Рецензии. Шум в сердце
Старый добрый Дижон образца 1954 года. Французская армия терпит фиаско где-то под далеким Дьенбьенфу, а в метрополии увлекаются новомодным Камю, слушают джаз и рассуждают о будущем. И в этом же цветном мире в буржуазной семье живет 14-летний подросток Лоран с двумя своими чуть старшими и цинично-сумасшедшими братьями, не очень любимым отцом и обожаемой матерью-красавицей. Лоран в ногу с современным ему поколением быстро начинает взрослеть. Первые курения сигар, первый алкоголь, первые поцелуи и даже первый секс с проституткой. Постигнут Лорана и первые большие разочарования. Например, он узнает, что у его так любимой мамы есть любовник. Но что интересно, Лорану будет обидно не за отца, а за себя. Ведь это его мама, а ее трахает кто-то другой. Удивительный по замыслу, откровенности и тонкой форме подачи кино. И ведь от кого? От Луи Маля, который до этой картины известен был больше как документалист (в далеком 1956-м именно юный пацан Маль был сорежиссером у Жака Кусто в его оскаровской «Одиссеи»). И вот уже 39-летний Маль – безальтернативно взрослый мужик – создает полотно, в котором поднимает исключительно скабрезные темы, но при этом не заходя за линию разврата. И ведь сказать, что это кино об инцесте приблизительно так же, как заявить, что любовь – это секс. Маль вообще оказался многослоен. Он своими мазками ненавязчиво, но очень точечно высмеивает целый пласт французского общежития, фактически всю современную французу эпоху. Давайте считать вместе, кого он ненавязчиво задел: а) буржуазная семья – разнузданные детки, слетающие с катушек, но при этом чертовски симпатичные и веселые; б) католическая церковь, между припадками морализаторства, страдающая приступами педерастии (ах, какое бедро у четырнадцатилетнего мальчугана, спорим, что я его не обхвачу двумя руками?); в) институт брака, как нечто архаичное, вымирающее и вообще, необязательное; г) голлизм, который мимоходом сравнивают с коллаборационистским режимом Виши (- А кто следующий нужен Франции? – Может, Де Голь? – Давайте уж сразу Петена вернем). И это только самые верхние пласты. У Маля в фильме вообще нет проходных и случайных сцен. И, кстати, эта попытка все объяснить и многое зацепить на начальном этапе фильма делает всю постановку несколько бессюжетной. Зрителю подается колоритный и в целом смачный продукт о буржуйских буднях молодого пацана со всем вытекающим его становлением, но во всей этой истории нет центрального стержня, нет миссии и генерального задания. К своему апофеозу картина приближается, как хорошее вино, бьющее в голову. Сцены неравнодушного общения матери и сына становятся все более открытыми и все менее двусмысленными. Но и здесь Маль уникален. Он не выводит грехопадение в какой-то сферический ад, разрушающий мир главного героя и его матери. Ничего подобного. «Пусть это будет наше маленькое страстное приключение». Тайна, о которой уже не расскажешь никому, включая и святых отцов-педерастов. И самое удивительное, что в показанном мире Маля это воспринимается, как еще один шажок в лоно ДОПУСТИМОЙ разнузданности. Ну если не так страшно пить алкоголь в 14 лет и трахаться с проституткой, то «что такого» в еще одном маленьком пошленьком умысле? Один ведь только раз… Кино, повторюсь, удивительное, но в такой форме оно бы точно не состоялось без очень удачно проведенного кастинга. 16-летний Бенуа Феррё, сыгравший главного героя, был чертовски интересен. А ведь это был его дебют (как и практически всего остального молодняка), и после этой картины у пацана аналогичных успехов уже не было. Тоже самое можно сказать и об игре 38-летней актрисы Леа Массари, талантливо отыгравшей специфическую по воспитанию мать. Актриса обильно снималась в кино и до, и после этой постановки, но сопоставимого успеха у нее уже не будет. И все это нас в очередной раз возвращает к талантам режиссера, который еще и написал и сценарий к фильму, небезосновательно считающийся автобиографическим. И не стоит копаться, был ли у Луи Маля интим с матерью на самом деле, но то, что ему удалось создать особенное кино – это бесспорно. Талантливо, дерзко, со вкусом и непременно со смыслом. 7.5 из 10
