Рецензии. Крупный калибр

Кинопоиск • 19 марта 2011 в 16:21

Тони.

И вновь Ален, как же я люблю этого актера! Интересный фильм, Ален Делон играет в своей фирменной манере - очень четко чувствуя свой персонаж. Тони Арзента женат на красивой женщине, у них замечательный сын. Тони киллер, он ставит условие мафии что уходит... тут я улыбнулась, хотя и печально, как известно от мафии уходят только вперед ногами! Поразила некоторая наивность этого без преувеличения великолепного мужчины. Что меня всегда удивляет в Алене Делоне это его грустные глаза (сразу же вспоминается 'История Джейка' из обалденного сериала Залмана Кинга 'Дневники красной туфельки' там есть момент - Джейк, главный герой знакомится в кафе с очаровательной женщиной... она смотрит на него так внимательно, вдумчиво, проницательно, с улыбкой, и говорит ему 'У тебя хорошие глаза, грустные, но хорошие!'. вот и тут... грустит наш друг, грустит. Впервые за весь просмотр фильмов с Аленом в гл. роли поймала себя на мысли о том, что он играл именно то, что переживал сам, в смысле эмоций. Мне кажется, что актеру как и писателю, например, трудно было бы передать то, что он не пережил и не прочувствовал. У Тони погибает семья, та самая милая женщина и обаятельный мальчик... поразила сцена на похоронах, его глаза... страшно когда так страшно, человеку, жить. Было все и не стало ничего. Не понимаем мы своего счастья, не понимаем. Священник, друг семьи Тони говорит ему что-то вроде не мсти, гнев бога страшнее и возмездие его будет страшнее твоего - любого человеческого. Говорят, подонкам нечего терять, не соглашусь, даже они, эти падшие душой люди, даже они чем-то дорожат, пусть даже мозолью на пятке, на что уж способны, Бог отнимет у них это, за все в этой жизни мы расплачиваемся еще при жизни. Да и последняя мысль, в общем-то то, что случилось с Тони, случилось бы все равно, как и всегда с такими как он, он ведь тоже убивал.

ArmiturA • 13 апреля 2013 в 10:00

Оправданная жестокость

В обширной фильмографии Алена Делона нашлось место самым разным ролям, но едва ли не чаще всех прочих он играл преступников всех мастей. Холодная красота французского актера, его скупая, но выразительная мимика создавали образ эдакого порочного ангела смерти. Или ангела мщения - как в фильме режиссера Дуччо Тессари 'Тони Ардзента', в наших краях для вящей звучности окрещенного 'Крупным калибром'. Сюжет фильма был избит еще в семидесятых: Тони - наемный убийца и хочет завязать. Боссы подумывают его убрать, потому что он, как это водится, слишком много знает, но по нелепой случайности вместо Тони погибает его жена и маленький ребенок. Далее, конечно, вендетта, один против всех, но с неизменно летальным исходом для врагов разъяренного убийцы. На первый взгляд выглядит достаточно грустно, поэтому стоит обратить внимание на детали. Более всего хочется сравнить эту роль с другой, куда более культовой работой Делона - Джеффом Костелло из фильма Жан-Пьера Мельвиля 'Самурай'. Тот также был немногословным и рассчетливым наемным убийцей, только вот прошлое Джеффа оставалось тайной для зрителя, а будущее его, по-большому счету, было определено едва ли не самим названием фильма. Тони Ардзента же проживает свою драму перед зрителем от и до, превращаясь из любящего отца семейства в хладнокровного и безжалостного мстителя. Далее будут предельно реалистичные погони по всем городам Европы - разбивая машины, не считаясь со случайными жертвами, - будут убийства и будет кровь. Кино это без нуарового флера, без мельвилевской эстетики и без показной романтизации гангстерского быта, снято предельно просто и жестко. И в этой простоте кроется один из основных козырей. Фильм смотрится не как выдающееся кинополотно от большого режиссера, но как реалистичный полудокументальный рассказ об одной мести. 'Крупный калибр' никогда не станет золотой классикой, и известен он сейчас, по большому счету, лишь любителям европейского криминального кино да поклонникам творчества Алена Делона. Этот фильм можно обвинять во многих грехах. Здесь и избитый сюжет, который спустя десятилетия выглядит таким же затертым, как и воспроизведенная тысячи раз грампластинка, здесь и карикатурные, утрированные до двенадцатой степени шаблонности боссы мафии, и некоторое читерство, без которого ни один человек не сможет совладать с цельным синдикатом крестных отцов. Но сполна искупает беспощадная жестокость режиссера к героям, искупает отстраненно-точная игра Алена Делона, искупает реалистичность скуповатых экшен-эпизодов и, конечно, искупает концовка, в которой уже неясно, кто друг, кто враг, и где понимаешь, что, шагая по скользкой от крови дорожке, невозможно не оступиться.

