Рецензии. Станция одиннадцать
Для появления сериала понадобилось несколько тайн и один роман. Канадка числится автором и сочинила их четыре, но последний сделал её известной — сорокалетняя Эмили Сент-Джон Мандел неоднократно выдвигалась в соискатели, но пару премий получила таки за постапокалиптический Station Eleven. Получила, уже проживая в Штатах. С премиями ясно… А что за тайны? Мадам романистка — самоучка. Повзрослев и покончив с домашним, продолжила образование в The School of Toronto Dance Theatre. Потом специалистка в области хореографии каким-то чудом стала автором множества эссе и написала романы. Последний вышел в 2014 году — о вирусной пандемии, изменившей судьбу человечества, формат цивилизации, сработавшей как обстоятельство непреодолимой силы. Тайны Эмили пока остаются тайнами, а роман уже отмечен премией имени Кларка (соавтора Кубрика по «Одиссее 2001 года»), одного из «тройки величайших фантастов мира», в течение десятилетий формировавших мечты человечества о будущем. К полупрозрачным тайнам стоило бы отнести её эссеистику, в основном распространённую через околокультурный онлайн-журнал The Millions и околополитический журнал The New Republic, пышно заколосившийся под крылом президентской администрации Барака Обамы и прославившийся мистификациями и скандалами с фейк-публикациями. Кстати, года два назад книгу Эмили Обама назвал в числе своих самых любимых. Вот в такой почве проклюнулся и пророс сериал «Спутник 11». Десятисерийный опус показывает жизнь в Америке после гибели привычной цивилизации, предсказывая анархию и кризис одичавшего человечества, столкнувшегося с квазирелигиями и тоталитарными сектами карикатурно-эсхатологического типа. Изюминкой сериала считается стиль смешивания картин безрадостного будущего с эпизодами из самого начала большой беды — о положении в Чикаго с опоздавшим карантином. Так доводится до целевой аудитории, что погубило человечество, а смешиваются заскоки в ещё относительно комфортное прошлое с постапокалиптическими картинами одичания. Светлыми моментами истории о руинах культуры на останках цивилизации оказываются попытки небольших сообществ выживших людей тормозить одичание песнями и театральными постановками — в ходу самодеятельность и бродячие театры. Если кто ещё не догадался, зрителя пугают. Карантин — давно знакомая, но эффективная медицинская мера защиты. В сериале прямой рекламы нет, упоминается как упущенная спасительная мера, причём вирус (кто бы мог подумать!) завезли из России, а заразили всех из-за опоздания с мерами. Своя роль и у масок на лицах. И особо выделена оценка бессилия медицины, подразумевается катастрофа из-за отсутствия антигриппозных прививок, с которыми в фильме так опоздали, что гибель стала неотвратимой. Любопытно, что сериал был заказан стриминговым сервисом HBO Max ещё летом 2019 года, как раз накануне объявленной ВОЗ «пандемии». Создателем «шедевра» стал Патрик Сомервилль и большой коллектив исполнительных продюсеров, а режиссёром — Хиро Мураи в компании с большим коллективом заслуженных деятелей. Среди актёров маловато знакомых лиц. Качество игры разное — от приемлемого до любительщины. Избытка компьютерных эффектов нет, но картины разрухи и одичания кажутся вполне убедительными. Высокие оценки заграничных критиков и шедевральные рейтинги вызывают, скажем так, весёлую иронию. Если бы появились сведения о мощном продвижении этого опуса в массы некими анонимусами, было бы понятно. Но пока известны феноменальные показатели, но нет сведений, почему так, и кто продвигает. Кстати, зачем сериал вброшен в массы, догадаться совсем просто. Вывод: зритель на распутье. Можно посмотреть средненький сериал на душещипательную тему просто как кино и лишнего в голову не брать. Можно увидеть в десятичасовом зрелище агитпроп для рекламы коронабесия и осерчать… Есть ещё вариант: можно самому накопать материалов о сериале, о романе Мандел, посмотреть кино и ощутить в себе укрепление способности сопротивляться агитпропу вакцистов и коронабесов, даже если они применили в качестве инструмента важнейшее из современных искусств. Последнее кажется самым правильным, а сериал по заслугам получает нейтральную оценку. 5 из 10
Необычное кино, которые само не понимает до конца, что оно такое. Так бывает. Человек при рождении тоже ничего не понимает, ковыляет как-то руками и ногами бессистемно, оглядывается, а на него с какими-то непонятными гримасами все смотрят и полапать хотят. Занимательно. Люди так увлекательно фантазируют на тему конца света: как оно там будет, как оно там не было. Но наше кино куда хитрее. Оно использует всю шумиху вокруг апокалипсисов, чтобы рассказать совсем другую историю. Это не компьютерная игра The Last of Us. Это нечто большее и одновременно меньшее, нечто реальное и одновременно большой/мелкий театральный сюр. Эпоха пандемий готовит нас к чему-то. Как оно будет, когда правительства полетят к чёрту, когда никто не будет верить, когда наступит анархия? Тогда остановят ли ваши слова того, кто захочет вас обокрасть и убить? Слова для многих, как и законы, перестанут существовать. Запасы еды, сила в кулаках, оружие, вода и т.д. - вот что станет главнее. Что будет с оставшимися выжившими? Они будут вновь создавать цивилизации на обломках былой. Появятся свои вожди, свои пророки, свои анархические силы и т.п. Об этом фильм. О поисках человеком основания своего существования. Философское кино.