Обычно я достаточно терпимо отношусь к старым лентам, особенно к снятым признанными классиками, но Шум в сердце вызвал у меня неприятные эмоции. И ведь не скажешь, что это самый провокационный фильм того времени, Просто пороки можно показать по разному, при том как в комическом, так и трагическом ключе. Но эта лента идёт по пути который потом изберут российские комедии просто показывая секс и заставляя героев и зрителя вместе с ним смеяться над этим, вот только этот подход не работает. Мы наблюдаем за бытом ну очень неприятной семейки состоящий из отца которому нет никакого дела до своих детей, очень недалёкой матери, двух малолетних моральных уродов и главного героя. Который в свою очередь является полным комплексов и ненормальных желаний неудачник. Все они вызывают отторжение, но автор постоянно говорит что они неплохие в общем то ребята. И даже финальный инцест подаётся как нечто само собой разумеющиеся в абсолютно сюрреалистичной сцене. При этом не могу не отметить, что технически всё снято для своего времени просто отлично. Хватает и сильных по постановке сцен, особенно в начале ленты, из которых самой запоминающейся становится посещение героями борделя. Большинство актёров задействованных на главных ролях действительно стараются, создавая запоминающиеся и броские образы. Фильм безусловно снят профессионалом, но его сюжет способен понравится достаточно малому количеству зрителей. 5 из 10
Шумы в сердце поразительно напоминает порно-ролик - снят фильм столь же безвкусно, столь же отвратно играют актёры и столь же (если не более) глупы диалоги. Вообще говоря, я полагал, что в Луи Малле я наконец нашёл интересного режиссёра новой волны - 'Лифт на Эшафот', 'До Свидания, дети' и 'Затухающий огонёк' мне показались на голову выше творчества какого-нибудь Годара (но и равным образом слабее отдельных шедевров новой волны навроде 'Последнего лета...'). Фильм, явно претендующий на продолжение традиций либертинажа, на деле оборачивается дурно снятой coming-of-age comedy. Нет, правда, грань между ним и американским пирогом весьма тонка. Нужно обладать каким-то потрясающим отсутствием чутья и тона, чтобы в уста картонных персонажей, сыпляющих глупыми репликами, вкладывать фразы о Камю, Хайдеггере и, кажется, каком-то ещё философе из стандартного набора человека, в философии далее поп-экзистенциализма не ушедшего. Уверен, этот фильм детально разобрал Славой Жижек или кто-нибудь ещё из деятелей никчёмной пост-структуралистской философии. Даром, что саундтреком фильму служит фри-джаз - музыка, которую даже Герман Гессе не стеснялся называть чёрной и неподобающей для прослушивания человеку интеллектуальному. Я чувствовал себя в высшей степени неловко, наблюдая, каким пластмассовым проходит через весь фильм главный герой. Одинаково пустое выражение лица, потухшие глаза, отсутствие представлений об актёрской игре. Неудивительно что, вопреки всем, кто хвалит его игру, Феррё со времён съёмок в 'Шуме в Сердце' засветился лишь в одном-двух крупных фильмах. И дело здесь не в ханжестве. Я совершенно спокойно высидел 'Сало' Пазолини ещё лет в 17. Но снимать секс так пошло и безвкусно, как это сделал Малль - просто преступление. Если вас не коробит хотя бы от самой финальной сцены, где всё семейство заходится в наигранном смехе, у вас, надо полагать, явные проблемы с чувством прекрасного. Думаю, фильм оптимален для просмотра людям в возрасте 17-18 лет, когда на проблемы поиска полового партнёра наслаивается ещё и недюжий духовный поиск, далее Камю и Сартра, разумеется, не идущий.
