Рецензии. Мисс Марпл Агаты Кристи
«Люди, с которыми мы теперь имеем дело, - это те самые благонамеренные господа, что при других обстоятельствах спросили бы нас: «Неужели вам не бывает противно от всего этого?». Но именно у них нам и становится противно. Правда, не сразу. И не всегда. Потому что дело требует немало времени и решительности» («Записки Мегрэ», 1951, Жорж Сименон). Покинув родную Новую Зеландию, молодая Гвенда Рид переезжает на родину мужа-красавца - милейшую Англию с её живописными поселениями, хлопотными домашними обязательствами и славными чаепитиями. Удачно выбрав жилище, хранящий давнюю историю особняк 'Хиллсайд', новоявленные супруги, преисполненные энтузиазма, начали планы в реальность претворять. Но чем дальше, тем чаще Гвенду стали посещать странные, пугающие мысли о том, что она уже когда-то была не только в стране, но и в 'Хиллсайде', который начал доводить хозяйку до нервного срыва атмосферой произошедшего в нём старого несчастья. И только мисс Джейн Марпл, тётя лондонских знакомых её мужа Джайлза, в состоянии понять, что Гвенда вовсе не сходит с ума, а это коварная память играет с ней дурную шутку, спустя много лет из распоротого брюха безголовой куклы подсознания выдёргивая одно за другим извивающиеся, болезненные воспоминания о беззаботном, полном приятных людей, детстве. Неужели отец Гвенды когда-то в 'Хиллсайде' убил её распутную мачеху? Перед нами добротная экранизация последнего романа Агаты Кристи с участием мисс Марпл (хотя технически книга была написана ещё в 1940-е, опубликовали её уже после смерти писательницы, ознаменовав таким образом окончание эпохи царствования некоронованной королевы классического детектива), на примере которой легко уловить главную фишку творчества неординарного автора. Мужчины, тяготея к мистицизму, подарили миру новый литературный жанр и героя для него: Эдгар Аллан По написал 'Убийство на улице Морг', Артур Конан-Дойл представил Шерлока Холмса. Но так уж суждено было, что именно женщина воздвигнула дивный памятник одному из самых спорных, презрительных жанров, в игре знакомой вывернув правила наизнанку, на долгом творческом пути разрушив всевозможные каноны. Кристи резко разменяла романтический мистицизм коллег-мужчин на иронический реализм быта британского классового общества; в детективах появился своеобразный гамбит, когда пытливому зрителю в качестве коня рокового предлагалась комфортная, уютная атмосфера с симпатичными, колоритными персонажами (столь узнаваемые архетипы, что казалось, ты знаешь их с далёких времён), - и вот когда читатель совершенно расслабился, заглотив наживку, автор вторжением хладнокровного ферзя, грозного убийцы, рубил их головы сплеча. Главным отличием подхода Кристи являлась также проработка образа убийцы, «злого и красивого», приятного наружностью, гнилого душою. И правда ведь: достойному сыщику необходим был не мифический злодей (вроде профессора Мориарти), а обычный, но интеллектуально не уступающий главному герою представитель обыденного зла. Конечно, у Кристи всегда влюблённая парочка обретала счастье под своевременную поимку убийцы, но такова была вынужденная уступка бизнесу, так романы распродавались лучше. В то же время произведения её пользовались популярностью у критиков за счёт дерзких идей, постоянного обновления жанра, и писательница ловко от схематичности, преобладания формы над содержанием уходила при помощи знания психологии обывателя, поэтому её детективы часто несли в себе возвышенный трагизм. Можно смело ставить Кристи в один ряд с выдающимся французом Жоржем Сименоном, ибо эти двое, в отличие от своих коллег (Рекс Стаут, Эрл Стэнли Гарднер, Эллери Куин и др.) не просто создавали увлекательную погоню сыщика за убийцей, прежде