Рецензии. Забриски Пойнт
На первый взгляд, он может показаться самым скучным и бессмысленным фильмом из всех, что вам довелось смотреть. Я сама в какой-то момент чуть не заснула. В момент, когда попыталась сосредоточиться на фильме и найти в нем смысловую связку. Нас же так учили. Во всем должен быть смысл. Однако как только я расслабилась и отпустила сознание, то фильм пошел как по маслу. Он направлен на ваше восприятие, а не на анализ действий. Несмотря на то, что не было там каких-либо значительных исторических вкраплений о времени студенческих бунтов, все равно я ощутила огромную волну. Волну бессмысленности, непонимания и блужданий, которыми можно охарактеризовать эти возмущения детей. Это был бунт против застоя, против войны и власти капитализма. Но преследуя высокие цели, эти ребята сами потеряли себя. В конечном счете, финал фильма закономерен, но не закрыт. Весь фильм - это типичная такая американская трасса. Ты не знаешь, что тебя ждет в конце, но это не главное. Важен сам путь и, пусть хоть и тщетный, но поиск себя и своего Забриски пойнта. И еще хочется отметить судьбу главного актера, который умер в 27. Это тоже умереть-как-мифологично.
Место действия – США, время действия – конец 1960-х, эпоха студенческих протестов и движения хиппи с одной стороны, и бурного развития индустриального типа общества, с другой. Сцена – Забриски-пойнт в Пустыне Смерти. Именно там судьба свела молодого студента, бежавшего от полиции, и секретаршу, имеющую обыкновение выполнять не только свои прямые обязанности. Оба они на миг вырвались из урбанистических джунглей и пути их пересеклись там, где из живого есть только редкие растения, растущие на камнях, а от рек остались только иссохшие русла. Фильм Микеланджело Антониони о свободе – свободе выбора, свободе поступка, и в конечном итоге – свободе жизненного пути. Шумному миру студентов-революционеров, борющихся против всего на свете, стабильного среднего класса и охраняющей его покой полиции противопоставляется мертвая земля, где обыватель не найдет для себя никакого интереса, но которая даст покой и ощущение полной внутренней раскрепощенности людям, ищущим ответы в своей жизни. Эта земля даст возможность не только искать ответы на общие вопросы, но и признать и принять нелегкие решения – решения, которые заставят пересмотреть свои предыдущие взгляды, установки и попытаться разорвать жизненный круг и свернуть с пути, ведущего в никуда. Антониони удалось блестяще передать не только социальную атмосферу того времени и атмосферу ландшафта, в котором разворачивается действие, но и едва заметными оттенками показать перемены, подаренные пустыней главным героям. Тот момент, когда бунтарство сменяется чувством ответственности за свои поступки, а чувство жизненной предопределенности – отвращением к своей роли в этом мире. Пути главных героев пересекаются по сути лишь на мгновение, но эта встреча определит их дальнейшую судьбу – и судьба подарит шанс лишь одному из них.
В том насколько хорош фильм определенной тематики, может помочь сравнение его с подобными картинами. В данном случае за пример можно взять «Беспечного ездока». И, кстати, не случайно ведь фильмы по годам идут друг за другом, одной и то же темы, по большому счету. Кто видел обе картины, с легкостью определит, что есть что. «З Пойнт» слишком субъективное кино, то есть здесь либо оно тебе лично приятно, либо ты понимаешь, что для кино – это слабо. У картины нет стиля, она больше похожа на вырезки из одного-двух дней жизни героя без принципов и целей, героя, который выбирает так называемую свободу, больше похожую на нежелание считаться с правилами жизни, героя, который может спокойно взять частный винтовой самолет и покататься, не думая о последствиях. Да, это красиво – не привязываться к обстоятельствам и жить без особых раздумий. Свобода ли это? Главный герой называет это свободой действий, движения. По мне так это, обычное неосмысленное поведение, противопоставление современному миру, мечтательное хулиганство, по сути. Но режиссер, к радости не превращает картину в череду приключений, а помещает героя в трех больших сценах – первая несуразная – сцена в городе, где происходят обсуждения предстоящего закрытия Университета местными студентами, и главный герой откровенно сваливает, потому что это не его – сидеть и слушать болтовню. Вторая – сцена с самолетом, самая, пожалуй, интересная, когда молодой человек кружит на угнанном американском кукурузнике над машиной, в которой едет девушка. Третья – в том самом месте Забриски пойнт – долине высохших озер, на дне которых образовались соленые отложения. Здесь предстоит метафоричная сцена свободы в виде легких любовных сцен нескольких пар. Собственно, все это не вызовет особого интереса, никак не подхлестнет зрителя, и картина будет так и витать где-то в области подсознания, вызывая некоторое недоумение. Конечно, речь о свободе, только разве такой она должна быть? При этом художественно никак не подчеркивается основная мысль, что делает главного героя в глазах наших, как обычного не вписавшегося в этот мир человека, который просто болтается по жизни. Трагедии нет, драмы нет, смысла почти нет. И завершающая сцена с разлетающимися частями холодильника с продуктами, всякими приборами, домом, в замедленной съемке – прием который затем будет использован в качестве основной фишки клипа группы Kojak – You can’t stop it, когда в поле приезжает автомобиль, взрывается, и в течении всего времени ты смотришь как медленно разлетаются от него кусочки, да и в других клипах частично применявшийся, так вот, сцена это уже не покатит в качестве образа фразы, засевшей в голове главного героя «да пошло все», уже не покатит.
Если жизнь налажена и упорядочена настолько, что в своей скучной глянцевой безупречности напоминает рекламный ролик с манекенами вместо актеров, остается дорога… Если жизнь разлаженна и сумбурна настолько, что в своем каждодневном хаосе и абсурде подталкивает к смерти от чего угодно, кроме скуки, остается снова дорога - радужный мир иллюзий, расстояний, билбордов и редких бензоколонок, который станет для выбравших его, более реальным, чем сама реальность. Та самая дорога, которую придумали поколения бунтарей и rolling stones - битников и, подхвативших у них эстафету, хиппи, однажды массово прозревших до осознания того, что путешествовать по родной земле гораздо интересней, чем ездить в экзотические страны. В эпоху радикальных перемен - и в массовом сознании, и в области кинематографа, когда каждый стремился дать творчеством ответы времени, не ответ, но полноценный, чувственный его слепок сделал Микеланджело Антониони в своем первом и единственном американский фильме, больше похожем на набор открыток, привезенных автором «Фотоувеличения» из beuty-трипа по Долине смерти. Открыток выцветших, но потерявших четкости. Открыток, и по сей день вдохновляющих поколения пост-хиппи на посещение ставшего культовым места. В фильме, пришедшимся ровно на стык десятилетий – 1970 год, он почувствовал, передал, а частично и предсказал, все противоречия и парадоксы эпохи «Flower power» и ее будущий закат - движение тогда еще не превратилось в «стиль», не перемололось в жерновах массовой культуры, но целая эпоха уже находилась при смерти и душный аромат тления и венков разлился в атмосфере. Это время совпало со смертью Джимми Хендрикса и Дженис Джопли, а спустя год, в Париже был найден мертвым в своем гостиничном номере Джим Моррисон. Реальность перетекала в фильм и наоборот… Поразительное попадание «Забриски поинт», его достоверная атмосферность, кажутся даже странными. Странными не потому, что можно было бы сказать, мол, нонкормизм и контркультура были чисто американским явлением, нет - к тому моменту они в одинаковой степени захватили оба континента. Но дело в том, что фильм, отразивший самые бурные годы американской истории, сделал человек, который не, то что американцем, но, ни бунтарем, ни рупором эпохи не был. Антониони был скорее ее очевидцем, каталогизатором умерших чувств и отношений, дотошным исследователем человеческой некоммуникабельности, одиночества и отчуждения. Приехавший из тогда еще необъединенной Европы, с ее тысячелетиями истории, отражающихся в витражах соборов, дворцов и брусчатке мостовых узких, тихих улочек, по которым бродили неприкаянные героини Моники Витти, итальянец Антониони, кажется, потрясен и заворожен открывшейся ему американской огромностью. Каждый кадр, каждый поворот камеры, странный, давящий фон передает это впечатление европейца от чужого ему, громадного, пустого, но прекрасного в своей лаконичной завершенности мира. После «Забриски поинта» стало понятно, что именно фильмы в жанре роуд-муви, полные отчуждения и тоски, он всегда и снимал. Просто раньше путешествия были внутренними, а здесь, в экзистенциальном пространстве бескрайней американской пустыни, внутреннее проросло наружу. Смена остановки пошла на пользу Антониони, который снял удивительное кино, одновременно похожее и не похожее на предыдущие работы. Поэтическое настроение созерцательности, наполняющее экранное пространства его европейских фильмов, от изменения масштаба взяло совершенно непостижимую до того по высоте трагическую ноту. Там нет ни стройного сюжета, ни поддающихся вербализации вечных вопросов, ни какой-то выдающейся актерской игры, на которую бы стоило обратить внимание. Персонажи, намеченные пунктиром следов в песке - плоть от плоти культуры их породившей, просто живут в кадре, молча скитаются по ни то родной, ни то по такой же чужой им, как и режиссеру, земле, им даже оставлены их настоящие имена. Антониони, кажется просто наблюдает за своими героями, иногда отвлекаясь на совершенно не связанные с основной историей эпизоды, которые тем не менее и создают меланхолический портрет времени в картине. Когда об одиночестве, пустоте и пресловутой некоммуникабельности