Луи Маль ведет нас со своим героем Лораном по улицам Парижа. Лоран вместе с другом собирает пожертвования для раненных в Индокитае и попутно обсуждает новую джазовую пластинку Чарли Паркера. Фразы Лорана на протяжении всего фильма на редкость осмысленные, учитывая его юнный возраст. Он размышляет о сложной теме суицида в книгах Франсуа Мориака и непростой судьбе джазовых музыкантов. Луи Маль показывает нам доверительные отношения между Лорэнцино и его матерью, в воплощении очаровательной актрисы Леа Массари. По сюжету ее героиня итальянка, эмигрировшая в 16-летнем возрасте во Францию и рано вышедшая замуж за отца Лорэнцино. Как очаровательно она пела сыну на итальянском. Итальянская мелодия звучала в исполнении матери и в момент, когда Лоран тайно подглядывал за ней в ванной гостиницы, не в силах оторвать взгляд... В семье он третий ребенок. Как охарактеризовал детей отец: «Два идиота, которые ничего не делают... Да ещё этот гений, принимающий себя за пуп земли». Мать менее строга к любимому сыну: «Лорэнцино... Знаешь, твой отец прав: я должна быть с тобой построже». - Идём ко мне и послушаем новую пластинку! - заявляет ей в ответ наш юнный гений. После того как доктор диагностирует у Лорэнцино сердечную недостаточность, как причину шума в сердце, мать и сын едут в оздоровительный санаторий. В санатории мы наблюдаем как Лоран пытается завязать отношения с девочками примерно его возраста, а также поддерживает мать в ее непростой ситуации с любовником и заверяет что всегда ее поймет, ведь он не только сын, но еще и друг ей. Лорэнцино любуется своей матерью и искренне произносит какая она потрясающая женщина. Присутствует элемент детской ревности к матери или так называемый Эдиповый комплекс. В кульминации есть весьма щекотливая сцена, которую явно освистают моралисты. Здесь будут уместны слова матери Лорэнцино в другой сцене ранее: «Но, знаешь, есть много способов любить... Ну вот... опять недоразумение».. Луи Маль смог нам мастерски показать даже это недоразумение, подарив такой непростой, но очаровательный фильм.
Можно конечно обличать этого мальчика, а заодно и Маля, морализировать, что дескать рано он (главный герой) вступает во взрослый путь и ругать режиссера за эксплуатацию темы несовершеннолетних. И наверное все детали и аспекты происходящего в фильме могут быть сейчас объектом серьезной экспертизы, а после и не одного судебного разбирательства, но по наитию, ну вот ни слова отрицательного не могу сказать о ленте. Луи Маль похоже честен с нами, ибо некоторые детали попросту нельзя придумать. Честен и откровенен, как на исповеди. И видимо не так уж и ошибочна догадка о том, что фильм-то наш поставлен про него самого. А раз так, то видимо сложно ему пришлось и снимал он о своем Пути. Пути, который он видимо как раз осмысленно и противопоставил 'Затухающему угольку', допуская суицид но выбирая жизнь. Перед нами молодой парень, интеллект которого существенно превосходит не только сверстников, но и взрослых членов семьи. Вместе с тем, будучи самым младшим он нередко становится объектом самых жестоких шуток. Ранимый мальчик тянется к матери, а она оказывается еще вполне юна душой и телом. Вот и все напряжение нагнетается за счет совокупности таких факторов, как участливый, но кладущий руку на бедро мальчику священник; резкий отчим; открыто изменяющая ему мама; жестокие издевательства братьев и отказ красивой девушки. И вот тут, вроде бы самое время приготовить носовые платки, однако наш герой набирается такой мужественной наглости, делая жесткий выбор между инфантильной привязанности к матери и внутренним становлением мы видим возникновение особого первичного идентификационного кода молодого мужчины. Поэтому фильм так задевает за живое. Маль может позволить себе честно признаться в том, что его герой изучает моющуюся мать в исполнении Леа Массари (сыгравшей одну из лучших своих ролей в обширной карьере). И тут кто-то может усмотреть намеки на инцест, а кто-то выделить откровенность автора наделившего своего персонажа силой преодолеть все хаотичные метаморфозы, происходящие