. Так ли уж невинна Эва? Так ли искренен её порыв помочь матери, оказавшейся в беде? Бергман не дает ответов, предоставляя зрителю решить самому. Вряд ли желание высказаться, выговориться, сказать все то, что держала в себе столько лет, было спланированной акцией, вероятно, её обиженное подсознание жаждало возмездия. В результате. чувства, выпущенные на свободу растут, съедая обоих, обвинения следуют за ответами, в которых пострадавшей стороне нет надобности. Что произошло: расплата за то, что сделала мать или обида на саму себя за неудавшуюся жизнь, попытка найти виновного в своих несчастьях? Кто лучше: мать, что недодала любви дочери, но сама при этом живет, а не умирает в глуши с нелюбимым мужем и воспоминаниями о ребенке, которого больше нет? Конфликт Шарлоты и Эвы является отображением полярных жизненных позиций: одна не умеет жить, но учится этому шаг за шагом, допуская ошибки, другая – все знает наперед, что и как нужно делать, но это не помогает ей стать счастливой. Виктор похоже, единственный, кто любит Эву, иначе как ещё можно объяснить совместное проживание с ней. И, несмотря на чувства к жене, он наблюдает эту драму, сквозь героев, не принимая ни чью сторону. Очевидно, что Бергман рекомендует зрителю поступить также, а дальше каждый решает так, как хочет. 9 из 10
Гениальный фильм, смотреть обязательно. Очень смелый фильм в том плане, что Бергман решился и смог показать недосягаемую глубину чувств, погребенную под тоннами мусора из осколков воспоминаний, противоречий, чувств сконцентрированных, сжатых на дне души как матери так и дочери словно под огромным давлением и долгие годы отравляющие их. Это откровение возникает внезапно и неожиданно, словно стоя на поляне среди цветов обнаруживаешь себя на краю бездонной страшной пропасти. Внешнее полотно нежных чувств стихийно прорывает поток отчаяния, ненависти, бессильной злобы, столь долго хранимый внутри и, казалось бы, забытый. Для автора было важно не просто показать драму в отношения двух близких людей, он идет глубже и ищет причину, по которой все получилось именно так. И находит - это прошлое, которое неотступно и незаметно преследует и гнетет обеих, заставляя ожесточаться, закрываться и жить в своем собственном мире. Выплеснув все до конца, опустошив себя, они расстаются в безмолвной боли и одиночестве, чтобы снова вернуться в реальность с химерами, каждая в свою, не слыша крики Хелены, но зная, что она это олицетворение их самих, и она же - их общая боль. Несмотря на кольцевую композицию, свидельствующую о возвращении на круги своя, здесь есть решение - и дочь делает шаг вперед, неизвестно, как все сложится дальше, ибо 'все возможно', но всегда остается вера и милосердие.
Знаменитый шведский кинотворец Бергман уделяет в своих работах большое внимание теме семьи. И раскрывает ее режиссер подчас довольно кроваво - его 'Осенняя соната' далека от изображения идиллических семейных картин. Фильм о двух сильных, самолюбивых женщинах и об их мужьях - двух тихих, любящих мужчинах. С такими людьми, как Эва и Шарлотта, никогда не бывает легко. Тем более не могло им быть легко друг с другом. Образ Шарлотты прост и понятен, даже органичен и естественнен во всем своем артистизме - успешная пианистка, которая привыкла ставить музыку на первое место, привыкла получать от жизни удовольствие. Она не способна отдавать себя, свою любовь и тепло другим людям - только музыке она отдается со всем жаром своего таланта. Не испытывая сильных чувств ни к кому из своих близких, она, однако, способна вникать в тончайшие оттенки чувств Шопена, играя его произведения. Просто она - яркий и артистичный человек, не созданный для семьи, но зачем же тогда она ее завела? Эва, конечно, и умнее, и сложнее своей матери. В начале фильма она предстает перед зрителем как скромная, благочестивая жена пастора, занимающаяся благотворительностью, самоотверженно ухаживающая за больной сестрой. Она одета неброско, некрасива внешне, однако ее муж обожает ее, да и у зрителя она вызывает симпатию своей добротой, мягкой ироничностью. Однако за благочестивой маской очень легко спрятать обидчивость, мнительность, нетерпимость к людям, имеющим другие жизненные ценности. Эве никогда не будет достаточно того, что у нее есть. В детстве ей было мало любви отца, она бешено ревновала мать к музыке, к другим людям. В материнском равнодушии она увидела повод всю жизнь чувствовать себя несчастной, брошенной, ненавидящей. Она пишет в своих книгах о том, как было бы замечательно, если бы кто-нибудь полюбил ее такой, какая она есть, однако когда она встречает такого человека, его любви оказывается ей мало. Скромная, благочестивая Эва не способна любить людей, находящихся с ней рядом. Она любит сестру, отдаленную от нее болезнью, любит умершего сына, который в ее мыслях всегда будет таким, каким она хочет. И свою мать она способна любить, только когда той нет рядом. Чувство реальности — ценный талант. Большинство человечества им не обладает, на свое счастье. Конечно, фильм не дает никакой надежды на счастливое разрешение этой драмы. Письмо Эвы матери - очередной обман и самообман, настолько очевидный, что может вызвать лишь нервный смех. После разлуки Эва и Шарлотта снова разошлись по своим миркам, которым лучше никогда не сталкиваться. И остается только надеяться, что впереди у них еще эдак лет семь друг без друга. Потому что разговоры у Бергмана - это не путь к разрешению конфликтов, не счастливое откровение, дарящее облегчение. Разговоры Бергмана - это нервные монологи по-чеховски не слышащих друг друга людей, краткие вспышки, потеря самоконтроля на миг, не дающая возможности что-либо изменить. Решение конфликтов - это долгая и кропотливая работа, на которую не способны, да в которой и не нуждаются эгоистичные и равнодушные, зацикленные на себе люди.