Рыжая кошка • 4 июля 2009 в 16:21

Тут связи нет: Злодейство – и святейших прав защита (Фридрих Шиллер)

Всегда ли мы знаем, на что мы способны? Всегда ли мы можем судить о человеческих возможностях? Может ли кто-нибудь предугадать, на что мы способны ради родственных чувств? Нет. И хорошо, что это невозможно. Потому что лучше вообще не попадать в такие ситуации, когда нам придётся сполна демонстрировать свои способности и свои родственные чувства. Казалось бы, в жизни профессионального наёмного киллера Тони Арзенты всё было лучше некуда: кормящая работа, дающая деньги на безбедную жизнь, любимые жена и сын, прекрасная репутация в преступном синдикате. Но вот почему-то мастеровитый убийца проявляет очень трогательную заботу о своём сыне: он не хочет, дабы его ребёнок пошёл по его пятам, он желает, чтобы сын жил честно. Учитывая биографию и род деятельности героя Делона, это можно понять, ибо Тони, зарабатывающий на жизнь убийствами, совершенно справедливо не желает своему ребёнку повторения своей участи. Он объявляет о том, что завязывает с убийствами и ему плевать на то, что так не делается, что человек либо остаётся «в доле», либо его выносят ногами вперёд. Он говорит примерно в таком духе: «Не было этого? Значит, будет». Его решение непреклонно. Но человек полагает, а господь располагает. Понятное дело, что криминальные боссы таких вольностей не прощают. Начинает готовиться покушение. И тут… тут жена вынуждена воспользоваться машиной мужа. А в машине – взрывчатка. Может ли быть что-нибудь ужаснее и тяжелее, когда отец, только что обнимавший и целовавший своего сына, наблюдает из окна взрыв машины, в которой находится его семья? Только что он был счастлив, но несколько секунд перечеркнули его счастье разом. Как остро и отчетливо чувствуется его горе, когда он после похорон, один, находится дома, там, где он ничтожное количество времени назад был счастлив. Когда он в пустой квартире сидит у горящего камина, а потом встаёт и включает магнитофон, где записаны голоса жены и сына. Слушая их, очень остро ощущается то, что больше этого не будет… не будет счастья с любимыми людьми… единственное, что у него осталось от той, иной жизни – магнитофонная запись голосов. Жены и сына нет, а голоса остались. Это страшно. Страшно, когда у человека, совсем недавно бывшего счастливым, не остаётся ничего… Ничего, кроме двух могил, цветов, опускаемых в цветники дрожащей рукой, и боли… глубокой внутренней боли. Как она остро чувствуется, когда Тони стоит около могилы сына, с застывшим на лице горем смотрит на портрет своего ребенка и по взгляду видно, что осиротевший отец еле сдерживает слёзы. И у него, профессионального убийцы, развязаны руки. Как говорится, если теряешь, значит, есть чего терять. Но он уже потерял то, что у него было – семью. Самое дорогое, что имелось у киллера, легко стреляющего в людей. Характерна сцена, когда священник говорит ему после похорон: «Не делай за бога его работу. Оставь это ему. Гнев бога страшнее твоего, и месть его тоже будет страшна». Но так ли это? Действительно ли гнев бога страшнее, чем гнев осиротевшего мужа и отца, который лишился семьи из-за ошибки (взорвать должны были его?) Нет. Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным, гласит пословица. Месть Тони Арзенты холодна, продумана, и вследствие этого очень страшна. Здесь будет очень уместно вспомнить драму Фридриха Шиллера «Вильгельм Телль». Сравнение будет очень точным, если взять во внимание то, каким профессиональным стрелком является герой Делона. И если быть почитателем великого немецкого драматурга и поэта (а я таковым являюсь), то фильм вызовет вполне явную ассоциацию со строчками из «Телля»: Их всех сюда влекут свои дела, Меня же мысль о крови привела! А разве не применима к самому Тони Арзенте вот эта цитата: Но я не плакал, нет! В слезах бессильных Скорбь жгучую не стал я изливать. Я заключил её, как драгоценность, В своей душе и думал лишь о деле. Месть… В душе Тони Арзенты – только жажда мести. Но характерно то, что герой Делона в этом фильме не нарисован одной краской. Он благороден по отношению к женщине, почтителен в отношениях со своими старыми родителями и в то же время жесток и безжалостен по отношению к мафиозному синдикату. Видно сразу, что в этом человеке есть внутренний стержень, который невозможно сломать. Тони верен себе до конца, верен своему кодексу чести, верен желанию отомстить. Без промаха в мишень я попадал, И много раз прекрасные награды Я получал на наших состязаньях… Но этот выстрел будет мастерской… Несколько мастерских выстрелов совершилось. Кажется, душа бывшего наемного убийцы обрела относительное успокоение… Однако финал фильма неожидан и неутешителен. Как тягостно он воспринимается в атмосфере кажущегося спокойствия. Почему же так? А потому, что не всегда можно отличить своих друзей от своих врагов. Потому что по сути это одно и то же. Именно поэтому, несмотря на экшеновые сцены и выполненную миссию Тони Арзенты, фильм оставляет после себя весьма тягостное впечатление. Жестокая, натуралистичная, тяжелая картина. Одна из лучших в послужном списке Делона. 9 из 10

