Рецензии. Великая красота
Наверное, когда мы влюблены в произведение, нам хочется создать что-то подобное (Марсель Пруст) Горе тебе, Рим, город крепкий! Далеко позади военная разруха, а на смену роскошной dolce vita, взметнувшейся фениксом и ознаменовавшей долгожданное время жить, пришел дерзкий декаданс. Сладостно-бесстыдная музыка вечного празднества не утихает над таким же вечным городом, городом контрастов. Там, где поутру падают замертво туристы, не в силах вынести великолепия роскошных piazza и palazzo, ночью престарелые и пресыщенные нюхают кокс и пританцовывают паровозиком под клубный микс. Как торжественный органный хорал чередуется с энергичной «Far l’Amore», так неторопливые пролеты камеры над семью холмами сменяются ее полупьяными выкрутасами и беззастенчивым клиповым монтажом: все переворачивается вверх ногами, мельтешит и маячит, сверкает пайетками и брызжет потной похотью, пока в фокус не попадает Джеп Гамбарделла, циничный и усталый король селебрити. Манерно прикуривая сигару и изображая рассказчика из «Амаркорда», он вспоминает… Выводя на первый план героев, разменявших пятый, а то и шестой десяток, Соррентино печально констатирует увядание великой культуры. Они не создали ничего в своей пустой прожженной жизни, растратив ее на псевдозначимые социально-политические высказывания и прочее «бла-бла-бла», свели статус нынешней Италии к стране «моды и пиццы», «торгашей и бакалейщиков». Но хуже то, что идущее на смену поколение еще посредственнее, еще анемичнее. Оно разбивает лбы о дышащие древностью стены в припадках ниспосланных из космоса перфомансов; вымазанное краской, поклоняется танатосу; лишенное детства, зарабатывает миллионы «вылитой живописью». Современное искусство развивается под лозунгом «Я художник, мне не нужно ничего объяснять», ему неведом страх оставить за собой уродливый след хромоножки, задохнуться «от слов, от образов, от звуков, которые не имеют права на жизнь», неведома рефлексия восьмого с половиной фильма Феллини. Здесь каждая размалеванная актрисулька лелеет мысль написать роман в духе Пруста, хотя очевидно, что могут получиться лишь очередные «50 оттенков пустоты». Творческий импульс либо сводится к «отчаянному соревнованию в развращенности, похотливости, оригинальничании», либо отсутствует напрочь, заключая в свежих телах черную и старую глупость. Такое путешествие на край ночи не снилось и Селину. И, хотя еще в «Где бы ты ни был» Соррентино пришел к выводу, что настоящий момент истории лучше всего определяют куски дерьма, он, следуя заветам Гессе, нашел прекрасное спасение - иронию. Режиссер не обличает и не выносит приговоров, он по-дружески подтрунивает над безумным-безумным-безумным миром абсолютного зеро, не ставя себя выше, но и не давая кому-то кичиться своим превосходством. В своем роде это единственно верный путь для человека, который слишком умен и духовно развит для того, чтобы не замечать повсеместной стагнации (если не деградации), но и не готов вырваться за ее пределы, вознестись до уровня по-настоящему великих. Герои Соррентино жалкие и смешные, и даже немного голые, но каждый из них по-своему трогателен и достоин сочувствия. Люди, как люди, не испорченные и квартирным вопросом, потому как что может быть лучше апартаментов с видом на Колизей. Их не хочется осуждать, ведь в этих морщинистых лицах и дряблых телах, в этих душах, так боящихся собственного старения, очень легко угадать себя, пусть не настоящего, но будущего. Все мелодии спеты, стихи все написаны, затем процитированы и перецитированы заново. Смешаны контексты, вывернуты наизнанку смыслы, и остается только вслед за Малларме слушать молчание пустого белого листа. С другой стороны, кто сказал, что рожденные богемой 1950-х женщины-курицы и неугомонные папарацци более важны и интересны, чем молодящиеся стриптизерши, заурядные сценаристы и фейковые аристократы напрокат? Только избавившись от таких предубеждений можно десантировать на балкон стаю розовых фламинго – сиюминутную красоту, ускользающую в унисон с амаркордовским павлином; погрузиться в море, расплескавшееся на потолке, чтобы вынырнуть молодым и влюбленным; по заветам старой монахини вернуться к корням, найти точку отсчета. Не вечерний поцелуй матери, но манящую за собой юную прелестницу. Не скопировать чужое, но отдать ему дань, переосмыслив сообразно собственному опыту. В конце концов, просто следовать за истиной, не удивляясь и не боясь, что она приведет к тому, что любишь, как не боялся Пруст написать мемуары Сен-Симона своего времени. Может, и есть смысл рискнуть, чтобы, прошествовав по чистилищу в окружении толпы зрителей или читателей, при жизни вынужденных утомляться хламом пересказанных идей, узнать в итоге, после отсечения всего наносного, а было ли что-то свое. Висконти, Пазолини, Феллини уже там. Соррентино вместе со своим героем пока застывает на перепутье. Да, режиссер расплывается в чеширской улыбке, иронизируя над приходящей к обеду смертью, но и прикоснуться к вечности, обрести свое утраченное время ему хочется тоже. Хотя, может, это всего лишь фокус, и есть только едущий в никуда человеческий паровозик, pan-pan-pan-americano и dance, dance, dance, пока звучит музыка.