Говорят, если вы видели один экранный эпидемиологический постапокалипсис, вы видели их все. Экранизация “Станции Одиннадцать” канадки Эмили Сент-Джон Мандел о выживании после грузинского гриппа борется с этой жанровой предсказуемостью как может и даже успешно. Это очень характерная вещь в себе, требующая от незнакомых с первоисточником определенных усилий, чтобы уследить за постоянными перемещениями между двумя временными отрезками, разговорами с самим собой в воспоминаниях и причудливыми хитросплетениями человеческих судеб, в которых кроется особая прелесть нарратива. При этом читатели романа с удивлением для себя обнаружат не просто отступления от книги, но совершенно новую для себя историю, похожую на ту, что они знают, разве что именами героев. В этом основное достоинство и основной же недостаток экранизации: некоторые изменения настолько хороши, что затмевают печатную версию, однако некоторые из них совершенно игнорируют достаточно точные наблюдения писательницы. Так (не вдаваясь в спойлеры), создатели сериала значительно расширили линию второстепенного героя, бывшего папарацци Дживана, что подарило повествованию неимоверное количество теплоты и эмпатии; однако решив очеловечить главного антагониста и дать ему шанс на искупление, сценаристы покромсали страшную историю о том, что бывает, когда детей оставляют один на один с не предназначенными для них текстами (в оригинале это была Библия), когда они не понимают, о чем читают, и приходят к совершенно ужасающим выводам. Впрочем, зная обе версии “Станции Одиннадцать”, вы получаете своеобразную мультивселенную с наглядным примером того, как одно маленькое изменение (подаренный ребенку комикс вместо Священного Писания) разворачивает судьбы всего человечества на 180 градусов. Важность текстов и их природы для “Станции Одиннадцать” не случайна: по форме это постапокалиптическая история о выживании после пандемии, но по существу это не что иное, как ода искусству и его творцам. Последние несколько лет литературу и кинематограф всеми возможными способами ограничивали рамками реальной жизни, заставляя их непременно реагировать на актуальные события и обязательно отражать “правильную” точку зрения большинства, тогда как на самом деле их основное призвание - это эскапизм, дверь в параллельный мир, куда мы бежим ради сохранения рассудка и самого себя. Искусство дано нам для эмоционального катарсиса, оно способно преодолевать пространство и время лишь тогда, когда его единственный интерес - это черная дыра под названием “человек”, полная страхов, переживаний, любви, сострадания, гнева, ярости и эмпатии. Главные герои “Станции Одиннадцать” - труппа бродячих артистов, играющая Шекспира, каждый их спектакль - это разговор с самими с собой, с призраками своего прошлого и надеждами своего будущего. При этом значение имеют не только сами произведения, но и личности, стоящие за их созданием, одно неотделимо от другого. Два основных творца в этой истории - это талантливый, но заблудившийся в деньгах и славе актер Артур и его первая жена, по-своему гениальный автор комиксов Миранда, верная себе и своим принципам; это два разных пути в творчестве - ради признания и ради процесса как такового - и каждый из них имеет право на существование. Неважно, творите ли вы ради гонораров или ради самого призвания, продаете ли вы миллионы копий или пишете в стол, продолжайте творить. К этому призывает Сент-Джон Мандел, об этом кричат создатели сериала. Нас всех спасет не просто любовь, но любовь к искусству. 6 из 10
Во второй половине сериала «Станция одиннадцать» один из его героев в сердцах сказал про одноименную книжку: «Претенциозная ерунда», даже жестче. Что ж, я вполне с ним солидарна, но по отношению к этому «шедевру» телевизионной индустрии в целом. Давненько не приходилось видеть столь напыщенного, пафосного, псевдофилософского и пустого экранного трактата, как «Станция одиннадцать». Зная, что снят он по фантастической книжке, написанной в далеком 2014 году и предсказавшей, отчасти, пандемию, я ожидала куда большего. Этот сериал переполнен пустой и бессмысленной в его интерпретации символикой, вне всякого сомнения, претендующей на интеллектуальность: начиная с момента смерти актера на сцене и заканчивая неким пророком не-пойми-чего спустя несколько десятилетий. Чего только стоит сама путешествующая актерская труппа «Дорожная симфония», играющая, вы не поверите, Шекспира. Тут