Этот фильм, наверняка, особенно затронул сердца тех, у кого есть или были проблемы со своими матерями. Как ни странно, детям часто мало любви… И тот, кто ее, как ему кажется, недополучил, даже не представляет, что было гораздо сложнее, если бы ожидаемой любви мать ему дала в излишке. Потому что в ответ она невольно бы потребовала или преклонения, или излишней заботы, или бесконечного послушания (даже если «дитя» уже само дожило до седин…) Такой родитель будет всегда недоволен выбором в жизни своего ребенка, если этот выбор не соответствует представлениям родителя… Такой родитель никогда не позволит идти ребенку своим путем. А если и позволит, то не простит… И это превратится в муку еще большую, нежели ту, что испытывает Ева в фильме «Осенняя соната». Мать Шарлотта жила своей жизнью. И тем самым предоставила своей дочери Еве ту свободу, о которой многие слишком любимые дети только мечтают. Но Ева оказалась черезчур тонкой, чуткой и ранимой натурой с самого детства. Она была супер-эгоистичным ребенком. Ей требовалось чересчур много любви. Хотя.. бывает ли любви чересчур... У каждого своя мера. В этом и драма. Шарлотта выглядит просто изуверкой из-за того, что есть еще несчастная сестра Хелен. Если бы ее фигура не была введена в историю, то было бы, конечно, меньше остроты. Но режиссер, видимо, изначально был не на стороне Шарлотты, и потому все в фильме устроено так, что ее образ выглядит почти зловещим. А в самом-то деле Шарлотта – тот же самый эгоистичный ребенок, как сама говорит в своем монологе. То есть тот самый ребенок, который от жизни хотел тоже получить конфету послаще, равно как и ее дочь Ева: побольше любви, побольше радости… Поэтому… никто ни в чем не виноват… ведь каждый из нас в первый раз живет. А если бы удалось … повторить, то каждый из нас, наверно, постарался бы многое исправить… Но ведь не факт, что вышло бы лучше. Просто были бы иные жертвы и иные спасенные… В жизни часто матери и дочери, даже очень любящие друг друга и пожизненно заботящиеся друг о друге, переживают в отношениях еще более яркие и мучимые - и РАЙ, и АД… Дети не любят, когда их обвиняют. И Шарлотта, оставаясь на старости лет, как и была, во многом несовершенной и во многом капризной малышкой, просто бежала от обвинений. А еще дети не любят, когда им отказывают в мороженом. И потому Ева – тоже, как капризное дитя, продолжает и продолжает обвинять мать в бессердечии… вместо того, чтобы по-своему пожалеть мать. И зажить, наконец-то, своей жизнью. Своей! И обратить, наконец, свой внутренний взор на мужа, который ее ЛЮБИТ. И которому, между прочим НЕ ХВАТАЕТ любви Евы. Винит Шарлотту, а своей душевной скупости не замечает… А Юсеф - один во всей этой истории - взрослый, мудрый и великодушный, в отличие от всех женщин в доме. Словом, не видит Ева своего счастья – ведь Шарлотта никогда не посягала на ее свободу. А это бесценно. Ева уже взрослая женщина, к тому же еще молодая, и могла бы быть великодушной до конца! История соткана покадрово великолепно. Понятны мотивы и матери, и дочери… Но мяч бьет гол за голом только в ворота Шарлотты… Каждое маленькое событие, фраза только больше очерняет ее. А мне не хочется никого винить. Потому что виноваты обе. И я, и моя мама. И мне хочется простить и ее, и себя. И я только в начале этого пути… А мама уже на небесах…И оттуда, надеюсь, меня прощает… Или уже простила... Мамочка, мамочка… Спасибо великому режиссеру за прекрасную картину. Она помогает прощать…
Это кино так же вдумчиво, как прелюдии Шопена, так же многогранно, как оперы Генделя, не менее величественно, чем музыка Баха. Готовьтесь открыться чему-то проникновенному и поражающему. Ева и Виктор живут в загородном доме, оградившись от внешнего воздействия. Жизнь их течет размеренно и степенно, будни наполнены тишиной их дома и заботой друг о друге. В отношениях между Евой и Виктором сложно разобраться, кажется, они держаться на взаимной уже дружеской поддержке и тлеющих остатках некогда зародившихся чувств. Ева приглашает свою маму – известную пианистку погостить у них, и в загородном умиротворении найти утешение после смерти её возлюбленного Леонардо. Шарлотта – красивая и раскрепощенная женщина, врывается в их тихий и осторожный мирок, в дом, где комнаты хранят свои тайны. Будучи ещё молодой, Шарлотта в погоне за успешной карьерой пианистки жертвует своим семейным счастьем. Среди бесконечных экзерсисов и гастролей в её графике практически нет места для мужа и двух дочерей. Она всё больше отдаляется от них, находя всю полноту счастья в черно-белых клавишах. К семейной трапезе Шарлотта одевает шикарное дизайнерское платье, душится дорогими духами, словно готовясь к выходу на сцену. Она всё так же живет светской жизнью, кокетливо разговаривает по телефону и совершенно не вписывается во внешне серую, безликую и статичную атмосферу дома её дочери. Ева же – полная противоположность матери. Временами замкнутая в себе и невзрачная, она много размышляет и ищет внимательного слушателя для её бесконечно глубоких монологов о жизни, о переплетении миров в нас самих. Не встречая необходимой материнской поддержки своим суждениям, в ней воскресают чувства боли, обиды и ненависти. Прошлое как яд отравляет плоды настоящего. Черны пятна биографии неотступно следуют по пятам, мерзкими прикосновениями тревожа душу, заставляя оборачиваться и вновь взглянуть в лицо неприятным моментам. Накопление внутренних эмоций Евы находит выход. Вороша прошлое, делая признания, на которые сложно решиться, взаимоотношения матери и дочери переворачиваются, меняют свою полярность. Ева перевоплощается у нас на глазах, неуверенность и кроткость во взгляде сменяются властностью и нерушимостью. Шарлотта дает слабину, и в поисках понимания и утешения слезно просит дочь хотя бы обнять её. Теперь она сидит перед дочерью на ковре, как когда-то сидела Ева, дожидавшись когда же мать уделит ей внимание, и, раскаявшись, просит прощения. Для себя я нашла очередное подтверждение того, что люди не меняются, до конца оставаясь верными своей природе и принципам, стремлению к обособленности и одиночеству. Самая тяжелая из цепей – родственная связь и чувство долга перед дочерью не помешала тщеславной пианистке вновь сбежать от семьи, от обязанностей, от собственных чувств, наконец. Она спешно сядет на поезд, будет рассматривать пролетающие за окном пейзажи, и размышлять о том, что очень немногие обладают талантом жить, и она вряд ли в их числе. Единственное, что напомнит ей о том, кто она есть на самом деле, единственное, что обострит чувство реальности – это письма её дочери. Она пишет, потому что любит, как всегда любила … беззаветно и слепо. Бездонная глубина и подлинный смысл этого кино требуют неоднократного просмотра. Вы не найдете в «Осенней сонате» насыщенного динамизма действия. Фильм поглощает эмоциональными излияниями главных героев, целостной композицией и самой сутью.