вокруг него (только вот природу этих трансформаций обсуждать мы сейчас не станем). Мне больше по душе второе. А в целом, фильм здорово понравился. Мальчик ведь оказался настоящим бойцом. Как не вспомнить тут, в противовес ему Льва Толстого с его исповедальной 'Юностью', из которой мы узнаем, что: 'вне учения занятия состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в деланиях гимнастики, с тем чтобы сделаться первым силачом в мире, в шлянии без всякой определенной цели и мысли по всем комнатам и особенно коридору девичьей и в разглядывании себя в зеркало, от которого, впрочем, всегда отходил с тяжелым чувством уныния и даже отвращения'. И вот пока Вы думаете, чью исповедь я считаю более искренней (оба ведь автора предоставили ее на суд аудитории), то не могу не познакомить Вас с оценкой за фильм. Классно - 8 из 10
Луи Маль тонкий психолог нравов его безупречный стиль и простота подачи вне сравнений. Внутренний мир героев описан в деталях, персонажи яркие, диалоги остроумные. Гениальный режиссер выходил за грани обыденного мышления и его фильмы получались поучительными, что правду надо принимать, как она есть. Деликатность и непринужденность, выдержанная в сценарии, дополняющая, плавная, но в тоже время уверенная операторская работа и режиссерский шарм это плюсы о которых хочется рассказывать. Фильм удачно выполнен технически и великолепная эстетика, и грация, выдержанная в манерах французского буржуазного общества отображена незабываемой игрой актеров. Это атмосфера нежности и изящества раскрывается глубоким, чутким сюжетом. Период взросления и первые сексуальные приключения у каждого мужчины вызывают трепет и ностальгию. Психологическая начинка создает антураж и приятно - задумчивое послевкусие. С изобразительной точки зрения это бесподобно, изобразительные котурны магически воздействуют на кадр. Можно писать и писать, но я постараюсь быть лаконичным, Луи Маля многие не понимали, не понимали его волшебства и простоты. Да и общественность со временем переменит свою точку зрения. Потому что это гениально, желаю приятного просмотра.
Начало 1950-х. 14-летний Лоран - третий, самый младший из трёх сыновей Шевалье, учится в католическом колледже. Отец Лорана, преуспевающий парижский гинеколог, обеспечил семье безбедное существование, платой за которое стала его постоянная занятость. Их 33-летняя красавица-мать, родившая первенца в 16 лет, смирилась с тем, что два старших сына предоставлены сами себе. А переизбыток материнских чувств она компенсирует в нежности к младшему ребёнку. Лоран ещё ходит в подростковых шортах, принимает активное участие в сборах денег для пострадавших в Индокитае (на парижских улицах бурлят митинги, как в защиту, так и против этой войны), пробует курить, слушает джаз, крадет диск Чарли Паркера в магазине пластинок… В общем, испытывает неподдельный интерес ко всем стонам жизни. Старшие братья, подозревая, что младший уже начал мастурбировать, решают сделать ему подарок: берут с собой в публичный дом, где и учиняют над Лораном очередную злую шутку. Прокравшись в номер, в самый ответственный момент стягивают девственника за ноги с его первой женщины. Когда Лоран случайно узнаёт, что у матери есть любовник, его охватывает приступ ревности: он достает из шкафа её одежду и начинает рвать на части кофточки и блузки. Во время пребывания в летнем лагере у Лорана находят серьёзное заболевание: врач диагностирует порок сердца. Он вместе с матерью отправляется в санаторий и там, застав случайно в ванной, впервые видит её обнаженной. После очередного отъезда матери с любовником сын вновь проявляет фетишистские чувства к её нижнему белью. А когда через пару дней Лоран с матерью возвращаются в гостиничный номер после праздничной вечеринки по случаю Дня взятия Бастилии, то в пылу нежных чувств, как-то «между делом» они вступают в интимную связь. После инициации потерявший невинность сын пускается «во все тяжкие» - незамедлительно отправляется в апартаменты к сверстнице. Подростки не раз являлись главными фигурантами в картинах Луи Маля («Лакомб