рассказывают в масштабах целой страны и тихо, вполголоса, умным монтажом, музыкой, операторской работой, образами и нечастыми слова, это звучит громче любого манифеста. Страна безграничных возможностей и безграничных расстояний, породившая поколения наплевавших на эти возможности и выбравших только расстояния, предстает в фильме Антониони в виде двух фигурок, растворяющихся на фоне призрачного мира бескрайних массивов песка и скал мистической красоты. Собрание революционно настроенных студентов, превратившееся в межрасовый конфликт, продавец пушек, учащий как убивать и не попадаться, арестованный по имени Карл Маркс, sex, drugs and Rock'n'Roll… Историю то заносит на ироничных поворотах, то трясет на ухабах парадоксов, а следующие после встречи в пустыне два часа экранного времени, как выброс жертв после аварии – кто, куда упадет простреленный пулей навылет, кто, где останется в перевернувшимся мире.. Двое молодых эскапистов – девушка, с привычным для российского уха именем Дария и Марк, в исполнении Марка Фрешетта – аутентичный персонажу актер, разделивший со своим героем не только имя, но и его трагическую судьбу – живые олицетворения перехода между двумя десятилетиями. Олицетворения двух типов протеста и времени смены двух культурных эпох, когда «невыносимая легкость бытия», сменялась его, бытия, невыносимым ужасом и то, что раньше выражалось в виде баррикад и демонстраций перешло во внутренний мир, стало частью экзистенциальной тоски современного человека Слово «этапный» само вплывает в мозг, вместе с музыкой «Pink Floyd» и в данном случае не надо объяснять чего оно означает – до Марка и Дарии были Бонни и ее друг Клайд - не реальные отморозки, а практически мифолигизированные благородные разбойники в элегантном, кинематографическом олицетворение свободолюбивых 60-х, после – отрезвляющие «Пустоши» с их дегороизацией бунтаря без причины. Но именно взгляд чужестранца Антониони, «снаружи внутрь» - с одной стороны с явной симпатией к 60-м, которые хоть и не сделали мир лучше, но однозначно безвозвратно изменили и раскрасили яркими красками на много лет вперед. С другой - подведение под этой эпохой черты и постановка вопросов, ставших основной темой проблемного кино следующих «серьезных» 70-х. Революция нужна чтобы уничтожить отжившее, сломать устаревшую систему ценностей, взорвать ко всем чертям гнилой миропорядок, но свобода нужна не другим - свобода нужна тебе. Создай революцию внутри себя и оставь ее там же. А время все рано свое возьмет. Оно не терпит компромиссов… Тут никому нельзя помочь – каждый сам себе помощник, остается только ждать, когда кино отстанет от тебя словами The End и улетит размалеванным самолетиком вместе с титрами.
'Забриски Пойнт' один из самых впечатляющих фильмов. Антониони умел снимать простые, доходчивые с первого взгляда истории, обладающие такой нескончаемой глубиной, что диву даешься, какой властью обладает камера, если ее правильно использовать. Используя некие собственные приемы, Антониони добивается удивительного эффекта, который многие считают излишней интеллектуальностью. Можно сказать, что 'Забриски Пойнт' - это история о двух людях: девушке, сочувствующей движению хиппи и молодом революционере, который угнал частный самолет и застрелил полицейского. Они встретились в Долине Смерти, провели несколько незабываемых часов, а потом расстались навсегда. Но если вглядеться чуть глубже, сопоставляя мелочи, исторический контекст и видеоряд, то каждый в зависимости от уровня образования, способности прочувствовать и просто человеческих качеств увидит нечто большее, чем голый сюжет. Некоторые радикально настроенные жители Соединенных Штатов, не то что бы не поняли 'Забриски Пойнт', а поняли не совсем правильно, обвинив режиссера в подрывной деятельности против американского народа. По существу, если отбросить глобальную метафизику человеческой души и рассматривать фильм, как социально-политическое полотно, то Антониони и впрямь убедительно показывает агрессивную систему, с которой борются думающие студенты, вызывающие куда больше симпатий, чем аккуратные полицейские хотя бы потому, что не считают что 'профессор социальной истории' пишется слишком сложно, и имеют представление, кто такой Карл Маркс. Запечатлев особую прослойку людей, взбунтовавшихся против системы, Антониони позволили себе вольность в чужой стране, где Ленина издревле считали аватаром Сатаны, а если еще добавить, что 'Забриски-Пойнт' был показан во времена Холодной войны, то итальянский режиссер не мог быть воспринят иначе, чем интеллектуальный террорист. Однако, главного героя Марка не интересует студенческая партия и коллектив как таковой. Он бунтарь, ищущий место в жизни и куда-бы приткнуться. Его определенно не устраивает, то положение в котором оказался мир, но вместо болтовни Марк предпочитает действовать. В подтверждение студенческих волнений, Антониони то и дело, в начале и конце фильма, переключает внимание зрителя на работу главной героини, секретарши на подработках, красотки Дарии. К самому сюжету, это никакого отношения не имеет, и подлинное значение кадров раскрывается лишь в конце. Дария, слыша о политике только по радио, живет себе и не обращает внимание на какую-то там Систему, хотя и живет в самом ее центре, среди людей, всецело подчиненных ей и ее создающую. Для нее абсолютно равнозначны новости 'убили одного полицейского и вытоптали клумбу'. Героиню нельзя назвать хиппи или битником, но легкость бытия присущая, протестному поколению ощущается в ней с самого начала, когда она пытается забрать книгу, которую оставила на крыше. Еще Дария изначально напомнила мне греческий образ богини в подобии зеленой туники и поджарыми крепкими ногами и руками. Когда она в мечтах видит взрыв отеля, где обосновались 'корпоративные монстры', образ вступает в полную силу, демонстрируя не только бесконечный источник любви, оживляющий Долину Смерти, но и ярость, уничтожающую мелких людишек, посягнувших на природу. Забриски Пойнт является заповедником в бескрайней выжженной солнцем пустыне. Гигантское дно высохших миллионы лет назад озер, приобретших космический вид. 'Здесь все умерло' говорит Марк, и герои внезапно становятся хиппи, занимаясь любовью под палящими лучами. Постепенно пустыня оживляется, и мы видим уже не двоих людей ласкающих друг друга, а трех, четырех, а затем и массу пар, раскинутых по всему ландшафту. Чтобы понять, почему это не выглядит пошло, надо помнить, что хиппи никогда не рассматривали секс ради секса, это акт, символ Адама и Евы, животворящая сила, в которой нет ничего предосудительного. Совокупление есть единение душ, после которого смерть партнера есть процесс умирания и тебя самого. Оттого и Дария, осознав, что больше никогда не увидит человека, с которым провела всего лишь несколько часов, ломается и своим сознанием разрушает Систему. Ей не надо видеть, что полицейские это бездушные стражи системы, которые просто стреляют в человека, когда он тормозит самолет, словно, когда человек приземлился, то ему не требуется несколько минут, чтобы проехать по посадочной полосе. В новостях говорят, что машины поехали наперерез, хотя по факту это было бессмысленное убийство человека, который по непонятной причине вернул угнанный самолет. Причина эта значения имеет только для самого Марка и Дарии, полицейские как представители системы лишь ликвидируют угрозу, еще когда она себя не проявила. Сцены в пустыне, занимающие всего треть-четверть фильма самоценности на мой взгляд не имеют, то есть, если бы я увидел короткометражку, состоящую только из них, то не сказал бы, что это было гениально. Но пустыню обрамляет сюжет до и после, превращая срединное действо в восхитительное чувство, как бриллиант, огранка которого подчеркивает и выделяет его красоту, ценность, стоимость, цены которой нет. В этом и феномен Антониони, он знает, как незаметными приемами превратить историю в шедевр, в какие цвета раскрасить самолет, чтобы он выглядел психоделично, как 'древняя птица', вылетающая из древнего места. Антониони знает какую музыку использовать, чтобы она звучала современнее, чем в шестидесятые. Как, не обладая возможностью компьютерной графики, создавать потрясающие экшн-кадры, до которых современными фильмам со всем богатством возможностей еще тянуться и тянуться. 'Забриски Пойнт' можно анализировать бесконечно, разглагольствуя о бессмысленности студенческого бунта, ибо свержение элиты, приведет ее к замещению другой, и круг истории снова повториться и будут другие студенты, свергающие уже новую власть. О том как жаль, что сейчас студентов вообще ни хрена не интересует, и студенческий бунт в современной России попросту невозможен из-за царящего равнодушия и аполитичности. Можно порассуждать о том, что движение хиппи не было идеальным, но к сожалению сейчас нет никакого движения и люди ни к чему не стремятся, даже к 'Миру'. Еще я бы мог сказать, что тогда курение марихуаны было более оправданным, так как в это действие вкладывалась целая философия, а не просто способ словить кайф... Как видите, Антониони рождает целое море ассоциаций, и наверно потому он действительно интеллектуален. 'Забриски Пойнт' больше чем умственно упражнение, это нетленный шедевр, действительно современный, кто бы что ни говорил. 10 из 10