Краткий пересказ сюжета 'Великой красоты' таков: главный герой — стареющий писатель-мультимиллионер — человек очень тонкой душевной организации, он пронзительно чувствует красоту, особенно красоту Рима. Однако он окружил себя совершенно пустыми людьми, полными ничтожествами, и его тонкая душа очень от этого очень страдает, уже лет 40 приблизительно. И даже самые крутые в Риме вечеринки с кокаином, которые он устраивает у себя в доме, не спасают от тоски. И икра не лезет в горло, и «Клико» не льется в рот. Поэтому писатель бродит по улицам Рима и напряженно страдает. Ищет, где он потерял себя. В конце-концов оказывается, что великая красота — не в Риме, а в …сиськах. Той первой девушки, которая ему отдалась. А все считали его циником. А писатель — он вон как тонко настоящую красоту понял. К 65 годам-то. Наверное, моя душевная организация не настолько возвышенна, поэтому фильм я абсолютно не воспринял. К чему снимать эти эпопеи из серии 'богатые тоже плачут'? Кому вообще адресован фильм? Чтобы какой-нибудь итальянский врач, зарабатывающий какие-нибудь жалкие 10 000 евро в месяц посмотрел, какой упадок творится в жизни супер-богачей, и понял, что все, это — конец света, падение империи? Ну или не знаю, что может понять обычный человек ну или хотя бы просто богатый? Что Рим уже не тот? Может быть, теоретический врач решит, что ему следует покрасить волосы на лобке в красный цвет и биться об стену головой, устраивая перформансы, как в эпизоде фильма? Ну а что подумает какой-нибудь врач из стран победнее? «Загнивает Европа»? Ну так европейская цивилизация сколько уже загнивает, уже скоро 100 лет, как Шпенглер подробно описал процесс. Ан нет, жива старушка Европа — прокачалась ботоксом и молода, как никогда. Может, я циник или чего-то не понял, за что дали «Оскар». Нет, визуально фильм безупречен, просто отличен, возможно, за это и дали. Но за внешней стороной, что там? Ничто. 5 из 10 за красоту и безупречно красивую операторскую работу
О, великая красота…Какое интригующе название, какое потрясающий изюм должен крыться за этим названием, думал я, начиная очередной просмотр оскароновского фильма. Ну и что же? Разочарование, господа. Герой не вызвал положительной реакции, разве что одевался он отменно, да. Вкус относительно тряпок определенно имел. Но вот постоянное полуулыбающееся выражение лица, эдакая усталость от жизни и поиск в глазах поднадоели к середине просмотра. Больше жизни, господа, веселее, активнее. Эта тема усталости…Ну что тут сказать. Я порядком устал от неё, вот каламбур. Так забавно наблюдать за поисками и треволнениями богемы. «Тебе не понять!» - скажут многие и будут правы. Я действительно не понимаю усталости человека, который не занимает своё тело и ум делами. Мы так погрязли в арт-хаусно-философичных облаках, что забыли про базовые вещи. Не понять мне и того, с чего же всё началось и чем же закончилось. Как будто весь фильм мы протопали на месте, точнее протанцевали на очередной вечеринке главного героя и теперь с опухшей головой пытаемся всё-таки определить, что с нами случилось. Как ни старался, особой красоты в фильме не увидел. Не удивительно, что и главный герой её не нашел.
Юмористически-философская лента, затрагивающая абсурд жизни и смирение с ним. Вряд ли подойдёт людям, которым презирают искусство и философское отношение к жизни, над этими темами картина постоянно иронизирует не отрицая. Главный герой своим богатым жизненным опытом блуждает от снобизма к самоснобизму, при этом в свою разуме не до конца определившись, и периодически смягчая своё реальное отношение по сравнению с заранее высказанным шаблоном отстраненно-безразличного поведения. Во многом о том, что человеческий путь многообразен и не стоит переживать о том, чего уже не достичь и не обрести, куда важнее наслаждаться моментом
Идея фильма не так сложна, как кажется. Соррентино снимал его уже будучи лицом итальянского кинематографа. И с этой позиции имел право сказать: времена великих режиссеров в Италии (три старые принцессы -феллини/ антониони/пазолини в набитом антиквариатом замке), снявших множество шедевров ('первая книга') прошли и мы сейчас ходим по кругу ('паровозик, который никуда не едет'), не в силах выйти за рамки их наследия (куча отсылок и переснятых сцен); мы (современное кино) погрязли в пошлости, искусственности, у нас нет молодой струи (почти все персонажи фильма возрастная, но молодящаяся богема), а если и есть молодежь, то надрывно творит бессмыслицу потому что ' еще ребенок' (девочка- художница). Кинорим иссякает, устав от погони за красотой и потеряв содержание (умершей стриптизерше, все деньги тратящей на внешность, 42 года и за 42 года до премьеры Великой красоты состоялась премьера фильма Рим, из которого здесь взята куча сцен от бессмысленных вечеринок до парада церковной моды, превращенного Соррентино в парад похоронной одежды). В фильме постоянно кино сравнивается с религией. Святая - образ настоящего великого искусства, для которого надо 'ползти на коленях', 'жить в бедности', а не рассуждать бесконечно о рецептах и не отговариваться 'больным мениском'. Поэтому 'корни это главное', а дурацкие фламинго, летящие на запад (sic!), исчезнут под одним дуновением настоящего кино. Главная идея фильма - все пропало, рим в упадке, найдут ли итальянцы новую великую красоту (будет ли написана вторая книга) ? - Соррентино не заигрывается и не дает на это ответа. Резюме: это кино-головоломка для синефилов с более чем 2 часами отсылок к прошлому итальянского кино, его настоящему (персонажи клиники омоложения), но надо быть итальянцем чтобы разгадывание состоялось и принесло удовольствие. Но видеоряд, звуковая дорожка, актерские работы - на высоте! Посмотреть можно. Тем более в хорошей компании.