Люсьен», «Прелестный ребёнок», «До свидания, дети»), притом, что его ни в коем разе нельзя считать «детским режиссёром». В этом фильме, который не очень жалуют критики и киноведы, соединяются две картины - «Смерть в Венеции» Висконти, (с которой Le Souffle au Coeur сражался за «Золотую пальму» в Канне-71) и «Луна» Бертолуччи (появившаяся лишь через восемь лет). Маль по традиции уделяет тут много внимания характерам персонажей, бытовым мелочам и атмосфере, тщательно реконструируя время действия. При этом он, вроде бы, скупится на психологические мотивировки в отношениях матери и её взрослеющего на глазах ребёнка (никакого фрейдизма, в отличие от того же Бертолуччи). Вот почему неожиданная постельная сцена вызывает чувство замешательства, если не сказать – ступора; настолько она не подготовлена предыдущим ходом событий, не дававших никаких предпосылок для инцеста. Вряд ли нужно искать в этой кровосмесительной связи какой-то метафорический смысл - аналогии с мифологическим Эдипом или аллюзии с 14 июля, крайне важным днем для национального самосознания. Поскольку именно такой – незамутненный - взгляд на вещи как раз характеризует творчество этого французского режиссёра, и его раскованность можно легко принять за невнятность. Как и в скандальных «Любовниках» (1958), запрещенных в ряде стран, Маль касается плотской стороны любви, но на этот раз очень целомудренно. Пикантная тема, которую многие склонны считать исключительно перверсией, подана здесь столь тактично, что интимная кульминация доверительных отношений матери и сына выглядит слиянием не тел, а именно двух родственных душ. В результате мы становимся свидетелями не патологичной, а очень лиричной сцены - одной из самых нежных в истории кино.
Они так и не почувствуют как стоячий воздух начала 60-х накроет волна новой эпохи с её сумасшедшей модой, психоделикой, умирающими от передоза идолами и сексуальной революцией, притаившейся на кончиках ресниц Твигги и острие перьевой ручки Жана Жене. Целое поколение, выжившее в европейских войнах и взявшее собственные жизни взаймы не пойдет ни на какие сделки со временем и не даст этому миру, в отличие от молодых, еще один шанс. Сорокалетние французские «старики» окончательно выйдут в тираж, умрут или убьют себя, прострелив голову трофейными пистолетами под налаженные марши окрепшей пятой республики. А их попытка оставить своим уходом «неизгладимый след» на поколении рок-н-ролла, наркотиков и свободной любви провалится как неудавшийся план оккупации Алжира. Но юность Луи Маля закончится задолго до этих событий и задолго до того как в Дижоне пятнадцатилетний Лоран Шевалье украдет в музыкальном магазине новую пластинку Чарли Паркера. Маль вырос в семье сахарозаводчиков, чья деятельность началась еще во времена наполеоновских завоеваний и сколачивания крупного капитала, который даже экономический послевоенный кризис не смог полностью разорить. Богатое детство со всеми атрибутами революционного счастья в виде увлечения джазом и сексуальным терроризмом французских философов навсегда останется одним из самых значимых достояний Маля как режиссера. И пока герои Годара, смело произносящие лозунги нового времени и несмело признающиеся друг другу в любви, буду заявлять: «Дайте нам телевизор и автомобиль, но освободите нас от свободы!», Маль с французским легкомыслием начнет иронизировать над «новой волной» и собственной беззаботной юностью. Подойдя к страшному для любого мыслящего интеллигента сорокалетнему рубежу, склонный к пасторальной мягкости режиссер, снимая свой самый «домашний» из фильмов «Шум в сердце», попытается сделать моментальный снимок эпохи. Запечатлев её до момента, когда время, совершив последний виток, станет историей и перейдет в архив памяти. Дижон весной 1954 года. Индокитай в огне. Красный крест в гуманитарной обороне. Телевизор только начинает завоевывать почетные места во французских домах, а третий и самый младший сын врача-гинеколога и итальянской красавицы Клары Лоран взрослеет и превращается в юного интеллектуала. Жизнь семьи Шевалье это размеренные будни буржуа с их