К 70-му году, выпуская 'Забриски Поинт' на большой экран, Микеланджело Антониони уже не в первый раз работал за границей. До этого было английское 'Фотоувеличение', получившее самую престижную премию Каннского кинофестиваля. Он уже был известен миру, его уважали и восхищались им. Когда Антониони снимал свою новую картину, никто не ожидал от него такого... Сделанная и смонтированная будто в американском духе, произведенная крупной голливудской студией Метро Голдвин Майер, она, как оказалось, сильно контрастировала с настроением массового зрителя, который фильм не понял, на него не пошел и вдобавок облил грязью. И в чем только не обвиняли режиссера: и в антисоциальности, и в порнографии, и в излишней интеллектуальности. Теперь, когда все эти гневные возгласы со стороны общественности давным-давно утихли, воспринимаешь все по-другому, и актуальность рассказанных событий уже потускнела, но картина по-прежнему прекрасна. Я смотрел ее сначала по телевизору поздней ночью и не понял ни черта, а потом мне случайно встретился диск, я пересмотрел его и умилился. Для меня эта картина стала лучшей в фильмографии знаменитого итальянского режиссера. - Ваш род занятий? - Профессор социальной истории. - Слишком длинно. Напиши - служащий... Первую часть произведения условно можно назвать 'социально направленной', так как повествует она в основном о нескольких стычках протестующих против войны во Вьетнаме студентов с полицией. Причем в фильме явно присутствуют документальные кадры. В этих кровавых разбирательствах случайно оказывается замешанным один парень, главный герой фильма. Ему особо нет дела до забастовок, и учавствует он в них скорее всего из-за скуки, жажды приключений, возможно, желания деть куда-то свою энергию, и еще по какой-то своей скрытой причине. По-моему, он романтик со странностями, и о нем нельзя сказать, что это собирательный образ, раскрыт он точно не на все сто, а оставшиеся загадки должны домысливать мы, зрители. Мы не знаем, как его зовут, лишь в полицейском участке он издевательски произносит вымышленное имя. - Имя? - Карл Маркс (громкий смех на заднем плане). - Как это по буквам? - М-А-Р-К-С. Параллельно с его линией начинается развитие другого главного персонажа - красавицы Дарии. Кроме того, в картине мелькает постоянно ее босс, видимо неравнодушный к ней. Она пускается в путешествие на взятой без спроса машины (кстати, мотив угона объединяет их, только в разных масштабах) и в пустыне, неподалеку от местечка Забриски Пойнт встречается с молодым человеком из первой части. Естественно, они вскоре решают заняться любовью под палящим солнцем, что свойственно фильмам Антониони. Вместе с ними аллегорически устраивает оргию чуть ли не все поколение молодежи. И вот за эту сцену режиссеру, видимо, досталось, хотя глядя на то, как изображают секс современные фестивальные фильмы, эпизод в пустыне кажется чуть ли не невинным поцелуем в щечку, запечатленным на камеру - малоэротично, но приятно глазу. 'Здесь были соленые озера, высохшие от 5 до 10 миллионов лет назад...' Вся история укладывается в два дня, хотя нам не показали, как герои провели ночь. На следующий день утром они расстаются и каждый идет своей дорогой: он - к смерти, Дария - возвращается в свой мир, окруженная алчными финансистами, но душа ее теперь не видит покоя, в финальной сцене она с гневом уходит от владельцев большой компании, занимающейся строительством баз отдыха для богатых сытых американцев. Символический взрыв дома в конце (на мой взгляд, один из лучших взрывов в истории кинематографа) - это взрыв в ее душе, это перелом, и неизвестно, куда она уйдет, повернувшись лицом к закату. Я не думаю, что Антониони хотел показать что-то этим фильмом такое серъезное и глобальное. На мой взгляд, 'Забриски Пойнт' - как акварельные этюды жизни американцев конца 60-х, начала 70-х. Есть более детальные рисунки, есть быстрые зарисовки характеров (в картине действительно встречаются несколько разных типов, будь то те же финансисты, или полицейские, или самодовольные туристы, или даже старик в баре). Так же и работа оператора - местами она будто любительская, в иных эпизодах - крепкая рука и профессионализм. Монтаж довольно динамичный, но в целом картина настраивает на созерцательно-медитативный лад, немало тому способствует музыка Пинк Флойд (хотя я, честно говоря, холодно отношусь и к ним, и к рок-музыке тех лет) и особенно кадры, где в сверхзамедленной съемке на экране разлетаются на мириады частей всякие бытовые вещи, отчасти являющиеся атрибутами 'американской' мечты: телевизор, платяной шкаф, холодильник, набитый едой, книги с картинками и журналы, какие-то зонтики и прочая чепуха. Собирая впечатления от просмотра воедино, ощущаешь нечто теплое, чуток старомодное, но утерянное навсегда, безумно-романтическое и печальное... Как после романа Керуака. Это фильм не о хиппи и не о демонстрациях, это глоток свободы на истерзанной временем кинопленке. Сделано Маэстро. Смотреть прочувствованно. 9 из 10
Редкий случай, когда позволяю себе писать рецензии на картины Антониони во многом потому, что не могу скрыть того, что он, пожалуй, мой любимый режиссёр на все времена, что само собой снижает всякую объективность в оценках. Однако сделать это на один из экспериментов интеграции его неповторимого стиля в другую культуру не видится мне ни завышенной планкой, ни чрезмерной ответственностью, хотя многие могут поспорить – Забриски Пойнт во многом классика и характерный представитель жанра. И без того невероятную ауру картины дополняет всё, что связано с её созданием, влиянием и почти мистическим фатализмом, начиная с того, что Маэстро мог легко позволить себе не включить песню “The Doors”, специально написанную для фильма в саундтрэк и заканчивая тем, что лента, несмотря на провал в прокате, считается многими чуть ли ни трендом своего времени. Блестяще презентовав дебютантов-полупрофессионалов на главные роли, Антониони во многом определил и их собственные судьбы, трагично переплетённые с судьбами героев, что делает Дарью и Марка ещё органичнее. Столь непонятное для местного жителя видение далёкой для европейцев Америки подхватил в дальнейшем Вим Вендерс, углубившийся в road-movie настолько, что это постепенно привело его к триумфу в Каннах (“Париж, Техас”, 1984). Актуальность же фильма Микеланджело не сложно проследить и до наших дней, взглянув пристальнее хотя бы на творение Оливье Ассайаса 2012 года, с весьма неплохим переводом на русский аналогично моему заголовку: волнения молодёжи, 70-ые, юношеский максимализм, любовь/секс – всё это живо до сих пор. И всё же магия итальянского гиганта кино неповторима! Позы, жесты, движения, фразы – автор играючи переносит своё воображение на экран, словно наливая дорогое вино в бокал. Он легко опускает детали сюжета, акцентируясь на чувствах и ощущениях, не пытается раскопать в недрах души героев мотивы их поступков или создать целостный положительный образ. Микеланджело гораздо приятнее ненавязчиво простить героям, себе, да и зрителям некую поверхностность их поступков, тем самым выделив их как “Моменты счастья”, которые так “Сложно найти, легко потерять и невозможно забыть” – не удивлюсь, если данная фраза родилась именно глядя на Марка и Дарью до того, как она стала мэйстримом. Не сложно догадаться, почему не менее великий Феллини был намного ближе заокеанскому зрителю с его царским размахом вечного праздника и многолюдностью среды обитания его персонажей. Эстету Антониони чуждо подобное, ведь он скорее добавит толпу как нечто мешающее героям, ещё больше вгоняющее в одиночество и без того терзающее каждого из них. Пустыня Долины Смерти намного притягательнее тем, что, укутавшись в неё, можно позабыть обо всём и словно оковы, сбросив с себя одежду, насладиться мимолётным, но в тоже время таким бесконечным счастьем! Режиссёр, немного приоткрывая недоступную красоту мира своего кино, как будто приглашает нас на минуту стать его частью в двух самым известных сценах картины, где мы вместе учимся ненавидеть и любить. “Забриски Пойнт” – это глоток свободы, пронизанный поблажкой жажде любви, прорывающейся из-под самоконтроля; это бунт во имя счастья, сваливающейся на зрителя как снег на голову (или, если хотите, как самолёт на автомобиль); это то, о чём не говорят в первую очередь, но вспоминают с трепетным чувством; это то, что не сказать о каждом, но приятно отметить в себе. Это то, что вечно. 8 из 10
Первое, что бросается в глаза...нет - в сердце, с первых же кадров - непонятная, удручающая обреченность. Сидят студенты, спорят, иногда даже смеются, пытаются выработать какую-то программу действий, чтоб помочь своему времени, говорят громко и пламенно, но вместо них видишь безэмоциональные лица политиков и бизнесменов, холодные, равнодушные, тупые. Они как будто смотрят на них свысока, как будто они есть в кадре. Вернее, ты чувствуешь их присутствие и понимаешь, что студенты эти - уже мертвы. А кто не мертв - тот в заброшенном сарае в Неваде тянет марихуану, потряхивая изредка засаленными длинными волосами. Может, потому, что просто знаешь, к чему исторически пришел молодежный бунт 'шестидесятников', а может потому, что режиссер натянул в этом воодушевленном молодежном споре какую-то невидимую струну, которая заставляет видеть дальше, чем показано в кадре. Появляется главный герой. И сразу щемит сердце. Нет, я не смотрел 'Забриски Пойнт' раньше, но я уже видел этого парня мертвым - либо растерзанным толпой, либо застреленным шальной пулей - бунтари без идеалов не живут долго. Они и с идеалами долго не живут. Он тоже обречен. И главная героиня. Она слишком красивая, чтобы умереть в фильме, слишком юная и слишком большие и чистые у нее глаза...