Рецензии. Шкура
Мы видели немало военных фильмов, и чаще всего нам стараются показать весь ужас который несет с собой война именно на передовой, на линии фронта. В «Шкуре» же нам показали тот ужас, который рождается нищетой, бедностью, безысходностью опустошенного после оккупации города. Матери, продающие своих детей, отцы, продающие своих дочерей… сначала задаешься вопросом — «Неужели всё это было?», затем «Неужели не было другого выхода?». Я для себя на эти вопросы так и не ответил, но самое главное, что фильм этот заставляет думать и думать много. В биографии Мастроянни пишут, что с середины семидесятых он сдал и часто «халявил», не играя в полную силу… В этом фильме он сыграл великолепно. Образ итальянского офицера, переживающего и сочувствующего своему народу ему удалась. 9 из 10
«Шкура» — попытка адаптации романа К. Малапарте, скандально переоценивающего неореалистическую интерпретацию событий Второй Мировой. Если последняя изображает свержение фашистского режима в героических тонах, поэтизируя партизанские будни («Рим, открытый город» и «Пайза» Росселлини), то Кавани избирает путь панорамного натуралистического описания, не чураясь, а иногда и бравируя эпатажем. Щедрое финансирование огромного французского киноконцерна «Гомон» помогло привлечь интернациональный ансамбль звезд, среди которых: Б. Ланкастер в роли американского генерала, М. Мастроянни в заглавной роли капитана Малапарте, К. Кардинале в эпизодической, но запоминающейся роли аристократки. Почти каждая сцена представляет собой сложную постановочную массовку, снятую в просторных интерьерах, подчеркивающих величие романской архитектуры: кадр не скрывает масштабности, пространственной протяженности интерьеров, оператор всячески подчеркивает ее траекторной съемкой с движения. Монтаж пунктирно обозначает сюжетную линию, с трудом уловимую в коллажно выстроенной драматургии. Эпизоды разной продолжительности, порой не длиннее анекдота, объединены концептуальным противопоставлением грубоватых, но духовно здоровых американцев и нравственно деградировавших итальянцев, интеллектуально изощренных, но при этом опустошенных тысячелетним развитием. На протяжении двух часов зритель все глубже погружается в пучину варварства, охватившего освобожденный американцами Неаполь: матери продают своих детей арабам, женское население почти поголовно проституирует, на загородной вилле проходит оргия геев, все будто охвачены денежной лихорадкой, город превратился в гигантский рынок, на котором идет с молотка накопленная за тысячелетия культура. Венчает этот грандиозный гран-гиньоль извержение Везувия, которое словно наказание за грехи покрывает дымом и пеплом этот новый Содом и Гоморру. В сценах апокалиптической катастрофы в полыхающем городе, сквозь который бегут к неизвестности толпы обезумевших людей под гнетущую музыку Л. Шифрина фильм наконец-то перерастает рамки банального шокового аттракциона, превращаясь в масштабную трагедию вырождения человеческого рода в годы войны. К сожалению, этими эпизодами фильм не заканчивается, возвращаясь в привычное русло эпатирующего повествования. Блистателен в несколько одномерной, но достаточно важной для понимания замысла фильма роли циничного интеллектуала-декадента М. Мастроянни, не удивляющегося ничему, даже предполагаемому каннибализму. Программными становятся гневные слова, брошенные героиней А. Кинг главному герою о том, что итальянцы — нация сутенеров, с подлыми глазами и набриолиненными волосами. В целом, картина выглядит скучной и однообразной в своем натуралистическом изображении ужасов войны, поданных в намерено броской, сенсационной, почти таблоидной манере. Как экранизация, она не добавляет ничего сущностно значимого к пониманию романа, во многом лишь усугубляя его художественные недостатки, связанные в пристальным вниманием к самым низменным проявлениям человеческой природы. Как и «Сало» Пазолини, и многие казавшиеся поначалу шокирующими ленты, «Шкура» невероятно устарела, особенно в эпоху разнообразных перверсий и девиаций, которые открыто демонстрируются уже не только кино, но и СМИ и Интернетом.