разговорами о политике за обеденным столом и тихим воскресным отдыхом. В этом оплоте довольствия старшие братья снисходительно посмеиваются над отцом с его консерватизмом и бережливостью и воруют деньги из сумочки рассеянной и легкомысленной матери. Только Клара, так и не научившаяся быть матерью, иногда незаметно исчезает из дома в машине неизвестного мужчины. Мадам Шевалье, простая девочка из Флоренции, что выскочила в шестнадцать лет замуж, но так повзрослела. Она сестра, подруга, но никак не мать и Маль обыгрывает это странное положение «полуродства», все больше сближая легкомысленную Клару и пятнадцатилетнего Лорана, у которого внезапно обнаруживаются шумы в сердце. Не переходя грань дурного вкуса, режиссер говорит о своей юности через пятнадцатилетнего Лорана. Пробуя реконструировать собственный подростковый мир и мир еще тысячи французских мальчишек, в детстве которых воображаемые путешествия вместе с Тинтином соседствовали с рассуждениями о Камю. «Нежный возраст» Лорана полон воспоминаний самого режиссера и зритель нащупывает их по приметам времени, что щедро наполняют фильм. Лоран живет в одной комнате с матерью во время лечения на водах так же, как когда Маль жил со своей. Иезуитские отцы выпытывают у Лорана о «грязных мыслях» так, как много лет назад выпытывали их у юного Луи. Преломляя прошлое через искажающие пластинки детских воспоминаний Маль создает историю, которая никогда не происходила с ним в реальности. И, как позже признавался сам режиссер, не могла быть возможной. Но эта, сведенная к нулю вероятность событий и интересует его в фильме. Довольно долгое время Маль подумывал об экранизации скандальной книги «Моя мать» Жоржа Батая, но позже отказался от этой затеи в пользу съемок почти автобиографической ленты «Шум в сердце». Он отбросил атмосферу душного эротизма романа Батая, переработал сценарий и наполнил его личными воспоминаниями, при этом избежав явных инцестуальных мотивов. В фильме неминуемое сближение Лорана с матерью режиссер не трактует как падение героя. То, что у Батая превращается в акт зарождения смерти, у Маля становится началом новой взрослой жизни. Лоран учится у Клары свободе и способности любить. Бесстыдная и необразованная Клара обладает особым даром понимать мысли и проблемы своих детей. Она на тонком материнском уровне чувствует Лорана и его начавшийся переходный возраст. Теребя и целуя своего сына, Клара не замечает, как сама же подсознательно желает, чтобы сын остался играющим во взрослого мальчиком. Для Маля во внезапной ревности Лорана к мужчинам, окружающих по-девичьи легкую Клару, и в перепадах настроения подростка, скрываются причины возникновения нового свободного от условностей поколения. Поколения, не признающего патриархальности и ставящее себя на равных со своими отцами. Они первые скажут о свободе, выйдя на майские улицы Парижа и первые, кто в ней разочаруется. Как и многие Лоран родился в счастливое время. Его детство лишь немного затронула война, а годы юности пришлись на время культурного расцвета 60-х годов во Франции. О таком детстве вспоминают с чувством приятной ностальгии. О нем пишут книги и снимают кино. Но в него никогда не захотят вернуться из-за того, что складывалось оно не из милых безделушек, а из людей, которых уже не вернуть и того особо ощущения детства, что живет и приобретает значение только, когда вырастаешь. Никогда в своих фильмах Маль не переходил на сторону чистого экзистенциализма, который стал так популярен в кино после революции у стен Синематеки. Режиссер мог снимать детективы, суицидальные драмы или балансирующие на грани эротики мелодрамы, но он никогда не выводил себя на первый план рассказываемых историй. Его режиссерское «я» - такая же беспредметная величина, как и его принадлежность к «новой волне». К последней он всегда негласно относился, но никогда не был одним из её главных идеологов. «Шум в сердце» стал странным для Маля исключением - ностальгической данью памяти ушедшему времени и детству. Фильмом, не переходящим грань абсолютной интимности, за которой зритель становится лишним.