но все равно она кажется обреченной. Режиссер пытается обмануть нас, он заполняет кадр пустынной романтикой и первозданной красотой, любовью и свободой, но от ощущения обреченности уже не отделаться. Пожалуй, этот фильм мне нужно было посмотреть раньше. Наверное, он как раз из той серии фильмов, о которых говорят 'он меня изменил'. Изменить, переделать, повлиять, устроить душевный разлад - о, да, Антониони всегда умел делать такие вещи. Если бы я увидел этот фильм лет в 18, наверное, он произвел бы на меня эффект разорвавшейся бомбы, но до него я увидел 'Пролетая над гнездом кукушки', 'Шоу Трумэна', 'Взвод', 'Общество мертвых поэтов' и др. фильмы где уже говорилось о горячечных попытках подмять под себя, покорить окружающую действительность, и о том, как трудно это сделать, как трудно обрести истинную свободу живому человеку, окруженному миром условностей и правил. Как трудно убежать в полуреальный мир и там забыться в любви и мечтах. Да, эти фильмы были сняты позже, но после них 'Забриски Пойнт' уже не смог стать для меня шоковой терапией. А ведь мог бы... Картинка, которую прокручивает перед нами Антониони, боится сложится в единое целое. Она боится, что если станет одним целым, может свети с ума, поэтому мастер только бросает намеки для создания общей атмосферы всеобщей панической обреченности. Идет война во Вьетнаме, бессмысленная и беспощадная, после которой страна наводнится потерявшими себя людьми. Политики плетут интриги, занимаясь лишь тем, чтобы умножить свое собственное благосостояние и не допустить ничего, что могло бы лишить их власти. Миллиардеры богатеют, нищие нищают, все, кто осмеливается бросить вызов лжи и несправедливости и имеют хоть какое-то влияние, исчезают один за другим. По всей стране расцветают пышные цветы расизма и полицейского произвола. Массовые демонстрации молодежи подавляются жестоко и бескомпромиссно. Черные группировки, вроде 'Пантер', пытаются начать вооруженное восстание... А рекламы во всю трещат о равенстве, братстве и единении, о великой свободе, приглашают на солнечные пляжи и в уютные отели, светясь манекенными улыбками и пластиковым блеском. И в центре всего этого люди. Их двое. У них ничего нет. Что с ними будет? неизвестно. Известно только, что они не смогут быть счастливыми, потому что не могут смотреть себе в живот, как те самодовольные янки, которые в Большом каньоне видят лишь источник туризма, а пустынях лишь возможное место для постройки золотоносных приисков. Они слишком красивые, чтобы расти на скалах. И слишком мало пожили, чтобы идти к осознанному перевороту. И вот они вместе. В огромной пустыне, где можно не бояться полицейских, не слушать и не слышать призывов, где не имеют смысла ни политика, ни экономика, ни армия. Где не нужно делать выбор, на чьей ты стороне. Когда они вместе, они могут не бояться будущего и реальности, которая вот-вот нанесет удар этим непрочным бастионам свободы и любви. Антониони в ритме сердцебиения показал, насколько тонка грань между осознанным и неосознанным бунтом, между борьбой с реальностью и побегом от нее. Его влюбленные обретают счастливую идиллию в парадоксальном мире Долины Смерти, которая оживает при их появлении. И, как это ни странно, большой человеческий мир кажется таким ненужным, фальшивым и мертвым. И чем дольше мы вглядываемся в пустыню и двух молодых беглецов, тем ярче замечаем контраст со старой, традиционной америкой, построенной в качестве большой ярмарки. Длинные, и наркотически пленительные сцены причудливой пустынной оргии, которая показалась мне символом единения человека разумного, с не менее разумной природой, которой до фени все эти революции и борьба, проблемы человечества, да и само человечество, которое для нее лишь краткий миг долгой истории, возможно, даже промежуточный. Сюрреалистический взрыв в финале, метафора избавления от всего материального, ежедневного и скучного, символ уничтожения мещанской морали, провинциальной добродетели и буржуазной состоятельности отображает философию целого поколения! Представляете, каким нужно быть гением, чтобы люди увидели в минутной сцене то, о чем задумывались годами, о чем написаны сотни книг и сняты сотни фильмов! Взрыв с незабываемым парением в воздухе еды, одежды, книг, - всего, без чего человек не представляет себя ни секунды, вдавливает зрителя в кресло, парализует его. И взгляд молодой женщины, полный ненависти и отвращения, горькая складка у рта, глаза, влажные от так и не вытекших слез. Сгорают с этим взрывом ее связи с реальным миром. Куда она уедет - не важно. Важно, что она никогда не сможет стать такой, как ленивые, сутулые старики в прокуренных салунах. И музыка - не то крик, не то плач, не то песня. И небо - голубое-голубое, и пустыня - бескрайняя-бескрайняя, и все вокруг такое мертвое, обреченное и такое правдивое. И почему-то думается, что в этой мертвой обреченности - утверждение жизни. После фильма слегка трясет. Ведь все это никуда не уходит, все это было, будет и есть сейчас. Все тот же побег, бунт, поиск... Как хорошо, что в этом фильме нет Харрисона Форда. Он великий актер, но слишком большая звезда. Сейчас этот фильм разыскивали бы только ради него, а он достоин большего, чем быть фильмом, в котором тогда-то и тогда-то снялась такая-то звезда. Этот фильм подчиняется единственной логике - логике жизни, и достигает в этом удивительной адекватности. Гимн свободе и жизни, о которой некоторые даже не подозревают. 10 из 10
Сейчас кажется, что прошло бесконечно много времени с того момента — порядка шести лет — как я познакомился с этим фильмом. Случилось это событие по нелепому стечению обстоятельств в небольшом, затерянном в центре Москвы, кинозале, известному мало-мальски каждому любителю кино. Я был молод и не совсем трезв. По факту просмотра, пытаясь побороть в себе разом смешавшиеся с вином чувства, я обратился в фойе к зеркалу. На лице застыл немой вопрос: «Что это было? Зачем?..» Теперь я уже с опаской решаюсь смотреть фильмы, к которым приклеился ярлык «культовый». Всякий раз заслышав об очередном гении от кино, рука, как в старой присказке про слово «культура», невольно тянется к револьверу. Уж слишком часто в наши дни подобные диагнозы ставят людям совсем даже того не заслуживающим. Где-то мне доводилось слышать, что Забриски Пойнт для своего времени был невероятно смелым и ярким фильмом, но что-то мне подсказывает, что все эти хвалебные оды — лишь дань уважения режиссеру со звучным именем. Лишь в одной из рецензий лента была названа очень метко, как мне кажется, «бунтом зажравшейся буржуазии» — во всяком случае совершенно справедливо. Почти два часа экранного времени наводят лишь тоску, уныние и... безразличие! Фильм, главные герои которого обозначены как некие революционеры, безмерно серы и однообразны — им совершенно не хочется сопереживать, на них нет желания равняться. Глядя на них, испытываешь какую-то неловкость от сковывающей их пустоты. И, ко всему прочему, это — молодежь! Становится просто все равно. Если же весь их бунт сводится к соитию в пустыне, то им больше подойдет не Маркс, упоминаемый единожды в фильме и непонятно с какой целью, а скорее Райх с его «Сексуальной революцией». Человек, ищущий здесь ответы, обречен на неудачу: любые попытки привнести смысл в картину оборачиваются полным крахом: это все равно, что приписывать смысл картине «Крик» Мунка — как не пытайся, а выходит только постер к фильму «Один дома». Нет, однозначно, такое кино нам не нужно — ни уму, ни сердцу. 1 из 10
«Забриски Пойнт» (1970) Микеланджело Антониони стал вторым проектом режиссера, снятом на английском языке, а его действие неожиданно происходит в Америке 60-х годов. Молодые люди Марк (Марк Фрешетт) и Дарья (Дэрия Хэлприн) случайно встречаются в Долине Смерти. Дарья едет в город Феникс, чтобы выполнить муторную работу над проектом своего босса. Марк — вчерашний студент, угнавший самолет, «чтобы улететь с земли». Антониони погружает зрителя в эпицентр разногласий властей и протестующей против капиталистического беспредела молодежи. Причем передать дух эпохи режиссер смог так точно, что его тут же обвинили в том, что своим фильмом он разжигает антиправительственные бунты и пропагандирует антиамериканские настроения. Фильм назван по местности «Забриски пойнт» в Долине Смерти. Местность, где происходит действие фильмов, у Антониони всегда подчеркивает настроение персонажей и ситуаций. Долина Смерти — лишенная жизни пустыня, откуда даже речная вода испаряется, не желая там оставаться, — подчеркивает опасность ситуации, заигрывание с судьбой, постоянное нахождение на грани дозволенного, а также классический лейтмотив творчества режиссера — одиночество, отстраненность и непонимание человеком человека; символизирует редкие минуты душевного покоя, прерываемого беспокойным миром. Европейский взгляд на культуру хиппи в Америке 60-х, эдакий «Беспечный ездок» от Антониони, только не про байкеров, а про студентов, снятый в стиле «роад-муви», что прекрасно сочетается с традиционной антониониевской фабулой «дороги в никуда» («ложного движения», если воспользоваться названием фильма немецкого режиссера Вима Вендерса — поклонника и последователя Антониони). Музыка рок-группы «Pink Floyd» отлично подчеркивает бунтарское настроение фильма, культурного протеста, альтернативного взгляда на мир, духовной борьбы, выливаемый в открытое физическое противостояние. Как Джон Леннон, вокалист «The Beatles», протестуя против введения американских войск во Вьетнам, вместе со своей супругой, авангардной японской художницей Йоко Оно, провел целую неделю в номере отеля, не покидая пределов кровати. Через пять лет после «Забриски Поинт» Антониони выпустил фильм «Профессия: Репортер» (1975), ставший практически антонимом данного фильма. Если в «Забриски» герои бегут от мира, пытаясь наполнить его своими смыслами, то в «Репортере» герои бегут от собственной тени, от самих себя, своей жизни, судьбы, пытаясь стать другими людьми, но еще вчерашнее прошлое, словно Злой Рок, преследует их, будучи не в силах отпустить. Но «Забриски» не оставляют на сердце шрам, вгоняя в подобие депрессии, как «Профессия: Репортер», а наоборот — вселяют надежду. Марк, спустившись с «небес», словно ангел, показал Дарье истинный вкус жизни, лишенной погони за материальными богатствами, пробудил в ней дух молодежного авантюризма и бунтарства, обычно растворяющегося с возрастом. Она освободилась в финале, когда ее воображение покончило с буржуазной атрибутикой, разнеся ее в клочья. К анархизму Антониони, естественно, никого не призывает, оставляя вопрос ценности радикализма в отношении чего бы то ни было на совести зрителя.