Красота Рима показывается изнутри, мы следуем вкусам его обитателей, а не туристов. Как жить с этой красотой, как вложить свою частную жизнь в жизнь этой красоты так, чтобы не стать протезом, искусственным, ненужным, внешним? Главному герою, по-моему удается органично влиться в эту жизнь эстетики Рима, заданной, кстати, ещё какими любителями излишеств много веков назад. А вот его близкий друг не вписался и после 40 лет жизни в городе. Главное, он это отчетливо осознал и покинул эту Вселенную веков - не всем дано... А что если вы решили делать и жить так, как вам хочется, имея хороший возраст 65 лет? И это в Древнем городе и имея все ключи доступа к красоте города и его персонажей в широком смысле красоты, включая уродства. Роль Джепа исполнена тонким рисунком, легкой линией, которая только кажется апатией. Нет, он ищет, ищет и в конце фильма у него, как показалось, рождается замысел нового творения. Тогда все для героя оправдано. Джеп - нормальный человек, который увидел главную великую красоту вовремя, в 18 лет. Эта красота открыла ему дороги для понимания Великой красоты цивилизации, наделила его тонким чутьём, вкусом к миру и Риму. А уж какие ему достались аристократки, нувориши, служители культа и так далее - это уж не в его власти. Главное он несет груз цивилизации, отрабатывает все её извивы. Не мудрено, что внезапное исчезновение было бы для него тоже выходом. Но он выбирает творчество в итоге.
Посмотрел довольно много фильмов Соррентино. Друзья советовали 'Молодость' - не зашел - возможно совсем ничего не понимаю в аристократических курортах. 'Молодой папа' - странная фантазия на тему реинкарнации Александра VI Борджиа в нашем веке интернета и телекомуникаций. И это при том, что все последние папы были стариками. 'Лоро' - уже теплее - великолепный гротескный портрет Б...ни (все совпадения случайны). Особенно блистательно снята зарисовка про овечку, открывающая действие фильма. Было понятно, что режиссер ищет, оттачивает мастерство и ждет. Ждет, когда придет 'Великая красота'. И вот она, наконец, пришла к нему - она перед нами. Я много раз был в Риме, обожаю этот город и до сих пор не могу сказать, что хорошо знаю его. И здесь мне помог Соррентино. Культ зрелости, если не сказать старости, кочующий из картины в картину прославленного режиссера, пришелся по вкусу Вечному городу. Толпы вездесущих японских туристов с фотоаппаратами, итальянский хор, богемные вечеринки до утра, кардиналы и даже святая - все эти персонажи лишь пустые тени - призраки на фоне грандиозных декораций Великого города, его великой красоты. Это прекрасно знают особенно тонкие экс-писатель и святая, но не понимают большинство остальных персонажей фильма и именно поэтому их суетная и тщеславная болтовня кажется невыносимо глупой и диссонантной атмосфере Вечного города. Здесь, в этом городе уже все произошло, здесь был и, вероятно, еще есть центр цивилизации. Но сегодня он спит, он живет своим имперским прошлым. И те, кто понял его Великую красоту, они уже не суетятся. Они наслаждаются кратким моментом своей жизни здесь. Мы в этот город лишь приезжаем как туристы, а они в нем живут, они в нем утонули. И именно поэтому так восхитительно это новое утро. Оно как чудесный сон, проносящийся под римскими мостами под прекрасную музыка композитора Владимира Мартынова. Кстати, вся концовка снята одним дублем - пересматривал раз десять. Приятного просмотра! 10 из 10
Фильм представляет собой сатирический образ современного общества, погрязшего в бессмысленном прожигании времени. Это история о писателе Джепе Гамбарделле — авторе единственной своей книги – нашумевшего бестселлера, который был им написан в 26. За свои 65 лет он стал столь же циничным, сколь талантливым и состоятельным. Однажды Джепа навещает немолодой бородатый мужчина, сообщающий ему, что первая и фактически единственная любовь Гамбарделлы ушла из жизни. Сорок лет назад она рассталась с Джепом, не сообщив причины. После её смерти мужчина, оказавшийся супругом женщины, прочитал в её дневнике, что всю жизнь она любила и ждала только Джепа. Всё это приводит писателя к очевидному выводу — растратив почти всю свою жизнь бессмысленно, он просто не может больше тратить оставшееся ему короткое время, делая то, что он не хочет делать. Герою Тони Сервилло, стареющему 65-летнему писателю и плейбою, живущему около самого Колизея, играть особенно нечего, вот и остается ему в современных реалиях только менять маски наблюдателя или утомленного участника праздника жизни, из которого, кажется, невозможно выпасть — таковы правила игры богемы. Зато имитировать жизнедеятельность — пока смерть не разлучит его с Римом – приходится и днём, и ночью. «Великая красота» наверняка понравится читателям, которые готовы неспешно погрузиться в противоречивый мир, наполненный с одной стороны эстетикой и красотой Рима, который сам собой настраивает на философствования, а с другой — бессмысленной жизнью богемной тусовки. А между всем этим — главный герой, ищущий и в итоге обретающий себя снова.