В текущим месяце меня накрыло, протащило по щебенке, перекрутило в мясорубке и выплюнуло. 'Сын дерева' Дмитрия Бакина и 'Осенняя соната' Ингмара Бергмана. Два разных произведения, два вида искусства: рассказ и игровой кинофильм. Разные сюжеты, разные авторские посылы - одна проблема. Проблема внутренней ущербности человека. Произведения -перевертыши. И в замечательном рассказе Бакина и в гениальном фильме Бергмана инвалидами оказываются не люди ущемленные природой с детства - главный герой 'Сына дерева' молодой человек парализованный с детства и младшая, умственно отсталая дочь Шарлотты Хелена в 'Осенней сонате'- нет, в состоянии гандикапа* постоянно находятся внешне здоровые люди из их окружения. Герои не сумевшие приспособиться к окружающей действительности, сойтись с миром прочих людей, одинокие души, не чувствующие реальности происходящего (прямой отсыл к словам Евы из 'Сонаты'). Люди не видящие красоту, незыблемость природы, не чувствующие свою сопричастность с окружающей их жизнью, никого никогда не любившие и не принимающие любовь от других. Люди отвергающие сочувствие и сострадание. И только благодаря инвалидам, родным по крови, но таким непонятным, чужим по духу людям - у героев произведений приоткрываются глаза, просыпается совесть, стыд и появляются зачатки великого чувства родовой сплоченности, сопричастности судеб и взаимовлияния друг на друга. Мать понимает, что поломала жизнь старшей дочери, убила детство, усугубила болезнь младшей. Ева начинает понимать, что Шарлотта не просто эгоистичная мать-деспот, а глубоко несчастный, одинокий человек ('Осенняя соната') Простой вопрос : а кто же мне будет читать? - произнесенный в переломный момент мальчиком-инвалидом, заставляет изменить решение и остаться в семье, а затем и спасает от мысли о самоубийстве Александру и пробуждает в Валентине, неведомое ей до того чувство - СОЧУВСТВИЯ. Возможность излечиться от физического недуга приносится в жертву ради сохранения семьи. ('Сын дерева') Оба произведения заканчиваются намеками на возможное дальнейшее примирение, воссоединение семей, в первую очередь в духовном плане, в плане понимания внутреннего состояния родного человека (диалог Евы и Шарлотты, через написание и прочтение письма в конце фильма и совместный семейный ужин со смехом и песнями в рассказе). Вообще на мой взгляд ключевыми словами для этих двух произведений могут служить: СОПРИЧАСТНОСТЬ, СОЧУВСТВИЕ, ПРОЩЕНИЕ и конечно же ЛЮБОВЬ. Любовь к человечеству. 'Человеку нужен человек!' говорит Снаут в 'Солярисе' Тарковского. После этих слов хочется поставить точку. *Гандикап (handicaps) Г. представляет собой состояние, при к-ром сочетание физ., умственных, психол. и/или соц. качеств или процессов затрудняет приспособление человека, не позволяя ему достичь оптимального уровня развития и функционирования. Полезно отличать инвалидность - физ. или психич. дефект, нарушающий функционирование индивидуума, от Г. - определенного комплекса соц. и психол. реакций на это состояние.
Да, это кино про наше извечное - проблему родителей и их детей. После долгой разлуки мать приезжает к дочери погостить, а та выплескивает ей все то, что наболело за долгие годы, за жизнь вместе с ней и всегда порознь: Какое страшное сплетение любви и ненависти, зла и добра, хаоса и созидания. В процессе этих монологических диалогов выясняется, что и мать - эта странствующая, беззаботная пианистка так же жаждала любви и нигде не находила ее: Мои руки, лицо, фигура состарились, но, не смотря на это, я как бы и не родилась. В детстве меня не наказывали, но и не ласкали... Я не помню ничего, кроме боли... Но Ева углублена только в свои несчастья, она не слышит мольбы о своей матери: Твоя ненависть так ужасна! Помоги мне! Помоги... Бергман взял эту сложную проблему и раскрыл перед нами все ее закоулки. После фильма наступает понимание старшего поколения, но будет ли прощение - этот вопрос каждый решит для себя сам.