В небольшом независимом кинотеатре в латинском квартале субботними вечерами показывают ретроспективу фильмов Антониони. Поэтому мне удалось посмотреть « забриски пойнт» на « настоящем» экране, в окружении милого парижского студенчества и некоторых более зрелых особей, то ли упустивших в свое время возможность познакомиться с классикой, то ли, наоборот, не упускающие ни малейшей возможности посмотреть этот фильм еще раз. Я в свое время не познакомилась с классикой, хотя много слышала и читала об этом фильме. Несмотря на присутствие сюжетной линии, на экране происходит мало действия ( фильм анти-экшн), но очень много всего помимо действия, много деталей, символов, « мелочей», которые воссоздают целостность фильма и раскрывают смысл. Образы четкие, идеи ясные, символика понятная. Марк, один из лидеров студенческого движения, обвиняется в убийстве полицейского, которого он « хотел убить, но кто-то опередил». Эксцентричный молодой человек угоняет в ответ самолет и долго кружит над пустыней над машиной Дарии, красавицы-студентки-секретарши, которая едет на встречу со своим боссом в Долине Смерти. Это « ухаживание» самолета за машиной и трогает и тревожит, особенно навязчиво ассоциируясь с гораздо менее романтичной хичкоковской сценой. В конце концов герои знакомятся и отправляются в Забриски Пойнт заниматься любовью. И как! Постепенно вокруг них возникают отражения, другие пары, в пыли, в песке, как мертвецы, но одновременно переполненные жизнью, страстью и даже похотью, но без намека на пошлость или на банальность самого акта, чистая символика молодости, красоты и жизни на фоне безжизненности пустыни, сила и тщета одновременно. Классический противовес хиппи студенчества и американского эстеблишмента, на экране постоянно мелькает реклама, пропаганда, быстро сменяющаяся сытыми лицами мужчин в костюмах средних лет, придумывающие законы в этом мире... Культовый фильм хиппи семидесятого года. Мне было немного грустно, что я не посмотрела его, будучи студенткой- тогда, наверное, он стал бы культовым и для меня. Но зато теперь я открыла для себя прекрасную классику.
Забриски Пойнт - это что-то вроде геологического заповедника в знаменитой Долине Смерти. Пять или десять миллионов лет назад это было большое озеро, а сейчас только песок и выветренные, растрескавшиеся известковые скалы - но зато как красиво! В Забриски Пойнт нестерпимо жарко и малейшее движение поднимает тучи белой пыли. Ни души на множество миль - лишь бесконечное пространство безжизненной пустыни Мохаве. Идеальное место для того, чтобы насладиться чувством абсолютной свободы. По воле случая именно здесь встретились подозреваемый в убийстве студент-бунтарь, угнавший самолёт, и молодая секретарша из Феникса. Их звезда взошла над местечком Забриски Пойнт, чтобы тотчас затеряться в сотнях, тысячах таких же ярких вспышек. Под палящими лучами солнца и восхитительную музыку группы Pink Floyd между ними вспыхнула самая настоящая, подлинная первобытная страсть... С непрофессиональными актёрами Антониони удалось сделать практически невозможное: удивительным образом великий мастер нащупал у героев природную естественность чувств, именно такую, которая возникает в жизни. Марк и Дарья отчаянно ищут личную свободу и самих себя. Oни непохожи на срeднестатистических представитeлей американскoго oбщества пoтребления и нaкопления, кoторые приспoсабливаются ко всему и oбманывают сeбя видимoстью свoбоды. Нeслучайно, рaзмышляя o пoисках свoбоды, Микеланджело Антониони oбратился к oбразу жизни стрaны, дeвиз кoторой - нeзaвисимость каждого человека. История любви двух одиночеств разворачивается на фоне студенческих бунтов конца 60-х годов. Первые пятнадцать-двадцать минут фильма - это активная суета беспорядков и трагических столкновений бастующих с полицией. Режиссёру чрезвычайно симпатичны эти неприкаянные бунтари, поэтому самое начало картины подобно документальному фильму, со снятыми крупным планом лицами студентов. Какие фразы они произносят, что стремятся решить - для Антониони совершенно безразлично. Зритель должен увидеть другое: их вдохновение, их искренность, их готовность умереть за свои идеалы. В «Забриски Пойнт» впервые появилась политическая актуальность, прежде не встречавшаяся в фильмах Антониони. Но режиссёр никак не развивает эту тему, а псевдодокументальная съёмка и изложение реальных фактов заканчивается сразу, как только Марк покидает Лос-Анжелес. Снятая на излете шестидесятых, картина «Забриски Пойнт» на самом деле нечто большее, чем фиксация того бурного времени. Это не фильм о культуре хиппи, как его часто представляют публике. Однако, время «детей цветов», Антониони удалось запечатлеть беспристрастно и с какой-то особой ясностью. Картина практически лишёна чёткого, законченного сюжета, а, следовательно, различными людьми может восприниматься совершенно по-разному. В зависимости от типа восприятия зрителя «Забриски Пойнт» может оказаться политическим фильмом, историей любви или же экзистенциальной драмой. Но при всех сюжетных новшествах «Забриски Пойнт» остаётся в рамках режиссёрского стиля Антониони. Наполняя фильм типично американскими мотивами road movie и студенческих волнений 60-х годов, он снова оставляет место для своей постоянной тематики одиночества и отчуждения. Режиссёр соотносит душу человека с внешней действительностью, переплетая, таким образом, объективную и субъективную реальность. Oбманчивость надeжд, нeвозможность прoтивостояния, бeссилие пeрсонажей в борьбe с судьбoй и внeшним мирoм - вoт что на самом деле интересуeт Микеланджело Антониони. Режиссёр вместе со зрителями подолгу восхищается созданным на экране утопическим миром в Забриски Пойнт. Экзотическое приключение героев в пустыне рождает сильнейшие эмоции, оно оставляет редчайшее ощущение прикосновения к чему-то прекрасному. Зрелище слившихся в едином экстазе бессчетного числа тел юных пар, наверняка, таких же молодых бунтарей, как Марк и Дарья заполняет пространство мертвого, пересохшего озера и создаёт многократные отражения вокруг. Катаясь по земле, все в пыли, они занимаются любовью, вдыхая в Долину Смерти настоящую жизнь. Забриски Пойнт - это загадка, это наслаждение и это подлинная красота. Лишь в кино поиск абсолютной свободы может увенчаться успехом, но даже в Забриски Пойнт ничто не вечно, ибо не бывает абсолютного счастья. Впереди только гибель. Нaдежд, стремлений, людeй... Нарочито идеализированным эпизодам в пустыне Микеланджело Антониони противопоставляет иллюзию свободы обывателей, видеть которую Дарья научилась у Марка. Произошедшие с ней в Долине Смерти события открывают ей глаза: всё в мире фальшиво, повсюду излишества, стремление к материальному благополучию бессмысленно. Многократные взрывы виллы в пустыне служат напоминанием о гибели всего материального, символизирующего накопление. На этом чувстве и построена концептуальная в своей простоте, снятая в slo-mo концовка. Пусть финал покажется зрителю печальным, но ведь так или иначе, Антониони подводит повествование к разумному завершению, ибо все наши герои обрели то, что искали: Марк - долгожданный покой, а Дарья цель существования. Вот почему перед титрами играет весёлая кантри-мелодия. Картина Антониони - элитарное, созерцательное кино с замечательным видеорядом и музыкой легендарных Pink Floyd, Youngbloods, Kaleidoscope, Rolling Stones, Патти Пейдж и Grateful Dead. Это сплошная двухчасовая медитация и это лишь малый отрывок жизни Марка и Дарьи, нашедших личную свободу в уединении и любви.