Именно так можно описать богему о поисках «Великой красоты». В фильме не существует главных героев. Все герои - это простые люди, связанные между собой. Они идут неизвестно куда, наблюдая за внешней красотой Рима, но подобно глазу орла, если хорошо присмотреться, то можно рассмотреть и внутренний мир городского бытия: тусовки, женщины, беседы, пороки и многое другое, чем славится спрятанный за замочную скважину Маленький мир Рима, который неподвластен пониманию мира внешнего. Поиск «Великой красоты» может длиться вечно, но рано или поздно можно найти нечто лучшее или намного большее, чем «Великая красота». Нельзя сказать, что бесконечная прогулка с опиранием на прошлое и философскими размышлениями о сути бытия - это бессмысленная трата времени. Нет! Рано или поздно жизнь обретает смысл, ведь здесь жизнь - это Рим, а Рим - это жизнь. За красоту, какой мы её видим и какая она по сути есть. 9 из 10
'Великая красота'(2013) - сатира переплетенная с драмой. Это циничный взгляд на богемную жизнь с ностальгией о прошлом от Паоло Соррентино (автор “Молодости” и “Молодого Папы”). Любите ли вы путешествовать? Я спрашиваю, потому что перед вами не фильм с обычным сюжетом, а долгая экскурсия по современному Риму с его необычными обитателями. Вашим гидом станет Джеп Гамбарделла (Тони Сервилло) - автор единственного бестселлера, который в 65 лет работает колумнистом в глянцевом журнале и прожигает свою жизнь на богемных тусовках. Но шикарная квартира, знакомства в высоких кругах, вечеринки не могут заполнить пустоту в душе несостоявшегося писателя. Фильм состоит из фрагментов жизни - фресок, расставленных в залах галереи современного общества. Главный герой открывает двери, и нас встречают представители разных слоев элиты. Они под циничным взглядом интеллектуала Джепа открывают свои истинные обличья. Высказывания Джепа словно скальпель вскрывают яркий слой краски и добираются до серой сути происходящего. Будь-то обнаженная художница с необычным перфомансом у стен акведука, престарелый кардинал, вещающий только о блюдах, стриптезерша бальзаковского возраста, стремящаяся сохранить молодость, столетняя монахиня в поисках искупления. Через образы этих и других персонажей автор показывает нам культурный упадок и духовную регрессию. От ухода в мрачный декаданс спасает колкая сатира, которой пронизана вся лента. А созерцательный герой в превосходном исполнении Тони Сервилло заставляет заново взглянуть на отведенное нам время, на место в этом мире. Остановитесь, задумайтесь - к чему вы стремитесь, не прикрываетесь вы пафосной ролью, не упускаете возможность достигнуть чего-то большего? Ведь в поисках великой красотой вы можете собирать кусочки стекол для якобы красочного витража, боясь приблизиться к своей мечте. Рекомендую ленту для неспешного ознакомления под бокал вина и при наличии должного настроения. Отдельно вас порадуют виды исторических достопримечательностей Рима. 8 из 10
В последний свой приезд в Рим я искала по всем его детским, антикварным, сувенирным магазинам куколку, подарок для одной дамы. Но из характерно-тёплого, с лица необщим выраженьем кукольного народца попадались мне на глаза и лезли в руки только ведьмы, роскошные, на мётлах, в остроконечных шляпах или в платочках а ля babouchka, в хламидах и юбках из лоскутков, в чунях и валенках, в очках и с бородавками - все разные, все прекрасные, все со следами подробно и эмоционально вовлечённо прожитой жизни на лицах. Наконец, придя в отчаяние, я спросила у продавца кукольного лотка на Пьяцца Навона, у берниниевской пятки Рио-Ла-Плата с фонтана Четырёх Рек, нет ли у них кого помоложе. На что получила достойный римлянина и профессионала прилавка ответ: 'У нас древний город, синьора. Все наши принцессы давно постарели. Да и любая красавица выглядит на фоне нашей беллеццы невзрачной, опустившейся замарашкой. Так к чему же лицемерить?' 'Великая красота' Соррентино - о смирении римлян и, шире, итальянцев перед фактом собственных измельчания и внутреннего износа сравнительно с захватившими запас прочности на много поколений вперёд, от многих поколений впереди себя историческими громадами, в тени которых им приходится существовать, о раздавленности обложившей их со всех сторон почти уже враждебно, вызывающе великой культурой, о параличе воли от вечного созерцания невыносимого, золотого, божественного великолепия. В 'Самой Красивой' Висконти, предыдущем большом римском фильме с красотой в названии, простая медсестра, героиня Анны Маньяни, ещё сопротивлялась тяге города и мира её улилипутить, впустить её дочку в сакро санктум римской богемы, в кино, на Чинечитту, не как прелестное дитя, самую, в глазах матери, грациозную девочку Италии, а как комическую карлицу, объект не восхищения, а издевательства. У Висконти-неореалиста человек пока чувствует в себе силы не принимать навязанные ему извне возраст и масштаб. В 'Великой красоте' шестьдесят лет спустя любое сопротивление давно сломлено, рассеяны легионы, убиты центурионы, преданы наместники, карлица, с удовольствием смакуя своё уродство, руководит флагманским глянцем страны, элитная стриптизёрша с Виа Витторио Венето достигает пика карьеры после подчёркнутых растяжками и трещинами носогубов сорока, монахини ходят в салоны эстетической хирургии за уколами ботокса, кардинал, видный экзорцист, летает над парками Фраскати на качелях и руководит охотой на скунса, и даже