В первые минуты фильма, кажется, что он максимально прост и банален, а учитывая качество видео и аудио сопровождения, не всем хватит терпения досмотреть до главных и интересных событий. Сюжетом выступает уже давно избитая тема,-«конфликт поколений» где главными героинями являются мать Шарлотта Андергаст и дочь Эва. Рассмотрим их поподробнее. В роли матери выступает высокая, красивая пожилая женщина в стильной одежде, гениальная пианистка и очень талантливая женщина. Постоянно курит, говорит очень громко и быстро, почти скороговоркой (большей частью 'универсальными' фразами), много шутит. Возможно многие и согласятся с тем, что Ингрид Бергман исполняет главную роль в этом фильме, но я считаю, что несмотря на «Оскар» и «Золотой глобус», актриса не смогла полностью реализовать возможности своей роли. Конечно не смотря на сложность, Ингрид сделала все, что требовалось, НО не все, что хотелось. Перейдем к более слабой стороне, дочь несмотря на свои таланты просто тонет в тени матери, из-за этого неразделенное обожание к матери, переростает со временем в ненависть, Лив Ульман неплохо справилась с полностью разбитой девушкой потерявшей ребенка, сама брошенная матерью, и оставленная наедине с пустотой в груди. Бергман снял удивительный по напряженности фильм, отведя основное время в кадре всего двум актерам, а действие поставив в трех комнатах загородного дома. Несмотря на тривиальность сюжета с предсказуемой концовкой, фильм получился очень атмосферным, и вызвал некую рефлексию. Особенно мне понравилась работа оператора из-за которой создается ощущение присутствия и погружения в трагизм сюжета. Отдельное спасибо за музыкальное сопровождение: Фредерик Шопен: «Прелюдия № 2a, a-moll». Исполнитель K?bi Laretei Иоганн Себастьян Бах: «Сюита № 4, Es-dur». Исполнитель Claude Genetay Георг Фридрих Гендель: «Соната F-dur, Opus 1». Исполнители Frans Br?ggen, Gustav Leonhardt и Anner Bylsma Подводя итоги, можно сказать, что фильм оправдывает свою оценку на КиноПоиске, но смотреть его готовы далеко не все. Несомненно плюсов у него больше и заданная атмосфера не теряет оборотов, но банальность сюжета, узкое пространство, отсутствие второстепенных персонажей которые участвовали бы в развитии сюжета дает о себе знать. 7 из 10
И кто скажет после просмотра фильма 'Осенняя соната', режиссёра Ингмара Бергмана, что скандинавы холодный, бесчувственный народ ?По силе воздействия это кино ни сантима не уступает напряжённым детективным триллерам, а ведь это драма в рамках одной семьи!Но как поставлена!И как сыграна!Для меня была только одна шведская актриса Ингрид Бергман, а после 'Осенней сонаты' я прозрел и увидел Лив Ульман совершенно другими глазами. Пальму первенства между этими женщинами затрудняюсь отдать кому-либо, а поставлю знак равенства, поскольку и та и другая выжали из себя всё и бросили на алтарь Искусства в 'Осенней сонате'.Думаю неплохо, что я начал знакомиться с творчеством Ингмара Бергмана именно с этого фильма. Теперь уже точно продолжу изучение этого шведского режиссёра. В каждой семье случаются ссоры, обиды и непонимания. Как тут не вспомнить Толстого, что все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но то, что показал Бергман - это определённо не рядовой случай, не стандартное выяснение семейных отношений, а годами копившаяся в двух людях ненависть и боль, которые как сказала героиня Лив Ульман, идут рядом бок о бок. Дочь написала письмо матери, чтобы та приехала погостить, поскольку они давно не виделись и родственные чувства никто не отменял. Мать (Инрид Бергман) приехала и сначала всё очень даже чинно и благопристойно. Но потом Ингмар завертел такую карусель, что в пору приглашать и Ницше и Фрейда и Юнга с Юмом вместе взятых, чтобы разобраться кто прав, кто виноват и что можно сделать, дабы исправить грехи прошлого. Но к разбору полётов я ещё вернусь, а сейчас бы хотел сказать пару слов о Шопене, которому Шарлотта (Ингрид Бергман) посвятила 50 лет своей жизни. С биографией этого композитора я не знаком, а вот музыка Шопена завораживающая. А как говорит Шарлотта о Шопене, что он был саркастическим, гордым, но никогда слащавым. Шопен был мужественным. Если вы любите актрису Ингрид Бергман, если вы доверяете её слову, то вполне вероятно захотите послушать Шопена, и чем чёрт не шутит, познакомиться с его жизнью. Такое вот небольшое отступление. Что же до фильма, то может быть именно с Шопена, с той игры, которую показала дочь матери по приезде последней и начались размолвки. Вернее они просто проснулись, выбрались наружу и давай нещадно терзать двух женщин. Эва (Лив Ульман) потеряла ребёнка, сыну было практически 4 года. Начав рассказывать матери про сына Эрика, Эва отошла от главного и пустилась в философские рассуждения. Думаете она найдёт сочувствие и поддержку о у своей матери ?Вряд ли, поскольку между ними пропасть. Как хочется привести все цитаты из фильма, коих достаточное количество. Но негоже браться за пересказ. Помимо сильнейшей драмы, в картине Бергмана проступают нотки тонкого юмора. Это видно из книги, которую на ночь читает Шарлотта. 'Она отдала ему красный цветок девственности, он молча принял этот дар без всякого энтузиазма'. Простите, не удержался и привёл может на самую сильную выдержку из фильма, но это так, чтобы развеять эмоциональное общее давление, которое оказал знаменитый швед. Кстати в фильме есть одна сцена, в которой муж Шарлоты Леонардо играет на виолончели, а полукругом сидят люди, родственники и слушают его. Эта сцена достойна кисти великого художника. Я не имею ввиду Леонардо да Винчи. Царство высвободившихся чувств по Бергману имеет место быть и не просто существовать, а раскрыться во всей своей полноте и многогранности. Картина на любителя. Понравиться не всем. Но мне в душу запала. Поэтому с лёгкой совестью ставлю 10! 10 из 10