Луи Малль обращается к прошлому, наделяя личным опытом мужающего Лорана Шевалье, чьё пятнадцатилетие пришлось на 1954 год, летом которого дижонский мальчик многое узнал и постиг, подталкиваемый собственным любопытством и волей случая, что подарил внезапный недуг. Он – главный герой, погружённый в политические протесты вокруг безнадёжной войны в Индокитае, увлечённый новомодным джазом и мастурбирующий на J'irai cracher sur vos tombes (Мне наплевать на ваши могилы) вызывающего Бориса Виана, прилежный школьник, зачитывающийся актуальными философскими опусами Альбера Камю, глубоко анализируя логику и мотивацию суицида. Режиссёр улавливает колебания нестойкого мировоззрения: дружок Лорана, начитавшийся случайных книжек, едва закончив службу у алтаря, мечтает поучаствовать в «Чёрной мессе», очарованный распутной атрибутикой шокирующего действа, и следом, совершенно серьёзно, провозглашает право ребёнка на личные политические убеждения, дополняя картину времени рассуждениями домашних и родственников за обеденным столом, где критика правительства перемежается ностальгическими воззваниями к твёрдой руке Клемансо или Де Голля, а внимание утомлённого Лорана отвлекает его любящая мать. Маменькин сынок, в том нет никаких сомнений. Братья даже не пытаются его ревновать, лишь подначивая Лорана, устраивая скабрезный розыгрыш в его спальне и подарочный поход на день рождения в публичный дом, чему не придаёт особого значения занятый врачебной практикой деловитый муж, движимый вечной мечтой бойкого провинциала, желающего поскорее заиметь столичный приход. Он отмахивается от возбуждённого сына, едва не выдавшего правду про свою мать, оставляя сына наедине бороться с гневом измены, измены отцу и себе, позволив ему разобраться во всём самому. Отставив честный христианский порыв своего героя, режиссёр продолжает сотрясать церковные устои, начав это занятие с кажущейся невинной записки, которую во время причастия передаёт Лорану белокурый Мишель, в поисках дружбы с мальчиком старших лет: за ней - гуляние на пару, курение втихаря от всех, разная малозначащая болтовня, что завершается инсценировкой баллады И-В. Гёте «Лесной царь», которую юные скауты представляют вечером в лагере, у горящего костра. За отца читал Лоран, сыну вторил полуобнажённый, оставшийся в одних шортах, Мишель, прильнувший к груди друга, прижимающего его тело к себе, кутая в тёплое одеяло, а в стороне, стоя кучкой, несколько ребят хором произносили реплики Лесного Царя, заманивая в тенета испуганное «дитя», преданно уткнувшееся лицом в лицо своего товарища. У Маля ничего не бывает просто. Интерпретация «особенной дружбы», которой чревата такая тесная связь: платоническая привязанность, мальчики, сулящие блаженство – не прямо, так косвенно режиссёр касается соблазнов, грозящих гибелью чистой души, на пути которой и без того много разных пут, вроде увлекающегося священника, строго рассуждающего о грехе, с дрожью сжимая в ладонях бедро кающегося подростка. Режиссёр избегает демонстративности, оставляя возможность разглядеть двусмысленность своих кадров. Он лукаво подтрунивает над нуворишами и самодовольными буржуа, меняющими маски лжи и лицемерия, прикрывая духовную пустоту развешенными по стенам полотнами дорогих художников, демагогией маскируя паразитический меркантилизм, позволяя умному герою делать выводы и принимать самостоятельные решения. Так, внезапная болезнь, оставив его наедине с матерью, даёт Лорану возможность услышать «шум» в её сердце, узнав о ней намного больше, чем было известно до сих пор. Доверительная исповедь Леа Массари, обнажившей перед сыном душу молодой очаровательной шестнадцатилетней итальянки в молниеносном романе попавшей в объятья жадного француза, сходу сделавшего её матерью троих детей, лишая любви и радости свободной жизни. Ищущее счастья, рвущееся на волю сердце открыло сложный и путаный мир взрослого человека, которому мальчик откликнулся своим, так живо, как только мог это сделать боровшийся с собою Бенуа Феррё. Случайно оброненный священником совет: «Поскольку ваш сын гений обращайтесь с ним как с взрослым человеком», оказался губительным для веры, но очень полезным для юной души. Данное матери обещание хранить от других память об их «утешительном» сексе не растворится в усмешках на лицах «благополучной» семьи: в числе домашних тайн одной станет больше, но теперь у Лорана будет ещё и секрет от церкви, который он не отдаст никакой исповеди, без всякого страха – просто так предписывает мужская честь. Поверьте, даже об аморальном случае можно снять высокоморальное кино. Малль смог.