затонувшая у Тосканских берегов, у острова Джильо 'Коста Конкордия' выглядит пластмассовым корабликом в детской ванночке рядом с обломками флота Калигулы на озере Неми из Палаццо Массимо. Оттого мы и счастливы, что мы ничтожны, дали, выси и проч. брезгают гладью кожи, тело обратно пространству, как ни крути педали, и несчастны мы, видимо, оттого же. Великая красота Вечного Города как находящееся всегда под рукой счастливчиков убежище от пошлости и вульгарных уродств живой современности - как долго все мы, особенно вынужденно далёкие, вынесенные за скобки той цивилизацией русские люди жили этим тезисом! Как велик соблазн и сейчас увидеть в жирдяе, орошающем свою зловонную майку-алкоголичку драгоценной водой из фонтана Аква Паола на Яникуле под 'I lie' Ланга, в ночных бабочках и мотыльках, трясущих причиндалами на виа Консолацьоне с видом на купол Святого Петра в щедрой ватиканской подсветке, в современной художнице-акционистке, в пылу своего перформанса бьющейся не очень умной головой о пролёты акведука Аппия Клавдия, в колбасящихся на террасе над Колизеем, Золотым Домом Нерона, Аркой Константина под Far l'amore и прочее древнее диджейство старцев любого возраста и пола - грязных осквернителей города, в котором им выпал жребий жить! Как просто поддаться искушению и решить, что в ночные тайны римских палаццо интеллектуал Джеп со спело красивой зазнобой решили окунуться от невыносимости вторичной и жестокой скуки современного искусства, что к замочной скважине на пьяцце Кавалеров Мальтийского ордена они приникали в жажде очищения от зрелища с визгом и как попало льющего на холст краски ребёнка (зарабатывающего этим миллионы для себя и семьи), что галерея Борромини в Палаццо Спада - такая длинная в кажущейся реальности, такая короткая на самом деле - это готовая метафора всех нынешних трепыханий мысли и эмоции. Но это будет пошлостью ничуть не меньшей. Потому что трудно и бессмысленно жить и пытаться творить в городе, которому никогда не сможешь соответствовать, чья мертвенность бесконечно живее, внушительнее, значительнее жизни, городе, отчётливо враждебном по отношению к молодости, выталкивающем в молодость в могилу, пока та не успела обогатить той культуры, которой уже много веков тесно на своих семи канонических и трёх дополнительных холмах, пока не успела добавить своих нетленных мертвецов в толкучку престижнейших в мире эмпиреев, в городе, всей хитростью своих навязываемых как духовный идеал культурных моделей (церковным целибатом, инцестной сверхлюбовью к маме и корням, идеями Римского клуба) склоняющих живых к одному - прекратить творить и плодиться, сновать, шуметь, мусорить, загромождать собой, дать вступить в свои права роскоши римской смерти. А жить - надо. Гулять по Лунготевере, дышать ароматом апельсинных деревьев на утренней заре, смело и молодо нырять в южное море, пока на берегу, у маяка, ждёт не мать-старушка, не выжившая из ума, проживающая в отеле Хасслер (при взятом на себя обете бедности) святая, а первая, юная, пылко влюблённая, способная зачать и понести женщина. Лесбия, Юлия, Цинтия, Ливия, Микелина. Бюст, причинное место, бедра, колечки ворса. Обожженная небом, мягкая в пальцах глина — плоть, принявшая вечность как анонимность торса.
'А сейчас я хочу тебе кое что показать'... 'Все всегда заканчивается.. смертью...Но в начале была жизнь, скрытая за бла бла бла... Все решалось под болтовню и шум, тишина и чувства, переживания и страх... редкие и беспорядочные вспышки красоты, а потом убожество несчастного человека... и все это погребено под покровом смущения от существования в этом мире... бла бла бла... А дальше то, что будет дальше... меня не заботит, что будет дальше.. Итак, роман начинается... По сути, это всего лишь фокус. Да, просто уловка... 'Великая Красота'. Тихая неспешная прогулка по городу, который принято называть 'вечным'. Ночной город наполненный светом, движением, чувствами, его древней историей, музыкой... бесконечными разговорами, сплетнями, безысходной ироничностью и мудрым пониманием тщеты и бессмысленности происходящего. Смерть может быть красивой и объяснимо неизбежной, в отличие от счастья, мимолетного и ускользающего. Старость не приговор. Она мудра и склонна к тому, что называется чувственным безразличием. Когда секс не повод для беседы, а скорее, помеха... досадная неизбежность человеческих взаимоотношений. Красота увядания, лиловые отсветы декаданса, маскарадная суета и ясное понимание того, что ты существуешь только потому. что еще способен улавливать в череде событий признаки ВЕликой Красоты жизни. Ее 'редкие и беспорядочные вспышки'... Фильм Паоло Соррентино 'Великая красота' 2013г. Реминисценция классной 'Дольче Вита' Феллини... Щемящие Интонации светлой грусти, четко уловленные в 'Новом кинотеатре 'Парадизо' Джузеппе Торнаторе или в его же 'Малене'... Смех сквозь слезы и беззаботная беспечность перед лицом вечности. Жизнь, как краткий миг, который не успеваешь осознать и которым не можешь насладиться. Бесконечная череда маленьких, пустых, и по-настоящему смешных в своей трагичности, обычных жизней... Интеллигенты и аристократы, бандиты и проститутки, фрики-акционисты, стареющие развратники и трогательные циники, святые и не очень, любители джина с тоником и кулинары-экзорцисты. День за днем. Столетие за столетием. Из века в век... Очень стоящий, достойный Фильм... про старичков и для старичков.
