Рецензии. Транзит
Преломление времени, используемое режиссёром настраивает на соприкосновение с тайной, свидетелем которой зрителю предстоит стать. Франция. Наши дни. И вдруг приближающая германская оккупация. Что это? Фэнтези? Нет. Наложение исторических пластов друг на друга. Вчера и сегодня в созвучии. Разве такое возможно? Да. Почему бы этому не быть? Пытаясь понять направление авторской мысли происходит погружение в детективный сюжет. Самоубийство. Оставленная в память о себе рукопись, несколько писем. Что здесь такое? Почему? Ещё не поняв до конца первой мысли режиссёра, не осознав её в полной мере нам выдают очередную порцию загадок. Где сведение счётов с жизнью то ли несогласием, то ли отчаянностью положения. А может быть усталостью от бренности существования? И в след за этим, без какой-либо раскачки, эмоциональный взрыв поступком резкости. Где побег из сжимающегося кольца, единственная возможность свободно дышать, оставаясь собой. Вырваться любой ценой из города. Покинуть ставшее невыносимым место обитания. Уцелеть в мясорубке разверзнувшейся пропасти. Две жизни как две судьбы. Один, выгорел изнутри и прекратил всяческие судороги. Другой, цепляется за любую соломинку в надежде уцелеть.Первый звонок. Однако вырваться ещё не значит спастись и уцелеть. Как снежная лавина преследует Георга репрессивная машина. Вот-вот поглотит. Вот-вот раздавит. Спасение приходит совершенно неожиданно. Чужое лицо индульгенцией от сжимающейся на шеи петли. Ты уже не ты. Ты - он. Ты - ставший им. Другим. И жизнь приобретает совершенно иную окраску. Легка поступь. Напряжение таящегося зверя постепенно уходит. Беззаботность в череде буден, ожиданием парохода. Мальчик, проявленной заботой отца. Полное растворение в ИНОМ человеке. В умершем, покинувшем наш мир. Вот так вот! Второй звонок. Удивительно, что с обретением себя в новом 'качестве', Георг совершенно растворяется в призраке. Сливается с Вайделем. Мы не слышим ни одного отзвука в своё собственное прошлое этого молодого человека. Ведь было же оно у него. Отец, мать не волнуют его. Где его память? А любимая женщина? Была она у него когда то? Нет? Ни одного воспоминания. Ни одной тёплой мысли. Братья, сёстры, друзья... За спиной словно выжженная пустыня. Ничего. Не единой поросли. А ведь нам свойственно по своей природе обращаться к самому близкому и дорогому, тому, что волновало, заботило, неотъемлемой частью нас было все годы существования. От рождения. Где же оно у Георга? Третий звонок. Таинственная Мари проявленностью вдруг... И здесь масса размышлений уготована. Очень неоднозначная лента на суд эстетствующей публики. Сложная и одновременно простая картина. Несколько тягучая, угловатая, немецким духом, пропитанная. Несколько аспектов создали мне помеху при просмотре. Хотя почему помеху? Может быть наоборот, расширили границы, дополнили красками впечатление? Первый - это внешнее сходство главного персонажа Георга (актёр Франц Роговский) с персонажем 'Гладиатора'(2000г.) императором Коммодом (актёр Хоакин Феникс). Один отражением другого. Почти близнецы. И каждый кадр в декорациях современной эпохи отзвуком-отсылом во времена Римской империи. Проявленным человеком в нашем мире. Оттуда, из старины веков вышедшим. Странные ассоциации. Странные вдвойне при весьма необычном сюжете 'Транзита'. Более полутора часов моя психика балансировала в двух временных пластах. И двадцать веков стёршимися гранями в разрыве. Второй аспект - состояние дежавю, вдруг окутавшее. Словно был уже когда-то при подобном розыгрыше партии. И сюжет не нов. И последовательность ходов-шагов, угадывается. Чужое лицо - чужая биография - жизнь взаймы. Улыбка мироздания или шанс всё изменить? Убежать от себя, под иную личину подстроясь. Наново писать историю. Свою. В тридцать или в сорок лет став кем-то иным. Да-да-да, что-то такое было... В 1975 году Микеланджело Антониони выдал миру потрясающий сюжет о журналисте Дэвиде Локке. 'Профессия: репортёр' - африканская глушь, смерть случайного знакомого в номере отеля и переклеенная фотография в паспорте путёвкой в иную реальность. Чужую. До сих пор в памяти это липкое состояние жары пустыни с каплями пока на теле Джека Николсона и вентилятор бестолково гоняющий горячий воздух. Какая-то мистическая жаровня, один из адских смертных коридоров надвигающейся смерти... Бег, ставший от самого себя побегом. Пиршество режиссёрской мысли. Живая классика. Фильм, ни раз пересмотренный. Волнующий и сейчас. В 'Транзите' преобладает германская холодность. Хотя Мари перекличкой с супругой Локка ищущей своего мужа. И её появление очистительным источником понимания итальянского и немецкого почерков. Сопоставление по памяти виденного ранее с разыгрываемым действием сейчас, придало дополнительный импульс просмотру. Встреча с прошлым? Да, определённо дежавю, приоткрывшейся дверью. Кино как размышление над судьбами Европы. 'Тогда' и сейчас. Роман Анны Зегерс в преломлении эпох. 7 из 10