Боевик для интеллектуалов. Такого мощного и напряженного вербального конфликта на экране, создаваемого всего двумя персонажами, я, признаться, не видел очень давно. Правда, оба эти персонажа — женщины. Мать и дочь. Между прочим, это единственный случай сотрудничества на экране Ингмара и Ингрид Бергман (не родственники). Мы все родом из детства. Там рождаются все наши страхи на дальнейшую жизнь. Стоит матери чего-нибудь недодать ребенку, то можно в будущем пожать очень горькие плоды. Ребенок — как чаша весов, чуть перевес и… Обычная семья — муж, жена с сестрой, спокойно живущая в тихой Норвегии. Ева (постоянная актриса режиссера Лив Ульман) вся в радостном напряжении. Вот-вот должна приехать ее мать — знаменитая пианистка Шарлотта. Вроде все ничего, но в этом ожидании кроется что-то тревожное, что-то смутное и неясное. Тревога. Даже не совсем тревога, а угроза. Угроза тихому и спокойному складу жизни Евы. Однако полностью и инициированная самой Евой. Семья Евы живет по своим законам — жена только позволяет себя любить мужу, постоянно воображая, что умерший сын на самом деле не умер, продолжая разговаривать с ним. И заботится о своей умственно больной сестре, когда-то отправленной матерью в клинику для душевнобольных. Итак, сцена готова для появления Шарлотты. Акт первый — вечер. Шарлотта (Ингрид Бергман), как было сказано выше, пианистка мировой известности, устала от своей кочевой жизни, пытается заново нащупать почву под собой. Сбросить душевное одиночество, заполнить ту пустоту, образовавшуюся после смерти любимого мужчины. Однако, сама Шарлотта также смутно догадывается, что все неспроста. И ее подозрения усиливаются, когда она узнает, что ее вторая дочь находится в этом же доме. Шарлотте тяжело справляться с собой, но она выдерживает первый экзамен на прочность. Правда, в мыслях проклиная себя за ту минуту, когда она дала согласие на эту поездку. Ее внутренний мир снова приходит в беспорядок. Старые мысли не дают спокойно уснуть. Тихая Ева начинает вести свою игру и мать невольно затягивает. Бергман медленно разгоняет главную интригу — небольшая сцена с игрой на пианино дает нам небольшой ключик к пониманию дальнейшего происходящего. Ева пытается лишить Шарлотту ее самого сильного оружия — высокомерия и отчуждения, заставляя мать снять эту опостылевшую маску. Повествование набирает силу и движет нас к самому напряженному моменту. Занавес. Акт второй — ночь. Ева и Шарлотта в комнате. Разговор по душам, постепенно превращающийся во взаимные упреки друг друга. Фраза за фразой режиссер раскручивает клубок непониманий между матерью и дочерью, показывая обоснованность наших подозрений во время первого акта. Ева — одинокий брошенный ребенок, до которого матери попросту не было дела. Шарлотта была всецело занята своей карьерой. Когда Еве требовалось хоть чуточку материнского внимания и тепла, Шарлотта предпочитала быстренько уехать с гастролями в другую страну. И Ева просто замкнулась в себе, лишенная духовного контакта с матерью. Постепенно вырастая, Ева начала строить свою жизнь по подобию того, что видела в детстве. И ни к чему хорошему это не привело — природного музыкального таланта бог ей не дал, единственного сына не сберегла. Остался только нелюбимый муж, как и у матери, да больная сестра. Которой и досталась вся нерастраченная любовь Евы. Конечно, было бы легко обвинить Шарлотту в бесчувствии, но режиссер начинает устами героини рассказывать другую историю. Историю Шарлотты. Выясняется, что в детстве Шарлотта также была лишена материнской любви, познавая мир только по своим ощущениям, пробираясь вперед почти на ощупь. Единственное спасение — музыка, полностью поглотившая молодую женщину. Музыка, заменившая ей все и ставшая проклятием. Не видев положительного примера в детстве, Шарлотта сама не смогла построить свою жизнь, найдя полное забвение в творчестве. И, как выяснилось, одиночество. Одиночество, не осознанное до конца и от этого очень страшное. Этим одиночеством страдает и Ева, однако компромисса нет. Каждая из женщин замыкается в себе, лишь ненадолго открывшись и выговорившись. Отчуждение не преодолено. Занавес. Акт третий и последний — утро. Шарлотта уезжает в новое турне, снова оставив Еву. Однако, произошедшее ночью не прошло бесследно для обеих женщин. Что-то в их отношениях неуловимо изменилось. Ева пишет матери вслед письмо — «Прости меня». Конец пьесы. Признаюсь, что добавить к тому, что рассказал Бергман, безумно сложно. Режиссер с безупречной точностью хирурга препарирует человеческие страхи, отсекая все ненужное, оставляя зрителю почти все на тарелочке. Свен Нюквист в этом ему незаменимый помощник. Картинка идеально подходит рассказу. Картина построена на сонатной форме — начало, напряжение и развязка. Неслучайно соната названа осенней — в этой семье еще только осень — а там дальше возможно либо зима, либо весна. Бергман нарисовал нам довольно четкую картину — постепенное вырождение семейных ценностей у отдельных слоев общества. Мертвая мать рождает мертвых детей, не способных наладить контакт с окружающим миром. Безразличие и эгоизм только усиливаются. Родители становятся не в состоянии передать какие-нибудь ценности детям. Они сами их не познали. Однако, некоторые, что делает им честь, стараются исправить ошибки и понять другого человека. Отыскивая грань соприкосновения, не отсиживаясь каждый в своем углу до самой смерти. Шанс на понимание в этой семье есть — сделан первый, но очень важный шаг. Но за ним надо сделать еще и еще один. Ведь как говорил Конфуций — даже самая длинная дорога начинается с первого шага. И первый шаг уже есть. Мать и дочь, не имея верных спутников, должны найти счастье именно друг в друге, но для этого необходимо переступить через ненужные амбиции и гордость. Они должны научиться прощать. Прощать даже то, что причинило так много горя. Надо излечить ту болезнь, чтобы она больше не передавалась дальше. Это тяжелое испытание, но оно соединит этих людей. Бергман пригласил однофамилицу в картину не зря. Всем известно, что Ингрид, шведская подданная, практически всю карьеру выстроила в США. «Осенняя соната» — это возвращение домой. По сути Бергман бросил Лив Ульман на произвол судьбы, заставив последнюю играть исходя из своих собственных ощущений. Все время Ингмар посвятил Ингрид. Подтекст? А как же. Ситуация на съемочной площадке повторилась и в кино. Забытая режиссером Ульман и капризная, трудно входящая в кинопроцесс Бергман. Поэтому на экране все так убедительно выглядит. Так достоверно показывать эмоции и чувства персонажей, заставить зрителя сопереживать доступно не всем режиссерам. Напряжение, создаваемое практически из воздуха и запечатленное на пленку, — это сильно. Без взрывов, только два человека и разговор длиною в жизнь. Во многом бессловесный, но от этого не менее волнующий.