Великая красота может казаться парафразом к фильмам 'Рим' или 'Сладкая жизнь' Фредерико Фелини. Эти фильмы были взглядами на экстравагантный портрет довоенного и послевоенного Рима. Но в фильме Соррентино мы переносимся на современный Рим, в сегодняшнее время, где общество предстает нам сгнившим, не помнящего своих корней, ту красоту, что было в фильмах Фелини. Это видно в самом начале фильма, где нам показывают поющих женщин, полуцерковную музыку, духовность, красота и вдруг резкий переход на вечеринку, где дикие животные в своей нижней чакре пытаются быть счастливыми. Жизнь их пуста и бессмысленна, их сознание заполонено культурой другой страны, а это означает, что народ не имеет национального самосознания-'А народ, не имеющего национального самосознание не народ, а навоз'-говорил Столыпин, это прямой путь к катастрофе и это не так трудно заметить. И лишь некоторые люди стараются сохранить это великое наследие, культуру, обычаи своего народа. Ведь это все что у нас есть кроме своей земли. Действительно, а может Жизнь наша пуста? А древнее искусство - это то, чем мы ее заполняем? Я считаю, что для любого государства нормой является не только то, что у неё есть культура и обычаи и тд, но и то, как люди чтят эту культуру. А искусство-это то, чем можно выразить культуру любого государства. Именно этим занимаются Паоло Соррентино, Джузеппе Торнаторе, Лукино Висконти, Фредерико Фелини, отдавая дань уважения культуре своей страны-Италий. 'Корни - это очень важно' говорится в фильме. В этом и есть великая красота в искусстве, в культуре, а какая бы ни была жизнь - пустой или веселой, древнее искусство является нашим непосредственным ориентиром в жизни. Фильм превосходен в режиссуре, в атмосфере, в идеи. Добротные актеры, сценарий, запоминающиеся монологи. Этот фильм стал новым приятным явлением в кинематографе и у него есть все шансы быть выдающимся или даже классикой. 9 из 10 Рядовым зрителям могут не зайти, а вот киноманам обязателен к просмотру.
Посмотрела, как нежно «Великая красота» перекликается с «Молодостью», - все те же старики, юноши, любовники и художники в поисках. Но и разница есть, - в «Красоте» больше про вечность, в «Молодости» - про любовь. Но откуда же взялась вечность? Только ли потому, что дело происходит в «вечном» городе с его дворцами, фонтанами, лестницами, монахинями и Колизеем? Нет, не только. Джепу удается обнаружить точку вечности-покоя. И за тем, как в основе светской болтовни проглядывают нестрашные объятия вечности, очень любопытно наблюдать. Джеп и его друзья живут, качаясь на маятнике - между старостью и молодостью, творчеством и болтовней, скукой и убеждениями. У друзей амплитуда качаний меньше, так как врут себе и другим, а потому не имеют выхода и настоящего творчества. Джеп врет себе меньше, амплитуду имеет большую и возможности для творчества также. Он говорит Рамоне, что не может писать, нет покоя, нет тишины. Но потом, по случаю, спускается в Аид, - видит смерть города (тусклая жизнь жизнь римских аристократов, как кротов ждущих смерти в темноте), а затем и своей любви. И начинает писать - почему? Потому что качнул маятник максимально далеко, до смерти, позволив таким образом качнуться обратно - к высшему выражению жизни, к творчеству и к новой книге. А посередине как раз и есть точка покоя и вечности, когда теряются все четкие прежде определения: ни молодой, ни старый, ни знающий, ни невежда. Как Бога можно определять только апофатически, отрицая, так и творец может творить, только потеряв определенность, иначе получится или памфлет, или графомания.
Фильм хорошо, стильно снят, его приятно смотреть, даже титры. Он не скучен, но интересен, но он тягуч, этим он похож на Восемь с половиной, но здесь это не так выраженно. Изначально Великая красота показалась мне похожей на фильм Феллини, что-то в них есть похожее, но они сильно друг от друга отличаются. Очень хорошо у фильма получаеться иронизировать над персонажами, как вследствие и явления. Например кардинала, метящего на место Папы римского, больше занимает кулинария, барсуки, чем духовные вопросы. Если не следить за фильмом, то можно немного потерять нить, здесь не говорят на прямую, что с этим человеком что-то случилось, это хорошо, можно сказать поощарение за внимательность и кара за просмотр одним глазом, но есть и обратная сторона монеты, некоторые персонажи не запоминаются(может быть его и не показывали до этого, но я его не помнил. Сцена с ним содержит такую реплику -«В те дни, когда почувствуете пустоту вокруг, знайте — вы всегда можете на меня рассчитывать»). Интересно так же то, что у фильма есть финал, которым таким сложно назвать, нет ощущения законченности в полной мере, что как не странно дополняют титры, которые отдельно от фильма я бы назвал лучшими тирами. В фильме много диалогов, в основном они несут в себе остроты, которые порой очень веселят, но мысль несет лишь одна. Музыка и актерская игра на уровне. И еще о музыке, она очень хорошо гармонирует с визуальным рядом, как и с идей фильма. 8 из 10