Творчество Лилианы Кавани мне известно в первую очередь по «Ночному портье». Но. этот фильм мне представляется куда более зрелым, чем «Ночной портье». Замечательные актеры скорее дополняют весьма интересное историческое полотно — представленное Кавани. Она предложила свои зарисовки Неаполя, находящегося в преддверии окончании второй мировой войны. Фактически для Италии война закончена и мы видим торжество победителей и участь проигравших… Кавани предлагает мозаичную картину зарисовок — сходящие с ума от голода люди продают себя на рынке секс-услуг, американцы конкурируют с англичанами, аристократы стараются придерживаться своего образа жизни… Кавани прекрасно показывает лицемерие послевоенной реальности. Известные актеры в этом фильме практически незаметны — они служат просто «винтиками» в доме построенном Кавани: Мастроянни, Ланкастер и Кардинале играют сравнительно небольшие и мало-эмоциональные роли. В то же время, фильм настолько точно совмещает бытовые подробности с чудовищными событиями войны, что его смотреть весьма сложно. . Нет ничего удивительного, что фильм не получил признания в США — кино не совсем положительно характеризует американских солдат: легче было его не заметить. 7 из 10
Достаточно тяжеловесный, пафосный, политизированный продукт, изрядно ангажированный. Скорее всего Кавани не справилась с масштабом поставленной задачи — охватить фильмом несколько десятков персонажей, находящихся в охваченном войной Неаполе. Вдобавок еще картину подпортила изрядная доля гротеска. В Ночном портье, положим, так же присутствовали и гротеск, и символичность, да и политика, но масштаб картины был иной, уголок Вены и несколько персонажей… В результате в Шкуре ни один из героев так и не раскрывается, несколько сюжетных линий вообще теряются. Роль Кардинале заключается в нескольких, не связанных практически друг с другом появлениях. Мастрояни хорош, как и всегда, но этого для картины с такими претензиями мало. Осадок добавляет вольное обращение режиссера с фактами и, как я уже писал, гротеск для большего эффекта. Ну про проституцию, содомию, оргии и прочие прелести оккупированного города вообще молчу. Хотя до натуралистичности того же Сало не доходит. Надо всем эти — извержение Везувия, которое режиссер тоже сместила на год и приурочила именно к происходящим в фильме событиям. Короче — кино посмотреть можно, но на любителя, особенно если любитель разделяет левацкие вгляды Кавани. Резюмируя — режиссер просто не справилась с объемной задачей, да еще подпортила фильм чрезмерной ангажированностью и символизмом. Гротеск и символизм надо уметь использовать, особенно в таких темах, как фашизм и война, как это делали Пазолини, Висконти, Вайда, фон Триер, да та же Кавани в Портье… 3 из 10
Завораживающее, болезненное зрелище. Этот удивительный, редкий фильм поставлен по автобиографическому роману Курцио Малапарте. Курт Эрих Зукерт, немец по отцу, итальянец по матери, выбрал себе литературный псевдоним «Малапарте», что означает «злая судьба, не та сторона» в противоположность Бонапарту. Малапарте был весьма колоритной личностью. Авантюрист, анархист, храбрый солдат Первой Мировой, член фашистской партии с 1922 г., военный корреспондент в Африке и на Восточном фронте во время Второй Мировой. Затем он перековался в антифашиста, посидел у Муссолини в тюрьме. С 1943 г. работал в американской военной администрации. После войны снова крутой поворот — Малапарте становится поклонником коммунизма, посещает СССР и Китай. На смертном одре за его имя и душу сражались секретарь итальянской компартии Пальмиро Тольятти и иезуит Вирджинио Ротонди. Малапарте и напоследок остался верен себе — выкрутил дулю коммунистам и ушел в мир иной католиком. (Но свою знаменитую виллу на Капри завещал китайскому правительству). Роман «Шкура» был опубликован в 1949 г. и сразу же вызвал шквал негативной критики со стороны соотечественников Малапарте. Оскорбленные итальянцы не хотели видеть себя такими — побежденными, развратными и продажными. Но Малапарте не осуждал свой народ, он понимал и оправдывал его грехи: «Вы даже не представляете, на что способен человек, на какой героизм и какую подлость он готов, чтобы спасти свою шкуру… Сегодня терзаемые и терзающие, убиенные и убивающие люди совершают вещи удивительные и омерзительные, но уже не во имя спасения своей души, а для спасения собственной шкуры…» Не случайно, что за экранизацию романа взялась знаменитая Л. Кавани, чьи фильмы вызывали такую же бурную и неоднозначную реакцию. 