А, что еще творится в реальном мире? Я тоже хочу умереть,… но не от скуки! “Зачем ты угнал самолет”? “Я просто хотел полетать”. Что, значит, зациклится на реальности? А, ну да, не умеют фантазировать… Иррационально-медитативный-поэтический шедевр. Я теперь догадываюсь, почему многие считают эту картину проходной или не совсем в творчестве Режиссера. Ну, по крайне мере я не знаю такого человека, который бы считал 'Забриски-пойнт' лучшим фильмом Антониони. Наверное, просто они не могут или не умеют фантазировать. Ведь многие видят в ней, в первую, очередь историю о поколении хиппи, кто-то историю любви, кто-то политическую сторону фильма. Да, я тоже это все прекрасно вижу. Но для меня это не первично. Я просто не зацикливаюсь на реальности, как и герои, и вслед за ними фантазирую. И главное для меня в картине это ее иррациональность. Ее способность (как хороший наркотик) показать НЕреальное. Я бы даже назвал бы “'абриски-пойнт' сюрреализмом (не явным). Да, именно так. И никто меня в этом не переубедит. Очень символический и метафизический фильм полон отчуждения, бессилия, изысканий… Для меня тут важно то чувство, что я испытывал при просмотре и после - массу эмоций, их не описать, и если кратко, то я просто летал. Так же стоит сказать, что философия главного персонажа уж очень симпатична мне. Можно просто брать блокнот и ручку и записывать при просмотре поток умных мыслей героев. Ну не пропадать ведь им! Ну а про музыку от Пинк Флойд и говорить ничего не буду! “Полотно любви в пустыне” (с) – я так скажу, “Это просто лучшая сексуальная сцена в истории Кино”. Главный посыл, который я узрел (конечно, для меня) – это фантазируйте, не зацикливайтесь на реальности и улетайте от нее, как можно дальше, ведь она убивает. И хорошо было бы тоже найти “свои” Забриски-пойнт… Возможно это лучший фильм Великого Режиссера Микеланджело Антониони. Точка. 11.5 из 10
Очередная антониониевская лента о людях, которые никак не могут найти себе места в этом мире. Режиссёр как-бы продолжает размышлять над одной из важнейших проблем человечества - невозможностью познать нашу реальность, но делает это очень нетипично, раскрепощённо и впечатляюще в духе лучших творений Нового Голливуда. Причём эта раскрепощённость вряд ли пришлась бы по вкусу знаменитому снобу Андрею Тарковскому. Что-то подсказывает, что ему меньше всего нравился этот фильм одного из своих любимейших режиссёров. Он мог в типичной для себя манере посчитать его слишком вульгарным и может быть не одобрил некоторую претензию на зрелищность (эпизоды с самолётом), которая обычно присуща коммерческому кинематографу. Такое кино, как известно, он не жаловал. На примере молодёжных бунтов 60-х Антониони рассказывает историю о парне, который стремится уйти от этой суетной жизни подальше. Ему чужды земные интересы вроде борьбы за право всеобщего равенства. Вскоре он встречает девушку, которая также находится далеко от мирской суеты. Используя безжизненные пейзажи Долины Смерти режиссёр впечатляюще воплощает внутреннюю пустоту героев, которые пытаются её заполнить друг другом. Но такие герои не едины, они представляют целое поколение, которое как раз осуждает режиссёр. Такие люди чаще всего устраивают бунты ради бунтов, чтобы только не следовать установленным порядкам. Они чувствуют себя запертыми в стенах норм и моралей, как Дарья в доме своего отца, и пытаются сделать всё, что угодно, лишь бы не вести порядочный образ жизни, который ведёт большинство. К чему приведёт такое неподчинение? Разве не к деградации? Это приведёт к смерти не только личности, но и всего, что кропотливым и тяжким трудом пыталось создавать человечество на протяжении тысячелетий. Да, выходить из зоны комфорта нужно, но не стоит доводить эту идею до крайности. Разве будет толк от разрушения? В «Фотоувеличении» Антониони показал бессмысленность жизни по правилам и провозгласил иррациональность всего сущего, в «Забриски Пойнт» же он осудил людей, которые за неимением смысла жить по правилам пытаются разрушить свою комфортную жизнь. Вроде бы на первый взгляд противоречивые идеи: если нет смысла жить, то зачем продолжать существовать? Тогда стоит разрушить свой мир или убить себя. Но раз режиссёр прожил очень долгую жизнь, значит, жить ему хотелось. Думается, он жил в первую очередь потому, что хотел донести свои мысли до людей, он постоянно искал, исследовал, наблюдал, хотя главную правду о жизни он знал: истина в том, что не существует истины, но если мы перестанем делать вид, что это так, то ничего хорошего из этого не выйдет. С осознанием этого, думается, жил и творил великий мастер кино. 10 из 10
Мальчик с густой шевелюрой, одетый в сорочку с задранными рукавами, заправленную в брючонки с ремнём — то ли от жгучего солнца, то ли от замороченности, бродит в стильных солнечных очках и с закинутой на плечо курткой по городским улочкам как каторжник, выбравшийся из кутузки, или растяпа, внезапно утративший родные пенаты. Забредший на аэродром молодой бунтарь-революционер Марк, недолго думая, угоняет маленький частный самолёт. Пальцы, недавно цеплявшиеся в рукоятку пистолета с намерением нанести увечье копу, теперь жмут кнопки зажигания двигателя аппарата, способного умчать вперёд, вверх, вдаль, куда-то в метафизическое, трансцендентальное, неземное: где не слышны ссоры кучки студентов, бастующих против буржуазного конформизма, и нет бесконечных перепалок с представителями закона, и главное — нет его самого в мятежном, буйном мире, который словно поглощает всё обрамляющее, даже непорочное отчасти, вроде Марка, не успевшего выстрелить в копа, но тем не менее обвиняемого в чужом преступлении. Поднимая небольшое воздушное судно ввысь, он, подобно пытливому неискушённому мальчишке, симультанно впитывает всю палитру раскрывающегося горизонта: усталая от прозаичности гримаса преображается до улыбчивости, но всё такой же измученной, будто бы от нежданного катарсиса. Но до него ещё не пришло время. Чудной пилот рассекает воздух и делает непринуждённые круги, подчас очерчивая силуэт самолёта на асфальте сблизи, привлекая внимание единственного водителя на длинном бесконечном шоссе, которым оказывается красивая и обычная девчонка Дарья, держащая путь в иной город по работе. Образовавшая в необычных условиях пара останавливается среди безжизненной пустоши, временно абстрагируясь от привычного обыденного ритма. Герои находят холмистое местечко под названием Забриски Пойнт, такое же одинокое, как они сами до встречи, и начинают исследовать его и друг друга. Итальянский экзистенциалист Микеланджело Антониони на примере Америки 60-70-х исследует общество, голосящее о равенстве и тотальной свободе. Погружаясь в конъюнктуру того времени, со студенческими бунтами, их реакционными заявлениями и ревизионирующими привычные постулаты общественного порядка, постановщик ставит политизированное кино, но чистая политика, затрагиваемая в начале фильма, со временем истончается. Режиссёр отстранённо смотрит на события и героев фильма, как бы наблюдая за ними. Он рассматривает «побочные эффекты» революционных попыток и остаётся всего-навсего зрителем своего же сюжета, не лишённого в то же время импровизации, что ощущается и в сиюминутном отступлении от политических принципов и мотивов; и в бурлящих, бушующих страстях героев, стискивающих уже в объятиях друг друга; и в стремительности и необычной быстротечности их отношений, что прямо под открытым небом и палящим жарким солнцем они отдались друг другу, будто бы в последний раз. Но не они первые, не они последние: на местных пустынных просторах находились уже десятки-сотни таких же бунтарей, внезапно давших волю чувствам. Их жизнь как фотоплёнка, которая подчас высвечивается на солнце, а пустыня напоминает мираж, символьную рекурсию режиссёрских видений различных жизней, бывалых страстей, тленных наслаждений. Пустырь становится авторским выражением ирреальности, иллюзорности. Этот миниатюрный рай не вечен, он служит лишь прибежищем для тех, кто сбежал от невыносимых реалий. Марк с Дарьей, подобно Данте, оказались в далёком от родного крова месте, не пройдя ещё полностью свой земной путь. Несложно будет обнаружить ад, чистилище и рай, правда на нашей грешной земле, да и слитыми воедино. Адская здесь неутомимая жара и несправедливость с безысходностью от обвинения невиновного в преступлении; чистилище в освобождении от цивилизации, живущего распрями, в очищении себя; райские кущи находят отражение в обретении друг друга, нового мира. Однако исходя из нарративной свободы картины, вряд ли будет уместно окрестить фильм