Лента «Великая красота» по праву носит статус одной из лучших европейских картин 2013 (Оскар и Бафта тому подтверждение). Не смотря на то, что фильм не взяла приз в Каннах, уступив «Жизни Адель» Абделатифа Кешиша, хотя это не очень справедливо. Режиссер Паоло Соррентино, на данный момент является одним из ведущих итальянских мастеров современности, но пока не достигший своего апогея. На его счету 5 номинаций в Каннах, но к сожалению пока безрезультатно. Критики называют его «вторым Феллини», что Соррентино и подтверждает в своей новой ленте. Делая множество отсылок он как бы создает продолжение картин великого режиссера. Но, к сожалению от того Рима ничего не осталось, нынешние люди и образ жизни граничит между красотой и пошлостью. Так о чем же фильм «Великая красота», одно точно – это фильм не об искусстве, фильм об умение различить «подлинник» от фальшивки. Да, безусловно искусство является одной из главных составляющих данной картины, с помощью него Соррентино подчеркивает ту гигантскую пропасть которая разделяет его «Красоту» от феллиневских «8 1/2 » и, пожалуй «Сладкой жизни». Более полувека назад Федерико Феллини предоставил взору зрителя роскошь и глянец тогдашнего мира. «Велика красота» по сути не открывает ничего нового. Сатирическая комедия граничащая с гротеском, искусно цитирующая несравненного Феллини, некогда воспевшего великий Рим и всю Италию в целом. Все изменилось, мир стал более пафосным и злым, на ряду со статными пейзажами зритель видит развратную ночную жизнь богемы. Такая жизнь сейчас модна: вечеринки, выпивка, секс, снова выпивка, секс. Город мертв, как и его обитатели, от былой «красоты» не осталось и следа. Единственное что объединяет героев Соррентино и Феллини это так называемый кризис. Джеп является так называемым центром бурлящей жизни Рима. На его юбилее собираются все те, кто когда купался в лучах славы: актеры, модели писатели, так называемые догорающие дровишки некогда пылающего костра. Главный герой находится в подвешенном состояние, вроде бы жизнь уже прожита ( большая ее часть), а что дальше. Пришло время подводить итог, но не на все вопросы есть ответы. Разноплановость музыкального оформления картины сыграла свою роль, режиссер смог мастерски слить воедино классику и электронную клубную музыку (хочется отметить, что это второй фильм 2013 года, на ряду с «Великим Гэтсби», с непревзойденным музыкальным оформлением), что в свою очередь прекрасно подпитывает антураж ленты. Что же в итоге, Соррентино показал историю затухающего от роскоши города, на помощь которому приходит 100 летняя святая, которая приехала в Рим, чтобы проползти на коленях по лестнице, тем самым искупив грехи не только свои, но и всей Италии. Лента о человеческом бытие, его нравственности и безнравственности, зритель не получит конкретный ответ на свой вопрос: «в чем смысл жизни» а может его на самом деле и нет. «Знаете почему я ем корни!? По тому что они важны» вот и ответ, будущее туманно, а прошлое вечно. 9 из 10
Фильм Паоло Соррентино «Великая красота», снятый в 2013 году стал для меня открытием, своеобразным культурным шоком за последнее время. Эта картина одна из немногих, которые заставляют наблюдать за ней с замиранием, перестав замечать окружающих. Сюжет трагикомедии разворачивается на фоне великолепия и грандиозной архитектуры вечного города – Рима. По сути, фильм – иллюстрация, размышление на тему бессмысленного, безнравственного кутежа и пустой жизни богемной элиты Рима. Говоря об этом фильме, трудно обойтись без сравнения с картиной «Сладкая жизнь» великого Феллини, снятой в 1960 году. Феллини в свое время произвел фурор этой картиной, обнажив уродство праздности, из которой не может вырваться главный герой фильма, блестяще сыгранный Марчелло Мастроянни. «Великая красота» – картина, состоящая из контрастов. С одной из стороны – это грандиозная красота вечного города, время, застывшее в монументальной архитектуре Рима, великая музыка, которая по праву играет одну из главных ролей в фильме. А с другой – богемная клоунада, так называемая «красивая светская жизнь», пустые псевдо интеллектуальные разговоры, пресыщенные богатством и роскошью лицемеры, постоянно разыгрывающие сцены на ярмарке тщеславия. На фоне этого упадка нравов – один человек, который сохранил способность к поиску вечных ориентиров. 65-летний Джеп Гамбарделла – писатель, журналист, хроникер светской жизни, который когда-то давно приехал в Рим с целью покорить его и достиг этой цели. Но с течением времени, добившись славы и известности, став негласным лидером прожигателей жизни и, написав единственную книгу «Человеческий аппарат», которая сделала его гением одного произведения, он не чувствует вкус к жизни. Все, что он видит вокруг себя, производит гнетущее впечатление. Он хочет найти Великую красоту, но это становится для него вопросом, на который нет ответа. Этот фильм скорее арт-хаус, чем мейнстрим. Он требует от зрителя вдумчивости, эрудированности. Его невозможно смотреть между делом, в противном случае это станет пустой тратой времени и ничего кроме разочарования не принесет зрителю. Соррентино использует искусство как наиболее показательную форму, в которой профанация истинной красоты и гармонии приобрела масштабы катастрофы. В фильме мы наблюдаем это в реалиях современной жизни римского бомонда, но это можно отнести и к московской, нью-йоркской, лондонской и другим артистическим «тусовкам». Главный смысл фильма, который просматривается через сатиру – поиск гармонии. И как доказывает история и жизнь, она всегда в простых вещах и чистом, незамутненном ложными ориентирами, взгляде на вечные истины. Главный герой картины ведет внутренний монолог: «Я искал большую красоту и не нашел. Все всегда заканчивается ею, смертью, но сначала была жизнь. Все происходит под болтовню и шум. Тишина, чувства, переживания и страх – легкие, и беспорядочные вспышки красоты, а потом нищета несчастного человека и все это под покровом смущения от существования в этом мире». Каждый думающий человек приходит к переосмыслению себя, жизни. «Великая красота» – своеобразная рефлексия Паоло Соррентино, попытка распознания настоящей Красоты, необремененной фальшивыми ярлыками.