Snark_X • 13 апреля 2013 в 06:10

Мертв по прибытию

Все истории о мести похожи друг на друга. Может меняться катализатор, запускающий цепочку причинно-следственных связей, количество и масштаб жертвоприношений во славу разъедающих изнутри пустоты и боли. Итог же всегда один. Месть - это универсальное обезболивающее, прекращающее свое действие в тот момент, когда прозвучит последний выстрел. А дальше ничего. Лишь падение и мольбы о заветном забвении. Но, несмотря на схожесть сюжетных перипетий, авторы вновь и вновь поднимают тему мести в своих произведениях. Лучшими, безусловно, были Дюма и Пьюзо. На последнего и решил равняться Дуччо Тессари, режиссер ленты «Крупный калибр». Тони Ардзента решил соскочить. В один из прекрасных дней (что символично – день рождения сына), он приходит к мысли, что работа палачом на местную преступную группировку не для него. Но из этого бизнеса добровольно не уходят, а профсоюзные организации не предусмотрены кодексами мафии. Впрочем, Тони об этом не задумывается. Он золотой мальчик, блестяще справляющийся с порученными ему делами. Чем не повод внести новые правила в старый уклад? В конечном итоге, выходят же люди когда-нибудь на пенсию. И когда жена и ребенок Тони садятся утром в его машину, самое последнее, что он мог бы ожидать – оглушительный хлопок, разрывающий негромкий гул просыпающегося города. Куски искореженного металла охвачены огнем. Выживших нет. С этого момента жизнь Тони имеет лишь один привкус - привкус смерти. Страшная ошибка глав синдиката обойдется им слишком дорого. «Крупный калибр» выходит на волне возрождения интереса к нуар-течению. Новая мировая депрессия, порождаемая общим застоем и политическими скандалами, извлекает из вчерашнего дня молчаливых героев в стильных плащах. Эстетика мафиозной драмы с ее чарующими мифологией и кодексами, уже воспетая Копполой, вносит свои корректировки в образы небритых частных детективов. Они аккуратно подстрижены, элегантно одеты, в их движениях явственно проступают грация и благородство. Теперь эти парни работают на синдикат. Они выполняют свою работу хорошо, но то, что они делают – плохо. А значит, расплата настигнет каждого из них. И уже не так важно, в каком образе на этот раз явится Фемида. Будет ли это взрыв ранним утром, предательство любящей женщины или выстрел мнимого друга. Подписывая импровизированный контракт с Диаволом, нужно внимательно читать текст. Но в любом случае, ты сам останешься в проигрыше. Очередная бессмысленная жертва – не слишком ли высокая плата за непродолжительную иллюзию богатства и счастья? Тони Ардзента заперт в клетке. Он летает из Копенгагена в Милан, но это кажущееся обманчивое движение. Он замурован в своем горе, и уже не обращает внимания на то, что весь мир сузился до размеров комнаты на верхних этажах отеля. Город уснул, а может просто вымер. И случайные лица наделены выразительностью пластиковых манекенов, они также не претендуют называться людьми. Шумный муравейник в одночасье прекратил свое существование, превратив знакомые места в нарочито искусственные театральные подмостки. Пустой поезд, молчаливый серый сриптиз-бар, пыльные коридоры гостиниц, скрежещущие свалки. Людская рука давно не касалась этих глянцевых страниц, и они потихоньку начали выгорать, превращаясь в никому не нужный хлам. Город сыграл свою последнюю симфонию и погрузился в гробовое молчание, такое противоестественное и зловещее. Картина за гранью реальности. А может все просто и мертв сам Тони? Действительно, жив ли персонаж Алена Делона? Этот вопрос возникает с первых кадров. Ведь сам Тони Ардзента напоминает оживший манекен. Его движения доведены до машинной безэмоциональной зацыкленности. Поцелуй на прощание, очередное заведение, с мрачной репутацией, выстрел, «дорогая пойдем спать, у меня сегодня был трудный день». Все человеческое уже давно умерло или превратилось в прах. Картины изувеченных тел, чудовищные в своем натурализме, пугают только зрителя. Для участников этой драмы подобные вещи давно стали нормой. И попытка вырваться из этого круга никогда не увенчается успехом. Ардзента не Уокер и люди, окружающие его, умирают один за другим. И только финальные титры дают возможность заглянуть в пресловутую коробку Шредингера для того, чтобы дать однозначный ответ - жив ли герой. До тех пор он считается полумертвым. «Крупному калибру» никогда не встать в один уровень с «Крестным отцом», слишком уж проста сюжетная интрига. И лавры пост-модернизама так и останутся у Джона Бурмена с его «Point Blank». Дуччо Тессари снял крепкую криминальную драму о молчаливом стрелке, драму, не хватающую звезд с неба, но все еще способную напугать очередным кровавым тупиком на серой улице обыденности.