хочешь-не-хочешь, а подумаешь про фразу о мире как театре и людях как актерах. Думаю, было бы совсем недурно, если бы в своей «человеческой» части сериал визуализировал хотя бы упомянутую идею, но нет, он показывает что-то совершенно пустое. Несмотря на многочисленные акценты на искусство, на театр, в действительности для главных героев путешествующей труппы это явление представляет собой не более чем род деятельности в почти вымершем мире, способ выживания, но не в возвышенном смысле, а в значении обычной рутины. Никакого вдохновения, творчества, жизни искусством нет и в помине. Быть может, есть смысл рассмотреть другую сторону бесконечного путешествия – философию дороги, бродяжничества?.. Но нет, даже это на экране не показано: хотя жизнь «Симфонии» в движении, ровно с тем же успехом она могла бы замереть. Более того, несмотря на декларируемую мобильность, актеры больше где-то стоят на месте, нежели куда-то идут, по крайней мере, на экране. А раз так, то сам смысл делать героями странствующих трубадуров оказывается утрачен. А знаете, что еще разочаровывает? Авторам совершенно неинтересны их персонажи и их мир. Постапокалипсис – какое пространство для творчества, сколько социальных вопросов можно раскрыть, но нет. В «Станции одиннадцать» умерший мир – это бесконечные леса, хорошо хотя бы летние, но нет в нем ни новых законов человеческого общежития, ни новых обстоятельств – ничего. «Дорожная симфония» - словно заблудшие в пустыне путники, следующие от оазиса к оазису, потерянные и одинокие. Создателям сериала захотелось придумать необычный образ, но не его развить. Они будто говорят о событиях в условном «сегодня» сквозь зубы, просто потому что нельзя замолчать, поэтому их герои почти ничем не заняты, мало о чем переживают, приключения бессмысленны. Даже условный антагонист – некий Пророк – это сплошная «фанера», за которым нет ни идеи, ни, толком, приверженцев. Нет ничего удивительного, что столь поверхностно придуманный сюжет не имеет сколько-нибудь внятного конфликта, вследствие чего удерживать внимание он просто не способен. Сериал удивительно неравномерно снят, и действие то и дело скачет от условного настоящего в условное прошлое, причем, прошлое явно вызывает в авторах «Станции одиннадцать» куда больший интерес. Допустим, нет ничего страшного, что герои прошлого не были на передовой борьбы с вирусом, но их истории сами по себе не имеют никакой ценности. Более всего эти страсти на фоне надвигающейся катастрофы напоминают дешевую теленовеллу, которой никакой вирус не нужен, ведь на разборки и переживания он почти не влияет. К тому же, сюжеты включены в сериал очень неаккуратно, что вызывает по мере просмотра мучительный вопрос о том, кто все эти люди в привязке к условному настоящему, где героев прошлого может на тот момент не быть, они могут быть ни разу не упомянуты. Тот факт, что все они так или иначе связаны личностью Артура Линдера – погибшего в первой серии актера – делает саму его смерть неким «костылем», искусственным предлогом, чтобы как-то объяснить присутствие столь разных людей в одной истории. Наконец, главная загадка сериала – таинственная «Станция одиннадцать». Признаться, я так и не поняла, зачем было называть сие произведение в честь малотиражного пафосного комикса, учитывая, что вся его роль сводится к детской идее-фикс. Думаю, «Станцию одиннадцать» можно назвать воплощением человеческой глупости в одном отдельно взятом сериале. Все так носятся с ней, но она не стоит ровным счетом ничего. В ней нет ничего особенного, более того, максимум, который мы узнаем о содержании книжки – это две псевдоинтеллектуальные фразы: «Прошлых времен нет» и «Я помню потерю». Ну и? Дальше-то что? Думаю, вокруг, как минимум, первой фразы можно было бы создать реальный культ, но в сериале вовсе не культ, а лишь пародия на него. В общем, тема не раскрыта, смысл не ясен. Сериал – абсолютная пустышка. Он скучный по сюжету, он пустой по подаче и смыслу. Единственное, чего в нем много – это пафосных фраз и глубокомысленного подтекста, оборачивающегося пшиком. «Станция одиннадцать» выглядит как концепт чего-то в первом приближении, может, даже оригинального, но до нужного уровня его нужно дорабатывать: понять, что донести до зрителя, решить, что будет конфликтом, поработать над характерами, чтобы увести их от нелепости и излишней грубости. А сейчас… сейчас сериал вообще не стоит внимания.