1943 год. Пятая американская армия под командованием генерала Марка Кларка без единого выстрела входит в Неаполь. «Город скотов», как его называют в фильме. И вполне заслуженно. Повальная проституция, сутенеры, спекулянты, матери, продающие своих сыновей марокканской солдатне, отцы, выставляющие за деньги на всеобщее обозрение своих дочерей (знаменитый эпизод с «последней неаполитанской девственницей»). Малапарте объясняет американцам весь этот Содом и Гоморру так: «Мы проиграли войну. И больше всех проиграли женщины и дети». Но оправдывает ли голод и нищета такую всеобщую моральную деградацию? «Вырожденцы» — трудно подобрать другое слово, глядя на итальянцев в фильме — от чумазых бедняков до рафинированных аристократов. «Животные» — так хочется назвать марокканских солдат. (Что творили солдаты французских туземных войск, явившись в Италию в качестве «освободителей» — отдельная песня. Жаль, что в 1945 г. Нюрнбергскому трибуналу было не до них). Американцам тоже достается в этом фильме — чего стоит красноречивая финальная сцена их входа в Рим. Кровавое месиво из ретивого папочки-итальянца под гусеницами американского танка. Камера не отворачивается от такого зрелища, но даже у Кавани не хватило духа угробить мальчишку — он, целый и невредимый, вылезает из-под танка. Но в целом американцы в фильме выглядят грубоватыми, добродушными, внутренне чистыми ребятами, не тронутыми европейской гнилью. И здесь Кавани также следует за текстом писателя. Свой роман Малапарте посвятил памяти «всех храбрых, добрых и честных американских солдат, моих друзей по оружию с 1943-го по 1945-й, напрасно погибших за свободу Европы». Хотелось бы также добавить пару слов об актерах, сыгравших в фильме. Марчелло Мастроянни, исполнивший роль Малапарте, не принадлежит к числу моих любимцев. По мне, так он во всех фильмах играет одну и ту же бесконечную роль итальянца, только в комедиях добавляет своему персонажу побольше мимики и темпераментной жестикуляции. Но играет почти всегда безукоризненно. Генерал Кларк в блистательном исполнении Берта Ланкастера — весьма симпатичный (на мой взгляд) персонаж. Недалекий, хитроватый, амбициозный, добродушный выходец из простонародья, благодаря войне поднявшийся до генеральского чина. По мере своих сил и скромных талантов он пытается справиться с кучей обязанностей — военных, административных, санитарных и даже светских. В частности, достойно встретить важную шишку из Вашингтона — жену политика и известную летчицу, организовать изысканный прием («в стиле Ренессанса»). При этом он не упускает случая запечатлеться в выгодном ракурсе для газет и кинохроники. Наименее удачным в фильме выглядит образ Деборы Уайетт — жены американского сенатора. За каким фигом она прилетела в Неаполь, что она вообще хочет от жизни, почему ведетсебя так сумбурно, внезапно и загадочно — мне, как зрителю, осталось непонятным. По-моему, фильм «Шкура» у Кавани получился не менее страстным и впечатляющим, чем знаменитый «Ночной портье». Тема победителей и побежденных, выигравших и проигравших во Второй Мировой войне — непаханое поле кинематографа. Когда-то давно в 1961 г. эту же тему (только на примере побежденной Германии) пытался поднять в своем фильме «Victors» знаменитый голливудский сценарист Карл Формен. И также, как впоследствии Кавани, огреб по полной. Есть такие «священные коровы», болезненные, запудренные ложью и ура-патриотизмом темы, которых лучше не касаться. Даже сейчас, спустя почти 70 лет. 10 из 10