комедией, даже пользуясь средневековой терминологией, подобно Данте. Вместо прямой драматургии Антониони предпочитает статику. Хотя, казалось бы, что в ней исследовать? Пожалуй, самих людей, психологические нюансы. Важно время, его течение глазами героев, но больше самим режиссёром, который лицезрит и влечение, и вожделение, и страсть, однако не видит ни прозрачного неба, ни пасторального заката. Вопреки наличию романтики и чувственности, в сущности, он снимает не о любви, скорее о неумолимом времени, уносящем с собой не только пламенные чувства, но и революционные стремления. Его герои не способны по-настоящему любить, страсти лишь рефлекторные импульсы, ведь значительные перемены подспудно пробуждают и желание к некоему раскрепощению. Любовь таких революционеров обречена, они лишь узники обстоятельств, жертвы внутренних порывов, времени как такового. Поддавшись энтузиазму изменить мир, герои склонны по ходу развития сюжета уходить вообще от всякой конкретизации собственных чувств. Высказываясь о свободе и равенстве для всех, Антониони пропагандирует свои идеи, но тем не менее не становится мечтателем, а остаётся верен экзистенциализму, и понимает, как и покойный Ричард Олдингтон, что время — также мираж, оно сокращается в минуты счастья и растягивается в часы страданий, как многократный взрыв огромной виллы в воображении героини, выражающий её накопленную боль, не передаваемую посредством обыкновенных эмоций, зато эффектно представленную в виде символьной рекурсии. И после «беззвучного» эмоционального взрыва, как и кинофильма в целом, не хочется ничего. Ничего, кроме как выбежать на улицу, рвануть к первой понравившейся девчонке, впиться в её губы и умчаться с ней куда-то в метафизическое, трансцендентальное, неземное, раствориться где-нибудь там, в ней, в природе, в бесконечном мире. И снова впиться в губы, жадно, неистово, буйно, дико, безудержно. Как в последний раз. Потому, что потом не будет времени. Потом будет поздно. Потом не станет никого. Меня, вас, её...
Кровь будет внесена в рождение нации (с) Jim Morrison 'Когда ты видишь в Чикаго юношей и девушек с одеялами на плечах и цветами в волосах, которых избивают взрослые люди в шлемах, ты чувствуешь, что очень близок к тому, чтобы заключить с ними полный союз, без всяких оговорок: им известно то, что неведомо взрослым, то есть то, что реальная действительность - это неразрешимая загадка, и в их натуре не склонять головы и не оставаться пассивными к этой загадке и не соглашаться спокойно взирать на эту действительность, которая привела к чудовищным результатам' Микеланджело Антониони Я схожу сейчас, просто схожу с ума от того, как в меня через странную серебристо-голубую меланхолическую Любовь, вбил в суть моего подсознания, а может быть, и в суть моей судьбы и life way - фильм Zabriskie Point... Я ухожу в него, я растворяюсь в нём... В этой тонкой психоделике - состояние начала... 'Пять к одному, бейби, один к пяти, - никто не выйдет отсюда живым' (с) Zabriskie Point - это источник протеста, когда плата за расширенное сознание - честная война, граничащая с суицидом и саморазрушением, война с собой самим, через которую человек духовно поднимается до самого себя. Катарсис и очищение, обновление, замирание сердца. У этого фильма абсолютно нет назидательности или какой-либо особенной идеи, этот фильм - воплощенное искусство, а оно всегда подобно живому существу своей непредсказуемостью. И Антониони берёт и ведёт нас от ложных декораций выдуманной жизни в первозданную пустыню, где человек может быть только тем, кем является на самом деле. Мы можем растеряться, сопротивляться обаянию фильма, но никто не может противостоять отчаявшейся красоте, - у неё есть право на наши души, - и мы идём за ней по автострадам и пустыням, летим на самолёте через нищету и блеск, и не пытаемся помешать тому, чтобы 'наш мозг взорвался, сердце растаяло, а глаза ослепли'. Забриски Пойнт - это интеллектуальное кино для тех, кто отрицает интеллектуализм как средство к жизни. Начиная с очень демократичного неореализма и документалки, исследования отдельного человека, Антониони подошёл к исследованию всего человечества. Художник пришёл к той полноте бытия, настолько смешав происходящее на экране с жизнью, что мы опять будто смотрим документальный фильм, - и ведь верно, - и Марк, и Дария - это реальные люди, и они играют самих себя. Страдание, обречённость, брошенность этих людей... но куда? - к неизбежности Идти; к своему кайфу, к своей свободе, отрицая этот мир, это общество во всех ипостасях вообще. И Марк, и Дария сохранили своё достоинство, - the death before dishonor, - и когда Дария взрывает взглядом этот сумасшедший мир, эту чудовищную декорацию, повисающую психоделическими осколками разбитого сознания в апокалиптической музыке Пинк Флойд, торжественной в своей честнейшей безысходной трагичности, как и их 'Концерт в Помпеи', - только тогда мы начинаем понимать ту тонкую депрессию конца 60-х, встретившую своим серебристом привкусом лёгкий фиолетовый кайф свободных 70-х... И вот ты идёшь, бежишь, скользишь в кайфовости своего расширенного сознания туда за ними...и... или ты бежишь от стены like hell? Ты бежишь за теми олдовыми пророками, которые потрясли тебя когда-то в детстве своими волосами, в которых запуталась твоя неизреченная Истина и твой неизречённый Суд себя за... и ты бежишь за ними, по их следам, по их дороге, по их трассе, только так сильно опаздывая, зная, что холодный ветер реальности не даст тебе увидеть потрясающий блеск их глаз, знающих всё... И теперь - между тобой и ими - навсегда долина Zabriskie Point: такая тоска, такая Истина и такая потерянность... и твоё одиночество или сведёт тебя с ума, или заставит разрушить эту бездушную Стену... Но только твой life way сделает твоё откровение настоящим, искренним до предела... И уведет за предел этой Реальности, к чему тебя зовёт ещё голос богов, что верят в тебя. 'Моя цель - найти предел этой Реальности и выйти за черту этого предела' (с) Джим Моррисон. Тонино Гуэрра, один из создателей этой истории говорил, что 'Америка - страна абсурда и одиночества', а Альберто Моравиа писал об этом фильме: 'Америка - такой же бесплодный и выжженный край, как пустыня в 'Забриски Пойнт', где невозможно любить и быть любимым. А любовь - это жизнь, следовательно Америка, такая, какая она сегодня, враждебна жизни'. Только смотря этот фильм, читая хроники, читая то, что писали о нём в 1970 году в СМИ, начиная от 'Литературной Газеты' и заканчивая радикальными университетскими изданиями США, начинаешь понимать, как близок был мир в те годы к глобальному потрясению, к общемировой революции. Не случайно фильм Zabriskie Point ворвался в жизнь России в 90-х, как Предупреждение, и выходил даже журнал с таким названием. Сегодня не Америка, сегодня весь мир стал таким, и пророчество Антониони сродни пророчеству 'Донни Дарко' Ричарда Кейли или Александра из 'Жертвоприношения' Тарковского, - но ты вернёшь мир, - себе и всем, кто вокруг тебя, - только пройдя через свою настоящую боль, познав настоящее растворение в жизни и любви в этой Долине Смерти, где Эрос побеждает Танатос, отрезав все иллюзии, и пройдёшь за предел, и выйдешь из него по-настоящему, потому что 'выход наверх лежит через боль'. И это то же самое, что передал Джим Моррисон в 'Американской Молитве', и в L.A. Woman, которую специально писал для этого Чуда... 'Антониони бросил на одну чашу весов любовь, а на другую - целую цивилизацию, и любовь перевесила. По мнению американской критики, эта операция незаконна, едва ли гибель любви может служить детонатором светопреставления' (Моравиа), и странное смирение Пустыни и Её странников, которых она прячет в себе от неистинного мира, настолько не революционно, настолько лишено агрессии, что их победа сильнее, пугающе, неотвратимее. И если ты знаешь, что такое быть молодым, желать свободы и счастья, прорываться от смерти к любви, то когда выйдешь из кино или закроешь крышку ноута, - этот фильм будет продолжаться для тебя в лицах людей, в их волосах или бородах, отблесках, запахах сигарет тех, кто часть твоего поколения, хипстерских очках или дауншифтинговой отстраненке, в трансерах, хиппи, в их взбудораженном сознании. Ты придёшь домой и не будешь спать, ты будешь сидеть и курить свою первую сигарету, ты уничтожишь социальные сети, ты порвешь со всем нелепым и смешным, потому что поймёшь, что вся наша цивилизация - это чьё-то мощное надувательство, а ты больше не заложник ни своего абсурда, ни чьего-то ещё... 10 из 10