всего они любили своих героев и сопереживали им, любили свою страну и не боялись добродушно подтрунивать над её традициями, они понимали проблему 'маленького человека', предлагали читателям задуматься о таких людях, хотя неоднократно подчёркивали, что обстоятельства никак не оправдывают человека, решившегося на лишение чужой жизни, ограничение чужой свободы. Англичанка и француз, независимо друг от друга, но в единое время вытащили жанр презренный из бульварного болота, превратив детектив в вестник гуманистических идей, торжество справедливости над испорченным, девиантным разумом. Джеральдин Александр очаровательно играет роль наивной, чистосердечной Гвенды, напрочь запутавшейся в паутине предательской памяти. Первая половина фильма сильно навевает ассоциации с картинами Хичкока, режиссёр Дэвис весьма умело нагнетает зрительские ожидания, без устали подкидывая в их разгорячённые головы флиртующего саспенса. И в самом деле, скрытая за обоями дверь пугает так же, как и стакан воды в руке Кэри Гранта в 'Подозрении', а тихая ухоженность хищного здания отсылает к оторванному уху линчевского газона в 'Синем бархате'. Напряжённый саундтрек Кена Ховарда, номинанта британской киноакадемии, в совокупности с операторской работой Питера Холла (знакомого по экранизации другого романа Кристи - 'Объявленному убийству'), придаёт параноидальный шарм, казалось бы, вполне стандартному телевизионному проекту. Кеннет Тейлор, лауреат британской гильдии сценаристов, бережно адаптировал не самую простую историю писательницы, а режиссёр аккуратно оставил акценты на своих местах: так нарочитый для большинства произведений Кристи сентиментализм в финале оборачивается крушением всех иллюзий, безопасность в мгновение ока уничтожается деспотией отдельного лица над общечеловеческими ценностями. Для почитателей творчества Кристи особый интерес может представлять тот факт, что, будучи написанным в 1940-е, 'Спящее убийство' впоследствии идейно разошлось на три романа: 'Пять поросят' (расследование убийства в ретроспективе, см. экранизацию с участием Дэвида Суше в сериале 'Пуаро'), 'Объявленное убийство' (история убийцы-жертвы, см. экранизацию с Джоан Хиксон) и 'Третью' (оригинальная завязка, когда будущая жертва не помнит, было ли убийство в действительности, см. фильм с участием Суше в 'Пуаро'). В целом, хотя никакая экранизация не передаст всё превосходство книги, мы настоятельно рекомендуем ознакомиться с приключениями миловидной Гвенды Рид, ибо они захватывающие, печальные и правдивые. Режиссёр Дэвис вслед за писательницей Кристи предостерегает от излишней сентиментальности, могущей завести в могилу простодушных людей, беззащитных перед натиском девиантно-практического ума. Отождествляя себя с Гвендой, мы сразу попадаем в капкан, ошибочно предполагая, что люди, которые знали тебя ещё ребёнком, улыбались тебе, даря конфетку, котёнка или просто добрый совет, не способны обидеть тебя, не говоря уже об убийстве. Проходя через вереницу замечательных, глубоко порядочных людей, что восклицают 'Так это вы были той самой маленькой девочкой?!', ты всё плаваешь в море сладких иллюзий. Ах, я помню папу, Кевина Холлидея, он был такой сильный! Ах, я помню служанку в доме, эту мудрую Эдит Пэджит, она такая славная женщина! Ах, я помню доктора Кеннеди, он такой забавный! Розовые воспоминания обугливаются тычками окурков-огрызков неудач убийцы и его жажды ограничения чужих прав и свобод. Грустно, что одни рождаются жертвами, а другие убийцами. Ужасно, когда ближний может воткнуть тебе нож в спину. Мы часто вспоминаем, как зелена была та достославная долина. Но почему-то при этом забываем, кто её уничтожил... Любите ближнего своего, но осторожно, ведь «каждый убийца чей-то знакомый».