В своей книге «Картины» Ингмар Бергман писал: «Я хочу сделать фильм о матери-дочери, дочери-матери, и на эти две роли я должен взять Ингрид Бергман и Лив Ульман — их, и только их…». Набросок «Осенней сонаты» был написан Бергманом в 1976 году за одну ночь, а в 1978-ом на экраны вышел предпоследний шедевр Ингмара Бергмана. Ева (Лив Ульман), жена милого деревенского пастора Виктора, они живут мирной жизнью прихожан. Страстно мечтая о встрече с матерью, с которой не встречалась уже семь лет, Ева решает пригласить ее к себе в гости. Шарлотта (Ингрид Бергман) — всемирно известная пианистка. Ева же не столь талантлива, как мать, главное её призвание — быть хозяйкой дома, женой, матерью и любящей сестрой. При этом Ева несчастна: мужа она уважает, но не любит, их сын утонул в четырехлетнем возрасте, да и Шарлотта никогда не любила Еву так, как того ей хотелось. Для того чтобы занять себя, Ева забирает из больницы свою больную сестру Хелену, страдающую параличом, которую мать когда-то отправила в клинику для душевнобольных. В этот-то дом и приезжает себялюбивая, талантливая, несколько взбалмошная, стареющая, но со старостью не примиряющаяся артистка. Всеобщая, искренняя радость при встрече, которой мать и дочь ждали с некоторым страхом и энтузиазмом. Мать в великолепном настроении, но вот она узнает, что в доме находится ее младшая дочь. Известие шокирует ее. 'Зачем ты взяла ее?' - спрашивает она у Евы! А вечером Ева играет для матери на пианино. Мать рассыпается в похвалах, но потом все-таки играет это же произведение Шопена сама. И тем самым тихо, но эффективно не оставляет камня на камне от непритязательной интерпретации дочери. Ночью Шарлотте снится кошмар. Она встает и идет в гостиную. Ева слышит ее шаги и тоже спускается вниз. И тут происходит великое разоблачение… «Осенняя соната» - гармонично построенное, как хорошая пьеса, кино. Ясные, оточенные, законченные образы. У меня было ощущение, что я смотрю спектакль, обычно, настолько сильные эмоции возникают, когда смотришь драму в театре. В «Картинах» Бергман пишет: «Раньше я пытался их обуздать и наставить, но с годами поумнел и научился разрешать им вести себя, как им захочется. Это привело к тому, что ненависть сцементировалась: дочь не может простить мать. Мать не может простить дочь. Прощение — в руках больной девочки». Знающий, что есть боль, умеет чувствовать ее в других. Невозможно не упомянуть об игре Лены Найман. Ей удалось создать незабываемый образ младшей дочери героини Бергман, девушки, чья личность почти полностью разрушена параличом, однако именно она оказывается куда более человечной, женственной и жертвенной, нежели главные героини. Осознанно или нет, две великие актрисы, Лив Ульман и Ингрид Бергман, соперничали в кадре и вне кадра, и надо признать, что победила Бергман. Ей удалось создать самый глубокий из образов, воплощенных ею на экране. Российский киновед В. Соловьев писал: «Индивидуальность Бергман таила в себе нечто завораживающее. Вокруг нее, казалось, царила атмосфера необычайной свежести и чистоты. В игре была смесь непередаваемой грации, поэтического изящества и спокойного реализма, эмоциональной щедрости и внутренней свободы». Лив Ульман, сочетает в себе детскую чистоту, застенчивость и женскую грацию. Ее голубые глаза смотрят прямо в душу. Великая актриса, красивая женщина…в ее манере двигаться есть что-то очаровательно застенчивое, что и создает ее красоту. Мать и дочь… сплетение любви и ненависти. Связь между мамой и дочкой разорвать невозможно. Ева – продолжение Шарлотты. Вырастая в обиде на мать, она уходит из родительского дома, не высказав всего, что у нее на душе, со временем начиная ненавидеть мать все больше... Один момент в фильме: девочка ждет, чтобы зайти к матери и дать ей чашку кофе, пока та играет на пианино. Вот откуда эта ненависть. Это мертвая мать и любовь к мертвой матери. И какой парадокс: она пианистка, умеет слышать музыку, но не способна услышать музыку своей дочери. Шарлотта показана в фильме садистической фигурой. Но и отношение Евы к своему мужу тоже садистично. Виктор все время где-то сбоку, за дверью…Он, скорее, выполняет те функции, которые не может выполнить мать Евы. Ева же, за прошлыми обидами, так и не научилась жить счастливо. Ее ненависть быть может разрушительнее материнского равнодушия. Но у Евы еще есть шанс, излечится от своей ненависти и обрести в себе способность любить. Шарлотта же глубоко несчастный человек. Ее по-настоящему жаль. Ведь она лишена дара любить, впрочем, и ненавидеть кого-либо она тоже не способна. А самое страшное - это равнодушие. Безнадежный финал для матери.