Авторский парафраз «Сладкой жизни» ловко жонглирующий великой красотой архитектуры, фресок и скульптур Древнего и современного Рима, стихами Бернса, а на кинематографическом пласте - роскошью декаданса и упадка в стиле Висконти, знаменитыми геометрически выверенными тревеллингами Рене из шедевра «В прошлом году Мариенбаде», авторской рефлексией из «8 1/2 » и десертом в виде камео Фанни Ардан. «Великая красота», безусловно, пропитана и дышит всей этой фактурой своих гениальных предшественников, но слишком хороша чтобы быть их простой компиляцией, и не так проста, чтобы быть исключительно упоительным некрологом «гибели богов», эпитафией современному миру, погрязшему в разрушительной праздности и великой пустоте умов и сердец, некогда погубивших и их прародителей. Да, люди, населяющие фильм и окружающие главного героя, умирают, уходят, растворяются, бесследно исчезая. Да, с теми, кто все-таки остается в кадре все также «ничего не происходит, и вряд ли что уже произойдет». Да, паровозик, который они радостно организуют на очередной беззаботной вечеринке, идет в никуда. Но, заключительные кадры картины все-таки дают надежду на прикосновение к вечной красоте истины, сути бытия, обретение красоты, которая, как известно, в глазах смотрящего. Неспешный темпоритм, рыхловатый сценарий, типичная для Соррентино манерность формы, чуть было не оборачиваются губительно для самого фильма, едва не превратив его в восхитительное и блестящее (во многом благодаря камере Л. Бигацци) ничто, нарциссическое самолюбование, но режиссер вовремя находит нужные нотки сарказма и сатиры, чтобы вовремя отстраниться от этого пагубного свойства. Возможно, лучший фильм режиссера, который, наконец, сполна оправдал розданные ему авансы и звание одной из главных надежд современного итальянского кино. 8 из 10
Можно старательно повторять вслед за критиками, что «Великая красота» Паоло Соррентино – это интертекстуальная игра с самим Федерико Феллини, или что европейский мир умирает, а вечный город уже напоминает стареющего модника – слегка нелепого, пусть и элегантного, или что духовная нищета не восполняется архитектурными шедеврами и искусством… Но при этом, скорее всего, так и не удастся ответить себе на вопрос, чем же так впечатляет этот фильм, если его смыслы – это общеизвестные истины, а его эстетика –знакомые приемы? «Великая красота» вышел в 2013-м, и во многом определил своего режиссера как живого классика и наследника традиций итальянского кино. С тех пор он снял еще более болезненную и тонкую «Молодость» и блистательный сериал «Молодой Папа», и в вышеназванных регалиях закрепился прочно. В самом деле, в его режиссерском почерке есть неожиданная для нынешнего кинематографа неспешность, глубина авторского погружения в проблему, безупречный визуальный ряд и, словно по нотам сыгранные, актерские партии. Даже не будучи профессионалом от кино, хочется вникнуть, как и что делает оператор, художник и монтажёр, чтобы понять, как можно создать настолько гармоничную картину – картину не просто в кинематографическом смысле, а в общехудожественном. Из истории путешествия престарелого Джепа Гамбарделлы по вечному городу с его тусовками, вечеринками и приемами, Паоло Соррентино плетет узор столь искусный и замысловатый, что иногда хочется остановиться и спросить: неужели это все, чтобы рассказать про выхолащивание души, про цинизм, про жалкие цели в жизни, про выброшенную на ветер жизнь? Неужели ради этого такая безупречность киноплотна? Какая великая красота, если повсюду отмирание и старение – неприятное, фальшивое и хирургически подтянутое. Или «великая красота» - это не про то, о чем фильм, а про сам фильм, легкая самоирония режиссера? Ибо, «когда б вы знали, из какого сора растут цветы, не ведая стыда»… В «Великой красоте» поражает удивительный баланс формы и содержания: словно канатоходец режиссер постоянно находится на грани, и если он даст хоть небольшой крен, то уже будет не важно, в какую сторон. Потому что в этом случае разрушится та гармония фильма, которая заставляет нас напряженно вглядываться в каждый кадр, ища в нем эстетические и философские глубины. И в этой гармонии столь любимый Соррентино прием флэшбэков ни в какой степени не приоткрывает завесу душевный тайн главного героя, а наоборот, еще больше интригует и ставит все новые вопросы. Несмотря на кажущуюся бессодержательность действие и диалогов героев фильма, его часто хочется цитировать, но еще больше хочется пересматривать отдельные кадры: они не просто красивы и удивительно точны, но на этом языке визуальных образов, Соррентино говорит нам нечто такое, от чего щемит сердце. И кажется, что в городе вечной красоты не осталось никого, кроме группы безнадежно стареющих тусовщиков, туристов и молоденьких монахинь. Рим прекрасный и пустой, безжизненный во всем великолепии своей безупречности. Итальянский режиссер безошибочно работает и с актером, который, кажется, в его фильме не играет никаких ролей – он просто существует так, как привык. Поэтому и не представляешь, что Джепа Гамбарделлу мог бы сыграть кто-то еще, кроме Тони Сервилло. И вообще любовь режиссера к артистам с непримелькавшимися зрителю лицами помогает ему создать свой особый мир, в котором люди живут, как умеют. Начитавшись критических статей, сам начинаешь проводить аналогии с Феллини и его «Сладкой жизнью». В этом диалоге двух Мастеров (по-булгаковски) последнее слово остается за младшим: если у Марчелло Рубини все было впереди и молодость давала ему иллюзию того, что еще не все потеряно, то у Джепа Гамбарделлы все позади – не только первый поцелуй, лучшие интервью и единственная написанная книга, но и надежда на то, что еще есть время отыскать в жизни какой-то смысл…
Как же хороша жизнь под занавес! Как чертовски вкусна. Тёрпкое выдержанное вино. Перезрелость тоже источает свои феромоны. Похоже, автор просто вылепил вожделенное, раблезианское – как красиво, чувственно и мудро он хотел бы разменять остаток дней. Условная богема условно разлагается, и тлен достаточно живописен. Тёплое, уютное кино. И так траурно чудесна звучащая там музыка. Последний отрезок. Вторая серия «8 1/2 », очень похожая на первую. Только герою уже шестьдесят пять, и он, наконец, обрёл гармонию с самим собой. Жаль только, что ничего уже больше не будет. И это так горько…