Люблю фильмы Антониони. Они – как окно в другую эпоху – тогда на земле жили другие люди, в большинстве своем, по крайней мере. Чем-то она неудержимо привлекает, хотя и эстетика, и, так сказать, «духовные поиски» оставляют впечатление какого-то тупика. Не туда! Многое кажется сейчас наивным и непонятным. Смотреть Антониони трудно, его киноязык, как замедленная речь. К примеру, хождения М. Вити по пустынному кадру порой раздражает. Зато фильмы режиссера, если хватает терпения их досмотреть, прочно впечатываются в память. «Забриски Пойнт» впервые видел в видеосалоне в эпоху «катастройки». Досадовал на бесящуюся с жиру западную молодежь. Им бы пожить нашей жизнью, почувствовать на своей шкуре реальность окружающего социального ада! И чего им не хватало – ведь объективно бунтари конца 60-х – это самое благополучное поколение в истории земной цивилизации. (После них реальный жизненный уровень для большинства фактически не рос). Конечно, молодежи тогда не хватало секса. Без запретов и ограничений. Выросло поколение бэби-бумеров – многочисленное, не знающее, что такое военное и послевоенное лихо. Те блага, которые с таким трудом достались родителям, им казались само собой разумеющимися, «естественными». В этой уверенности они и начали бунтовать: «эрос» боролся с «цивилизацией» ( См: Г. Маркузе «Эрос и цивилизация»). Сытым, благополучным, «хайрастым» хочется полной свободы, а тут жёсткие правила, военный призыв, раздельное проживание, то да се. Как тут не взбеситься. Идеи тоже подкинули в псевдофилософской оболочке. Примерно так: если вы занимаетесь любовью на заднем сиденье автомобиля, то вы боретесь против капитализма, «техноструктуры» и т.д. Какие привлекательные лозунги для того, чтобы бросить учебу и кидать камнями в полицейских. У нас сейчас совсем не то. Во-первых, молодежи мало, и она не склонна к какой бы то ни было революционности. То, что социализм – дерьмо – пожившие в нем, хорошо знают, но что и капитализм тоже – многим еще предстоит узнать на своей шкуре. Хотя уже и испытали и поняли, что вокруг укрепляются те структуры, которые у молодежи 60-х вызвали гнев. Кроме того, секс-революция отшумела и Маркса с Фрейдом скрещивать больше не надо, как и сублимировать сексуальность, вешая над кроватью портреты Мао. Смеяться над бунтарями той эпохи легко, как и осуждать, но не правильнее ли посочувствовать? Если сейчас какой-то маргинал захочет побузить, то за него крепко возьмутся. Цепи прочны – «Затмение не по Антониони»! Именно поэтому главный герой «Забриски пойнт» вызывает у многих такое сочувствие и даже зависть. Он умер, но не от скуки. Он отомстил полицейскому зверю (расправляющемуся с «несогласными») за убитого товарища. Он испытал восторг полёта, пусть и на угнанном самолете. Он любил красивую девушку, они вместе наслаждались друг другом и красотой древней пустыни – пусть всего один день. Что - лучше бы было выжить и обсуждать до геморроя бизнес-планы? Многие тогда не захотели этого: в последних кадрах фильма под взглядом красавицы старый мир взрывается и летит ко всем чертям… Увы, всё вышло наоборот. Остался лишь шедевр киноискусства.
Кино, поначалу кажущееся несколько бессодержательным и скучноватым, в финале обретает такую мощную точку, что вопросов больше нет. Есть только россыпь размышлений, может быть, путанных и бессвязных, но, несомненно, не беспочвенных. Созерцание, происходящее на протяжении всего времени фильма, по крупицам выстраивает основную мысль, которая несколько шире кажущейся на первый взгляд банальной live fast die young. Главные герои легко и в то же время весьма драматично рисуют картину своей жизни: это молодой парень - революционер и задыхающаяся в своей реальности девушка, они встречают друг друга на безлюдных песчаных равнинах Долины Смерти. Соприкосновение душ на экране обернулось реальным романом - нельзя не отметить завораживающую игру Марка Фрешетта и Дарьи Хэлприн, непрофессиональных актёров, как-будто специально придуманных друг для друга. К сожалению, на долю Марка Фрешетта выпала не только экранная страсть своего героя, но и не менее трагическая судьба. Это эдакий член 'клуба 27' мира кинематографа, о котором никто толком не знает до сих пор. Простые люди, они словно прожили часть жизни на экране, показав, что самое важное, самое главное, делающее человека законченным созданием Творца, находится не в роскошных виллах, не в нарядах, ни в работе, оно находится внутри самого человека. Когда ты отвлекаешься от всего того, что окружает и оказываешься в мёртвой пустыне - тогда ты смотришь внутрь самого себя. И видишь причудливую мозаику образов, которые выходят порой за удушающие рамки реальности. Короткий промежуток времени на пыльных каньонах - как сердце фильма. Раскрывающиеся друг другу, два цветка посреди засушливой пустыни, обдуваемые ветрами и песком - они живы, они горят, они чувствуют и дышат. Возвращение к буржуазным прелестям было губительно для хрупкого мира, созданного в Долине Смерти. Марк погибает, а Дарья начинает жить заново. Она смакует в фантазиях крах этого мира, сдавившего ее в тисках. Насладившись воображаемым апокалипсисом, волевая девушка кидается к автомобилю, чтобы покинуть Долину Смерти, пока смерть не догнала её. Физическая или же духовная. Превосходный саундтрек заслуживает дополнительного балла к оценке. 8 из 10
Фильм Микелянджело Антониони, который я не могу причислить ни к одному из известных мне жанров. Очень много всего Антониони насмешивал тут и у него получилось уникальное кино, аналогов которому я не могу вспомнить. Кино, преимущественно, о молодежи, недовольной политическим устоем и устоявшейся в обществе моралью. Они пытаются бунтовать, но ничего у них не выходит ничего, кроме неравных столкновений с силами 'правопорядка'. Один из 'революционеров', молодой и пылкий Марк бежит от всего мира, угоняя самолет, чтобы 'улететь с земли), и встречает на своем пути прекрасную девушку Дарью, с которой они вместе пытаются выяснить, в чем смысл жизни, занимаются любовью, пробуждая жизнь в безлюдной пустыне и расходятся, чтобы продолжить, или закончить свои жизненные пути. Как и почти все фильмы Антониони, этот я посмотрел в два захода. Как и почти во всех фильмах Антониони, я хотел выключить на середине фильма и, как всегда, я не пожалел, что досмотрел фильм до конца, потому что Антониони, как всегда, придумал взрывную, крышесносящую концовку. Сцена взрыва дома - это самый красивый взрыв в кино, который я когда любо видел. Просто поражаешься, как ему удалось так красиво снять эти горящие летящие предметы из мира богатых людей. Это лучший спецэффект в истории кино! '2001: Космическая одиссея' даже рядом не стояла! Просмотр этого фильма в очередной раз убедил меня, что Антониони один из величайших режиссеров мирового кино, который снимал оригинальное, умное кино, переполненное чувствами и эмоциями. Правда, во время просмотра я не осознал всю шедевральность данной картины. То, насколько фильм прекрасен, я понял только во время написания этого коротенького отзыва.
Кино поразившее меня, и перевернувшее наизнанку. Одно из лучших, величайших... Во-первых сюжет. Речь идёт о волнениях, студенческих бунтах 60х годов. Как удивительно они перекликаются с нашим временем... Проходят десятилетия, а история циклична. И вот он, главный герой - независимый, радикальный, и... обречённый. На непонимание, на растерзание бессмысленной толпой. Она - авантюристка, беспечная, и ищущая новых приключений. И между ними возникает любовь - в противовес, в контраст всему что происходит на улицах - такая же безумная как сами герои, и настолько сильная, что способна вызвать целый мираж, оживить умершую и высохшую долину... А концовка это отдельная тема. Пожалуй, это самый мощный катарсис, который я когда-либо видела в кино. Это не просто трагедия одного героя, не любовная драма - это конец всему, конец света... Подробней о создании фильма - в первую очередь браво Микеланджело Антониони, Тонино Гуэро, Сэму Шепарду, которые не просто создали бесподобную картину, но и не побоялись критики со стороны американских 'патриотов'. В фильме много потрясающих находок - как например рекламные вывески, впервые сыгравшие не только фон, но и несущие некий смысл, или реальные кадры документальной хроники, органично вписавшиеся в отснятые сцены... И конечно главные герои. Непрофессиональные актёры, подобранные буквально на улице. Мало того что они блестяще справились с поставленной задачей, но между тем, между ними вспыхнула реальная любовь, и они буквально повторили судьбу своих персонажей. Грустная история, но лишь ещё раз подтверждающая силу искусства. 10 из 10