Необыкновенно глубокий и тонкий фильм. «Ты сумела разрушить мою жизнь, потому что сама была несчастна» - говорит Ева матери. Здесь Бергман затрагивает важную проблему человеческих отношений, проблемы семьи. Бергман говорит о том, что родители влияют на счастье и нормальное психологическое состояние своих чад не только на протяжении их детства, но и на протяжении всей жизни их детей. О своей несчастной матери, которая и всей семье причиняла несчастье, Ева говорит: «Таких как ты надо изолировать, чтобы вы никому не причиняли зла». Дальше оказывается, что и мать Шарлоты причиняла ей боль, родители Шарлоты никогда ее не наказывали, но и не ласкали. Всю свою боль, скопившуюся за годы, несчастная Шарлота отдает музыке, но не может отдать ничего своей новой семье. «Пороки матери наследует дочь. Мать потерпела крах, а расплачиваться будет дочь. Несчастье матери должно стать несчастьем дочери?»- сомневается в этой горькой правде Ева. А ее мать не может принять то, что возможно именно она виновата в болезни Хелены. В этом фильме Бергман не только напоминает родителям о том, как важно их влияние на детей, но и напоминает детям, что не стоит быть слишком требовательными к своим родителям, что следует попытаться их понять, быть милосердными и что никогда не поздно дать родителям второй шанс. Картина Бергмана эмоционально очень сильна. «Мать и дочь. Какое страшное сплетение любви и ненависти! Зла и добра. Хаоса и созидания», – говорит Ева матери. И зритель чувствует эти сильные и противоречивые чувства в сложных отношениях между матерью и дочерью, потому что актрисы играют необыкновенно искренне, хотя им достались крайне сложные роли. Никогда я еще не видела такой чистой, искренней и тяжелой психодрамы. Фильм построен очень грамотно. Вначале зритель знакомиться с Евой и ее мужем, затем с Шарлотой, а затем зритель не понимает, от чего между Евой и Шарлотой такое сильное напряжение. И тут же находит причины, так как мать и дочь впервые за все годы разбираются в своих отношениях, анализируют прожитые годы. Зритель видит сцены из их прошлого. «Не ройтесь в своем прошлом. Когда открываешь дверь детской, на тебя набрасывается огромное приведение. Потому что ты давно забыл, куда ведет эта дверь», - вспоминает Ева из прочитанного по приезду матери. И постепенно зрителю открывается, что за привидения мучают мать и дочь, и куда ведет дверь их детских. И тут психологизм достигает своего пика: множество страшных истин открывается не только зрителю, но и самим главным героиням, которые не знают, что с этой правдой делать и как можно с этим всем жить. И дочь, и мать переживают настоящее глубокое потрясение, и Шарлота сбегает, как обычно. Но не все потеряно, Ева просит прощения у матери за свою чрезмерную требовательность и резкое суждение в своем письме. В конце режиссер не просто прочитывает зрителю искупительное письмо Евы к Шарлоте, а показывает нам их живой диалог, где и мать и дочь понимают, что когда все, что накопилось за годы, наконец, было высказано, еще не поздно исправиться вместе, с поддержкой друг друга. Также стоит отметить музыкальное сопровождение фильма (игра Шарлоты на фортепиано и остальной саундтрек) и операторскую работу (так как самое главное в фильме – главные герои, то их лица были очень близко сняты, а воспоминания с более дальнего расстояния). 10 из 10
«Это осень стучится опять… Вновь тебе она сердце встревожит. Солнце греть нас, как прежде, не может И ложится не вовремя спать… Это осень стучится опять… Как поблекнул, как замер весь мир!... Не натянуты струны у лиры, Засушили природу вампиры И надежды окончился пир. Как поблекнул, как замер весь мир!...' Деревья роняют свой багряный убор, птицы спасаются от наступающих холодов, а звери готовятся к испытанию (для многих смертельному) зимним голодомором. У людей другие трудности – их угнетает тоска, апатия и депрессия, набегают мысли о смерти, старости, одиночестве и постепенном, медленном, но неизбежном увядании. В это грустную осеннюю пору к своей дочери Эве (Лив Ульман) приезжает всемирно известная пианистка Шарлотта Андергаст (Ингрид Бергман). Присмотримся к ней поближе - ведь Шарлотта из тех женщин, чья экспрессивная натура проступает прежде всего во внешности. Высокая, красивая пожилая женщина в стильной одежде. Постоянно курит, говорит очень громко и быстро, почти скороговоркой (большей частью 'универсальными' фразами), много шутит. На дочь она взирает с некоторым снисхождением и отстраненностью, сохраняя при этом как можно более искреннее выражение любезности, заботы и материнской ласки. Теперь обратимся к дочери - Эве. Во всем это полная противоположность матери. Ее внешний вид словно служит оборонительной крепостью, за которой она скрывается. Немного сутулая, волосы аккуратно и строго убраны, мешковатая одежда, робкие движения. Единственное что выдает ее натуру, так это глаза, особо выделенные огромными круглыми очками. Что можно прочитать в ее взгляде? Она раболепствует перед матерью, смотрит на нее с восхищением и каким-то преклонением, будто на кумира или икону. Хотя есть в этом взгляде и что-то необъяснимо тревожное… Вечером Эва предлагает матери сыграть на рояле. Та, после долгих уговоров соглашается. Шарлотта играет потрясающе, словно открывает далекие и недоступные человеческому взору области своей индивидуальности, вкладывая всю глубину своих чувств в эту завораживающую мелодию. Взор дочери застывает на глазах матери, она пристально вглядывается в эти бездонные пропасти, силясь отыскать сокровища и богатства души, от которых ей не доставалось ни гроша. Эва вспоминает бесчисленные одинокие, бессонные, пустые ночи, когда мать была где-то далеко, одаривая своей любовью, своей чувственностью битком набитые залы, в то время как ее собственная дочь рыдала в углу, считая саму себя виноватой в этой разлуке, себя - глупую, некрасивую, невоспитанную. Ей бы хватило и одной капли, одного атома любви матери. Тогда бы она знала, что эта любовь по крайней мере существует. Но Шарлотта всегда была где-то далеко, космически далеко...Даже, когда репетировала в соседней комнате или как сейчас, сидела так близко, что можно было услышать ее ровное дыхание. Чтобы изменять своему мужу и предавать дочь, ей не было нужды куда-то уезжать. Она делал это прямо за роялем…со своими многочисленными любовниками – Шуманом, Брамсом, Бетховеном… Но мы назвали еще не всех членов семейства Андергаст, ведь у Шарлотты есть и младшая дочь - Хелена. Она неизлечимо больна параличом, прикована к постели и полностью лишена самостоятельности. Ее речь понимает только Эва. Ей шестнадцать лет. Также, как и сестра, в духовном смысле, Хелена абсолютно удалена от матери. Даже несмотря на тяжелую болезнь, отчаянно нуждаясь в любви и сострадании родительницы, та годами к ней не приближалась. Хелена несет на своих хрупких девичьих плечах не только тяжесть эгоизма и страха перед любовью своей матери, не только ненависть и злобу оставленной в одиночестве и нелюбимой дочери, но и беспрерывные физические страдания, в чем-то подобные искупительной жертве за первородный грех, переходящий из века в век от отца к сына, от матери к дочери. Только Хелена, испив последнюю чашу страдания, способна прервать этот порочный замкнутый круг ВСЕПРОЩЕНИЕМ. Происходит ли это в нашей истории? Нам этого знать не дано. Зато мы может видеть, как в попытках сблизиться и, наконец, объясниться друг с другом Шарлотта с Эвой лишь расширяют пропасть, существующую между ними. Эва (Куда делись ее очки, сутулость?!) откровенно признается, и сама окончательно уверяется, в своей безоговорочной ненависти к матери, которая становится подобна жертве внезапно обрушившегося на нее урагана (даже незыблемая внешняя красота обратилась в руины, обнажив лик старой, усталой, одинокой и слабой женщины). В непроглядной тьме, Эва и Шарлотта скидывают свои маски. Одна - любящей, заботливой матери, другая - послушной, скромной, благоговеющей дочери. Открывается ужасающая истина. На следующее утро Шарлотта поспешно собирает вещи и уезжает, чтобы вернуться к своим иллюзиям. Эва, тем временем, посещает могилу, где покоится ее четырехлетний сын. Впрочем, в этом нет необходимости, ведь та же могила существует в ее душе – там почиют три сестры: вера, надежда и любовь…С севера дует ледяной ветер. Пролетая мимо уединенного дома Эвы, он подхватывает душераздирающий крик отчаяния. Страшные звуки несутся по воздуху, перерастают в гулкое эхо и, наконец, рассеиваются в беззвучной и мертвой тишине опадающего осеннего леса. '…Это осень стучится опять… Астра молит её о пощаде, Но нет жалости в мёртвенном взгляде. Астра может лишь тихо роптать… Это осень стучится опять.» Ницше. Честно говоря, я не совсем понимаю, почему некоторые считают 'Осеннюю сонату' лучшим фильмом Бергмана. По сути дела, эта картина ни что иное как сфокусированная компиляция основных тем его творчества. Некоторые сцены являются прямыми цитатами из ранних фильмов: вступительная – «Час волка», ночной диалог (и целая серия мизансцен) – «Персона», заключительная - «Молчание», а Хелена вообще в точности повторяет Агнес из «Шепотов и криков». В общем, рассматривая 'Сонату' в контексте творчества Бергмана вряд ли можно ссылаться на ее оригинальность как в плане формы, так и содержания. Тем не менее, конечно, стоит отметить несколько интересных моментов. Во-первых, структурно фильм четко соответствует трехчастной сонатной форме (свет, колористика и даже речь персонажей меняют темп и окраску). Во-вторых, отметим, что в техническом отношении сама картинка просто безупречна. Бергман, напару со своим бессменным оператором Свеном Нюквистом и супер-камерой Arriflex творит чудеса. По качеству (художественному и чисто техническому) визуального ряда «Соната» неповторима. В-третьих, интересно наблюдать в фильме актрису Ингрид Бергман с ее совершенно нехарактерной для картин своего однофамилица манерой актерской игры «по-американски», т.е. экспрессивной, блестящей и несколько вычурной. Любимица же режиссера, Лив Ульман, напротив работает в чисто европейском, интровертном, каком-то чуть ли не арт-хаусном стиле. На этом исключительно техническом контрасте двух культур, удачно вырисовывается основной дискурс тотального отчуждения личности. В целом, можно сказать, что «Осенняя соната» является последней точкой в развитии этой темы. Это очень «бергмановский» фильм, в системе координат мирового кинематографа, являющийся безусловным шедевром, но если же мерить, собственно, «по-бергмановски» же, то назвать его таковым уже нельзя.